Цитаты про землю

Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли, ни одного вершка своей земли не отдадим никому.

Кричать о земле и о крестьянах легче, чем на деле передать землю крестьянам.

Весною, когда земля оттает, люди тоже как будто становятся мягче.

Земля боится весны. Тает лед, разрывая жилы. Напрягаются и лопаются почки – это боль… это роды. Старое, не успевшее отжить свое, схлестывается с молодым, не успевшим войти в силу…

Март – дух весны, сама идея пробуждения природы, торжество света, дающего жизнь, это начало оживления. Апрель – душа весны. Это весна, набравшая силы для рождения новой жизни, это накапливание под землей мощной энергии, прорывающейся наружу для обретения осуществления. Это радость новой жизни, разлитой в воздухе и вот-вот готовой зазвучать торжественным гимном. Май – это тело весны, плоды весны – все, что накопило силы и жаждало освобождения от сна, наконец, проросло, расцвело, возблагоухало.

Каждого из киевлян я прошу с пониманием относиться к этой проблеме, и просил бы также всех киевлян также с особой составляющей обратиться к проблеме теплосбережения и подготовке к земле.

Восхитительная осень! Моя душа повенчана с ней, и если бы я был птицей, я бы полетел вокруг Земли в поисках следующей осени.

Мальчишка поднял с земли термоподстилку, встряхнул. Убежденно сказал:

— Нет, я ни в кого влюбляться не буду. От этого одни неприятности. Доказывать что-то, переживать…

— Правильно, — сказал я, забираясь в люк. — Я тоже так думал в твоем возрасте. Обидно, что с годами мы глупеем и забываем свои гениальные решения…

… после того, как солнце сядет, наступает момент, когда цвет и освещение делаются удивительно красивыми. Этот эффект длится всего несколько секунд, когда солнце только что ушло за горизонт, но его лучи как бы рикошетом продолжают освещать землю.

Леса — это не только украшение земли, ее великолепный и удивительный наряд… Леса — величайшие источники здоровья и вдохновения. Это — исполинские зеленые лаборатории, вырабатывающие кислород, уловители ядовитых газов и пыли.

Ты плакала в вечерней тишине,
И слезы горькие на землю упадали,
И было тяжело и так печально мне.
И все же мы друг друга не поняли.
Умчалась ты в далекие края,
И все мечты увянули без цвета,
И вновь опять один остался я
Страдать душой без ласки и привета.
И часто я вечернею порой
Хожу к местам заветного свиданья,
И вижу я в мечтах мне милый образ твой,
И слышу в тишине тоскливые рыданья.

И он разлил в ослепительно белые чаши красивую прозрачную рубиновую жидкость. Её горьковатый вкус сразу же показался мне неприятным, но потом я почувствовал, как по моему телу разливается тепло, а к сердцу подошла волна радости. Даже окружавшее нас роскошное убранство царского жилища и волшебная прелесть сада за окном стали еще более прекрасными. Беседа наша оживилась, голоса зазвучали звонче, и мне захотелось выпить ещё чашу, но принц возразил: – Говорят, что выпитая пятая пиала чистого вина раскрывает сущность пьющего человека – всё доброе и злое, что таится в его душе. Зачем нам, особенно мне – будущему царю этой земли, раскрывать перед кем-нибудь свою сущность? Давай оставим тайное тайным и будем пить вино лишь настолько, насколько оно укрепляет нашу дружбу.

Что Собой представляет Бог, сотворивший небо и землю. Он Личность наивысшего добра, Первоисточник всего сущего и Субъект любви.

Зима… Огромными хлопьями на землю ложится снег… Он повсюду… Потрясающе тихая, светлая ночь; в ней столько спокойствия… Летом таких не бывает…

Библия написана теми самыми людьми, которые всех убеждали, что Земля плоская и четырехугольная, а небо — хрустальный купол над нами.

Теперь-то я понимаю, что я свалилась на героин так же естественно, как перезревшая груша падает на землю. Все последние месяцы я систематически готовила себя к этому решению.

— … ничего не страшно, пока ты здоров.

Чтобы добавить к вашей жизни одну секунду, вам придется пролететь вокруг земли 400 миллионов раз, но все эти самолетные завтраки сократят вашу жизнь гораздно значительнее.

— В землях за океаном девушки за квартал выстраивались бы в очередь, чтобы переспать с принцем. И всем им было бы по барабану, победил ли я за всю свою жизнь хоть одну рогатую жабу.

Луна — отражение глаз. Когда двое смотрят на неё с разных концов земли, они непременно встречаются взглядами.

Пускай земля обагрена кровью, — луна сохраняет белизну своего света.

Кто-то может отобрать у тебя землю, но солнце останется твоим, луна принадлежит тебе, и никто не может отнять этого у тебя!

Да, не в том чудо, что дом укрывает нас и греет, что эти стены – наши. Чудо в том, что незаметно он передает нам запасы нежности – и она образует в сердце, в самой его глубине, неведомые пласты, где, точно воды родника, рождаются грезы…

Энергия Земли требует обновления.
Новые идеи требуют пространства.
Плоть и дух требуют новых вызовов.
Грядущее обернётся настоящим, и мечты — кроме тех, в которых скрыты предрассудки, — получают возможность стать явью.
Важное — пребудет; бесполезное сгинет.

Вода меняет форму и обтекает предметы, находит тайные пути, о которых никто и не догадывается — крошечную щель в крыше или в днище коробки. Хотя это и самый изменчивый из элементов, он может размыть землю, потушить огонь, сдвинуть кусок металла. Даже дерево, дополняющее воду, не может выжить без влаги.

Наука доказала всем нам, что главные сплетники на земле – это мужчины. Я говорю – наука доказала!! Наука!!! Какие могут быть ко мне претензии?!!

Самые наглые существа на земле – это мужчины, вечно лезут туда, откуда вылезли!

Никогда не разорвутся звенья Между душой и прелестью земли!

Только мечтатель ходит не по земле, а по земному шару.

Что сталось бы с людьми, лишись они благоволения Аллаха! Давным-давно исчезли бы они с лица Земли!

Рай на земле – у лошади на спине.

Господь, сотворив лошадь, сказал ей: С тобой не сравнится ни одно животное; все земные сокровища лежат между твоими глазами. Ты будешь топтать моих врагов и возить моих друзей. С твоей спины будут произносить мне молитвы. Ты будешь счастлива на всей земле и тебя будут ценить дороже всех существ, потому что тебе будет принадлежать любовь властелина земли. Ты будешь летать без крыльев и разить без мяча….

Держись за гриву, держись за воздух, держись за землю. Если не удержишься – всё равно держись.

Великая радость — работа. Все счастье земли — за трудом!

Мой сынуля – маленькая радость. Я переполняюсь чувствами к тебе! Для меня ты чудо, сила, слабость, Для меня ты ангел на земле.

Мой сынуля — мои крылья за спиной! Мой сынуля — мои звезды над землей! Мой сынуля — мое счастье навсегда! Мой сынуля — ты мой воздух и вода!

Русских можно победить только в одном случае: когда на Земле исчезнет несправедливость.

Нет на земле гимна торжественнее, чем лепет детских уст.

Связь с родиной в представлении гражданина – это чувство к живой родной земле и людям ее населяющим в обобщении и конкретике.

Опять жара, она сменила вьюгу,
И солнце раскалилось добела.
А я боюсь, Земля собьётся с круга,
Такую скорость техника взяла.

Единственным, совершенно бескорыстным другом человека в этом корыстном мире, другом, который никогда не покинет его, который никогда не бывает неблагодарным и не предаст его, является собака. Собака останется рядом с человеком в богатстве и бедности, в здравии и болезни. Она будет спать на холодной земле, где дуют зимние ветры и яростно метёт снег, только бы быть рядом с хозяином. Собака будет целовать ему руку, даже если эта рука не может дать ей еды; она будет зализывать раны и царапины — результат столкновений с жестокостью окружающего мира. Собака охраняет сон своего нищего хозяина так же ревностно, как если бы он был принцем. Когда уходят все остальные друзья, этот останется. Когда все богатства улетучатся и всё разваливается на куски, собака так же постоянна в своей любви, как солнце, шествующее по небу.

Человек! Возведи взор свой от земли к небу, — какой, удивления достойный, является там порядок!

Земля никогда не возвращает без излишка то, что получила.

Люди не должны забывать, что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно всё, что дала человеку. Ей ничего не стоит смести нас с лица земли своим дыханием или затопить нас водами океана – просто чтобы ещё раз напомнить человеку, что он не так всемогущ, как думает. Если мы не будем постоянно ощущать её рядом с собой в ночи, мы позабудем, какой она может быть грозной и могущественной. И тогда в один прекрасный день она придёт и поглотит нас.

Из года в год земля сбрасывает свой багряный наряд.

Ты даже не представляешь… Главная причина моего существования бросила меня. И после сегодняшнего, остатки растрескавшейся земли под ногами скоро разлетятся вдребезги.

Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их. Перенимают черт знает какие бусурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства. И проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в Русской земле товарищество! Уж если на то пошло, чтобы умирать, — так никому ж из них не доведется так умирать!.. Никому, никому!.. Не хватит у них на то мышиной натуры их!

«Вот это и есть Земля», — подумал он. Не висящий в пустоте тысячекилометровый шар, а редкий лес и сверкающая на солнце гладь озера, утонувший в листве дом на вершине холма, травянистый склон, спускающийся к воде, плеск волны, серебристая чешуя рыбы, птицы, ныряющие вниз, чтобы поймать муху или жука над самой поверхностью воды. Земля — это непрекращающийся треск цикад, свист ветра и пение птиц. Орсон Скотт Кард

Знаешь ли ты, по какой причине я оказалась на земле? Мне было сказано, что таких превосходных посланников существовать не может, и закинули к вам.

Не каждому уготовано испытать счастье. Просто в их жизни редкой гостьей стала светлая полоса. Так может ему стоит вырастить крылья и полететь над грешной землей?

Я действительно не летала на самолёте с 1983 года, и я очень хорошо понимаю, почему папа Римский целует землю каждый раз, когда спускается с трапа.

Перевернуть мир невозможно, но если ты знаешь, что в силах перевернуть чью-то жизнь… существовать на планете Земля куда легче и приятнее!

Когда мы осмыслим свою роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы.

На земле мы все словно на епитими, поэтому стоит ли удивляться, что на нашем пути встречается много тяжких испытаний.

Как никто не может смотреть одним глазом на небо, а другим на землю, так и ум не может вместе соединить попечение о Божественном и мирском

Назначенье человека — служить, и вся жизнь наша есть служба. Не забывать только нужно того, что взято место в земном государстве затем, чтобы служить на нем Государю Небесному и потому иметь в виду Его закон. Только так служа, можно угодить всем: Государю, и народу, и земле своей.

Господа, у меня новогодний тост! Предлагаю в Новом Году: землю — крестьянам, мир — народам, и всем — шампанского!

Человек и Родина, как дерево и Земля. Чем больше корней, тем крепче их связь. И горе врагам, посягнувшим на Отчизну.

Добро к людям — это минимальная арендная плата земле за то, что мы по ней ходим.

Отдаленность измеряется не расстоянием.

Расстояния, вёрсты, мили… Нас расставили, рассадили по двум разным углам Земли, чтобы лучше себя вели.

Остыли реки, и земля остыла, И чуть нахохлились дома. Это в городе тепло и сыро, Это в городе тепло и сыро, А за городом — зима, зима, зима.

В город вернулись теплые дни. Они возвратились с удвоенной лаской, как возвращаются неверные жены. Целый день по небу шлялись легкомысленные, беспокойные облачка, а сухие, по осеннему поджарые листья густо лежали на земле молча, без шороха. Несколько дней город, казалось, находился в теплом и каком—то блаженном обмороке, он предавался осени, этой изменчивой лгунье, и не верил, не хотел верить в скорое наступление холодов…

Столько путешествуя, она открыла для себя одну удивительную вещь: ни одни огни ночного города не сравнятся с красотой огней, освещающих родную землю. И даже звёзды на небе сияют ярче там, где твой дом.

За Волгой для нас земли нет.

Если бы не было войны, мы могли бы построить мост между Землей и Марсом, расплавив оружия в мартеновской печи.

Отстаивать каждую пядь Советской земли, драться до последней капли крови!

В небесах, на земле и на море!

Славна богатырями земля наша.

Человек тянется к звёздному небу, забыв, что сама земля есть звезда.

Нам остается жить на этой земле лишь несколько десятилетий, а мы теряем столько невозвратимых часов, раздумывая об обидах, о которых через год мы забудем, о них забудут и все окружающие.

Если бы Галилей написал в стихах, что Земля движется, инквизиция, вероятно, оставила бы его в покое.

Не поднявшись на высокую гору, не узнаешь высоты неба. Не взглянув в глубокое ущелье в горах, не узнаешь толщины земли. Не услышав заветов предков, не узнаешь величия учености.

Воде дана волшебная власть стать соком жизни на земле.

Довольно неуместно называть эту планету — Земля, когда очевидно, что она — Океан.

Говорят, что нельзя подружиться с соколом, если только ты сам не сокол, одинокий временный обитатель земли, без друзей и без надобности в друзьях. Сокол не знает, что такое нравственность и добродетель…

Не тревожьтесь, моя королева. Все скоро кончится. Вам, кстати, не тяжелы украшения, корона не давит. А кровушка давно ушла в землю сырую. Где пролилась она, давно сады шумят и гроздья виноградные спеют.

Всё кончено… Отойдите от меня на секунду, дайте мне попрощаться с землей. О мой друг Азазелло! Где ты? Ты не пришел ко мне на помощь в момент неравного боя. Ты покинул бедного Бегемота, променяв его на стакан — правда, очень хорошего! —коньяку! Ну что же, пусть моя смерть ляжет на твою совесть, а я завещаю тебе мой браунинг… Единственно, что может спасти смертельно раненного кота, — это глоток бензина… — издевательства над сотрудниками НКВД

Я Никанор, конечно, Никанор! Но какой же я к шуту председатель!…Желаете, землю буду есть, что не брал? A Коровьев — он чёрт.

Заключенный на небесах союз спускается на землю, и тут главное — не втоптать его в грязь.

Земля без воды мертва, человек без семьи — пустоцвет.

Когда мы осмыслим свою роль на Земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что дает смысл жизни, дает смысл и смерти.

Смешно зерно, что жалуется на дурную землю, которая вырастила его салатом, а не кедром. Оно было зерном салата.

Герда начала читать «Отче наш»; было так холодно, что дыхание девочки сейчас же превращалось в густой туман. Туман этот все сгущался и сгущался, но вот из него начали выделяться маленькие, светлые ангелочки, которые, ступив на землю, вырастали в больших грозных ангелов со шлемами на головах и копьями и щитами в руках. Число их все прибывало, и когда Герда окончила молитву, вокруг нее образовался уже целый легион. Ангелы приняли снежных страшилищ на копья, и те рассыпались на тысячи снежинок. Герда могла теперь смело идти вперед; ангелы гладили ее руки и ноги, и ей не было уже так холодно.

Животное без потребы нельзя губить, а человека уничтожай. Поганый он, человек… Нечисть, смердит на земле, живет вроде гриба-поганки.

На чёрном фоне оттаявшей земли, всегда заманчивей и ярче белеет оставшийся кусочек снега.

Идеальное одиночество и покой — лучшее, что способен подарить людям единственный спутник Земли.

Я не спекулянтка! Мы посредники между землей и народом.

Переступив порог материнства, я вдруг стала общественной собственностью, одушевленным эквивалентом публичного парка. Это жеманное выражение Ты теперь ешь за двоих, дорогая отлично передает то, что даже твой ужин больше не твое дело. Действительно, когда земля свободных овладела методами принуждения, выражение Ты теперь ешь за нас подразумевает, что двести с чем-то миллионов сующих повсюду свой нос начнут возражать, если тебе захочется съесть пончик с вареньем, а не полноценный обед из экологически чистых продуктов и овощей, включающий все пять основных пищевых групп. Право командовать беременными женщинами наверняка включат в Конституцию.

Вначале, вы вознесетесь, и будете парить, витая в облаках на седьмом небе, нежась и мечтая. После, девять месяцев вас ждет медленное падение на грешную и каменную землю.

Не ищите после смерти могилу нашу в земле — Ищите ее в сердцах просвещенных людей.

Итак, что касается нынешней проблемы глобального потепления… Думаю, мы сможем решить её, вместе построив огромного героя, чтобы он защищал Землю! Кстати, возражений я не принимаю.

Народы сделали своим кумиром свободу, а где же на земле свободный народ?

Истина — это то, что делает мир проще, а не то, что обращает его в хаос. Истина — не то, что доказуемо. Истина — это простота.

Я слышал одну грузинскую пословицу: «Золото испытывается огнём, женщина испытывается золотом, мужчина испытывается женщиной!» Выпьем за прекрасную невесту, её жениха, её чудесного брата и за эту волшебную землю!

Если ты любишь, то на земле вновь расцветете надежда и из чувств возродиться жизнь…спасибо тебе

Память — самый подлый предатель на свете.

Весной неприлично плакать, хочется одеться в лед и ступать, по возможности не соприкасаясь с тающей землей. Хочется писать только за деньги. Я бы сейчас даже любила только за деньги, но за любовь мне никто не платит, этот мой товар не пользуется таким спросом, как слова.

Питер… особый воздух, атмосфера и настроение. Это город, прячущий в закоулках двустворчатые окошечки, расположенные у самой земли, старинные обветшалые здания и ветхие особнячки. Здесь можно встретить «Булочные», от которых веет ароматом свежевыпеченного хлеба, и трактир с прекрасной русской кухней и музыкой. Прогулка по Питеру – все равно что прочтение дневника жизни. Северный порыв ветра сдувает с тротуара снежную «простынь», а заодно проникает в душу, заигрывая с чувствами и воспоминаниями. В Москве все дни как нити большого клубка, который катится без остановки. В Питере время более уважительно относится к жителям и туристам. Это особо хорошо заметно на лицах людей. Они эмоциональные, спокойные, задумчивые, веселые, печальные… В них нет напряжения и безоглядности на мир…

… знаешь, между тем моментом, когда ты нечаянно срываешься, и тем когда тебя ударит земля, на секунду появляется такое приятное ощущение, что ты умеешь летать!!!

Жизнь — это единственное чудо, которое на Земле существует вообще, совершенно необъяснимое и непонятное, то, что совершенно не вписывается ни в какие ни в религии там — ни в буддийские, ни в иудейские, ни в христианские.

Листы летят, летят издалека, из вянущих садов небесных словно; и падают, с последним взмахом, сонно. И по ночам из звёзд уединённо летит Земля, темна и нелегка. Мы падаем. Ладони гаснет взмах. И видишь — так во всём. И тем не менее. Есть Тот, кто это долгое падение так нежно держит на своих руках…

А может, не стоит нам думать о снеге
За зимами быстрыми.
Горячее солнце вновь землю согреет,
Пройдет без следа.
А может, не стоит нам думать о грусти,
Мы поняли истину.
Чтоб солнца дождаться, нам надо с тобою
Прожить холода.

Она посмотрела в темноту за окном, где беспорядочно метались снежные хлопья, не подвластные ни силе земного притяжения, ни собственной воле. Все, чего они хотели, – это где-нибудь приземлиться и затихнуть, а потом растаять и исчезнуть с лица земли. В этом и было утешение.

Снежинки — это падающие звёзды, которые, приближаясь к земле, становятся, вопреки законам перспективы, лишь тусклее и меньше.

Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам, Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам. По хрустящему морозу поспешим на край земли И среди сугробов дымных затеряемся вдали.

Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!
Так поражает молния, так поражает финский нож!

Окружающим легко сказать: «Не принимай близко к сердцу». Откуда им знать, какова глубина твоего сердца? И где для него – близко? Только самому возможно поднять с земли камни, о которые когда-то спотыкался.

Остановите Землю на повороте, я решил сойти…

Terra incognita

Неизвестная земля

… Было бы легче остановить Солнце, легче было сдвинуть Землю, чем уменьшить сумму углов в треугольнике, свести параллели к схождению и раздвинуть перпендикуляры к прямой на расхождение.

Земля сдвигается с оси, и тектонические плиты смещаются со своих.

Огни тем ярче, чем больше земля отворачивается от солнца.

Когда на волю выпускали птиц,
тепло их оставалось навсегда
у нас на пальцах,
как между страниц —
степной ковыль, полынь и резеда.Щеглы, овсянки юркие, скворцы
без устали взмывали в небеса.
Как колокольчики,
как бубенцы,
звенели над землей их голоса.

Не забывай, на этой земле от нас зависит усилие, а не результат.

Поклонимся великим тем годам. Тем самым командирам и бойцам. И маршалам страны и рядовым Поклонимся и мертвым и живым. Всем тем, которых забывать нельзя, Поклонимся, поклонимся, друзья! Всем миром, всем народом, всей землей, Поклонимся за тот великий бой…

А что, если наша Земля — ад какой-то другой планеты?

“Теперь” – каждый раз иное, оно непрерывно возобновляется, мы мыслим о нем как о точке, но это не одна и та же точка. А поскольку мы мыслим о нем и ощущаем его, оно имеет смысл только в связи с человеческой душой. Без души, способной считать, будет существовать только субстрат времени, субстрат считаемого. И нам кажется, что время присуще всему на небе, на море и на земле только потому, что мы все это наблюдаем.

Благородство и чистота души не окупаются. Тебе нужны доказательства? Пожалуйста. Чьи потомки населяют землю: Каина или Авеля?

Природа есть в некотором смысле Евангелие, благовествующее громко творческую силу, премудрость и всякое величие Бога. И не только небеса, но и недра земли проповедуют славу Божию.

Взаимная влюбленность эффективнее любых берушей.

Пусть человек отдастся созерцанию природы во всем ее высоком и неохватном величии, пусть отвратит взоры от ничтожных предметов, его окружающих. Пусть взглянет на ослепительный светоч, как неугасимый факел, озаряющий Вселенную; пусть уразумеет, что Земля — всего лишь точка в сравнении с огромной орбитой, которую описывает это светило; пусть потрясется мыслью, что и сама эта огромная орбита — не более чем еле приметная черточка по отношению к орбитам других светил, текущих по небесному своду. Но так как кругозор наш этим и ограничен, пусть воображение летит за рубежи видимого; оно утомится, далеко не исчерпав природу.

В этом широком мире так много всего, что никогда не кончишь учиться. И доброта земли даёт так много, что человек и подумать не может. А человек берёт и не благодарит. Он не верит в истину — что человек должен быть един со всем, что растёт и что бегает, даже с четвероногими, и с тем, что расправляет крылья и живёт в небе. Люди убивают, не думая, копают и рвут без чувства, не ценят великие дары. Но пусть берегутся, или всё это обратится против них.

Это всё дожди.
Мы дышим водой. Но мы не рыбы, мы либо умрем, либо уйдем отсюда. — Он серьезно и печально глядел на Виктора.
— А дождь будет падать на пустой город, размывая мостовые, сочиться сквозь гнилые крыши… Потом смоет все, растворит город в первобытной земле, но не остановится, а будет падать и падать…
— Апокалипсис, — проговорил Виктор, чтобы что-нибудь сказать.
— Да, апокалипсис… Будет падать и падать, а потом земля напитается, и взойдет новый посев, каких раньше не бывало, и не будет плевел среди сплошных злаков. Но не будет и нас, чтобы насладиться новой вселенной.

Земля, которую мы все разделяем, не просто скала, летящая сквозь космос, но живое, заботливое существо. Она заботится о нас; она заслуживает нашей заботы в ответ.

— … в том и загадка банальностей: на свой примитивный лад они истиннее самых остроумных парадоксов.

На земле весь род людской
Чтит один кумир священный,
Он царит над всей вселенной,
Тот кумир — телец златой!

Обрываются речи влюблённых, Улетает последний скворец. Целый день осыпаются с кленов Силуэты багровых сердец. Что ты, осень, наделала с нами! В красном золоте стынет земля. Пламя скорби свистит под ногами, Ворохами листвы шевеля.

Есть же на земле мой, тот самый единственный и только мой человек? Который не будет меня идеализировать, а будет просто любить. Который сам ради меня свернет горы и не посчитает это геройством? Мне кажется, что его нет.

Чтобы повстречаться с Майей и ее Красотой, необходимо воспрянуть из придорожной грязи и научиться летать на крыльях ее иллюзий. Что есть в нас тягостного и безобразного — все обрушится вниз и разобьется о землю. Прекрасное достигает высот вечности.

… у нас природный инстинкт — прятаться. Как животный вид, мы захватываем землю и защищаем ее. Мы можем мигрировать, следуя за климатом или дичью, но нам известно, что для проживания нужна земля, и наш инстинкт — занять свое место под солнцем.

… у него было одно желание — бежать с Земли, где коммерческих несообразностей больше, чем может позволить себе нормальный человек.

Он смотрел на её лицо, заслонившее весь мир, вглядывался в него и понимал, что только фантазия влюблённого может найти в нем так много таинственного. Он знал – есть более прекрасные лица, более умные и чистые, но он знал также, что нет на земле другого лица, которое обладало бы над ним такой властью. И разве не он сам наделил его этой властью?

— Брайан должен полюбить общение с природой! По себе знаю, засыпать под звездами, под тобой прохладная земля, греть руки у костра…
— Ты кем был? Скаутом или бездомным?
— Обязательно поносить все, что я говорю?
— Да. Еще вопросы есть?

Нет! Земля не может быть круглой! Ты только представь ни слонов, ни черепахи… один глупый шар, который болтается в космосе! Да не может быть! Потому что это НЕ ИНТЕРЕСНО!

Пугает только неизвестность. Но когда человек уже столкнулся с нею лицом к лицу, она перестает быть неизвестностью.

Жалею ли я? Не знаю. Ведь это был шаг в неизвестность, который привлекал меня именно потому, что, шагая, я не знала, ступлю ли я на твёрдую землю. И не ступила. Не земля у меня под ногами, а плот.

Он не мог слышать немецкую речь. Его не смирял даже Бетховен. Исключения подтверждают правила. Миллионы нормированных аккуратистов раз в триста лет рождают бунтаря космической несдержанности. Бетховены появляются как протест самой природы, которая не может вечно терпеть посредственность. Басаргин знал, что он не прав. Все народы одинаково нужны Земле — это не пропаганда, а правда. Но он ничего не мог с собой поделать, когда слышал немецкую речь.

Сколько бы неприятностей ни ждало меня завтра — а их, скорее всего, будет немало, — сейчас я хотел бы уснуть и не просыпаться, пока Земля не крутанется Майклом Джексоном вокруг своей оси. Для новых неприятностей мне нужен свежий запас отчаяния.

В октябре, когда листья уже пожолкли, пожухли, сникли, — бывают синеглазые дни; запрокинуть голову в такой день, чтоб не видеть земли — и можно поверить: ещё радость, ещё лето.

Было обычное октябрьское утро: по голубому небу бежали пушистые облачка, пахло прелой хвоей, сырой землей и утренней свежестью.
В парке, в старом каменном фонтане, на прозрачной холодной воде плавали желтые кораблики листьев. На земле сквозь разноцветный ковер пробивалась еще зеленая трава. С каждым моим вздохом желтый лист отрывался от ветки и, медленно кружась, опускался на землю. На старых стволах деревьев золотился дымчатый солнечный свет, но в глубоких складках коры оставалась тень. Было тихо, только слышно робкое пение птиц.
Иногда маленькие птички садились на каменные дорожки сквера. Я стояла и боялась дышать, боялась спугнуть листья, солнечные лучики сквозь крону, спугнуть эту тишину.
Небо, деревья, воздух — все было пронизано неярким светом, все было таким пленяющим и умиротворенным, что мне захотелось стать этой тихой осенью. В ней были капли грусти, но в ее мирном увядании было свое торжество. Торжество последней красоты засыпающей природы.

Изнасилование — одно из самых ужасных преступлений на земле, и оно совершается каждые несколько минут. Проблема людей, которые имеют дело с изнасилованиями в том, что они учат женщин как обезопасить себя. Хотя на самом деле нужно учить мужчин не насиловать. Идите к источнику насилия и начинайте с него.

Ибо земля вдруг начала подрагивать. Шут был твёрдо уверен, что подрагивание не входит в привычки нормальной земли.

Мы различаемся по способу достижения цели, определяемой логикой наших рассуждений, а не по самой цели. Мы идём на войну друг против друга по направлению к одной и той же земле обетованной.

Хорошо бы опохмелиться в такую минуту; хорошо бы настолько поднять температуру организма, чтобы хотя на короткое время ощутить присутствие жизни, но днём ни за какие деньги нельзя достать водки. Нужно дожидаться ночи, чтобы опять дорваться до тех блаженных минут, когда земля исчезает из-под ног и вместо четырёх постылых стен перед глазами открывается беспредельная светящаяся пустота.

Безумием революции было водворить добродетель на земле. Когда хотят сделать людей добрыми, мудрыми, свободными, воздержанными, великодушными, то неизбежно приходят к желанию перебить их всех.

Земля – это память, за которую стоит бороться.

На прошлом заседании трибунал постановил, что не только земля, но и воздух в деревне является собственностью графинь Вишен, и поэтому все, кто дышит, должны платить деньги за аренду воздуха. Раз в месяц кавалер Помидор обходил деревенские дома и заставлял крестьян глубоко дышать в их присутствии. По очереди он измерял у них объём груди после вдоха и выдоха, затем производил подсчет и устанавливал, какая сумма причитается с каждого потребителя воздуха.

Наша недвижимость подвижна. То, что мы полагали незыблемым, зыбко. То, что мы воображали твердым, текуче. Башни не стоят на месте, а небоскребы скребут главным образом землю.

Всякий хочет иметь клочок земли, хоть небольшой, да собственный. И кров над головою, чтоб никто не мог его выгнать, как собаку.

— Я не понимаю, как можно продавать то, что тебе не принадлежит. Как Луна может кому-то принадлежать?
— Земля тоже никому не принадлежит, а участки продаются. Я, знаешь, что тебе скажу — то, что никому не принадлежит, можно забрать себе.

Постыдимся хотя бы зверей. У зверей всё общее: и земля, и источники, и пастбища, и горы, и леса. А человек делается свирепее зверя, говоря эти холодные слова: «То твоё, а это моё».

Зерно невидимо в земле, а только из него вырастает огромное дерево. Так же незаметна мысль, а только из мысли вырастают величайшие события жизни человеческой.

Спасение в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг. С него-то все и начинается заново…

Горе тому, кто вздумал бы на земле осуществлять идеал справедливости…

Тоска — это когда жаждешь чего-то, сам не знаешь чего… Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом.

Я ненавидел Хэллоуин. Это так глупо — никто по-настоящему не боялся, все ходили по городу измазанные бутафорской кровью, или с резиновыми ножами, или, что хуже всего, в костюмах, которыми и напугать-то невозможно. Считалось, что на Хэллоуин по земле бродят духи зла, — в эту ночь друиды сжигали детей в плетеных клетках. Какое это имело отношение к одежде в стиле Человека-паука?

Свести философию с неба на землю.

Любовь это светильник, озаряющий Вселенную; без света любви земля превратилась бы в бесплодную пустыню, а человек в пригоршню пыли.

На земле нет ничего такого хорошего, что в своём первоисточнике не имело бы гадости.

Мы счастливые люди. У нас есть крыша над головой, на кухне еда, уютный свет монитора и доступ к интернету. Да, у каждого своя собственная боль, которую мы любим возвеличивать, доводя до ранга трагедии, но мы — счастливые люди. И мы пишем стихи. Стишки-мотыльки, неуклюжие создания с толстым брюшком опостылевших идей и недоразвитыми крыльями нового вдохновения, огромным числом облепившие стены храма сытой лиры. Мы не сражаемся за каждый глоток воздуха, жизни, земли и неба, пересохшей от боли глоткой сглатывая ком крика, нет, мы пьем чай, курим возле окна и рассуждаем о смысле бытия, цинично взвешиваем природу любви, лениво ковыряем теряющими чуткость пальцами аспекты своих слабеньких эмоций-мух, по привычке считая их слонами. Потому что своя рубашка всегда ближе к телу.

Циник – идеалист, с которого сняли розовые очки, сломали надвое и втоптали в землю, тем самым мгновенно улучшив его зрение.

… Если есть кто-то, кто важен тебе на этой земле, стоит рискнуть и рассказать о своих чувствах, пока у тебя есть шанс.

Бог завидовал нашей боли – вот почему он снизошел на землю, чтобы умереть на кресте.

Провала прошу, провала.
Гаси ж!
Чтоб публика бушевала
и рвала в клочки кассирш. Прости меня, жизнь.
Мы — гости,
где хлеб и то не у всех,
когда земле твоей горестно,
позорно иметь успех. Провала прошу, аварии.
Будьте ко мне добры.
И пусть со мною
провалятся
все беды в тартарары.

Всего прочнее на земле — печаль,
И долговечней — царственное слово.

Любовь юная, прелестная, поэтическая, уносящая в мир грез — на земле только она одна может дать счастье!

Когда порою изменяли силы
И обжигала сердце горечь слез,
Со мною, как сестра, ты говорила
Неторопливым шелестом берез. Не ты ль под бурями беды наносной
Меня учила (помнишь те года?)
Врастать в родную землю, словно сосны,
Стоять и не сгибаться никогда?

Но настанет пора — наклоняясь со шлюпки тяжелой,
Чьи-то руки поймают посланницу дальних широт,
И пахнут на припеке ладонью растертые смолы,
А чуть дрогнувший голос заветные буквы прочтет. Свежий ветер разгладит листок мой, закатом согретый,
Дымный уголь потонет над морем в лиловой золе,
И расскажет потомкам воскресшее слово поэта
О любви и о солнце на старой планете — Земле!

Ты у моей стояла колыбели,
Твои я песни слышал в полусне,
Ты ласточек дарила мне в апреле,
Сквозь дождик солнцем улыбалась мне.Когда порою изменяли силы
И обжигала сердце горечь слёз,
Со мною, как сестра, ты говорила
Неторопливым шелестом берёз.Не ты ль под бурями беды нано́сной
Меня учила (помнишь те года?)
Врастать в родную землю, словно сосны,
Стоять и не сгибаться никогда?В тебе величье моего народа,
Его души бескрайние поля,
Задумчивая русская природа,
Достойная красавица моя!

Счастье — словно взгляд из самолёта.
Горе видит землю без прикрас.
В счастье есть предательское что-то —
горе человека не предаст.

Земля дышала ивами в близкое небо;
под застенчивый шум капель оттаивала она.
Было, что над ней возвысились,
может быть и обидели ее, —
а она верила в чудеса.
Верила в свое высокое окошко:
маленькое небо меж темных ветвей,
никогда не обманула, — ни в чем не виновна,
и вот она спит и дышит…
и тепло.

Пролегала дорога в стороне,
Не было в ней пути.
Нет!
А была она за то очень красива!
Да, именно за то…
Приласкалась к земле эта дорога,
Так прильнула, что душу взяла.
Полюбили мы эту дорогу
На ней поросла трава.
Доля, доля, доляночка!
Доля ты тихая, тихая моя.
Что мне в тебе, что тебе во мне?
А ты меня замучила!

Но знаю, миру нет прощенья,
Печали сердца нет забвенья,
И нет молчанью разрешенья,
И всё навек без измененья
И на земле, и в небесах.

Он тихо падает, и медленный и властный…
Безмерно счастлив я его победою…
Из всех чудес земли тебя, о снег прекрасный,
Тебя люблю… За что люблю — не ведаю.

Чтоб выжить и прожить на этом свете,
пока земля не свихнута с оси,
держи себя на тройственном запрете:
не бойся, не надейся, не проси.

Наряду с землей, водой, воздухом и огнем, деньги – суть пятая стихия, с которой человеку чаще всего приходится считаться.

Уж вечер стелется, уже земля в росе,
Уж скоро звёздная в небе застынет вьюга,
И под землёю скоро уснём мы все,
Кто на земле не давали уснуть друг другу.

Расстояние: версты, мили… нас расставили, рассадили, чтобы тихо себя вели по двум разным концам земли.

Прекрасное нам даром не дают,
Во всякой красоте борьба и труд.Готовые венки земля не дарит, —
Из сорванных цветов венки плетут.Алмаз и тот готовым не находят:
Его шлифуют, и гранят, и трут.

Весна одела землю в свой наряд.
В зеленый — луг и поле, в белый — сад.О, как всегда был счастлив я весною,
Как был всегда ее приходу рад.Была еще любимая со мною
Весною прошлой, год тому назад.Теперь сады весенней красотою
Обиду мне напомнить норовят.

Как относятся к морозам разные народы в разных странах.
+10(градусов) — Американцев знобит, русские сажают огурцы.
+2 — У итальянцев не заводятся машины, русские ездят с открытыми окнами… Наблюдают как растут огурцы.
0(градусов) — Во Франции замерзает вода, в России она загустевает.
-5 — В Канаде включают отопление. Русские в последний раз выезжают на пикник, выкапывают огурцы.
-25 — В Европе не работает общественный транспорт! Русские прекращают есть пломбир на улице… Переходят на эскимо, чтобы руки не мёрзли. Закусывают огурцами.
-40 — Финский спецназ эвакуирует из Лапландии Санта Клауса, в России готовят валенки к ВОЗМОЖНЫМ ЗАМОРОЗКАМ. Закручивают огурцы на ЗИМУ.
-113 — Жизнь на земле останавливается. У русских плохое настроение… Замёрз этиловый спирт, огурцы приходится лизать.
-273 — Абсолютный ноль. Останавливается атомарное движение. Русские ругаются » Ну блин! Холодрыга! Язык примерзает… К огурцам».

Бог дождем освящает землю.

Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза — страстности эмблема,
А страстность — детище земли. Одна так нежно розовеет,
Как дева, милым смущена,
Другая, пурпурная, рдеет,
Огнем любви обожжена.

Сам я, когда пробъёт мой час, хотел бы одного — остаться. Пусть тело моё похоронят в саду, и раз уж мне не суждено небо, стану по крайней мере землёй.

Времена все свернутся в кольца, бирюзою застыв внутри, когда в небеса взовьется звон
твоей обожженной земли – из волчонка ты станешь – волком, из котенка ты станешь – львом, и
закружатся проволокой тонкой кобра с ястребом надо лбом. Только знаешь, все это так скучно! Скучно даже с учетом войны – все равно ты
получишь трофеи, что, по сути, тебе не нужны. Все равно не найдешь вражьей силы и не
приласкаешь друзей, ведь весь мир населен отраженьем лишь твоих позабытых идей.

Тот, кто хоть немного повисел над пропастью, способен испытать настоящее блаженство от самой обычной прогулки по твердой земле – по крайней мере, поначалу.

Мы делаем выбор только один раз. Мы выбираем быть воином или быть обычным человеком. Другого выбора просто не существует. Не на этой земле.

Безупречность – это делать лучшее, что можешь, во всем, во что ты вовлечен. Ключом к безупречности является чувство времени. Когда чувствуешь и действуешь как бессмертное существо, – ты не безупречен. Представление о том, что у тебя есть время, – идиотизм. Нет бессмертных на этой земле.

Это моя земля и воздух мой. Захочу — перекрою.

Где-то на Земле есть некий Человек и у него Рычаг, довольно ему нажать на рычаг – и он спасет эту планету. Но Человек этот сейчас не у дел. Заветный Рычаг покрывается пылью. А сам он играет в карты — Бетономешалка

Группа ваша заматерела и научно подковалась. Теперь вам уже не грозит страх падения в пропасть с края Земли. Паника открытого водного пространства также улетучилась.

Пифагор: Человек – это сеятель. Идет по полю уверенно, как хозяин. Вырывает с корнем сорняки, добавляет удобрений, передвигается смело на своей земле, наводя кругом порядок. Народные обычаи – самые строгие и важные правила и догмы людские.

Между Землёй и Небом — Война!

Однажды Суворову рассказали о неблагодарности человека, которому он в свое время помогал. Я замечал, что люди в конце концов всегда делаются неблагодарными врагами того, с кем не могут равняться, более того превзойти. Чем одаривает земля небо за благотворные лучи солнца и живительные капли дождя? Пылью своей!

засмеялся старый Суворов

Синева неба происходит благодаря толще освещенных частиц воздуха, которая расположена между Землей и находящейся наверху чернотой.

Я уподобил бы судьбу бурной реке, которая, разбушевавшись, затопляет берега, валит деревья, крушит жилища, вымывает и намывает землю: все бегут от нее прочь, все отступают перед её напором, бессильные его сдержать. Но хотя бы и так, — разве это мешает людям принять меры предосторожности в спокойное время, то есть возвести заграждения и плотины так, чтобы, выйдя из берегов, река либо устремилась в каналы, либо остановила свой безудержный и опасный бег?

Случились вместе два астронома в пиру
И спорили весьма между собой в жару.
Один твердил: Земля, вертясь, круг Солнца ходит;
Другой, что Солнце все с собой планеты водит.
Один Коперник был, другой слыл Птолемей.
Тут повар спор решил усмешкою своей.
Хозяин спрашивал: «Ты звезд теченье знаешь?
Скажи, как ты о сем сомненье рассуждаешь?»
Он дал такой ответ: «Что в том Коперник прав,
Я правду докажу, на Солнце не бывав.
Кто видел простака из поваров такова,
Который бы вертел очаг вокруг жаркова?»

Идолопоклонническое суеверие держало астрономическую землю в своих челюстях, не давая ей двигаться.

Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.

Любовь для высоконравственной натуры

то же, что Солнце для Земли.

— Казалось, братья Бензини создали свой собственный рай на земле за один день, а потом снова его разобрали и увезли…

Я говорю вам: будьте, длитесь, звучите, продолжайтесь, живите взахлеб, любите отчаянно, смейтесь искренне и, падая сбитыми в кровь коленями на просоленную от слёз землю, найдите силы встать.

Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник.

(Человек — вольная птица, пока мертвец не свяжет его с землёй.)

Если бы каждое мгновение нашей жизни бесконечно повторялось, мы были бы прикованы к вечности, как Иисус Христос к кресту. Вообразить такое — ужасно. В мире вечного возвращения на всяком поступке лежит тяжесть невыносимой ответственности. Это причина, по которой Ницше назвал идею вечного возвращения самым тяжким бременем.
А коли вечное возвращение есть самое тяжкое бремя, то на его фоне наши жизни могут предстать перед нами во всей своей восхитительной лёгкости.
Но действительно ли тяжесть ужасна, а лёгкость восхитительна?
Самое тяжкое бремя сокрушат нас, мы гнёмся под ним, оно придавливает нас к земле. Чем тяжелее бремя, тем наша жизнь ближе к земле, тем она реальнее и правдивее.
И напротив, абсолютное отсутствие бремени ведет к тому, что человек делается легче воздуха, взмывает ввысь, удаляется от земли, от земного бытия, становится полуреальным, и его движения столь же свободны, сколь и бессмысленны.
Так что же предпочтительнее: тяжесть или лёгкость?

Я устал от Земли. Люди. Мне надоело путаться в хитросплетениях их жизней. Они утверждают, что трудятся, чтобы построить рай. Но их рай населен кошмарами. Возможно, мир никто и не создает. Возможно, никто ничего не создает. Часы без часовщика.

На земле существует только четыре вопроса, имеющих ценность. Что свято? Из чего состоит дух? Для чего стоит жить? Ради чего можно умереть? Ответ всегда один: это любовь!

Гораздо меньше на земле армян,
Чем фильмов, где играл
Джигарханян.

— Его потенциал способен изменить весь мир.
— Да, но не обязательно в лучшую сторону.

Она похожа на одинокого ангела, парящего над землёй: этот ангел смеётся от того, что летает, и при этом плачет от одиночества.

Наше положение на Земле поистине удивительно. Каждый появляется на ней на короткий миг, без понятной цели, хотя некоторым удаётся цель придумать. Но с точки зрения обыденной жизни очевидно одно: мы живём для других людей — и более всего для тех, от чьих улыбок и благополучия зависит наше собственное счастье.

Я прошу тебя, перестань! Я прошу тебя! Ты топишь все. Топишь, как болото. Как трясина. Я прошу тебя! Ты разрушаешь все. Хорошее, плохое. Все, что угодно. Все, что угодно. После тебя выжженная земля. Пусти! Я хочу сохранить хоть кусочек, хоть частичку той любви, которую ты методично выжигал из меня!

Приехать сюда можно, уехать — ни за что и никогда. Вы навсегда останетесь в России, вас закопают в тощую русскую землю, и из вашего праха вырастет главное русское растение — лопух.

Слушайте, книги, а вы знаете, что вас больше, чем людей? Если бы все люди исчезли, вы могли бы населять землю и были бы точно такими же, как люди. Среди вас есть добрые и честные, мудрые, многознающие, а также легкомысленные пустышки, скептики, сумасшедшие, убийцы, растлители, дети, унылые проповедники, самодовольные дураки и полуохрипшие крикуны с воспалёнными глазами. И вы бы не знали, зачем вы…

Без доверия жизнь на земле — это сущий ад.

(Если люди не будут верить друг другу — земля превратится в ад.)

Хозяин земли русской есть один лишь русский. Так было и всегда будет.

Мы не знали друг друга до этого лета,
Мы болтались по свету, земле и воде.
И совершенно случайно мы взяли билеты
На соседние кресла на большой высоте,
И моё сердце остановилось, моё сердце замерло…

Ты говоришь, что твой мир рухнул. Хорошо. Пусть он рухнет, а ты имей храбрость оплакать его. Сравняй свой мир с землёй! И только тогда, родившись заново, ты начнёшь жизнь заново.

Безнадёжно — это когда на крышку гроба падает земля. Остальное можно исправить.

But though I’ll gladly trace these scenes with thee,
Yet the sweet converse of an innocent mind,
Whose words are images of thoughts refin’d,
Is my soul’s pleasure; and it sure must be
Almost the highest bliss of human-kind,
When to thy haunts two kindred spirits flee.

Быть одному — вот радость без предела,
Но голос твой еще дороже мне:
И нет счастливей на земле удела,
Чем встретить милый взгляд наедине,
Чем слышать, как согласно и несмело
Два близких сердца бьются в тишине.

Когда все погибнет и исчезнет с лица земли, останется, пожалуй, лишь гробовая тишина да бесконечный мрак.

— Прошу прощения — вклинюсь. Думаю, вам на земле будет проще с гидом! В земных делах у меня есть опыт.
— По-твоему, фиаско — это опыт?
— По-моему, сам опыт — это уже опыт. Всемогущий Танос, я, Локи, принц Асгарда… сын Одина… полноправный король Ётунхейма, бог коварства — присягаю тебе в верности. Вплоть до последнего своего вздоха.
— Последнего. Не стоило разбрасываться словами.
— Все… равно… тебе не быть богом.

Почему? Те, кто живет на земле, мучаются этим вопросом. Зимой вам требуется тепло, потом приходит лето, вы со страхом ждете зимы. Поэтому вы в вечном движении, в постоянном поиске прибежища, где всё время лето.

Земля — корабль, слишком большой для меня.

«Все дороги к лучшему» на краске высечено,
Тут две пары глаз в темноте горели ярче, чем тысячи.
Делали открытия, забыв про холод жуткий,
Бегущие к мечте и не спавшие сутками.

Мы уйдём гордо, со смертью не поспорим,
Оставив на Земле чистую свою историю,
Писанную на листе в горячем бою,
Чтобы ты пришёл, прочёл и написал свою!

Однажды станет тихо и уже никто не поможет,
Однажды осознаешь: на Земле мы прохожие.

Люди на земле должны дружить. Не думаю, что можно заставить всех людей любить друг друга, но я желал бы уничтожить ненависть между людьми.

… люди, которые объявляют, что намерены создать рай на Земле, почти всегда приносят с собой ад.

Пойми наконец: не будет трона. И нет ни одного шанса, чтобы ты одержал верх над нами. Придёт твоя армия, пострадают люди, но ты не получишь ничего. Не сможем защитить Землю — так отомстим за неё, будь уверен.

— Последняя ночь на Земле, как ты ее проведешь?
— Я хотел посидеть тут, тихонько.
— Друг, ты что? Подумай. Выпивка, девочки…
— …
— У тебя ведь уже были женщины? Ну, или ангелы хотя бы?
— …
— То есть ты никогда там, наверху, не орошал облака?
— Случай не представился.

Ступай в монастырь. Зачем рождать на свет грешников? Я сам, пополам с грехом, человек добродетельный, однако могу обвинять себя в таких вещах, что лучше бы мне на свет не родиться. Я горд, я мстителен, честолюбив. К моим услугам столько грехов, что я не могу и уместить их в уме, не могу дать им образа в воображении, не имею времени их исполнить. К чему таким тварям, как я, ползать между небом и землею? Мы обманщики все до одного. Не верь никому из нас. Иди лучше в монастырь.

Два величайших тирана на земле: случай и время.

В сумерках проверяется равновесие между человеком и планетой. Бог смешивает тень со светом, чтобы увидеть, есть ли у Земли смелость продолжать вращаться. Если Земля не испугается тьмы, минет ночь — и заблещет новое солнце…

Нас мало — юных, окрылённых,
не задохнувшихся в пыли,
ещё простых, ещё влюбленных
в улыбку детскую земли.

Мы только шорох в старых парках,
мы только птицы, мы живём
в очарованье пятен ярких,
в чередованьи звуковом.

Мы только мутный цвет миндальный,
мы только первопутный снег,
оттенок тонкий, отзвук дальний,—
но мы пришли в зловещий век.

Навис он, грубый и огромный,
но что нам гром его тревог?
Мы целомудренно бездомны,
и с нами звёзды, ветер, Бог.

Моя ярость усиливается, когда тебя всё сильнее разочаровывают люди. Сначала ты им веришь, а потом, однажды, ты просто понимаешь, что они – предатели. На земле много козлов, это человеческая натура…

Давайте рассуждать так. Очень сложно представить, что Адольф Гитлер и мать Тереза попадут в одно и то же место. Приятнее верить, что существует некая справедливость. Мое определение Бога – это попытка повернуться лицом к физике, математике и химии, которые мы уже немного понимаем. Это мой Бог. Что-то должно было что-то создать. Я лежу ночью в постели без сна и тревожусь. Думаю о том, как бы уйти куда-нибудь навсегда, улететь с облаками, арфами, ангелами, крыльями. У Святого Питера есть секрет, и Святой Питер однажды спросил Бога. А у него не было права спрашивать Бога, но Господь ему позволил. Бог сказал: «Хорошо, что у тебя за вопрос?». Если ты такой милосердный… если ты всезнающ, и ты создал всех своих детей, которых, как ты знаешь, несет прямо в Ад – зачем ты, Боже, вообще их создал? И ответ был: «Потому что Ад не вечен». Никто не попадает в Ад навечно. Это как комната ожидания – место, где нет Бога. А Питер снова спросил: «Если ты знаешь о страданиях людей на земле, почему такие ужасные вещи происходят с хорошими людьми?» А Бог ответил: «Потому что я настолько люблю их, что посылаю им боль, и переход из жизни в смерть получается более глубоким, что позволяет им прочувствовать мой дар лучше, чем другим».

Я всегда с нетерпением ждал тебя. В снежные дни, когда снег падал и беззвучно ложился на землю, и в свежие весенние дни, когда на прекрасных цветах появлялись бутоны, и летом, когда все вокруг благоухало, и осенью, когда все увядало. И даже в тот день, когда тебя не стало.

Стоял июль — время, когда алхимия лета преображает лес в сливающуюся воедино яркую массу зелени, когда кружится голова от запахов пульсирующего моря влажной листвы и неопределимых ароматов земли и плодов, когда перестаёшь видеть мир в истинном свете, время и пространство становятся пустыми словами, а эхо давно минувших времён настойчиво звучит в очарованном сознании.

Мир несовершенен. Устоями общества являются корыстолюбие, страх и продажность. Конфликт мечты с действительностью не утихает тысячелетиями. Вместо желаемой гармонии на земле царят хаос и беспорядок. Более того, нечто подобное мы обнаружили в собственной душе. Мы жаждем совершенства, а вокруг торжествует пошлость.

В деревне существуют циклы, жизнь-смерть, рассвет-закат, весна-осень, но в городе всё иначе, приходит ночь — ты спишь или пытаешься уснуть, а потом наступает день, и тебе надо вставать и идти на работу. Утро может быть радостным временем — солнышко сияет, всё выглядит замечательно. Иные из нас просто землю роют копытом, а иные — нет. А некоторым из нас приходят самые лучшие мысли ещё до того, как мы окончательно проснулись. А потом день кончается и начинается ночь. Ещё один кусок жизни исчез навсегда. Потом вы никогда не вспомните это день… Дни уносятся так быстро, что вы этого почти не замечаете. Завтра будет ещё один день. Утро — главная часть цикла, это очень удобное время. Вот когда ты делаешь всё, что не должен был сделать вчера, когда ты принимаешь трудные решения. С этими идеями, возникающими ранним утром одна проблема — при свете дня вы уже не кажетесь себе таким гением…

Чтобы летать, мало тренироваться три ночи в месяц на городских крышах! Надо быть легким, веселым, радостным, любящим! Именно любящим всё и всех. Ты же набила себе карманы лёгкими обидками, раздражением, подозрениями всякими. Где тут летать? Тебе бы под землю с ушами не нырнуть — и то хорошо!

Считается, что самые высокоразвитые создания на Земле находят жизнь обременительной, если не хуже.

Нет на земле второго Вас.

Будьте заняты. Это самое дешевое лекарство на земле — и одно из самых эффективных.

Человек чем-то похож на самолет. Самолет может ездить и по земле, но чтобы доказать, что он — самолет, он должен подняться в воздух. Так же и мы: если не поднимемся над собой, никто и не догадается, что мы сможем полететь.

Ненасытная жадность, проникшая в души,
их мертвит и сжигает, калечит и сушит.
Жадный чахнет, желтеет и сохнет от муки,
он не спит, домогаясь богатства и власти,
к недоступному тянет дрожащие руки…
Но разумный не станет рабом этой страсти.
Жадный сам себя мучит, своею рукою,
не получит ни радости он, ни покоя,
ибо алчность плодит пустоту и невзгоды,
алчность хуже чумы и страшнее проказы.
Ни арабы мои, ни другие народы
не спаслись от прилипчивой этой заразы.
Что ты землю несытыми взглядами меришь?
Не томись. Удовольствуйся тем, что имеешь.
Твой недуг — сребролюбье. Ты жадностью болен.
Эта мука тебя истерзает, изгложет.
Если ты достояньем своим недоволен,
то все золото мира тебе не поможет.
Если ты ненавидишь людей, одинокий
захлебнешься, утонешь в грехе и пороке.
Ты напрасно жилище просторное ставишь.
Неизбежная смерть по-иному рассудит —
ты убогого склепа хозяином станешь,
а добро, что копил ты, разграблено будет.
Смертный! Юность прошла, ее нет и в помине.
Да пройдут и тщеславье твое, и гордыня.
Твой дворец обернется обителью плача,
все разрушено и обесславлено будет.
Все, что ты собирал, крохоборствуя, пряча
от враждебного глаза, разграблено будет.
Понадейся на завтра — дождешься обмана,
ибо Время изменчиво, непостоянно.
Избегай недоверья, сомнений безумных,
поступай справедливо — отхлынут печали.
Когда смотришь на город, веселый и шумный,
помни: кладбище это, где скорбь и молчанье.
Видел я: благородный склонялся покорно
перед волей ничтожного. Нет, не позорна
эта слабость, смиренное это деянье.
Но позорно стократ, если здесь, в наше время,
бедных, сирых, отверженных без состраданья
обирают хапуги… Презренное племя!
Избегай сребролюбца — снаружи он кроткий.
Что гнуснее его осторожной походки?
Избавляйся от скряги! Он хуже, чем язва,
он опасней чумы и противней чесотки.

Поймите, Ад находится здесь. Ваша Земля — это и есть Ад. Почему вам никогда это не приходило в голову? Тут люди убивают друг друга, предают своих ближних, лгут, выворачиваются, показывают чудеса жестокости и подлости, умирают с голоду, влачат жалкое существование, отдают своих дочерей в проститутки, а всеми мировыми правительствами и богатствами заправляют демоны — жуткие, мерзкие и отвратительные. Ни у кого нет спасения — даже миллиардеры болеют раком, а принцессы разбиваются в автомобилях. Простите, да что ж это такое, как не Ад?

Человек рождается, чтобы радоваться жизни. Смотри, какое чистое небо, какая весна, смотри, сколько на земле интересного. Когда радуешься, разве спрашиваешь, зачем? Радуешься, вот и все.

Земля — очень маленькая сцена на необъятной космической арене. Вспомните о реках крови, пролитых всеми полководцами и императорами, чтобы, в лучах славы и триумфа, ненадолго стать хозяевами части этой песчинки. Вспомните о бесконечных жестокостях, совершаемых обитателями одного уголка этой точки над едва отличимыми от них обитателями другого уголка. О том, как часты их разногласия, о том, как жаждут они убивать друг друга, о том, как горяча их ненависть.

Он отправился покорять новые земли только с тем, что было одето на нем, потому что ничего не желал нести с собой из Честер Милла. Кроме пары приятных воспоминаний, но для них ему не нужны были ни чемоданы, ни даже рюкзак.

Я люблю тебя. Знаю, любовь — это лишь крик в пустоту, и забвение неизбежно. Что мы все обречены, и что однажды все наши труды обратятся в прах. Знаю, что Солнце поглотит нашу Землю. Но я влюблён в тебя.

Убить, заплакать, застрелиться, упасть в обморок, закричать, ударить, провалиться под землю, стать невидимкой, проснуться…

Наука? Чепуха! В этой ситуации все одинаково беспомощны. Должен вам сказать, что мы вовсе не хотим завоевывать Космос. Мы хотим расширить Землю до его границ. Мы не знаем, что делать с иными мирами. Нам не нужно других миров, нам нужно зеркало. Мы бьемся над контактом и никогда не найдем его. Мы в глупом положении человека, рвущегося к цели, которая ему не нужна. Человеку нужен человек!

— Проверьте всю землю вокруг, на ней могли остаться следы. Соберите все листья в лесу и отправьте на экспертизу. Соберите и выпотрошите всех животных, в них могут быть улики. Харрисон где-то здесь. Я уверен в этом, как в том, что это анаконда…

Сойти с небес, сквозь землю в ад!..

Единственное, что имеет значение в конце нашего пребывания на земле, это то, как сильно мы любили, каким было качество нашей любви.

У каждого из нас, у меня, у вас, у кого-то другого, есть одна единственная, женщина, у каждого своя, может вы её никогда не увидите, потому что она живёт на другом конце земли, может встретите прямо сейчас, когда выйдете отсюда, может она живёт на соседней улице, за углом, и вот тогда, доктор… я вам этого не желаю

Ещё ни один пессимист не проник в тайны звезд, не открыл неизвестную землю и не распахнул перед человеческим духом новые небеса.

Дело в том, что время на небе и на земле летит не одинаково. Там — мгновения, тут — века… Все относительно. Впрочем, это долго объяснять.

Дорогой, Рэйф… Я так по тебе скучаю… Ты где-то на другом краю земли, и мне это странно. Каждый вечер, глядя на закат, я пытаюсь вобрать в себя тепло этого долгого дня и отослать его тебе, от сердца к сердцу…

Всякому деревцу родная земля слаще.

Мне снился сон. Я видел город в крови, с башнями из костей, и дождь из крови стекал по улицам как вода. Может быть, ты сможешь спасти Джейса, Светоч, но тебе не удастся спасти мир. Наступают темные времена. Земля темноты, как сама темнота; и тени смерти, без какого-либо порядка, и где свет как темнота. Если бы не Алек, меня бы здесь не было.

… у нас природный инстинкт — прятаться. Как животный вид, мы захватываем землю и защищаем ее. Мы можем мигрировать, следуя за климатом или дичью, но нам известно, что для проживания нужна земля, и наш инстинкт — занять свое место под солнцем.

Помнишь землю моего отца? Там дом… Пастбище красной травы…Раскинувшиеся далеко вдоль склонов Горы Погибели… Как мы бегали по тем полям дни на пролёт крича до небес… И посмотри что с нами стало?

Не завидуя сонму чужих забот
и теплу чужого жилья,
между вами такой же один живет
человек по имени я.
И любой другой, кого ни возьми,
пекарь, лавочник, почтальон,
для него, как водится между людьми,
человек по имени он.
И мелькают бликами тысячи лиц,
и смотрит Бог с высоты,
как он ищет по всем сторонам земли человека по имени ты.
А найдет – сколь чудны дела Твои! –
и свет родится из тьмы,
когда родятся из тех двоих
двое по имени мы.
Дай им Бог, и ангел над ними рей,
и храни их, ангел, от всех скорбей,
да минует их судьба моя,
человека по имени я.

Прикосновение — самое нежное, что есть на земле. И если ты действительно ощущаешь, как прекрастно, когда дрожь идет по телу, значит тебе действительно хорошо с этим человеком.

Коллекционеры — самые отвратительные из всех живущих на земле скотов… Коллекционирование — это антижизнь, антиискусство, анти — все на свете.

Я искал в Интернете фразу «Я буду ходить по Земле, и мой голод будет безграничным», но меня постоянно перенаправляют на сайты о диете!

Чтобы успокоить эту девушку, чтобы заставить ее слушать, я рассказываю ей историю о моей рыбке. Это рыбка номер шестьсот сорок один за всю мою жизнь. Родители купили мне первую рыбку, чтобы научить меня любить и заботиться о каком-то другом живом и дышащем создании Господа. Шестьсот сорок рыбок спустя я знаю лишь одно: все, что ты любишь, умрет. Когда ты в первый раз встречаешь кого-то особенного, ты можешь быть уверен, что однажды он умрет и окажется в земле.

Другой вариант:

… Эта золотая рыбка, и она у меня не первая. Она шестьсот сорок первая. Они очень недолго живут, золотые рыбки. Первую рыбку мне купили родители, что бы я научился любить и заботиться о живых тварях Божьих. И вот все, что я знаю шестьсот сорок рыбок спустя: все, что ты любишь, умрет. И когда ты встречаешь кого-то особенного, можешь не сомневаться: однажды его не станет. Он умрет и обратится в прах.

Покидая любимый берег, с любовью отыщи новый. Безопасной дороги тебе… и до встречи на земле. Может, мы встретимся снова.

In peace may you leave the shore. In love may you find the next. Safe passage on your travels until our final journey on the ground… May we meet again.

Огонь всполохами освещает густую ночь. Ароматы земли становятся более насыщенными, властвуя над жгучей искренностью недолговечных цветов. Тайна тьмы заявляет о себе, уступает и в то же время сопротивляется. С зарей приближается свежесть и предвкушение.
В такие мгновения человеческое сердце находит свою песню жизни и поет ее…

Во времена моей молодости, которая прошла в Нью-Йорке, я отказался произносить клятву верности флагу. Естественно, меня направили в кабинет директора, который спросил: «Почему ты не хочешь принести клятву верности? Ведь все это делают!» Я ответил: «Когда-то все верили, что Земля плоская, но это не значит, что так оно и есть». Я объяснил, что своими достижениями Америка обязана другим культурам и народам, и я бы предпочел принести клятву верности Земле и всем её обитателям. Излишне говорить, что вскоре после этого я бросил школу и оборудовал у себя в комнате лабораторию, где приступил к изучению естествознания и других наук. И тогда я понял, что Вселенная подчиняется законам, и что человек, как и само общество, не являются исключением. Затем, в 1929 году произошел биржевой крах, который стал началом того, что сейчас называют Великой депрессией. Я не мог понять, почему миллионы людей остались без работы, потеряли жильё и были вынуждены голодать, тогда как заводы простаивали, и ресурсы были по-прежнему доступны. Именно тогда я осознал, что правила экономической игры в своей основе ошибочны. Вскоре после этого началась Вторая мировая война, в ходе которой многие страны последовательно уничтожали друг друга. По окончании войны я подсчитал, что все израсходованные на разрушения средства и ресурсы могли бы легко обеспечить всем необходимым каждого человека на планете. С тех пор я наблюдаю, как человечество роет себе могилу. Как постоянно растрачиваются и уничтожаются бесценные исчерпаемые ресурсы во имя прибыли и свободного рынка. Я наблюдаю, как социальные ценности сводятся к искусственному материализму и бездумному потреблению. И как финансовые силы контролируют политическую систему якобы свободного общества. Сейчас мне 94 года. Боюсь, что моё отношение к этому осталось таким же, как и 75 лет назад. Пора прекратить это безумие.

Я хотел, чтобы Земля перестала вращаться, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Я не хотел с ней расставаться. Никогда.

Одиночество! Да ты понятия не имеешь, как я жила без тебя первые годы! Самым страшным для меня было забыть твой запах. Когда шёл дождь, я украдкой выбегала на улицу, брала горстку влажной земли и нюхала, чтобы вспомнить «те» запахи, так сильно я боялась позабыть аромат твоей кожи.

Я вот иной раз задумаюсь про жизнь — даже страшно станет. Особливо ночью… не спится когда.. Смотришь: перед тобой море, над тобой — небо, кругом темно таково, жутко… а ты тут — один! И станешь тогда сам для себя таким маленьким, маленьким… Земля под тобой шатается, и никого то на ней, кроме тебя, нет.

Какая жалость, если Земля расколется! Она такая хорошая.

… если бы кровь его пролилась на землю, запахло бы осенью.

Не на то надо смотреть, где человек родился, а каковы его нравы, не в какой земле, а по каким принципам решил он прожить свою жизнь.

Настоящие исчезло. Фантазия — это часть реальности, и мы отключаем тормоза. Мы думаем ясно и в тоже время не думаем вообще, это хорошее чувство… Мы перестаем пытаться все контролировать, теплый поток химикатов внутри нас, мы колышимся. Это что, повреждение мозга? Мы забываем всю боль в нашей жизни, мы хотим отправиться еще куда-нибудь. Люди больше нам не угрожают, вся наша неуверенность испарилась, мы в облаках, мы широко открыты, мы люди космоса на орбите вокруг земли и мир выглядит прекрасным от туда. Мы инфолептики жаждущие несбыточного, мы рискуем благоразумием ради кратковременного просветления. Так много идей… Так мало памяти… Последняя мысль погибает от предчувствия следующей. Нас захватывает всепоглощающее чувство любви, мы плывем в унисон, мы вместе… Я хотел бы, чтобы это было настоящим. Мы хотим вселенского уровня общности, где бы нам было комфортно со всеми. Мы в ритме… Часть движения… Движения побега… Мы машем на прощание, в конце концов мы всего лишь хотим быть счастливы… да… да…

Вот четыре малых на земле, но они мудрее мудрых: Муравьи — народ не сильный, но летом заготовляют пищу свою; Горные мыши-народ слабый, но ставят домы свои на скале; У саранчи нет царя, но выступает вся она стройно; Паук лапками цепляется, но бывает в царских чертогах.

Довольно неуместно называть эту планету — Земля, когда очевидно, что она — Океан.

Призраки существуют. И я это знаю. Что-то привязывает души умерших к месту, как это происходит со всеми нами. Для некоторых это клочок земли, на котором однажды пролилась их кровь, свершилось убийство. Но есть и другие: их удерживают чувства, желания, потеря, месть… или любовь. Эти призраки не исчезнут никогда.

Я словно в другой стране, одна и не знаю языка. Я чувствую душевную боль. Почему? Может, это одиночество? Я потерялась, потерялась в себе. Это чувство ранит, причиняет страдания, не позволяя вздохнуть полной грудью. Иногда мне кажется, что сердце моё в крови, что оно лежит на земле, растоптанное, израненное. Лежит и взывает о помощи.

Ещё в детстве, мальчиком, я всегда представлял себе Россию как сказочную страну. Мне казалось, что в каждом доме топится печка, а вокруг собираются обитатели этого дома, чтобы поговорить о том, о сём. А за окном снег. В доме потрескивают поленья в печи, и незримо присутствует мудрость. Вот так я всегда представлял себе Россию, край находящийся в самом центре Земли, где даже войны не смогли убить мысль мудрецов. И очень рад тому, что приехал сюда и могу здесь зажечь свой огонь, потому что видимо именно отсюда начнется тот великий огонь, в котором сгорит все зло.

Небо и земля долговечны потому, что они существуют не для себя.

Заметили вы, что только смерть пробуждает наши чувства? Как горячо мы любим друзей, которых отняла у нас смерть. Верно? Как мы восхищаемся нашими учителями, которые уже не могут говорить, ибо у них в рот набилась земля. Без тени принуждения мы их восхваляем, а может быть, они всю жизнь ждали от нас хвалебного слова. И знаете, почему мы всегда более справедливы и более великодушны к умершим? Причина очень проста. Мы не связаны обязательствами по отношению к ним. Они не стесняют нашей свободы, мы можем не спешить восторгаться ими и воздавать им хвалу между коктейлем и свиданием с хорошенькой любовницей — словом, в свободное время. Если бы они и обязывали нас к чему-нибудь, то лишь к памяти о них, а память-то у нас короткая. Нет, мы любим только свежие воспоминания о смерти наших друзей, свежее горе, свою скорбь — словом, самих себя!

Не имеет совершенно никакого значения, где человек живет. Любой мегаполис или даже самое живописное на Земле место в конечном итоге не более, чем просто фон. Даже со всеми его жителями это всего лишь неодушевленные декорации. Их можно менять и первое время радоваться обновленному антуражу, но позже понимаешь: ничего не изменилось.

Да ты что, сукин сын, самозванец, казённые земли разбазариваешь?! Так никаких волостей не напасёшься!

Все мужчины мерзавцы, но других на землю не завезли!!

Кончается ли всё со смертью, нет ли после нее еще чего то? Быть может, для художника расстаться с жизнью вовсе не самое трудное? Мне, разумеется, обо всём этом ничего не известно, но всякий раз, когда я вижу звёзды, я начинаю мечтать так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на чёрные точки, которыми на географической карте обозначены города и деревни. Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции? Подобно тому, как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звёздам. Впрочем, в этом рассуждении бесспорно лишь одно: пока мы живём, мы не можем отправиться на звезду, равно как, умерев, не можем сесть в поезд. Вполне вероятно, что холера, сифилис, чахотка, рак — не что иное, как небесные средства передвижения, играющие ту же роль, что пароходы, омнибусы и поезда на земле. А естественная смерть от старости равнозначна пешему способу передвижения.

Согласно старой индейской легенде, на Луне живет Ворон и выращивает в небесном саду звезды. Чтобы звезды выросли большие и красивые, Ворон поливает их из своего клюва, а когда вода проливается на Землю, получается дождь.

Я так нуждаюсь в любви, любовь всем нужна, это естественная потребность, все равно как мочеиспускание, а мне и крохи не досталось за всю мою жизнь. А сколько любви я отдал людям, я ведь умею любить, я когда люблю, то по земле расстилаюсь – пожалуйста, наступайте…

Люби землю. Она не унаследована тобой у твоих родителей, она одолжена тобой у твоих детей.

(Мы не получили землю в наследство от предков, мы одолжили её у наших детей).

— Ммм… последние дни на земле! Был бы у меня член, снял бы телку, но можно развлечься и получше!
— И как?
— Будем убивать!

Кто в море видит только воду, тот на земле не замечает гор.

И если цель одна
И в радости, и в горе,
То тот, кто не струсил
И весел не бросил,
Тот землю свою найдёт.

— Ты куда?!
— Гулять…
— Что значит: «Гулять»?!
— Гулять — значит отталкиваться ногами от земли и рассекать личиком воздух!

Однажды давным-давно жил был великий король, который жил со своим благородным братом в сказочном королевстве, где любили музыку и искусство. Король не ожидал появления ребёнка, но он жил на заколдованной земле, где всё было возможно. И однажды, у него появилась красивая маленькая дочка, для которой он желал лишь мира и счастья. Однако у короля были демоны, которые его преследовали. Это был безжалостный зверь, который хотел захватить королевство. Вооруженная стаей диких существ, она выгнала всех магических существ с этой земли, и это была злая волшебница с заколдованными камнями, которые ослабляли короля в каждое полнолуние. Увидев тень своих врагов на своём доме, король был вынужден отправить свою любимую принцессу прочь, убедив всех, кто остался, что она потеряна навсегда. Король в своем горе отвернулся от мира. Закрыл свой замок на замок, и королевство пало. Некоторые говорят, что единственный свет, что светит в замке, освещает тень некогда могущественного короля в комнате, предназначавшейся его ребёнку, однако, захватив власть, над разрушающимся царством короля, безжалостные звери даже не предполагали, что он и его брат не успокоятся, пока их враги не будут побеждены… Они верили, что однажды они исцелят своё королевство и вернут их принцессу домой, чтобы она могла жить долго и счастливо.

Есть люди, которых жалует фортуна. Во всяком случае, в этом уверены окружающие, которые испытывают по отношению к баловням удачи лютую зависть, смешанную с восхищением. Вообще-то ударов судьбы на их долю приходится не меньше, чем улыбок, просто счастливцы никогда не унывают и не жалуются. Несчастье они сбрасывают с себя недоуменным пожатием плеч, а в счастье запахиваются, словно в ослепительно нарядный плащ. Они не удостаиваются замечать невзгод, и так до самой смерти. Если кому-то на земле и следует завидовать, то обладателям этого чудесного дара.

Вы совершаете ошибку, говоря, что нельзя двигаться во Времени. Если я, например, очень ярко вспоминаю какое-либо событие, то возвращаюсь ко времени его совершения и как бы мысленно отсутствую. Я на миг делаю прыжок в прошлое. Конечно, мы не имеем возможности остаться в прошлом на какую бы то ни было частицу Времени, подобно тому как дикарь или животное не могут повиснуть в воздухе на расстоянии хотя бы шести футов от земли. В этом отношении цивилизованный человек имеет преимущество перед дикарем. Он вопреки силе тяготения может подняться вверх на воздушном шаре. Почему же нельзя надеяться, что в конце концов он сумеет также остановить или ускорить свое движение по Времени или даже повернуть в противоположную сторону?

— Вы не из тех людей, что считает Петербург раем на земле, а Москву — геенной огненной с девятью кругами МКАДА?
— Да нет, красивый город, ну был во всяком случае…

Бог. Нет, не Он писал сценарии для этих маленьких беспомощных актёров внизу, на земле. Мы пишем их сами — каждым прожитым днём жизни, каждым сказанным словом, каждой мыслью, возникающей в наших мозгах.

— Наверное, влюблённым и не положено глядеть на землю. Эта история символическая, а земля олицетворяет собой реальность, с её несчастьями, случайными болезнями, смертью, убийствами и всяческими трагедиями. Влюблённым положено смотреть в небеса, там их прекрасным иллюзиям ничего не грозит.

Я обратился к книгам Боконона, все еще думая в своем невежестве, что найду в них утешение. Я торопливо пропустил предостережение на титульной странице первого тома:
«Не будь глупцом! Сейчас же закрой эту книгу! Тут все — сплошная фома!»
Фома, конечно, значит ложь.
А потом я прочел вот что:
«Вначале бог создал землю и посмотрел на нее из своего космического одиночества.
И бог сказал: «Создадим живые существа из глины, пусть глина взглянет, что сотворено нами».
И бог создал все живые существа, какие до сих пор двигаются по земле, и одно из них было человеком. И только этот ком глины, ставший человеком, умел говорить. И бог наклонился поближе, когда созданный из глины человек привстал, оглянулся и заговорил. Человек подмигнул и вежливо спросил: «А в чем смысл всего этого?»
— Разве у всего должен быть смысл? — спросил бог.
— Конечно, — сказал человек.
— Тогда предоставляю тебе найти этот смысл! — сказал бог и удалился».
Я подумал: что за чушь?
«Конечно, чушь», — пишет Боконон.

— Я сделал книжную полку из упаковок молока.
— Мы заботимся об окружающей среде!
— И ты думаешь, такой мелочью спасешь мир?
— Плевали мы на Землю, у нас денег нет!

… лик Земли изменяется от страны к стране, но Небо неизменно, куда бы ты ни приехал. Если соскучишься по мне, взгляни на Луну: знай, я тоже буду смотреть на нее.

Сколько же, ей Богу, может быть дерьма в одном и том же мужике. Смешать его с землей, и второй такой же вырастет.

Самые счастливые люди на земле — те, которые могут вольно обращаться со временем, ничуть не опасаясь за последствия.

Какая жалость, если Земля расколется! Она такая хорошая.

Шляпник, в конце концов, я не смогла стать твоим союзником. Я присмотрю вместо тебя за этими детьми. Поэтому спи спокойно. И твоя душа вновь вернется на эту землю, когда будет завершен сотый оборот.

– Если ангелы, действительно, невидимки, как я узнаю, что они здесь?
– Когда ты слышишь музыку и никого нет рядом, то к тебе спустился ангел…
– Но если они невидимы, как я могу на них посмотреть?
– Значит, ты не так смотришь, потому, что на земле они убирают свои крылышки и могут выглядеть так, как мы с тобой…
– Я верю, ангел может сделать так, чтобы папочка вернулся домой…
– Если он будет знать, что это приятно тебе и папе… может быть… Но запомни, ты должна вести себя хорошо, чтобы твой ангел тебя услышал. А это значит, что не надо расстраивать маму и лазать по деревьям.
– Я обещаю, я больше никогда не залезу на это дерево.

Что такое Вселенная? Это большой театр. А театру нужна публика. Мы — публика. Жизнь на Земле создана затем, чтобы свидетельствовать и наслаждаться спектаклем. Вот зачем мы здесь. А если вам не нравится пьеса — выметайтесь к черту!

— Далеко-далеко за сосновым бором есть маленький сад. Там густа и высока трава, там большие, белые звезды болиголова, и всю ночь поет соловей, а сверху глядит холодная хрустальная луна, и тисовое дерево простирает свои исполинские руки над спящими.
— Вы говорите о Саде Смерти?
— Да, Смерти. Смерть должна быть прекрасна. Лежать в мягкой темной земле, чтоб над головой качались травы, и слушать молчание! Не знать ни вчера, ни завтра. Забыть время, простить жизнь, познать покой. В твоих силах помочь мне. Тебе легко отворить врата Смерти, ибо с тобой Любовь, а Любовь сильнее Смерти.

Это есть смысл нашего пребывания на земле: мыслить и искать и вслушиваться в дальние исчезнувшие звуки, так как за ними лежит наша истинная родина.

Иногда мне снятся сны про то, что я летаю. Начинается с того, что я как будто очень быстро бегу, как будто я супермен. И затем я бегу так быстро, что мои ноги не касаются земли. И вот я лечу, и это такое удивительное, удивительное чувство! Я свободна и я в безопасности. И тут я понимаю, что я совершенно одна. И тогда я просыпаюсь.

Каждого живущего на земле ждёт своё сокровище.

Она думает, что звёзды – это божьи цветочки, а кролики – гномы на службе Королевы Фей. И каждый раз, когда фея сморкается, на земле рождается ребёночек, что, как мы знаем, не соответствует действительности.

Если вас укачало от езды в автобусе, главное — выйти, немного постоять на твердой земле, отдышаться, прийти в себя, а уже потом думать, что делать дальше.

Жизнь — это как падение с крыши. Можешь остановиться? Нет. Можешь вернуться назад? Нет. Можешь полететь в сторону? Только в рекламе трусов для прыжка с крыши. Свобода воли заключается только в том, что ты можешь выбрать — пернуть в полете или дотерпеть до земли. Вот по этому поводу все философы и спорят.

Дарвин, друзья мои, из вежливости не сказал следующее: мы стали властителями Земли не потому, что были самыми умными, и даже не потому, что были самыми злобными. Нет, причина в том, что в джунглях мы были самыми безумными, самыми кровожадными сукиными детьми.

— Я всегда всю личную жизнь откладывала на потом, но и подумать не могла, что это «потом» может не наступить!

— Мы благодарны тебе.
— Я не ради тебя стараюсь.
— А для чего же ты это делаешь?
— Потому что когда нибудь мне потребуется помощь при вывозе тела и ты не посмеешь отказаться!

Покупайте землю, её уже не производят!

Люди должны научиться взлетать, даже если крылья сломаны. Надо всего лишь захотеть – оторваться от земли, воспарить навстречу самому себе.

Ну что я могу вам сказать? На земле миллиарды женщин, так? Некоторые выглядят нормально. Большинство выглядят прилично. Но время от времени природа выкидывает номер: она изготовляет особенную женщину, невероятную женщину. То есть ты смотришь, и ты не можешь поверить. Колыхание спелых волн, ртуть, змеиный изгиб, ты видишь лодыжку, ты видишь локоть, ты видишь грудь, ты видишь колено, и все это сливается в колоссальное манящее целое, и красивые глаза улыбаются, углы рта чуть опущены, но губы сложены так, словно она вот-вот засмеется над твоей беспомощностью. И одеться они умеют, и длинные их волосы жгут воздух.

Если ты живёшь, твоя жизнь рано или поздно окончится… Тело вернётся к земле. Над ним вырастут трава и цветы. Душа станет воспоминаниями и будет жить в сердцах других людей. Всё в этом мире течёт и движется по кругу. Это относится и к человеческой жизни.

(Любая жизнь когда-нибудь заканчивается. Плоть возвращается в землю, а над ней вырастает трава и распускаются цветы. Душа остаётся в воспоминаниях и продолжает жить в сердцах других. Всё в этом мире течёт и движется по кругу. И человеческая жизнь тоже.)

Многим почему-то нравится примерять на реалии этого мира фантазию авторов книг.

И зачем ему нужно было впадать в спячку на Земле? Могу поспорить, на Нептуне спать куда приятнее…

На земле всегда будут происходить опустошительные войны… И смерть нередко будет уделом всех борющихся сторон. С беспредельной злобой эти дикари уничтожат множество деревьев в лесах планеты, а затем обратят свою ярость на все, что еще найдется живого вокруг, неся ему боль и разрушение, страдание и смерть. Ни на земле, ни под землей, ни под водой не останется ничего нетронутого и неповрежденного. Ветер разнесет по всему миру лишенную растительности землю и присыплет ею останки существ, наполнявших когда-то жизнью разные страны.

… ты увидишь великое множество Блаженств… На Земле их гораздо больше, чем принято думать, но большинство людей не умеет их искать…

— Ты не любил девушку, иначе волшебная сила безрассудства охватила бы тебя. Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад — из любви к истине. Землю перестраивают из любви к прекрасному. А ты что сделал из любви к девушке?
— Я отказался от нее.
— Великолепный поступок. А ты знаешь, что всего только раз в жизни выпадает влюбленным день, когда все им удается. И ты прозевал свое счастье.

На земле нет ничего такого хорошего, что в своём первоисточнике не имело бы гадости.

Мир и без того несовершенен, он полон конфликтов, его раздирают мелкие войны и глобальные кризисы. Да пусть даже на всей Земле установится мир и благополучие, человек — это такая скотина, которая всегда найдет повод страдать!

У нас на этой Земле есть два дела: первое — учиться на ошибках, второе — мириться с обстоятельствами.

Не верь мне, друг, когда, в избытке горя
Я говорю, что разлюбил тебя,
В отлива час не верь измене моря,
Оно к земле воротится, любя.

Уж я тоскую, прежней страсти полный,
Мою свободу вновь тебе отдам,
И уж бегут с обратным шумом волны
Издалека к любимым берегам!

Наркотики — обычное явление в жизни рок-музыканта. Я рад, что испытал все, что можно, и все, что нельзя, но порекомендовать такой опыт никому не хотел бы. Наркозависимость — как полет на космическом корабле: в любой момент можно взорваться. Я совершил космическое путешествие и возвратился на землю невредимым. Однако многие из моих друзей и знакомых рассеялись где-то на орбите.

Мы несправедливо заявляем, что человек — высшая ступень эволюции: этому учат в школе. Человек уничтожает океаны, рыбу, атмосферу и друг друга. Человек, пролетая над городом, нажимает на кнопку и сжигает всех жителей атомным оружием. Наивысшее ли он творение природы? Ещё нет, на мой взгляд. Нам предстоит долгий путь. Мы либо создадим рай на Земле, либо уничтожим себя и впадём в забвение. Только будущее даст ответ. Каким оно будет — зависит от нас.

— А чего боятся, если ты любишь? Когда любишь, наоборот, ничего не страшно».
— Это правда, но если все идет не так, как ты ожидаешь? Разве это не напугает тебя? Или если ты сталкиваешься с чем-то, что никак не можешь понять? Разве это не вызовет у тебя сомнений?
И наконец, если ты не видишь ничего кроме своей любви? Разве не станешь ты держаться за нее, как за спасательный круг? В таком состоянии влюбленные забывают, что обеими ногами они все еще стоят на земле и им просто некуда падать.
Паника — вот чувство, которое сопровождает любовь, потому что любовь — это встреча с неизвестным. Неизвестным Другим, неизвестным самим собой. Любить страшно. А испугаться любви — значит предать.

Если я предположу, что между Землёй и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите летает фарфоровый чайник, никто не сможет опровергнуть моё утверждение, особенно если я предусмотрительно добавлю, что чайник настолько мал, что не виден даже мощнейшими телескопами. Но если бы я затем сказал, что коль моё утверждение не может быть опровергнуто, то недопустимо человеческому разуму в нём сомневаться, мои слова следовало бы с полным на то основанием счесть бессмыслицей. Тем не менее, если существование такого чайника утверждалось бы в древних книгах, каждое воскресенье заучиваемых как святая истина, и осаждалось бы в умах школьников, то сомнение в его существовании стало бы признаком эксцентричности и привлекло бы к усомнившемуся внимание психиатра в эпоху просвещения или же инквизитора в более ранние времена.

Я верю в рай. И верю в ад. Я их никогда не видел, но верю, что они есть. Они должны быть. Потому что без рая и без ада, мы навсегда застрянем в чистилище. Рай. Ад. Чистилище. Никто не знает, куда мы уходим, или что нас ждет, когда мы попадем туда. Но одно можно сказать точно, со всей уверенностью: что даже будучи живыми мы можем испытать это. Испытать рай на Земле. И, возможно, большего нам знать не нужно.

Если у такого гения, как я, всё получится, я могу спасти Землю. Или взорвать ее.

Жить на Земле, возможно, дороговато, зато вы получаете ежегодный бесплатный круиз вокруг Солнца.

Земля вертится, чтобы мы приближались друг к другу. Она вертит и кружит нас, пока мы не встретим человека своей мечты.

А что, если наша Земля — ад какой-то другой планеты?

Земля имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например: «человек».

Полторы тысяч лет назад, все знали что Земля была центром вселенной. Пятьсот лет назад, все знали что Земля плоская, а пятнадцать минут назад, ты знал что люди были единственными на этой планете. Представь что ты будешь «знать» завтра.

Деньги для меня нужны, но не важны.

Ни один человек на свете — на земле или на небесах — не будет винить тебя за то, что ты хочешь жить дальше!

Мне дороги мои воспоминания. Это все, что у меня есть. Это единственная истинная ценность…

Самые вкусные висят на макушке дерева. Мужчины не хотят лезть на дерево за вкусными яблоками, потому что они бояться упасть и удариться. Вместо того они собирают упавшие яблоки с земли, которые не так хороши, но зато доступны.
Поэтому яблоки на макушке думают, что с ними что-то не так, хотя на самом деле они великолепны. Им просто нужно дождаться того человека, который не побоится залезть на макушку дерева..

Когда мы до конца исследуем космос, окажется, что, будучи здесь, на земле, мы уже были в небе.

Когда-то давно все самолёты, на которых я летал, были оснащены мониторами, на которых транслировалось изображение с носовой камеры: вы могли видеть, как самолёт отрывается от земли, взлёт, посадку. А потом в Чикаго разбился самолёт. Представляете, как это было? «Так, земля все ближе, ближе — боже, как быстро — ещё ближе. Всё, ребята, мы мертвецы».

— Ты лежала, уткнувшись носом в землю, и ничего не делала!
— Это был тактический ход по усыплению бдительности врага.

Эта земля состоит из любви и мира!

Если пять минут в день я буду помогать Земле, душа моя станет чище, а руки всегда можно вымыть.

Любовь всесильна: нет на Земле ни горя выше кары её, ни счастья выше наслаждения служить ей.

Как думаешь, сколько таких Софи на земле? Не жди 50 лет, как я. Поезжай.

Sometimes the last person on earth you want to be with is the one person you can’t be without.

Иногда последний человек на земле, с которым ты хочешь быть, это человек, без которого ты быть не можешь.
(Иногда последним человеком, с которым ты хотел бы быть вместе, оказывается человек, без которого ты не можешь.)

Будь вы бродягой-путешественником, будь вы домоседом и не расставайтесь весь век со своим камельком да со своей супругой, всё равно приходит возраст, когда вся жизнь — только привычка к излюбленной среде. И тогда счастье состоит в упражнении своих способностей применительно к житейской действительности. А кроме этих двух правил, все остальные — фальшь. У меня вот принципы менялись сообразно обстоятельствам, приходилось менять их в зависимости от географических широт. То, что в Европе вызывает восторг, в Азии карается. То, что в Париже считают пороком, за Азорскими островами признается необходимостью. Нет на земле ничего порочного, есть только условности, и в каждом климате они различны.

— Если в живых останусь, заброшу куда-нибудь в глухомань, чтобы людей не видеть.
— Че вы так людей не хотите видеть?
— Да насмотрелся уже, ничего поскудней на земле нет…

Я хочу поделиться теорией, которую недавно создал. Я занимался классификацией биологических видов и пришел к выводу, что вы — не млекопитающие. Ведь все животные планеты Земля инстинктивно приспосабливаются, находят равновесие со средой обитания, но… человек не таков. Заняв какой-то участок, вы размножаетесь, пока все природные ресурсы не будут исчерпаны. Чтобы выжить, вам приходится захватывать все новые и новые территории. Есть один организм на Земле со сходной повадкой. Знаете, какой? Вирус. Человечество — это болезнь, раковая опухоль планеты, а мы — лекарство.

Самая страшная пытка — это ожидание. Оно сломило, а то и убило множество людей. Что может быть хуже, чем стоять за невысокими стенами из наваленных бревен, присыпанных землей, и вглядываться в осеннюю мглу в течении целого дня, наблюдая лишь одну и ту же картину — дорогу, съедаемую белесой стеной тумана.

— Я совершенно не желаю ссориться с кем бы то ни было…
— А я желаю! Жизнь была бы невыносима без ссор. Добрая ссора — соль земли. Это даже лучше представлений в цирке.

Почему в людях к старости непременно просыпается страсть ковыряться в земле? Привыкнуть, что ли, пробуют?

Мне для счастья так мало надо:
Чтобы друзья всегда со мною были рядом,
Чтобы красавицы всегда были на взводе,
Чтобы папа не работал на заводе,
Чтоб лопатник всегда был набитый,
Чтобы все дети земли были бы сыты,
Чтобы солнце светило,
Чтобы всем нам фартило,
Чтобы любовь была крепче, а дружба — сильней!

Когда мы все наконец передохнем — а я отвожу человечеству от силы лет двести, белые пакеты еще несколько веков будут носиться над землей. Возможно, все, что останется от нашей цивилизации, от нашего мира — эти пакеты, наши нетленные испражнения. Лучший памятник нам, ничтожествам.

Говорят, что самые сексуальные люди на земле – это психи.

Когда боль отпускает, жизнь кажется великолепной, даже без денег, без друзей, без грандиозных замыслов. Всего лишь легко дышится, гуляешь себе без всяких там спазм и судорог. И лебеди красивы донельзя. И деревья тоже. И даже автомобили. Жизнь катит мимо на роликовых коньках. Земля полна чудес и раскапывает все новые и новые магнитные поля в пространстве.

Я любил её так глубоко, так полно, что при каждой встрече с ней я как бы рождался заново. Мне надо было только, чтобы она оставалась жить, пребывать на этой земле, где бы то ни было в этом мире, и не умирала бы никогда. Я ни на что не надеялся, ничего не ждал от неё. Она существует, и мне этого хватает вполне.

Люди, я прошу вас, ради Бога,
Не стесняйтесь доброты своей.
На земле друзей не так уж много:
Опасайтесь потерять друзей.

Я счастлив: не безумен и не слеп,
Просить судьбу мне не о чем.
И все же.
Пусть будет на земле дешевле хлеб,
А человеческая жизнь дороже.

Ненависть, гордыня, месть и страх — это чума земли. Любовь, доброта, сострадание, сочувствие и помощь другим — лекарство.

— Ты храбрец, лучник. Почту за честь погибнуть вместе с тобой! Я — Фарадей.
— Клинт. При всём моём уважении, Фарадей, я почту за честь пока не погибать.

Сегодня я понимаю, что очень многого не знал, и не перестаю барахтаться в пустоте, окружившей меня после твоего ухода. Как часто, погруженный в потёмки одиночества, я взирал на небо, потом на землю, ожесточённо твердя себе, что ты где то рядом.

Кем бы ты ни был — поэтом, полубогом или идиотом, все равно, — каждые несколько часов ты должен спускаться с неба на землю, чтобы помочиться. От этого не уйти. Ирония природы.

Земля смеется цветами.

Земля твёрже человеческого сердца.

Зачем земля, когда есть небо?

Земля — единственное, что имеет ценность. Единственное, что вечно. Ради неё стоит бороться. Ради неё стоит даже умереть.

Бедная земля, все наши тени падают на нее.

Я люблю, я могу любить лишь ту землю, которую я оставил, на которой остались брызги крови моей, когда я, неблагодарный, выстрелом в сердце моё погасил мою жизнь. Но никогда, никогда не переставал я любить ту землю, и даже в ту ночь, расставаясь с ней, я, может быть, любил её мучительнее, чем когда-либо. Есть ли мучение на этой новой земле? На нашей земле мы истинно можем любить лишь с мучением и только через мучение!
Мы иначе не умеем любить и не знаем иной любви. Я хочу мучения, чтоб любить. Я хочу, я жажду в сию минуту целовать, обливаясь слезами, лишь одну ту землю, которую я оставил, и не хочу, не принимаю жизни ни на какой иной!..

Земля, природы мать, — её же и могила: Что породила, то и схоронила.

Земля помогает нам понять самих себя, как не помогут никакие книги. Ибо земля нам сопротивляется. Человек познает себя в борьбе с препятствиями.

Всё возможно построить на основе того, что у нас есть сейчас. Чтобы изменить поверхность земли потребуется десять лет, чтобы мир превратился в райский сад. Выбор за вами!

Подарки появляются под елкой так, чтобы ни один ребенок на всей Земле не догадался, откуда они взялись! Очень важно, чтобы сюрприз появился неожиданно, ведь это настоящее волшебство, а оно не может происходить с погрешностями и с ошибками. Поэтому миллионы людей хранят Тайну Деда Мороза и своими руками создают волшебство, бережно храня прекрасную традицию, которая объединяет миллиарды людей на всей планете.
Ты можешь себе представить? Люди воюют друг с другом, делят территорию и ресурсы, меняются границы государств, меняются правители, и целые государства уходят в прошлое. А подарки продолжают появляться под каждой елкой каждый Новый год. И миллиарды взрослых людей по большому секрету помогают друг другу найти именно те игрушки, которые заказал каждый маленький ребенок. Каждый! Даже тот, у кого нет мамы или папы. Мне кажется, эта традиция — одна из самых важных на Земле. Потому что она позволяет сохранить на планете Добро, веру в чудо и самое главное знание в жизни. Оно заключается в том, что каждую минуту своей жизни ты не одна. На свете много-много людей, которые любят тебя и которые всегда готовы совершить чудо для тебя. А если ты чего-то очень сильно хочешь, весь мир будет помогать тебе исполнить твою мечту. Потому что добрые желания обязательно должны сбываться, и на свете достаточно добрых людей, чтобы помочь этому исполниться. А самое главное: от тебя и только от тебя зависит, как и когда добиться того, чего ты хочешь в жизни. Ведь ты же такая умница, ты всё сможешь.

— Ты что, и в гравитацию не веришь?!
— Ну не то чтобы я совсем не верила, но, знаешь, в последнее время, мне кажется, что меня к земле не столько притягивает, сколько пригибает!

Бой пройдёт в два удара. Сначала ударю я, а потом о землю ударишься ты.

Если текущий пейзаж бытия невыносим, надо немедленно перевернуть все с ног на голову, обрушить небо на землю и посмотреть, что будет.

Счастье внушает страх. Это пространство, которое открывается перед тобой, а ты должен оторваться от земли и полететь. Но иногда у людей не хватает мужества, они предпочитают страдать, но стоять на твёрдой земле.

У нас есть хотя бы иллюзия, что мы рождаемся не только для того, чтобы стать звеном в цепочке поколений и лечь в землю. У кого-то иллюзия денег, у кого-то иллюзия власти, у кого-то иллюзия творчества.
Отсюда, наверное, и смущение при встрече с людьми, уже утратившими свои иллюзии, чья жизнь свелась к простейшим функциям: есть и пить, спать и совокупляться, затуманивать разум алкоголем или наркотиками.

Если бы я мог купить час любви, если бы это было все, что я мог получить, — час любви на этой земле, — я бы отдал тебе свою любовь.

Книга должна быть как неисследованные земли. Приступай к ней без карты. Исследуй ее и составь собственную карту.

Имам Шамиль спросил у генерала: «Зачем вы пришли на нашу землю и воюете с нами?». Генерал ответил: «Мы пришли к вам, дикарям, с высшей культурой и цивилизацией».
Тогда имам Шамиль позвал одного из мусульман и попросил снять башмак и носки и показать ногу генералу – нога мусульманина блестела от пятикратного омовения. Тогда имам подозвал русского солдата и попросил его сделать то же самое. Нога солдата была грязной и воняла на расстоянии.
Имам спросил: «Так вы с этой культурой к нам пришли?!»

Что случилось за те двое суток, что меня не было? Перевернулся мир? На землю сошёл бог? Кальтенбруннер женился на еврейке?

Земля смеется цветами.

Если бы Земля переставала вертеться только потому, что у кого-то из нас случился неудачный день, мы бы уже летали в космосе. Мир, творение в целом, создан так, чтобы продолжать жить, жить дальше без любого из нас.

Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?

… страх прямо через все тело и через ноги выскочил на землю. Но через ноги ледяной водой вернулась ярость и кипятком вышла изо рта на бегу.

Дай Бог мне никому не быть залогом его счастья. Дай Бог мне никого не иметь залогом своего счастья. И ещё, дай Бог мне любить людей и быть любимым ими. Иного примирения на земле я не вижу.

Мне иногда кажется, что Дженсена и Джареда послали на эту Землю, чтобы они сделали мою жизнь невыносимой. Роль Кастиеля подразумевает, что я всегда серьезен. Он никогда не улыбается, и эта роль требует серьезной концентрации. Но это практически невозможно в присутствии дуэта комедиантов. Особенно Джаред гад. Всегда пытается заставить меня засмеяться во время съемок моей сцены. Но чаще всего первым раскалывается Дженсен, и Джареда удаляют с площадки, благодаря чему я могу спокойно закончить свою сцену.

— Я думаю, душа находится здесь. Когда мы встречаемся, рождается небольшая частичка души. Наши души находятся не внутри нас. Когда мы думаем о чем-то, вспоминаем о ком-то – вот тогда и рождается душа. Если бы ты была единственным человеком на земле, то тогда бы души не существовало.
— Да, Кайен Доно так и сказал.
— Бояться тут нечего. Если ты всей душой хочешь быть здесь, то твоя душа и будет здесь.
— И он сказал: «Если ты всей душой хочешь быть здесь, то твоя душа и будет здесь», — и – послушай, Кучики, во время битвы, ты не должна делать только одно, НИКОГДА НЕ УМИРАЙ В ОДИНОЧКУ. Наши тела похожи на наши души. Когда мы умрем, то они обратятся в прах и станут духовными частицами, которых полно в обществе душ. — А куда отправится душа?
— Она отправится к твоим товарищам.
— Отправится к товарищам?
— Если ты доверишь душу своим товарищам, то она будет жить вечно. Поэтому, Кучики, никогда не умирай в одиночку, поняла, Кучики? Кучики, доверь душу своим товарищам!

Хочешь цвести весной — стань землёй. Я был землёй. Я ветер.

Только взлетишь, расправишь крылышки, почувствуешь себя вольной птицей, парящей где-то высоко-высоко над грешной землей с ее обыденными проблемами… и тут тебя обязательно ракеткой по морде — хрясь! И сразу вспоминаешь — да какая ж ты птица? Ты размечтавшийся теннисный мячик!

— Когда Богу понадобилась помощь на земле, кого он нанял? Своего сына, Иисуса Христа.
— Здесь не поспоришь.
— Спасибо.
— Но вы сравнили себя и Люка с Богом и Иисусом.
— Нет, я хочу сказать, почему Богу можно что-то делать, а мне нельзя.

Временами я мечтаю, — сказал я, указывая на небо, — чтобы эта твоя комета или еще что-нибудь действительно столкнулась с Землей и смела бы всех нас прочь со всеми стачками, войнами, с нашей сумятицей, любовью, ревностью и всеми нашими несчастьями.

Люди не должны забывать, что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно всё, что дала человеку. Ей ничего не стоит смести нас с лица земли своим дыханием или затопить нас водами океана – просто чтобы ещё раз напомнить человеку, что он не так всемогущ, как думает. Если мы не будем постоянно ощущать её рядом с собой в ночи, мы позабудем, какой она может быть грозной и могущественной. И тогда в один прекрасный день она придёт и поглотит нас.

Где-то далеко-далеко, за тридевять земель, есть дерьмовый остров. У этого острова нет названия. Просто он не стоит того, чтобы его как-то называли. Дерьмовый остров очень дерьмовой формы. На нем растут дерьмового вида кокосовые пальмы, приносящие дерьмово пахнущие кокосы. Там живут дерьмовые обезьяны, которые любят эти дерьмовые кокосы. Дерьмо этих обезьян падает на землю и превращается в дерьмовый грунт, из которого вырастают еще более дерьмовые пальмы. Получается такой замкнутый цикл.

Я поискал в Библии, на столике в мотеле, описание какого-нибудь огромного разрушения.
«Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор. И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба. И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастания земли».
Такие дела.
В обоих городах, как известно, было много скверных людей. Без них мир стал лучше И конечно, жене Лота не велено было оглядываться туда, где были все эти люди и их жилища. Но она оглянулась, за что я её и люблю, потому что это было так по-человечески.

Могилы нужны живым, а не мертвым. Они дают нам возможность думать о них, а не о том, что те, кого мы любили, гниют под землей. Мертвым безразличны красивые цветы и мраморные статуи.

И в День Победы, нежный и туманный,
Когда заря, как зарево, красна,
Вдовою у могилы безымянной
Хлопочет запоздалая весна.
Она с колен подняться не спешит,
Дохнет на почку, и траву погладит,
И бабочку с плеча на землю ссадит,
И первый одуванчик распушит.

Наши мечты — это птицы. Белые, чистые, нежные, искренние…
Я хочу, чтобы мы никогда не ущемляли этих прекрасных созданий, чтобы они были вольными и сильными, свободными и притягательными — не только для нас самих, но и для других людей тоже. Чтобы те, кто остаются на земле, смогли, запрокинув голову, обратить взгляд высоко к небу и подумать: этот счастливчик имеет такие мечты! Этих восхитительных белых птиц. Умеет ТАК МЕЧТАТЬ. Способен ТАК ЧУВСТВОВАТЬ полёт этих удивительных и благородных путешественников неба.

Тот, кому не страшно жить в наше время, просто страдает недостатком воображения.

Благородство и чистота души не окупаются. Тебе нужны доказательства? Пожалуйста. Чьи потомки населяют землю: Каина или Авеля?

Симпатии людей легче завоевать устным, чем печатным словом. Всякое великое движение на земле обязано своим ростом великим ораторам, а не великим писателям.

– Женщинам в этом отношении гораздо проще. Они везде дома: и там, и здесь…

– Вернее будет сказать, что они везде чужие, – возразил Джуффин, на ходу оборачиваясь к нам. – И именно поэтому большинство женщин из кожи вон лезет, чтобы окружить себя многочисленными фальшивыми доказательствами того, что они твердо стоят на ногах, – вместо того чтобы с легким сердцем болтаться между небом и землей, как им и положено…

После того как мы украли нужную нам землю, что кстати сделали и все остальные страны, мы вывесили заповедь: «Не кради».

Казалось бы, люби и все. Гордись, что Бог послал тебе непрошенную милость.
Читая гениальные стихи, не думай, какие обороты больше или меньше удались автору. Бери, пока дают, и радуйся. Благодари судьбу.
Любить эту девушку — все, что мне оставалось. Разве этого недостаточно? А я все жаловался и роптал. Я напоминал садовника, которые ежедневно вытаскивает цветок из земли, чтобы узнать, прижился ли он.

На Земле есть только один злодей популярнее Джокера. И имя ему — Дьявол.

Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь Бог твой, дает тебе.

Если бы я была русалкой, я бы не стала грезить о принцах, потому что на земле страшно.

И там не уйти от себя — за гранью Земли, за гранью смерти. Зачем нужно было хлебнуть этого яду — любить! Жить бы неразбуженным. Летят же в эфире окоченевшие семена жизни, ледяные кристаллы, летят дремлющие. Нет, нужно упасть и расцвесть — пробудится к жажде — любить, слиться, забыться, перестать быть одиноким семенем. И весь этот короткий сон затем, чтобы снова — смерть, разлука, и снова — полет ледяных кристаллов.

— Я хочу умереть. <…> Я тысячи лет брожу по земле, я видел и делал все, что только возможно. Смотрел как все, что только мне известно обращается в прах. Снова и снова.
— Прямо, как будто…
— В аду? Да. Я ищу выход целую вечность…

— Почему ты не можешь общаться со мной так же, как со своими?!
— Потому что ты лучшее, что есть моей жизни! Мы все в грязи купаемся каждый день, в болоте, говном себя измазываем с ног до головы. И я так же. Беру из большой кучи говна, черпаю и на себя, на себя вот так, чтобы ты чистенькая была! Чтоб хоть тебе туда не пришлось окунаться! А ты туда лезешь и лезешь, лезешь и лезешь! Как будто тебе… нравится это все. Я хочу, чтобы ты была другой, потому что я тебя очень люблю. Единственного на земле человека по-настоящему. А ты не понимаешь. Или делаешь вид, что не понимаешь. А может, ты и правда такая. Я устал…

Мы люди крайностей. Даже в космосе мы можем быть первыми на земле. У нас слабость может быть силой. У нас даже в жару бывает мороз по коже. Мы проигрываем так же красиво, как и выигрываем. Мы любим таким, какой есть. Мы скучаем так, что с нами уже не расстаться. У нас не получится обыкновенно: это будет Великая Олимпиада. Олимпиада для всей страны. Олимпиада каждого. Поехали.

Мы перехитрили время. Пока занимаемся любовью — живем. Пока живем — занимаемся любовью. Пока любим — живем. Если любим — живем. Кто не любит, тот не живет. Так банально и так чисто. В самом грязном месте на земле, среди крови и пыли, мы нашли простую и чистую истину. Мы загнали друг друга в рамки, когда между любовью и жизнью стало возможным поставить знак равенства. Это вершина. То, о чем мечтает каждый, когда тебе двадцать пять лет, у тебя было пятьдесят любовников или любовниц, а любовь толком не приходила. Настоящей, чтобы до смерти, не было вообще. А вот теперь есть. На, бери!

Если на душе плохо, надо писать письма… Писать письма тому, кто их никогда не сможет прочесть. Выносишь всю свою боль и страдания на бумагу, и сразу становится легче. Так ты выпускаешь своих демонов на прогулку. Кто знает, может, им понравится гулять, и они больше никогда не вернутся…

Запечатление это когда… это… Когда ты видишь её… И всё меняется… И кажется, будто на планете тебя держит не гравитация… А она… Всё остальное ничто… И ты сделаешь что угодно… Станешь кем угодно, ради неё…

(Это невероятное притяжение, когда всё вокруг меняется. Только это уже не земля держит тебя; и ты сделаешь всё, что угодно, станешь тем, кем ей нужно: другом, братом, защитником…)

Нам остается жить на этой земле лишь несколько десятилетий, а мы теряем столько невозвратимых часов, раздумывая об обидах, о которых через год мы забудем, о них забудут и все окружающие.

Если бы я была дождем, что соединяет небо и землю, вечно далекие друг от друга, смогла бы я соединить два сердца?

(Если бы я могла стать дождём, я бы могла соединиться с сердцем одного человека. Ведь дождь соединяет, разлучённые на век, небо и землю.)

— Меня так зовут. Снег. Дурацкое имя?
— Да нет, почему…
— Родителей, дающих детям имена нарицательные, следует наказывать за хулиганство, — с отвращением сказал парень. — Они говорят, что, когда я родился, всю землю покрыл первый снег. И это было очень красиво.
Помолчав, он задумчиво добавил:
— Хорошо, что в тот день не прорвало канализацию…

Неминуемая катастрофа: Земля погибнет, это раз. Непоколебимая уверенность: я тоже умру, это два. Вопрос на повестке дня: кто первый? Земля или я? Лучше бы Земля, потому что тогда и я там тоже буду. Если уж подыхать, так с музыкой. Любя себя я очень рассчитываю на конец света. Не исключено, что все люди мне подобны; это объяснило бы тот факт, что они изо всех сил стараются ускорить Апокалипсис: чтобы не помереть в одиночку.

Если бы каждый человек занимался своим делом, Земля вертелась быстрее.

Если вы скроете правду и зароете её в землю, она непременно вырастет и приобретет такую силу, что однажды вырвется и сметёт всё на своём пути.

Родственные души есть на небесах. Встретить родственную душу на земле гораздо труднее.

Люди — единственные существа на Земле, которые нуждаются в помощи Бога, а ведут себя так, будто Бога нет…

— Через несколько дней мне исполнится сорок. Сорок!
— И что?
— А то, что я уже старая.
— А я какая, по-твоему? Древняя?
— Ну перестань, ты же понимаешь, о чем я.
— Да ладно тебе, Рози. Стоит ли так переживать из-за того, что Земля совершила еще один оборот вокруг Солнца. Относись к этому проще.

Крики продолжаются. Это не люди, люди не могут так страшно кричать.
Кат говорит:
— Раненые лошади.

Я еще никогда не слыхал, чтобы лошади кричали, и мне что-то не верится. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки живой плоти, жгучая, ужасающая боль. Мы побледнели. Детеринг встает во весь рост:
— Изверги, живодеры! Да пристрелите же их!

<…>
… Мы смутно видим темный клубок — группу санитаров с носилками и еще какие-то черные большие движущиеся комья. Это раненые лошади. Но не все. Некоторые носятся еще дальше впереди, валятся на землю и снова мчатся галопом. У одной разорвано брюхо, из него длинным жгутом свисают кишки. Лошадь запутывается в них и падает, но снова встает на ноги. <…> Солдат бежит к лошади и приканчивает ее выстрелом. Медленно, покорно она опускается на землю. Мы отнимаем ладони от ушей. Крик умолк. Лишь один протяжный замирающий вздох еще дрожит в воздухе. Потом он снова подходит к нам. Он говорит взволнованно, его голос звучит почти торжественно:
— Самая величайшая подлость — это гнать на войну животных, вот что я вам скажу!

Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле — разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то всегда приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние!

Когда наступают первые погожие дни, когда земля пробуждается, начинает вновь зеленеть, когда душистый, тёплый воздух ласкает нам кожу, вливаясь в грудь и словно проникая до самого сердца, в нас просыпается смутная жажда бесконечного счастья, желание бегать, идти куда глаза глядят, искать приключений, упиваться весной.

Им дали рай, они его профукали. Им дали Землю, они её изгадили.

— Джеймс сказал, что на Земле есть такая поговорка: «Успей попасть на небеса до того, как дьявол пронюхает о твоей смерти». Не уверен, что турианский рай похож на человеческий, но если все пойдет кувырком и мы окажемся там… встретимся в баре.
— До встречи, Гаррус. Если буду здесь, в баре, а тебя не увижу – буду искать там. Один ты не останешься.
— Шепард и Вакариан берут небеса штурмом… Не худшая концовка.

Невозможно проснуться утром сильным человеком — я хотела бы так, но невозможно. Зато можно перестать биться головой об одну и ту же стену и сменить направление движения. Если нет дороги на запад, тогда лучше ехать на восток. Земля в любом случае круглая — рано или поздно каждый придёт к тому, к чему должен прийти.

— Чтобы на Земле наступил мир, мировые лидеры должны обняться и расцеловаться.
— Ты думаешь, Рейган с Горбачёвым будут целоваться?
— Не в губы…

Лучшее здесь на земле. Мы останемся среди людей,
Презирающих дух и духовное вместе.
Где любить разрешается только единственный день,
Посреди темноты и мерцающей смерти.

Любящее существо вообще слепо. Нас бросают, нас втаптывают в землю, а мы ничего не видим… Верим, любим, надеемся. Понимание приходит позже. Он бросил. Предал. Убежал. Его больше нет рядом. Боль сменяется чувством потери.

Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Все глупости на земле делаются именно с этим выражением лица… Улыбайтесь, господа… Улыбайтесь…

В тебе пляшет нерожденная вселенная. Я касаюсь ладонью твоей груди, я чувствую ее. В тебе танцует предельно обнаженный, яростный мир. Он дышит в такт моему сердцебиению, но… Мое сердце — это хаотичность пульса, нервная аритмия жизни, больные судороги стареющего неба. Мир в тебе безумен. Мир в тебе принадлежит мне. Мир в тебе дрожит и прогибается под моей рукой, и линия горизонта рвется. Я смотрю в твои глаза. Сейчас в тебе восходит солнце. И, возможно, я тысячу раз не прав, когда тащу тебя за руку на крышу, где тяжелые звезды задевают мурчащим брюхом торчащие тут и там антенны. Когда веду тебя дышать дорогами, по которым люди ходили пешком еще тысячи лет до нас. Когда довожу скорость дней до предела, превосходя предел, чтобы отчаянно визжали тормоза настоящего. Когда закрываю глаза рукой и веду на свет, разрывая скуку каждым шагом. Когда слизываю с твоих губ этот монотонный плач, застрявший в апатии тишины. Когда сметаю со стола эти опостылевшие кастрюльки и мисочки, эту утварь бытовухи, чтобы целовать в горло, чтобы превратить пошловатость секса в инструмент созидания, чтобы вскрыть нарыв усталости и сотворить из тела новую форму чувственности и страсти. Когда я краду тебя из душного офиса, чтобы сбежать из города и увидеть, как тысячи птиц поднимаются с земли. Возможно, я не прав, возможно, в этой размеренной каждодневности тебе тепло и уютно, а рядом со мной — бросает то в жар, то в холод. Возможно, это так. Но в тебе пляшет, безумствует и хохочет вселенная. Я чувствую ее. А это значит, что настало время стать для нее рождением. Как всегда, не уточняя цены. И завтра, когда ты проснешься, мир станет тесен.

… помните, как в детстве мы бежали и ветер бился в ладонях, словно у нас вырастали крылья. Бежишь и кажется, вот-вот оторвешься от земли, но… что-то не очень получалось.

Я знаю муки безнадежной любви, друг мой, я испытала их все одну за другой, и ничто на земле не сравнится с горечью отвергнутого чувства.

Им дали рай, они его профукали. Им дали Землю, они её изгадили.

— Он землянин.
— Я из Миссури!
— Это на Земле, умник!

Покупайте землю, Бог ее больше не делает.

Истинный путь идет по канату, который натянут не высоко, а над самой землей. Он предназначен, кажется, больше для того, чтобы о него спотыкаться, чем для того, чтобы идти по нему.

Небо и земля долговечны потому, что они существуют не для себя.

Не нужно усилий чтобы найти Рай или Ад, на Земле все это уже есть, главное — выбрать.

Важно иметь корни… Дерево не устоит, если оно не глубоко сидит в земле. И всякий человек, как дерево должен иметь твёрдую опору.

— Человек, – сказал Энлиль Маратович, — это самый жуткий и бессмысленный убийца на Земле. Никому из живых существ вокруг себя он не сделал ничего хорошего. А что касается плохого… Перечислять не надо?

Когда вы в последний раз смотрели в небо, в котором всю ночь мерцают звёзды? Говорят, что звёзды — это души тех, кто ещё не родился, и каждый раз, когда на небе падает звезда, где-то на земле появляется новая жизнь, но этот мерцающий свет остается в каждом из нас. Когда глаза блестят от счастья или от слез, этот свет греет нас. Он греет даже когда никого не остается рядом. Мы играем роли в жизни, потому что легче изменить свой образ, чем себя. И парадокс заключается в том, что актеры, читая строки сценария, написанного не ими, пытаются их прожить. Но сценарий твоей жизни никто, кроме ТЕБЯ не напишет! И только ТЫ решаешь какой будет следующая глава, только ТЫ решаешь, кто главный герой, и только ТЫ решаешь, когда настанет тот момент, чтобы та звезда, которая когда-то упала с неба, снова засияла в твоих глазах, и сквозь шум люди, услышав всего лишь три слова, перестали играть и начали жить: КАМЕРА. МОТОР. НАЧАЛИ!

Будь ты абсолютный гений или абсолютный дурак, тебе никогда не удастся жить обособленно в своем абсолютном мире. Как ты для этого под землю ни прячься и на какую стену ни залезай. Кто-нибудь обязательно заявится в твою жизнь и перевернет ее вверх дном.

Худшая ложь — это ложь самому себе.

Просто знать, что где-то на этой земле есть ты, станет для меня, в моем аду, уголком рая.

Облетев Землю в корабле-спутнике, я увидел, как прекрасна наша планета. Люди, будем хранить и приумножать эту красоту, а не разрушать её.

Каждый, кто ходит по земле, имеет свои обязанности в жизни.

Нет, мы не будем там гореть, гляньте — ад существует и на земле. Люди заживо сгорают, как это назвать, если не адом? Понимаете, о чём я? Всё это происходит прямо здесь. Что вы хотите увидеть в Библии, чего нет здесь? Может быть, необычных существ или зомби? Да вы часто выходили на улицу в последнее время?
А рай — так он тоже здесь. Мы мирно сидим и над нами чистое небо, разве мы не в раю? Надо уметь это ценить!

Ничто не может быть лучше сигареты и чашечки хорошего кофе. Однако, некоторые предпочитают золото и деньги… Другие землю и скот… Но я встречал и таких, у которых слабость — виски… и женщины. Но все же, в глубине души, главная потребность любого мужчины: Кофе и сигареты.

Одна из причин, по которой в прошлые годы мне начала нравиться свалка, была та, что она никогда не остается прежней, она движется как нечто огромное и живое, расползаясь как громадная амеба, поглощая землю и мусор.

Да ведь когда любишь, нельзя ни стоять на месте, как пустыня, ни мчаться по всему свету, как ветер, ни смотреть на все издали, как ты. Любовь — это сила, которая преображает и улучшает Душу Мира. когда я проник в нее впервые, она мне показалась совершенной. но потом я увидел, что она — отражение всех нас, что и в ней кипят свои страсти, идут свои войны. Это мы питаем ее, и земля, на которой мы живем, станет лучше или хуже в зависимости от того, лучше или хуже станем мы. Вот тут то и вмешивается сила любви, ибо, когда любишь, стремишься стать лучше.

Было время, чудесное время. В нём было много прекрасного, почти идеального. Как всё изменилось… жизнь на Земле. И ничего не вернуть назад.

Все кончено, − слабым голосом сказал кот и томно раскинулся в кровавой луже, − отойдите от меня на секунду, дайте мне попрощаться с землей. О мой друг Азазелло! − простонал кот, истекая кровью, − где ты? − кот завел угасающие глаза по направлению к двери в столовую, − ты не пришел ко мне на помощь в момент неравного боя. Ты покинул бедного Бегемота, променяв его на стакан − правда, очень хорошего − коньяку! Ну что же, пусть моя смерть ляжет на твою совесть, а я завещаю тебе мой браунинг…

Я хочу рассказать о человеке и его мечте. Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него была обыкновенная, простая, другой бы и за мечту её не посчитал… уютный домик, маленькая машина, любимая жена и славные детишки. Человек умел не только мечтать, но и работать. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишком маленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. Человек купил машину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее возвращаться домой. Он даже купил ещё одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. У них родились дети: не один, не двое, а четверо прекрасных, умных детей, которые любили родителей. И вот, когда мечта человека исполнилась, ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в доме было уютно, и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. И однажды, тёмной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья с деревьев, человек вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он искал свою мечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась в кирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машина стала лишь сваренными вместе кусками крашеного железа. Даже женщина, спавшая в его постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых он любил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И человек подумал, что было бы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в крыло роскошную машину, помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда…Он спустился в спальню, лёг рядом с женой и уснул. Не сразу, но всё-таки уснул. И старался больше не выходить из дома, когда осенний ветер играет с опавшей листвой. Человек постиг то, что некоторые узнают в детстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать о достижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую. Конечно же, это не вышло. Но зато он жил мечтой о настоящей мечте.

Я расскажу про тех, кто остаётся в середине. Не про неудачников – их повесть слишком горька и скучна. Не про победителей – их историю не рассказать словами. Люди середины – их всегда больше, чем победителей и проигравших. На любой планете, у любой расы…Когда-то проблемы решались очень просто. Если одно племя обрело разум, а другое так и осталось стаей – оно превращалось в пищу. В мишень для стрел, которые не сумело придумать. В костяные наконечники для копий. Это были простые времена – и они ещё долго оставались такими. Те, кто опоздал в гонке, кто отстал хотя бы на полшага, – превращались в рабов. Загонялись в резервации и анклавы. Вставали по заводскому гудку и с первым лучом солнца. Простые времена – простые решения. Но простое время кончилось. Кто-то сумел дотянуться до неба. Кто-то сумел откусить от Древа Жизни. Кто-то оставил разум про запас – как мы оставили свои инстинкты на чердаке сознания. Что это было – один краткий миг или целая эпоха? Я не знаю. Но когда молодые боги уходили, сжигая за собой мосты, за их спиной оставались люди середины. Те, кто не сумел. Те, кто не захотел. Те, кто выбрал привычный и не страшный путь разума… Неудачники не выдержат шока и погибнут. Победители обретут разум и станут править новым миром. Но для большинства, не изменится ничего! Совершенно ничего! Будут они мыслить или продолжат жить инстинктами – это ничуть не изменит их жизнь. Не всем нужен разум. Не все могут думать. И в этом вечная ловушка. Для средних людей, для тех, кто не хочет в землю, но не дорос до неба, есть только место между небом и землёй. Всегда и везде крайними остаются люди середины. У моей истории нет конца, как нет выхода для людей середины.

Земля для того и задумана круглой, чтобы мы не могли заглянуть слишком далеко вперед.

Я остался в совершенном одиночестве на земле, но, признаюсь, в глубине души обрадовался.

Важнейшая наука для царей:
Знать свойство своего народа
И выгоды земли своей.

— И что ты там видишь?
— Звёзды… — загадочно сказала Лена, не опуская головы.
— Это я понимаю, я их тоже вижу. Но что в них такого особенного?
— Не знаю… Кажется, что они разговаривают со мной. Там же тоже есть люди, у них своя жизнь, наверное – куда лучше, чем у нас, и они тоже вот так вот смотрят на небо и видят Землю, меня, тебя.

— Ты только что призвал инопланетян обратно на Землю… Настоящих пришельцев, смертельно опасных пришельцев, пришельцев смерти, а теперь ты раздеваешься… Эми, он раздевается.
— Отвернись, если это тебя смущает.
— И теперь ты воруешь одежду? Эти вещи принадлежат людям, знаешь ли [к Эми] ты не собираешься отвернуться?
— Не-а.

По статистике, рот американки — самое грязное место на Земле!

(По данным статистики, самое грязное место на планете — это рот американской женщины. А ты хочешь засунуть туда свой писюн?)

The woman’s mouth is the most germ-ridden place, I said. Statistically the most unsafe place for a man to put his penis, I said.