Цитаты про воздух

Нет ничего лучшего, чем провести лето в лесу, дать своей голове отдохнуть перед учебой и возвращением домой, в город, к шуму, холоду, грязному воздуху, туда, где слишком большое количество людей находится на слишком ограниченном пространстве.

Лето — это как глоток свежего воздуха, как бутылка минералки с утра…

Летняя ночь, когда безжалостное солнце исчезает, но в воздухе ещё чувствуется его запах, когда выходишь на улицу просто так, не замечая порога двери, у которой раньше ты проводил ритуал натягивания куртки, шапки и ботинок, чётко разделяющий там и тут. Стёртая теплом граница дозволенного.

Воздух такой свежий и терпкий, что даже на языке ощущается горечь молодой зелени. Начало лета, какого же счастья ещё можно пожелать?

У всех лето, море, солнце, воздух и вода — один я в царстве раскалённого бетона и душного асфальта! Что это за жизнь?!

Она пришла с мороза,
Раскрасневшаяся,
Наполнила комнату
Ароматом воздуха и духов,
Звонким голосом
И совсем неуважительной к занятиям
Болтовней.

— Мы, конечно, любим лыжи, но мы предпочитаем сами кататься, а не смотреть по телевизору.
— Так это вы добровольно ходите зад морозить?
— Просто в нашем возрасте прогулки на свежем воздухе очень полезны!
— А-а… Здоровенькими хотите помереть…

Ходьба успокаивает. В ходьбе есть целительная сила. Равномерное перемещение ног, одна-другая, одна-другая, одновременно ритмические взмахи рук, ускорение частоты дыхания, легкая стимуляция сердечной деятельности, активность зрения и слуха, необходимая для определения направления и сохранения равновесия, прикосновение к коже прохладного воздуха — все это явления, непреоборимым образом совмещающие тело и дух, от которых может воспрянуть и расшириться даже опечаленная и угнетенная душа.

— Ты куда?!
— Гулять…
— Что значит: «Гулять»?!
— Гулять — значит отталкиваться ногами от земли и рассекать личиком воздух!

И чем мы владеем на самом деле? К чему столько шуму о предметах, которые в лучшем случае даны нам только на время; к чему столько болтовни о том, владеем мы ими больше или меньше, тогда как обманчивое это слово «владеть» означает лишь одно: обнимать воздух?

Видишь ли, мам, — грациозно поведя рукой по воздуху, сказал Джордж, — теперь, когда нам приходится собственноручно стирать носки, мы начинаем ценить тебя все больше и больше.

Купается братик (4 года) в бассейне, а в плавки к нему воздух попал. Он говорит: “Мам, у меня кажется попа с пи*иськой надулись”…

Держись за гриву, держись за воздух, держись за землю. Если не удержишься – всё равно держись.

Пусть нас не раздражает прелесть молодых лошадей, когда они как пыльца в воздухе однажды будут вспугнуты и никогда не возвратятся.

Я хочу увидеть море. Я хочу дышать до головокружения этим воздухом, густым от мерно вздрагивающей водной глади, от криков птиц, пронзительных, как последнее откровение Бога. Я хочу лежать на мокром прибрежном песке, без одежды, без прошлого, без будущего и курить в сырое небо, улыбаясь невероятной свободе каждого движения ветра, удивительной рыбой струящегося по коже. Я хочу собирать разноцветные камни и стирать с лица брызги воды, не открывая глаз, не будя души, почти не существуя, почти став частью окружающего, движущегося, меняющегося, влажного, солёного, такого чуждого и такого понятного. Я хочу потеряться в ласке волн, я хочу забыть себя самого и просто — плыть. Туда, где жизнь окрашивается мягким светом заходящего солнца. Я хочу сидеть на самой кромке воды, на этой дрожащей грани между фантазией и реальностью, нежностью и жестокостью, человеком и.. морем.

Мой сынуля — мои крылья за спиной! Мой сынуля — мои звезды над землей! Мой сынуля — мое счастье навсегда! Мой сынуля — ты мой воздух и вода!

При выкуривании 20 сигарет в день человек фактически дышит воздухом, по загрязнению в 580 – 1100 раз превышающем гигиенические нормативы. М. Дмитриев – доктор химических наук

Свежий воздух и развлечения — это самые восхитительные средства, которые знает медицина.

С приходом первых апрельских дней что—то неуловимое проникает в воздух, касается вашей щеки, отзывается во всем вашем теле, и тело оживает.

На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетней, хлопотней, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи! Вместе с благовонным, свободным, освежительным воздухом вдохнете вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе.

— Кака тут любовь? Когда вон, воздуху мне не хватат. Надышаться не могу… А в груди прям жгёт! Прям жгёт, как будто жар вон с печи сглотнула!..

Весна… Любовь витает в воздухе Цветут цветы по всему миру Сними обувь и почувствуй траву Ложись, пускай время идёт…

Ночь скрадывала ставшие знакомыми очертания улицы. Воздух был влажным и прохладным, но уже нес с собою обещание скорого тепла. Джин любила летние ночи именно за то, что они были теплыми. Весенние ночи она любила за то, что они были полны обещаний. Они обещали лето, стрекот цикад, звезды над головой, благословенную прохладу после наполненного зноем дня. И сердце могло радостно биться, убаюканное верой в лето.

Утром люди совсем другие. Утром они более одиноки. В этом холодном и влажном воздухе. Вечером люди собираются вместе, пьют коньяк, играют в шахматы, слушают музыку и говорят, что она прекрасна. Ночью они занимаются любовью или спят. Но утром… До завтрака… Ты совершенно одинок.

— Ну и отлично, — отдышавшись, оптимистично сказал Вениамин. — Чем дальше от города, тем тише и воздух чище. — И зверье непуганней! — радостно подхватила Полина.

Я сказал горожанам, что война с Февралем необходима, как воздух, которым мы дышим. Если мы откажемся воевать, холод и серость накроют нас навсегда, будто бескрайнее одеяло из скал. Я предложил им вспомнить, каково это — держаться за руки с Маем. Я предложил им вспомнить, как звучат речки, бегущие под окнами спален, как плещется вода по августовским камням, как поют птицы в зелени веток, как собаки воют на равнине. Я предложил им закрыть глаза, забыть о снеге, тающем на лицах, и вспомнить, что они видели и чувствовали, когда просыпались поутру и солнечные лучи падали на их постели, на их голые ноги.

Птицу можно поймать. Но можно ли сделать, чтобы клетка была ей приятнее вольного воздуха?

Парки — это дыры ткани вселенной, не заполненные ничем, кроме воздуха, света и птиц.

Зима пришла рано. Казалось, стояли хорошие осенние деньки, когда воздух свеж и чист, небо голубое, а облака пушистые, на солнышке тепло, а в тени прохладно. Идеальное время года. И в вдруг все становится серым, промозглым, дождливым, холодным и солнце разом теряет всё тепло.

Однако как ни пытался я всё забыть, внутри меня оставалось нечто похожее на сгусток мутного воздуха.

Я на мели. Я, обессиленный, выброшен на берег и одержим. Я должен уехать, потому что ты всё ещё здесь в моем воздухе, дразнящий моё обоняние, вторгаясь в мои воздушные волны. Ты везде на простынях и в ванной. Мой диван пропах ТОБОЙ! Ты оставила своё нижнее бельё, пальто, пластинки, книги и запах здесь, В МОЁМ месте отдыха. Там, куда я приползал умирать, как кот под дом после того, как его ударили. Лёжа и ожидая.

Я – воздух. Не пытайся удержать. Дыши,пока даю собой дышать…

Пошла на свежий воздух, нагулять аппетит. И, судя по животу, нагуляла.

Воздух мы замечаем тогда, когда нам его начинает не хватать…

Питер… особый воздух, атмосфера и настроение. Это город, прячущий в закоулках двустворчатые окошечки, расположенные у самой земли, старинные обветшалые здания и ветхие особнячки. Здесь можно встретить «Булочные», от которых веет ароматом свежевыпеченного хлеба, и трактир с прекрасной русской кухней и музыкой. Прогулка по Питеру – все равно что прочтение дневника жизни. Северный порыв ветра сдувает с тротуара снежную «простынь», а заодно проникает в душу, заигрывая с чувствами и воспоминаниями. В Москве все дни как нити большого клубка, который катится без остановки. В Питере время более уважительно относится к жителям и туристам. Это особо хорошо заметно на лицах людей. Они эмоциональные, спокойные, задумчивые, веселые, печальные… В них нет напряжения и безоглядности на мир…

— А что случилось? У него кончился воздух?

— У него кончилось небо.

А кислородное голодание случается с теми, кто много лет дышал воздухом, малонасыщенным кислородом, кто дышал женщинами, пахнущими потом или дешевыми духами вместо детского мыла, поскольку если нет у тебя денег на дорогие духи, то на детское мыло и шампунь из крапивы всегда можно насобирать, если нет у тебя дорогого платья, то сарафан из цветов всегда можно сшить самой. Если ты следуешь моде из журналов и не знаешь, что мода — это то, что отражает твой внутренний мир, то ни духи, ни мыло, ни сарафан из цветов не насытят воздух кислородом, и у любого мужчины рядом с тобой обязательно случится кислородное голодание.

— Знаете, для чего в самолётах нужны кислородные маски?
— Чтобы дышать.
— Кислород опьяняет. В катастрофических ситуациях люди впадают в панику и бешено глотают воздух, и вдруг эйфория, покой, и ты смиряешься с судьбой. Вот рисунок. Аварийное приводнение — 600 миль в час.
А на лицах спокойствие, как у коров в Индии.
— Это интересная теория.

И во мне уже крепла знакомая, приходившая каждое лето уверенность, что жизнь начинается сызнова. Так много можно было прочесть книг, так много впитать животворных сил из напоенного свежестью воздуха.

Несколько раз над ними в воздухе шевелился воздух.

Дождь в Англии — это подвешенный в воздухе океан… В нем постепенно тонешь…

Все в этом мире вырвано с корнем, зависло в безжизненно-сером воздухе, все держится на одном дыхании, коротком и слабом. Почему мое сердце не из камня?

Чьи-то взгляды слишком уж нежны
в нежном воздухе едва нагретом…
Я уже заболеваю летом,
еле выздоровев от зимы.

Все заявления о неготовности, о том, что нужно подождать, вполне объяснимы, но ненадолго. Истина в том, что никогда не бывает полной готовности или времени, когда действительно пора. Как и при любом спуске в бессознательное, приходит время, когда просто надеешься на лучшее, набираешь побольше воздуха и прыгаешь в бездну.

Было обычное октябрьское утро: по голубому небу бежали пушистые облачка, пахло прелой хвоей, сырой землей и утренней свежестью.
В парке, в старом каменном фонтане, на прозрачной холодной воде плавали желтые кораблики листьев. На земле сквозь разноцветный ковер пробивалась еще зеленая трава. С каждым моим вздохом желтый лист отрывался от ветки и, медленно кружась, опускался на землю. На старых стволах деревьев золотился дымчатый солнечный свет, но в глубоких складках коры оставалась тень. Было тихо, только слышно робкое пение птиц.
Иногда маленькие птички садились на каменные дорожки сквера. Я стояла и боялась дышать, боялась спугнуть листья, солнечные лучики сквозь крону, спугнуть эту тишину.
Небо, деревья, воздух — все было пронизано неярким светом, все было таким пленяющим и умиротворенным, что мне захотелось стать этой тихой осенью. В ней были капли грусти, но в ее мирном увядании было свое торжество. Торжество последней красоты засыпающей природы.

Воздух, пляжик и вода – это полная фигня. Хочешь здоровым быть всегда? Тебе помогут секс и оптимизм.

И не существует Голливуда, который был бы способен передать то, что передавали слегка накренённые кадры, снятые Маркесом: серое нависшее небо, горящие дома, молча шагающие по дороге солдаты, разлитое в воздухе ощущение опасности, безмерную тоску и одиночество.

Осеннее кладбище – зрелище из особых. Царский пурпур и утонченная позолота листвы, королевские поминки по лету на фоне торжественной суровости вечнозеленых туй – верных кладбищенских плакальщиц. Серый гранит надгробий, бронза мемориальных надписей, дымчатый мрамор обелисков, черный базальт монументов, скромный туф поминальных плит. Строгость аллей и буйство красок, вспышки чахоточной страсти и разлитая в воздухе печаль. Кладбищам больше всего идет осень. Не весеннее буйство жизни, кажущееся стыдным в местах упокоения, не знойная истома лета, даже не зимний саван – осень, порог забвения.

О том, что подлость заразительна
и через воздух размножается,
известно всем, но утешительно,
что ей не каждый заражается.

Самолюбие — это надутый воздухом шар и если его проколоть из него вырываются бури.

— Хочу глотнуть воздуха — идем гулять.
— Вообще-то у меня свидание.
— Что?
— Это когда двое увлечены и проводят время вместе.
— А я что тебе предложил?
— Не совсем это… надеюсь.

На прошлом заседании трибунал постановил, что не только земля, но и воздух в деревне является собственностью графинь Вишен, и поэтому все, кто дышит, должны платить деньги за аренду воздуха. Раз в месяц кавалер Помидор обходил деревенские дома и заставлял крестьян глубоко дышать в их присутствии. По очереди он измерял у них объём груди после вдоха и выдоха, затем производил подсчет и устанавливал, какая сумма причитается с каждого потребителя воздуха.

Графиня Старшая и графиня Младшая из почтенного рода Вишен, утверждают, что будучи владелицами воздуха в своём имении, они должны быть признаны также и владелицами всех осадков, выпадающих в течение года. Посему они просят суд подтвердить, что каждый житель деревни повинен уплачивать им арендную плату в сумме ста лир за простой дождь, двухсот лир за ливень с громом и молнией, трехсот лир за снег и четырехсот лир за град. Суд постановил: признать, что графини имеют право взимать арендную плату за дождь, снег, град, а также за всякую погоду и непогоду, посылаемую небом. Посему суд устанавливает нижеследующее: каждый житель деревни, принадлежащей графиням Вишням, повинен вносить за погоду плату, вдвое превышающую сумму, требуемую графинями.

Казалось, что библиотека растекается от него, как от своей сердцевины. Уныние Графа пропитывало воздух вокруг, разносивший недуг его во все стороны. Все, находящееся в длинной зале, впитало в себя эту грусть. Темные галереи маялись в медленной муке; книги, ряд за рядом уходящие в мглистые углы, представлялись, каждая, отдельной трагической нотой в монументальной фуге томов.

Мы счастливые люди. У нас есть крыша над головой, на кухне еда, уютный свет монитора и доступ к интернету. Да, у каждого своя собственная боль, которую мы любим возвеличивать, доводя до ранга трагедии, но мы — счастливые люди. И мы пишем стихи. Стишки-мотыльки, неуклюжие создания с толстым брюшком опостылевших идей и недоразвитыми крыльями нового вдохновения, огромным числом облепившие стены храма сытой лиры. Мы не сражаемся за каждый глоток воздуха, жизни, земли и неба, пересохшей от боли глоткой сглатывая ком крика, нет, мы пьем чай, курим возле окна и рассуждаем о смысле бытия, цинично взвешиваем природу любви, лениво ковыряем теряющими чуткость пальцами аспекты своих слабеньких эмоций-мух, по привычке считая их слонами. Потому что своя рубашка всегда ближе к телу.

…Изгнания воздух горький

Как отравленное вино.

Скрипучий голос, старчески глухой,
Тугие складки клетчатого пледа,
Очки и взгляд, где горьких дум отстой
Приправлен острословьем домоседа.Прозрачная костлявая рука
Легла на набалдашнике тяжелом,
А седина, подобие венка,
Сквозит уже ненужным ореолом.Но кто же он? Философ? Дипломат?
Сенека петербургского салона?
Иль камергер, что в царскосельский сад
Спустился по ступенькам Камерона?Подернут рябью озера изгиб,
Кружится лист, прохладен воздух синий.
Среди подагрой искривленных лип
Покорно стынут голые богини.В сырой, отяжелевшей тишине
На озере, уже в туман одетом,
Мечети призрак, словно в полусне,
Струится одиноким минаретом.«Нет, все не то». Славянство и Босфор.
Писать царям стихи и наставленья,
Когда в ветвях распахнутый простор,
А из Европы слышен запах тленья!

Был полон воздух вспышек искровых,
Бежали дни — товарные вагоны,
Летели дни.

Врач должен следить и за условиями, в которых находится больной, обращая внимание на необходимость чистого воздуха, отсутствия запахов и шума.

Мы должны были найти друг друга в этом мире, каждый прожить все то, что прожили до нашей встречи, нырнуть с головой в любовь, вынырнуть, чтобы набрать воздуха в легкие, и, поняв, что и внутри любви можно дышать, взявшись за руки, отдаться течению любви и начать жить уже там, внутри этого чувства…

Возможно, именно сейчас, в этот момент один человек пришел к другому просить прощения… Бывает, бывает, что не склеить разбитое и нет сил продолжать поддерживать огонь… Но хуже нет, когда ты идешь с открытым сердцем просить прощения, а тебя и не выгоняют, и не прощают, но принимают, чтобы унижать и напоминать о том, как ты ошибся и сделал больно тому, кого считал своей семьей. Или, может быть, не ошибся, а разрешил себе вдохнуть глоток чистого воздуха? Может быть, сделал больно нехотя, пытаясь выжить?

По утрам воздух белый, туманный от сжимающегося холода.

Наряду с землей, водой, воздухом и огнем, деньги – суть пятая стихия, с которой человеку чаще всего приходится считаться.

Сколько пузырей было надуто воздухом свободы!

Красивые слова — пустое колебание воздуха.

Для чего мы не означим
Наших дум горячей дрожью,
Наполняем воздух плачем,
Снами, смешанными с ложью. Для того ль, чтоб бесполезно,
Без блаженства, без печали
Между Временем и Бездной
Начертить свои спирали.

Предновогодние дни, подобно волшебной машине времени, способны вернуть в детство даже самых закоренелых скептиков. Наряженные елки невероятной красоты, яркая иллюминация на улицах, а главное — флюиды чуда и сказки, витающие в воздухе – они неразличимы взглядом, но зато ощущаются каждой стрункой души. И, даже если ты уже давно не веришь в Деда Мороза, так и хочется загадать самое сумасшедшее желание и всем сердцем поверить в то, что оно обязательно исполнится!

Это моя земля и воздух мой. Захочу — перекрою.

Под Дугласом шептались травы. Он опустил руку и ощутил их пушистые ножны. … В ушах, как в раковинах, вздыхал ветер. Многоцветный мир переливался в зрачках, точно пестрые картинки в хрустальном шаре. Лесистые холмы были усеяны цветами, будто осколками солнца и огненными клочками неба. По огромному опрокинутому озеру небосвода мелькали птицы, точно камушки, брошенные ловкой рукой. Дуглас шумно дышал сквозь зубы, он словно вдыхал лёд и выдыхал пламя. Тысячи пчел и стрекоз пронизывали воздух, как электрические разряды. Десять тысяч волосков на голове Дугласа выросли на одну миллионную дюйма. В каждом его ухе стучало по сердцу, третье колотилось в горле, а настоящее гулко ухало в груди. Тело жадно дышало миллионами пор.

Синева неба происходит благодаря толще освещенных частиц воздуха, которая расположена между Землей и находящейся наверху чернотой.

Ярлыки могут быть любыми. Когда вы подкидываете монету, все ее перемещения в воздухе обусловлены механическими причинами, в которых нет ничего случайного. Но с практической точки зрения выпадение орла или решки — случайность. Поэтому можно сказать, что все случайности закономерны, а все закономерности случайны. Происходит то, что происходит, а мы наклеиваем на это ярлыки «случайность», «закономерность».

Слухи это информация, продистиллированная настолько, что она способна просачиваться сквозь что угодно и куда угодно. Слухам не нужны двери и окна, иногда им не нужны даже люди. Они свободно порхают по воздуху, не касаясь человеческих губ и прямиком перелетая из уха в ухо.

Мой зеркальный враг мне верен до конца.
И на ветру дрожат воздушные своды.
Как трудно сделать шаг. Ещё сложнее два.
Дорога наугад. Я выбрал свободу.

А кислородное голодание случается с теми, кто много лет дышал воздухом, малонасыщенным кислородом, кто дышал женщинами, пахнущими потом или дешевыми духами вместо детского мыла, поскольку если нет у тебя денег на дорогие духи, то на детское мыло и шампунь из крапивы всегда можно насобирать, если нет у тебя дорогого платья, то сарафан из цветов всегда можно сшить самой. Если ты следуешь моде из журналов и не знаешь, что мода — это то, что отражает твой внутренний мир, то ни духи, ни мыло, ни сарафан из цветов не насытят воздух кислородом, и у любого мужчины рядом с тобой обязательно случится кислородное голодание.

Всё на свете происходит от двух вещей — от жажды воздуха и безумной любви.

Если бы каждое мгновение нашей жизни бесконечно повторялось, мы были бы прикованы к вечности, как Иисус Христос к кресту. Вообразить такое — ужасно. В мире вечного возвращения на всяком поступке лежит тяжесть невыносимой ответственности. Это причина, по которой Ницше назвал идею вечного возвращения самым тяжким бременем.
А коли вечное возвращение есть самое тяжкое бремя, то на его фоне наши жизни могут предстать перед нами во всей своей восхитительной лёгкости.
Но действительно ли тяжесть ужасна, а лёгкость восхитительна?
Самое тяжкое бремя сокрушат нас, мы гнёмся под ним, оно придавливает нас к земле. Чем тяжелее бремя, тем наша жизнь ближе к земле, тем она реальнее и правдивее.
И напротив, абсолютное отсутствие бремени ведет к тому, что человек делается легче воздуха, взмывает ввысь, удаляется от земли, от земного бытия, становится полуреальным, и его движения столь же свободны, сколь и бессмысленны.
Так что же предпочтительнее: тяжесть или лёгкость?

Чем ближе Новый год, тем быстрее летит время. Вроде бы не так уж давно было тёплое солнечное лето и совсем уж недавно осень — дожди, одетые в золото деревья, тихое шуршание листопада. Но не успели и оглянуться — листья опали, день стал короче и воцарился хмурый тёмный ноябрь. А вскоре как-то незаметно, тихонько, исподволь его сменил декабрь и начал всё быстрее и быстрее отсчитывать свои короткие денёчки… И хоть декабрь не менее хмур и тёмен, чем ноябрь, но с его приходом что-то вокруг изменилось, засияло, заиграло, замерцало в ранних сумерках, переливаясь волшебным блеском — это зажглись в витринах магазинов, в окнах ресторанов, на площадях и перекрёстках разноцветные ёлки. И вмиг изменилось настроение, несмотря на сумрак и непогоду, на душе сделалось как-то радостно и празднично, а воздухе запахло мандаринами, хвоей и еще чем-то неуловимым, скорее всего, долгожданным Новым годом.

Мой Демон – близ меня, – повсюду, ночью, днем,
Неосязаемый, как воздух, недоступный,
Он плавает вокруг, он входит в грудь огнем,
Он жаждой мучает, извечной и преступной.

Он, зная страсть мою к Искусству, предстает
Мне в виде женщины, неслыханно прекрасной,
И, повод отыскав, вливает грубо в рот
Мне зелье мерзкое, напиток Зла ужасный.

И, заманив меня – так, чтоб не видел Бог, —
Усталого, без сил, скучнейшей из дорог
В безлюдье страшное, в пустыню Пресыщенья,

Бросает мне в глаза, сквозь морок, сквозь туман
Одежды грязные и кровь открытых ран, —
Весь мир, охваченный безумством Разрушенья.

В воздухе чувствуется напряжение. Она мягкая, тёплая, почти невесомая. Её духи — это сладкое обещание. И на глазах у меня выступают слёзы. Я говорю ей, что всё будет в порядке. Что я спасу ее от того, чего она боится, и увезу её очень-очень далеко. Я говорю ей, что я люблю её… Глушитель превращает выстрел в шепот. И пока она умирает, я держу ее в объятиях. Мне никогда не узнать, от чего она убегала. Деньги по ее чеку я получу завтра.

Позволь мне пригласить тебя на танец, на этот странный урок любви и доверия, учащий различать в бесконечно сером цвете, вобравшем в себя позднее небо, мириады новых оттенков. Позволь мне пригласить тебя на танец и, повинуясь музыке, провести пальцами по твоей щеке, даря опыт тепла и чувственности, уравновешивающий иной, горький опыт тоски и одиночества. Позволь мне пригласить тебя на вальс, доверь моим рукам своё точеное, всё более жадно впитывающее свет и движение тело, и разреши напомнить подзабытое за давностью, скудностью и тяжестью времён ощущение полёта. Позволь мне пригласить тебя на танец, смешать пульсирующую в венах кровь и пульсирующий в воздухе звук, наклониться и губами оставить на твоей шее отпечаток новорожденной тайны. Позволь мне пригласить тебя на танец. А когда он закончится, и стихнет скрипка, и упадёт небо, я сам выну из твоих волос запутавшийся в них обрывок облака.

В аромате есть убедительность, которая сильнее слов, очевидности, чувства и воли. Убедительность аромата неопровержима, необорима, она входит в нас подобно тому, как входит в наши лёгкие воздух, которым мы дышим, она наполняет, заполняет нас до отказа. Против неё нет средства.

Папа говорит, что огонь поглотит сам себя, если не открывать окна и не дать ему немного воздуха. Думаю, то же самое происходит со мной. Но папа также говорит, что если огонь наступает на пятки, то человек способен сломать стену, чтобы спастись.

Не надо громких слов, они потрясают воздух, но не собеседника.

Пожилой мужчина с 25-летним сыном вошли в вагон поезда и заняли свои места. Молодой человек сел у окна.
…
Как только поезд тронулся, он высунул руку в окно, чтобы почувствовать поток воздуха и вдруг восхищённо закричал:
— Папа, видишь, все деревья идут назад!
Пожилой мужчина улыбнулся в ответ.
Рядом с молодым человеком сидела супружеская пара. Они были немного сконфужены тем, что 25 летний мужчина ведёт себя, как маленький ребёнок.
Внезапно молодой человек снова закричал в восторге:
-» Папа, видишь, озеро и животные… Облака едут вместе с поездом!»