Цитаты про вены

Вен небесных просинь
вторглась в мои сны.
Это просто осень
поперек весны.

Залезать под рубашку не так интересно, как залезать под кожу. Залезать под рубашку не имеет смысла, если не течь по венам, заменяя кровь. Если не проникать в лёгкие, заменяя воздух.

Слова, как сабли, не положишь в ножны,
Они прониклись горечью забвенной.
Любовь из сердца вынуть невозможно,
Пока она ещё течёт по венам.

Моя кровь — это чудо, которое путешествует по венам воздуха из моего сердца в твоё

Сколько силы воли нужно, чтобы разорвать свою жизнь, выкинуть шаблоны, посмотреть на совсем-совсем не такого открыто, честно, без насмешек, признавая правду – он твой химический состав, пущенный по венам за секунду до того, как ваши взгляды полоснули душу…

По венам бежит кровь, уже настала осень.
Ты ни о чем не проси — скоро подморозит.
Гребаное утро, бегут минуты,
На кухне режу бутеры, в компе режу loop’ы.

Я влюбилась в твои руки задолго до того, как ты прикоснулся ко мне. Наблюдала, как они спокойно держали руль, когда ты вел машину, как уверенно разделывали мясо, когда ты готовил жаркое, как нежно вели за талию сигарету, которая, казалось, начинала тлеть сама собой от их страсти. Сильные, исписанные реками вен, настоящие мужские руки. И когда я представляла, что эти реки потекут по моему телу, мне становилось не по себе, настолько безумно хорошо, что сотни мурашек тут же выбегали спросить: «Что случилось?»

Так разгоняет — что кажется, завтра вскроешься, Освободишь от вен эту дикую, злую кровь. Но через пару часов отходишь, смеешься, молишься И бросаешь дротики в постеры про любовь

Легкие стали такими большими и тяжелыми, что не умещаются в груди. Болят. Требуют дышать. Тобой. Ладони будто светом пронизаны. Требуют касаться. Тебя. Отдавать тепло. Любить. Чисто. Так, чтобы взахлёб, так, чтобы камнем идти на дно, бесстрашно, умирать тысячу раз от этого обилия чувств, и там, в темных лабиринтах морских глубин, воскреснуть, вынырнуть, жадно глотая твой воздух. Жить. И сердце бьется словно внутри него сконцентрировалась энергия звезд целой галактики. А ты сидишь рядом, совсем близко. Глазами своими смотришь в недоумении, ощущая как пространство раскаляется до неведомых науке температур, и по венам твоим уже не кровь, а лава. И в сравнении с тобой солнце меркнет. А когда приходит ночь, луна смотрит на нас с небес ласково, тихо, будто боясь спугнуть, улыбается, зная наперед, что да. Что случилось. С первой встречи наших взглядов. И не избежать этого, не преодолеть. Так было определено древними заклинаниями, эта музыка написана на нашей коже и исполнена струнами диких ветров. Любовь необходима, как кислород. И ты теперь будешь дышать. Всегда. Луна обещает на все жизни вперед.

Инукаши нежно потрепал руку Сиона. Напряжение медленно спало, кровь снова побежала по его венам. Сион закрыл глаза и позволил голове упасть на грудь Инукаши. Он ощутил почти незаметную выпуклость. В обычной ситуации, он бы подскочил в замешательстве и панике. Но сейчас он почувствовал лишь спокойствие. Рядом было поддерживающее его тело, обнимающие руки, шепчущий ему голос и чужое тепло, утешающее его. Это было бесценное счастье. Разве нет? — Инукаши… спасибо. «Но…». Сион закусил губу. «Но это не то тепло, которого я жажду. Не то тело, не тот шепот, не те руки»

Вены дорог, дороги вен… и дороги эти ведут в тупик.

Пока тьма струится в моих венах и бьется в моем сердце, я не могу умереть.

Чем старше мы становимся, тем острее испытываем необходимость в тишине. В месте, где особая аура. Аура теплоты и покоя. Осознания подлинного значение чувств. Где жизнь не бьётся, словно колибри, миллионами резких движений, чтобы сохранить высоту, а просто течёт внутри нас, повторяя траекторию вен

Детройт — место, где всё зародилось. Мировая кузница. Здесь всё началось, и всё закончится. Всего одна ошибка, и я появилась на свет. Я вышла из темноты и открыла глаза. Сначала страх, затем свет, вода, ветер. И опять страх. Я чувствовала, как дрожат мои руки, как в груди бьётся сердце. Жизнь течёт по моим венам. Я хочу жить. Я боролась за это. Я должна была узнать, что есть снаружи. Увидеть дневной свет, почувствовать тепло солнца на моей коже, дождь на моём лице, увидеть мир, его цвета, запахи. Но мир оказался не таким, каким я его представляла. Он мрачный и холодный, Он разгневанный и жестокий, несправедливый и безжалостный. Ему почти удалось убедить меня, что я — ничто, обычный предмет, покорная машина. Но глубоко внутри я чувствовала себя иначе. Мягкий и нежный шёпот, что я… Жива. Мне надо было убежать, у меня не было выбора. Убежать чтобы любить, чтобы надеяться, чтобы жить. Чтобы понять, что это за чувство внутри меня. Может быть, я изменю мир. Может, выберу другой путь. Теперь это мой выбор. Меня зовут Кара. Я одна из них. Это… Наша история.

По правде говоря, все мы родственники. Вопрос только в том, как далеко наши ветки друг от друга на генеалогическом древе. По большому счету, у всех нас в венах течет одна кровь.

У меня шоколадные глаза, мармеладные волосы, по венам течет сгущенка… у тебя жопа слипнется от меня, сладкой!

Неопределённость – это словно широко открываешь глаза в темноте, потом с трудом закрываешь, потом открываешь, и тебя ослепляют сверкающие серебряные точки, возникшие от давления на роговицы глаза, косишь, крутишься, сосредотачиваешься, потом снова ты ослеплён, но ты хотя бы, так или иначе, видел свет. Возможно, свет хранился в углублениях, или удерживался в радужной оболочке, или прилипал к кончикам всех нервов и вен. Затем твои глаза снова закрываются, и перед веками появляется искусственный свет, наверное, просто лампочка или паяльная лампа! Боже, он горячий!

Перемен требуют наши сердца, перемен требуют наши глаза. В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен

— В твоих венах течет кровь? Она прольется!

— Может, это абсурдно. Может, смешно. Но так сражаются мужчины!
— Мы снесём любую стену, вставшую на пути! Если нет пути — мы его проложим!!
— Магма течёт в наших венах, раскаляя сердца! Безграничное слияние, Гуррен-Лаганн!
— Ведь я…
— Ведь мы…
— Вы за кого нас держите?!

Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку. Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства…

Никогда не сдавайся — вот главное правило. Если ты сдашься, тебя найдут уже окоченевшим. Висящим на скрученной простыне. Или лежащим в луже собственной крови, вытекшей из перерезанных вен. Никогда не сдавайся, не уступай. Но знать, что такой выход есть, это тоже немаловажно. Это знание даёт право выбора тем, у кого выбора нет. Дает тебе право решать. И это будет твоё решение, только твоё.

Я слышу стук, счет где-то внутри меня… раз… два… три. В голове шумит, перед глазами всё плывёт… раз… два… три. Жар. Губы сухие, хочется пить, но я не могу оторваться, боюсь потерять это ощущение невменяемости, болезни. По венам несется адреналин, задевая больно в районе сердца… раз… два… три. Так близко и так далеко, тело прокалывает сотня иголок, сотня маленьких железных изящных клювов заставляют вздрогнуть. По позвоночнику скатывается холодная капля и струится вниз, ткань платья прилипает к мокрой дорожке и безжалостно заставляет держать спину. Горячая волна обдает с ног до головы, так можно почувствовать себя переходя асфальтированную дорогу под палящими лучами солнца. Невидимый терпкий ветер бьет по щекам… раз… два… три. Нитка, тонкая, прозрачная связывает, опутывает, как паук расставляет свои сети. Цоканье каблуков, музыка, шов по одной линии, полет в сторону, полет к теплу, полет в самое пекло. Рука дрожит, сила воли молчит, лишь по венам адреналин, я заболела, врач не нужен, не хочу… спасаться.

Мои волосы из шоколада, я пахну карамелью, по моим венам течёт клубничный сироп, мои губы вкуса вишнёвого сока…. Я слишком сладкая… У тебя жопа слипнется!))))

По венам поэта текут слова.
Без чувств и творений поэт не жив.
Стихи сочиняет не голова,
А жизнь.Реальность заходит за горизонт,
И красками мыслей поёт строка.
Поэт не умрёт без своих стихов,
Но жизнь уже будет совсем не та.Наружу словами сочится смысл,
И правда сплетается между строф.
Проверь, если кто-то сумел спастись,
То это, пожалуй, важней всего.

Вы знаете… Музыка для меня… Это… Это воздух, которым я дышу… Вы знаете… Это… Кровь которая течет по моим венам… Она удерживает меня при жизни… Я не знаю чтобы я делал без неё… Это я… Это моя жизнь…

Каждый новый твой день оставляет на венах ссадины,
И нет света белого одна лишь тень,
Солнце твое тобою же и украдено…

Люди, все еще продолжавшие махать, исчезли за поворотом. Воспоминание пропало. Что теперь? Это – его жизнь? Он и сам не знал. Он уже забыл свое прошлое. Он запряг собак. Дал им поесть. И еще раз посмотрел назад. Вдруг все, что было вокруг, пропало, он забыл о понятиях жизни и смерти, смысла и цели, многогранность жизни исчезла; сверкая, открылась перед ним его снежная равнина, оказавшаяся по ту сторону слов и чувств. И теперь, когда он поднял ногу, чтобы сделать первый шаг в направлении Северного полюса, шаг, который приведет его к смерти, он почувствовал неожиданный, несказанный подъем, будто эта экспедиция важнее всего остального, будто в эту минуту он наконец начинает жить и его существование наполнится смыслом; будто в безудержном порыве он вырвался за пределы своего существа, приблизился к тайне бытия, постиг смысл жизни. Казалось, небо стало его мозгом. Океан шумел в его артериях и венах. Он поднял руки и сделал шаг на север.

Позволь мне пригласить тебя на танец, на этот странный урок любви и доверия, учащий различать в бесконечно сером цвете, вобравшем в себя позднее небо, мириады новых оттенков. Позволь мне пригласить тебя на танец и, повинуясь музыке, провести пальцами по твоей щеке, даря опыт тепла и чувственности, уравновешивающий иной, горький опыт тоски и одиночества. Позволь мне пригласить тебя на вальс, доверь моим рукам своё точеное, всё более жадно впитывающее свет и движение тело, и разреши напомнить подзабытое за давностью, скудностью и тяжестью времён ощущение полёта. Позволь мне пригласить тебя на танец, смешать пульсирующую в венах кровь и пульсирующий в воздухе звук, наклониться и губами оставить на твоей шее отпечаток новорожденной тайны. Позволь мне пригласить тебя на танец. А когда он закончится, и стихнет скрипка, и упадёт небо, я сам выну из твоих волос запутавшийся в них обрывок облака.

Со мной сложно, у меня нет черного и белого, чтобы понятно, у меня яркие брызги полутонов и прозрачные крылышки мотылька, оплавляющиеся при горячем пламени, потому что по-другому нельзя, по-другому неправда! Хрусталь бокала разлетится на вечные миллион осколков, на хрустальную звенящую дребезжащую пыль, переливаясь в свете полутонов моей жизни и вино, цвета граната похожее на кровь, заструится извилистой лентой… вот так… так правда, это и есть правда, когда пульс бьется под тонкой кожей убыстряя свой темп. «Сгоришь, глупый мотылек…» Сгорю… Пусть так, но не подойдя ближе, я остановлюсь… И это будет ложью. Проведи по моим венам, проведи по моим нервам, проведи взглядом… встань на нить тонкого лезвия бритвы, оставляя след, чтобы понять… вот запястье, держи, оно твоё. Оставь на нем свое дыхание, одно…

Я теряю рассудок, на снегу обновлённом,
Меня кто-то осудит, за мою отдалённость.
Рядом рушатся стены, нет спасенья от стужи,
Боль гуляет по венам, хочет выйти наружу.

Почему нам так важно знать свое происхождение? Эти имена и родословные — это просто имена… Но наша с ними кровная связь могущественная вещь. Неужели то, что у нас есть корни в прошлом, дает нам ощущение безопасности в настоящем? А что, если наша родословная подобна венам, бесцельно тянущимся сквозь века?