Цитаты Стивена Кинга

Меня прозвали литературным эталоном Биг Мака.

Ребенок учится жить, скорей выживать. Взрослому пора подготавливать благодатную почву для смерти.

С. Кинг: Редакторское наслаждение заключается в прочтении и корректировке нового романа или обширной повести, которых давненько не наблюдалось на его горизонте.

Научись уважать себя, повторяя с наслаждением имя свое постоянно.

Философия проста: все продается в мире страстей и покупается.

Горе, как пьяный гость, всегда возвращается для прощальных объятий.

Люди думают, что много чего не могут, а потом неожиданно обнаруживают, что очень даже могут, когда оказываются в безвыходном положении.

Пока что-то не ломается, лучше не чинить.

Над нами проклятие: никогда не покинут мысли, что была возможность поступить лучше, даже когда цель все равно достигнута.

Боль – это очень неприятно, но это еще и стимул.

Жить не легко, если не умеешь расслабляться.

Прошлое, как и шкаф: не следует залезать слишком глубоко. Там всегда может прятаться монстр, готовый укусить тебя.

Надейся на лучшее и жди гадостей.

Так вот все и кончается. Всякий раз все кончается именно так. Все начинается с поисков и дорог, что уводят вперед, но все дороги ведут в одно место — туда, где свершается смертная казнь. Человекоубийство.

Монстры реальны, привидения тоже. Они живут внутри нас и иногда берут верх.

Иногда то, что мы знаем, бессильно перед тем, что мы чувствуем.

Везение для глупцов. Это последнее на что они могут рассчитывать.

Каждая взятая вами в руки книга дает свой урок или уроки, и очень часто плохая книга может научить большему, чем хорошая.

Умирание входит составной частью в жизнь человека. И если ты хочешь оставаться целостной личностью, нужно это принять. Пусть необходимость собственной смерти и трудно понять, но принять ее вполне возможно.

Бог – отвратительный собеседник. В этом сомнений быть не может.

Страх пахнет по-особенному.

Готовую булочку не испечь заново.

Тогда идите. Есть и другие миры, кроме этого.

Мы сочиняем ужасы, чтобы помочь себе справиться с реальностью.

Трудно найти большего параноика, чем писатель, который в глубине души верит, что пишет чушь.

Мы так часто обманываем себя, что могли бы зарабатывать этим на жизнь.

Те вещи, которые нужны по-настоящему, за деньги не купишь.

Все всегда упирается во время.

Порою женщина, чтобы выжить, должна быть ведьмой.

Планета вращается, знаете ли. Можно вращаться вместе с ней, а можно зацепиться за что-то и протестовать, но тогда тебя свалит с ног.

Время может оказаться важным, критическим, непреодолимым препятствием.

Если ты будешь упрям и настойчив, ты узнаешь и больше. Только тебе не понравится, что ты узнаешь. То, что ранило тебя один раз, ранит и во второй. Это не начало. Это начало конца. Тебе бы стоило это запомнить… но ты все равно никогда не запомнишь.

Мы лучше всего лжем самим себе.

Почему? Глупый вопрос. Когда какой-нибудь мальчик, уязвленный физически или душевно, задавал тот же самый вопрос Корту, эта древняя, изрытая шрамами боевая машина, чьей работой было учить сыновей стрелков основам того, что им нужно знать в жизни, отвечал так: Почему — это корявое слово, и его уже нё распрямить… так что никогда не спрашивай почему, а просто вставай, недоумок! Вставай! Впереди еще целый день!

Время – лицо на воде.

Причины событий никому неизвестны, а больше всего тому человеку, который убеждает, что все знает.

Из будущего можно убежать только в одно место – в прошлое.

Теперь он почти всегда прислушивался к тому, что подсказывала ему гордость, ведь кроме жены с сыном, шестисот долларов на текущем счету и потрепанного Фольксвагена 68 года у него осталась только гордость.

Какова цена – таков и вкус вина.

Люди не становятся лучше – только умнее. Они не перестают отрывать мухам крылышки, а лишь только придумывают себе гораздо более убедительные оправдания.

Бог жесток. Иногда он заставляет вас жить

Вообще, мужчина с хорошей женщиной — счастливейшее из созданий Божьих, а без оной — самое несчастное. И спасает их только одно: они не знают, чего лишены.

Безумие – это гибкая пуля.

Жизнь дана нам не для того, чтоб прокладывать курс, огибающий болевые точки.

Только враги говорят друг другу правду. Друзья и возлюбленные, запутавшись в паутине взаимного долга, врут бесконечно…

Книги — это невероятное волшебство, которое можно носить с собой.

Мир жесток, детка. Если тебе не подвинтить гайки, тебе еще и тридцати не исполнится, а ты уже начнешь трястись, дребезжать и ходить в раскоряку.

Стрелок вдруг почувствовал себя ничтожным карликом — перед громадой времени, полного неисчислимых возможностей.

Любовь двух развалин. Кое для кого из вас это может показаться смешным, для всех остальных – нелепым, но я вам так скажу, мой друг: нелепая любовь лучше, чем вообще никакой.

Земля твёрже человеческого сердца.

Огонь мечты догорает раньше мечтателей.

Будут ли дети и взрослые в восторге от Гарри Поттера через 100 лет или 200? Мне кажется, что они выдержат проверку временем и поселятся на полке, где хранится всё самое лучшее. Думаю, Гарри встанет в один ряд с Алисой и Фродо, и эта серия книг не на десятилетия, а на века.

Будь честным, будь смелым, выдержи. Всё остальное – темнота.

Покажите мне режиссера, в котором нет ничего от Сталина, и я покажу вам плохого режиссера.

Мальчишки — это всегда мальчишки. Для нас все таило в себе опасность, ну так и что с того?! Ведь мы будем жить вечно. В этом мы не сомневались — даже когда говорили о том, что мы все умрем как герои. Потому что иначе — никак.

Сколько нам еще кружить под землей? Вот мы кружимся, кружимся, и неизменно приходим в исходную точку, и надо опять начинать все сначала. Вечное возобновление — вот проклятие света.

Оставшиеся в живых чувствуют себя так, словно это они совершили убийство.

Безумие должно с чего-то начинаться и куда-то приводить. Совсем как дорога. Или пуля, вылетающая из ствола.

Когда человек перестает меняться, перестает чувствовать, перестает любить – он умирает.

Пытаться понять гибкую пулю – это все равно что пытаться понять, почему у ленты Мебиуса только одна сторона. Просто так уж устроен этот лучший из миров.

Мы живем, чтобы давать бой каждому новому дню.

Если ты накрепко не привязан к делу, семье, то и будешь вот так болтаться, как дерьмо, биться как рыба об лед, изворачиваться, ошибаться, падать и снова вставать, пока тебе не стукнет тридцать.

Быть ребенком – значит учиться жить, взрослым – учиться умирать.

Единственный способ жить – это жить. Говорить себе: Я могу это сделать, – даже зная, что не можешь.

Доверчивость невинных – главное орудие лжецов.

Я понял, — сказал мальчик. — Это была игра, да? Почему люди, когда взрослеют, всегда продолжают играть? Почему все, за что ни возьмись, это лишь повод для новой игры? А люди вообще взрослеют? Или просто вырастают?

Как вы поступаете с не решаемым уравнением? Стираете его с доски.

Когда девушки видят некоторых парней, они думают, сколько стоит номер в мотеле на ночь. Когда они видят моё лицо, они думают, сколько я беру за консультацию.

В нашей душе есть что-то такое, что непреодолимо влечет нас к безумию. Каждый, кто смотрит вниз с края крыши высокого здания, чувствует хотя бы слабое болезненное желание спрыгнуть вниз.

Любовь плохо растет в том месте, где все пронизано страхом, точно так же как и растения плохо растут в том месте, где постоянно темно.

Когда тебе 5 лет и тебе больно, ты поднимаешь крик на весь мир. В 10 ты хнычешь. А к 15 начинаешь есть запретные яблоки, которые растут на дереве боли твоей души. Таков уж западный путь развития. Ты начинаешь зажимать рот руками, чтобы заглушить крики. Кровит у тебя внутри.

Что толку рассказывать, если все равно никогда не удается описать словами свои чувства.

Серебром за предательство не расплатиться. Цена любого предательства — это всегда чья-то жизнь.

Время все лечит, хотите ли вы этого или нет. Время все лечит, все забирает, оставляя в конце лишь темноту. Иногда в этой темноте мы встречаем других, а иногда теряем их там опять.

Если человек обманывает меня один раз — пусть будет стыдно ему; если он обманывает меня второй раз — пусть будет стыдно мне.

Когда твой дом рухнул, нужно строить новый, а не склеивать обломки.

Куда бы я не отправился, всегда обязательно беру книгу и успешно ищу поводы ею отгородиться.

Французский язык является языком, который превращает грязь в роман.

Женщины не могут хранить тайны, но ни одна из них не разболтает то, что у неё на сердце.

Любопытство до добра не доводит, но все-таки это не порок.

В каждом крупном отеле имеется свое привидение. Почему? Черт, люди приезжают и уезжают…

Если ты один, это ещё не значит, что ты псих.

Кино не победит книги. Все эти ребята, типа Кингсли Эмиса, постоянно твердят: книга мертва, общество сползает в трясину, культура уничтожена, кругом идиоты, имбецилы, телевидение, поп-музыка, разложение, дегенерация и все такое. И тут вдруг появляется чертов Гарри Поттер — гребаная хрень на 734 страницы, которая расходится пятимиллионным тиражом за двенадцать часов. Про себя я промолчу…

Чудовища и призраки существуют на самом деле. Они живут внутри нас. И иногда они побеждают.

Не важно, кто ты — безработный бродяга или известный писатель. Все блюющие в канаве выглядят одинаково.

Самые важные вещи сложнее всего выразить словами. Иногда это оборачивается тем, что мы стыдимся собственных чувств, потому что слова делают наши чувства ущербными.

Даже очень благополучный человек всегда имеет безумие у себя под боком.

Людей привлекают истории, в случае Стефани Майер абсолютно ясно, что она пишет для целого поколения девочек и открывает им новый вид любви и секса в этих книжках. И Джоан Роулинг и Стефани Майер пишут для подростков, единственное различие в том, что Роулинг — потрясающий автор, а Майер не может написать достойную страшилку. Она не очень хороша.

Когда-то давно все самолёты, на которых я летал, были оснащены мониторами, на которых транслировалось изображение с носовой камеры: вы могли видеть, как самолёт отрывается от земли, взлёт, посадку. А потом в Чикаго разбился самолёт. Представляете, как это было? «Так, земля все ближе, ближе — боже, как быстро — ещё ближе. Всё, ребята, мы мертвецы».

Больше всего меня поразил рассказ о смерти Уайльда. Он ненадолго пришел в себя после трех часов забытья и вдруг сказал: «Что-то исчезает: или я, или обои». И он исчез. А обои остались.

Талант сам по себе — дешевле поваренной соли. Преуспевшего человека от талантливого отличает только одно — уйма упорного труда.

Если у тебя есть проблемы — жри лекарства и никому не плачься!

Жизнь старается не показывать свой звериный оскал, с тем чтобы ухватить человека в подходящий момент.

Многие удивляются, но в детстве я не любил выкапывать трупы животных или мучить насекомых.

Можно быть счастливым в 8 и в 28, но если кто-то говорит вам, что он был счастлив в 16, значит, он либо лжец, либо идиот.

Почувствовать себя ненужным и уйти – не значит проиграть. Терпеть равнодушие и оставаться – это и есть ежеминутное поражение.

Алкоголь – вот наиболее вульгарный и опасный из всех когда-либо изобретенных наркотиков.

Давайте скажу прямо? Если у вас нет времени на чтение, то нет времени (и навыков) для письма. Все просто.

Домой хочется, там осталось сердце мое и частичка души.

Господь имеет к нам определённую милость. В конце концов, за последние 63 года на планету упала лишь пара атомных бомб.

Я не пытаюсь сравнить себя с Шекспиром — это было бы даже не смешно, — но я думаю, что он, вполне возможно, писал бы для кино и телевидения, не говоря уже о Бродвее, живи он сегодня. И даже, может быть, звонил бы в «Стандарты и Практику» и пытался их убедить, что сцена насилия в пятом акте «Юлия Цезаря» необходима… не говоря уже о том, что написана со вкусом.

Есть книги, которые пишутся сами собой (или пишут сами себя, как вам будет угодно…) лучше всего дать им закончиться так, как они сами того хотят.

Именно друзья хватают меня за ноги, не давая выплыть. Спасти же их уже нельзя, можно только с ними пойти ко дну. Ты тоже пойдешь с ними ко дну, если не стряхнешь с себя этот груз…

Лучше быть хорошим, чем плохим. Но иногда порядочность приобретается слишком высокой ценой.

Я вовсе не противник книг, где описываются необычные люди в обычных ситуациях. Но как читателя и писателя меня гораздо больше интересуют обычные люди в необычных ситуациях.

Берегите себя и… кстати! Вы плиту выключили? А газ в печке для барбекю? Заднюю дверь заперли? Ручку на всякий случай дернули? Забыть такое нетрудно; вдруг прямо сейчас кто-то ломится в ваш дом. Какой-нибудь псих. С ножом. Тут уж плевать, синдром навязчивых состояний у вас или нет…
Лучше перепроверить, не так ли?

Описание начинается в писательском воображении, а заканчивается — в читательском.

95 процентов людей на Земле — инертная масса. Один процент составляют святые и ещё один — непроходимые кретины. Остаётся три процента — те, кто могут чего-то добиться… и добиваются.

Если сомневаешься, говори, что не помнишь.

Человек, который не может поделиться привычкой с другим, должен от неё отказаться

Лишь недруги говорят правду. Друзья и возлюбленные бесконечно лгут, пойманные в паутину долга.

В писательстве есть что-то от онанизма: пальцы мучают пишущую машинку, а не собственную плоть, но оба процесса в значительной степени зависят от изобретательности ума, быстроты рук и искренней преданности искусству нетривиального.

Я думаю, настоящая дружба всегда стоит благодарности — слишком часто мир подобен суровой пустыне, и похоже на чудо, что в нем все же вырастают цветы.

Истина где-то рядом и в наше время, когда почти все мы живем в стеклянном доме, ее можно отыскать с помощью компьютера, подключенного к интернету.

Только не раскисай. В том и состоит твоя задача в нашей тяжелой жизни — сохранить сердце любящим и не раскисать не смотря ни на что. Чтобы не случилось, держи себя в руках и не падай духом.

Когда дело касается прошлого, каждый из нас писатель.

Книга должна быть как неисследованные земли. Приступай к ней без карты. Исследуй ее и составь собственную карту.

Если вы живете жизнь, которая обогащает духовно еще и жизни окружающих вас людей, значит вы живете великую жизнь.

Самая большая замочная скважина в истории человечества — Интернет.

Идея что простуда. Рано или поздно кто-нибудь обязательно ее подхватит.

Обмануть меня один раз – позор тебе, во второй – позор мне. Ну а в третий – позор нам двоим вместе взятым.

Дружба, основанная на смехе, всегда крепка.

Слёзы, которые жгут и терзают сердце, — это слёзы исцеления.

Писать о своей жизни — сложная задача. Это как секс: лучше пережить это, чем писать об этом.

Если тебе плохо одному, то вряд ли с тобой будет хорошо другим.

Алкоголь – вот наиболее вульгарный и опасный из всех когда-либо изобретенных наркотиков.

Помни, что надежда — хорошая вещь, возможно, даже лучшая из всех. Она не умирает.

Нет хороших друзей. Нет плохих друзей. Есть только люди, с которыми ты хочешь быть, с которыми тебе нужно быть, которые поселились в твоем сердце.

Всякий выбор сводится к одному простому вопросу: быть или не быть, жить или существовать.

И хотя я так и не добрался до Вудстока (к сожалению), я все-таки был если и не настоящим хиппи, то хиппи-полукровкой.

Я хочу вызвать в читателях эмоциональную и даже «животную» реакцию. Я не из тех, кто стремится заставить читателя думать. Конечно, это нельзя понимать буквально, поскольку если сюжет хорош, а герои узнаваемы, то на смену эмоциям обязательно придут мысли.

Беллетристика вовсе не лёгкая игра воображения и отнюдь не утратила злободневности. Она позволяется нам понять жизнь и тот зачастую ужасный мир, в котором мы живём. С её помощью мы отвечаем на вопрос: «Почему подобное возможно?» Беллетристика помогает осознать, что причина для каких-то жутких событий порой действительно существует.

И этот корабль называется Старость. Никто особенно не торопиться в плаванье на нем, но каюты всегда полны.

Алкоголики выстраивают защиту, как голландцы — плотины. Первые двенадцать лет своей семейной жизни я себя уверял, что «просто люблю выпить». Ещё я использовал всемирно известную «защиту Хемингуэя». Хотя вслух это никогда не произносилось (как-то это не по-мужски), защита эта состоит в следующем: я — писатель, а потому человек очень чувствительный, но я — мужчина, а настоящий мужчина своей чувствительности воли не даёт. Только слабаки так делают. Поэтому я пью. А как ещё мне пережить экзистенциальный ужас и продолжать работать? А кроме того, я себя контролирую. Как настоящий мужчина.

Старшие классы, насколько я помню, были дерьмовым местом для ребенка, и, наверное, остаются такими по сей день. К тем, кто вспоминает их как «лучшие годы своей жизни», я испытываю настороженность и жалость. Для большинства подростков это время сомнений, стрессов и болезненной неловкости. И это те, кому повезло. Для тех, над кем издеваются – для «дрищей», «очкорасов», «жиробасов» и «тормозов» — это четыре года отчаяния и ненависти двух типов: ненависти к себе и тем, кто пинает тебя в коридоре, стягивает с тебя шорты в спортзале и придумывает клички вроде «педососа» или «жаборыла», которые пристают к тебе намертво. Во время ирокезских ритуалов подросткам, чтобы стать мужчинам, нужно в обнаженном виде пробежать сквозь строй соплеменников, которые в это время колошматят их дубинками и тычут копьями в задницы. В случае со старшими классами твоя цель – выпускной, а не Перо Мужественности, но в остальном все обстоит точно так же.