Цитаты про угол

Дичь, загнанная в угол, превращается в охотника. Безобидный заяц – в гиену, а волк – в тигра. Парадоксально, подранок опаснее здорового зверя многократно.

Чем простой человек отличается от думера? Думер за угол не заходит, а вначале заглядывает.

Кто-то отгрыз угол от лунного диска.

Жизнь – это мусорная яма в которой лежат:огрызки счастья,обломки любви, а в самом дальнем углу лежит правда,затерявшаяся во лжи.

Да кто же будет один дремать в своем углу, когда Великое свершается в отчизне?

Загадай желание и запомни его всем сердцем. Всё, что хочешь. Загадал? Хорошо. Теперь поверь, что оно сбудется. Никогда не знаешь, когда увидишь следующее чудо, следующую улыбку, когда исполнится следующее желание. Но если ты поверишь, что чудо ждёт тебя за углом, жди его всем сердцем. Будь уверен в этом, и, возможно, ты получишь то, что хочешь. Этот мир полон чудес, просто надо верить, так что загадай желание. Загадал? Хорошо. Теперь поверь, что оно сбудется, поверь всем сердцем.

Солнце светит всем, но под разными углами.

Лучше жить в углу на кровле, нежели со сварливою женою в пространном доме.

Расстояния, вёрсты, мили… Нас расставили, рассадили по двум разным углам Земли, чтобы лучше себя вели.

Судьба нас будто берегла;
Ни беспокойства, ни сомненья…
А горе ждёт из-за угла.

Неудачи — это удачи, только нужно посмотреть на них под другим углом зрения…

Все мы – несовершенные люди, живущие в несовершенном мире. Наша жизнь не может быть измерена в глубину линейкой и по углам транспортиром и быть полна приятных вещей, как счет в банке.

Одним из таких буржуазных лицемерий является убеждение в том, что школа может быть вне политики. Вы прекрасно знаете, насколько лживо это убеждение. И буржуазия, выдвигающая такое положение, сама во главу угла школьного дела ставила свою буржуазную политику и старалась школьное дело свести к тому, чтобы натаскать для буржуазии покорных и расторопных прислужников, старалась снизу доверху даже всеобщее обучение свести к тому, чтобы натаскать для буржуазии покорных и расторопных слуг, исполнителей воли и рабов капитала, никогда не заботясь о том, чтобы школу сделать орудием воспитания человеческой личности. И теперь ясно для всех, что это может сделать только школа социалистическая, стоящая в неразрывной связи со всеми трудящимися и эксплуатируемыми и стоящая не за страх, а за совесть на советской платформе.

Одиночество – это мяч, забытый в углу.

Самое неприятное – понимать, что на развилке прошлого мы сделали свой выбор, разминувшись с другим будущим. Возможно ли вернуться назад и выбрать новый путь?..

Все дома, когда их укутал снег, стали похожи друг на друга: белая лужайка, белая подъездная дорожка, белая крыша, углы скруглены, все очертания утратили резкость. Никто, проезжая мимо, не смог бы догадаться, что в одном доме живет счастливая семья, в другом — несчастная и неполная, а в третьем — логово демона.

С утра дождит, нелетная погода. Поникшая в углу стоит метла. Я кофе пью, а мне летать охота. Забросив к черту все дела.

… Было бы легче остановить Солнце, легче было сдвинуть Землю, чем уменьшить сумму углов в треугольнике, свести параллели к схождению и раздвинуть перпендикуляры к прямой на расхождение.

Любовная игра все равно, что езда на машине: женщины предпочитают объезды, мужчины норовят срезать угол.

Ум — удобный попутчик. Глупость, амбиции выпирают углами, об эти углы стукаешься, сатанеешь. В долгую дорогу можно отправиться только с умным и добрым попутчиком.

Люди слишком многое связывают с сексом, тогда как настоящая близость – глубже. Она в ласковом прикосновении, в спокойном взгляде и ровном дыхании рядом…

С таким рылом следует запретить неожиданно появляться из-за угла.

Черепной указатель — полная чушь: после десятилетий измерений углов и сведения в таблицы самых разнообразных признаков так никто и не сумел отличить с абсолютной уверенностью череп еврея от черепа немца.

Как ни планируй симметричный ответ, угол падения всегда равен углу отражения.

Научилась открывать дверь только тем, кто цеплялся за краешек моего сердца, а не просто подходил близко. Сердце – не подводит. Порою мешает, но никогда не подводит…

Кто-то смеется в углу или только мне кажется?
То, что вчера завязал, завтра снова развяжется…

Я тут подумала, знаешь, ведь каждую ночь мы видим удивительные, необычайные сны, так почему же нам кажется, что день реальнее ночи? Может, это днём мы видим бесконечные сны и только ночью проживаем настоящую жизнь?

Порой мужчины, как пустые лестницы, унылы. Возможно, любят – но молчат. В своих мужских мирах у них, должно быть, всё иначе, здесь же они лишь убегают, оставляя рябь, чтобы курить и множить тупики.

Ты – тёплое покрывало, под которым хочется укрыться от скучных, безжизненных новостей, прозрачных дождей без запаха, монотонных календарных строчек.

Тоскующая женщина – как кубик Рубика, который может собрать лишь один-единственный человек.

Казалось, что библиотека растекается от него, как от своей сердцевины. Уныние Графа пропитывало воздух вокруг, разносивший недуг его во все стороны. Все, находящееся в длинной зале, впитало в себя эту грусть. Темные галереи маялись в медленной муке; книги, ряд за рядом уходящие в мглистые углы, представлялись, каждая, отдельной трагической нотой в монументальной фуге томов.

Я в тесной келье — в этом мире
И келья тесная низка.
А в четырех углах — четыре
Неутомимых паука. Они ловки, жирны и грязны,
И все плетут, плетут, плетут…
И страшен их однообразный
Непрерывающийся труд. Они четыре паутины
В одну, огромную, сплели.
Гляжу — шевелятся их спины
В зловонно-сумрачной пыли. Мои глаза — под паутиной.
Она сера, мягка, липка.
И рады радостью звериной
Четыре толстых паука.

Нам следует быть скромными, ибо и вы и я значим не особенно много. Знаете ли вы, что препятствует вам стать идиотом? Сущая безделица. Всего лишь небольшое количество йода в вашей щитовидной железе. Если бы хирург вскрыл вашу щитовидную железу и удалил из нее немножечко йода, вы превратились бы в идиота. Немножечко йода, который можно купить в аптеке на углу за пять центов, – вот все, что стоит между вами и психиатрической лечебницей. На пять центов йода! Этим ведь особо не расхвастаешься?

Так или иначе, кардиологические заболевания излечимы в большинстве случаев. Куда более вероятно, что мать Говарда убъют устойчивые к антибиотикам супермикробы, кишащие в каждом углу этой больницы!..
Знаешь, от тебя один бред!

Не соглашусь!

Любовь — это новая джинсовая ткань, которая притянет всех полуночников, как вора-карманника церковный угол.

… я с товарищами был на ты, но ни с кем почти не был товарищем, я сделал себе угол и жил в углу.

Думаешь, в ловушку меня поймал? Ни черта. Я загнан в угол, а значит, очень опасен.

— Да чтоб вас всех! Какого черта?!
— Энви. Ты просто завидуешь людям. Пусть мы и слабее, чем вы — гомункулы… Но даже когда мы повержены, загнаны в угол и даже тогда, когда стоим на краю гибели… Мы поднимаемся вновь и вновь. А если у нас кончатся силы — друзья протянут нам руку. Вот почему ты завидуешь нам, Энви.

Крыса, загнанная в угол, тоже не сдаётся.

И, наконец, свойство самых добродушных людей, может быть перешедшее к ней от отца, – захвалить человека, упорно считать его лучше, чем он в самом деле, сгоряча преувеличить в нем все доброе, – было в ней развито в сильной степени. Тяжело таким людям потом разочаровываться; ещё тяжелее, когда чувствуешь, что сам виноват. Зачем ожидал более, чем могут дать? А таких людей поминутно ждет такое разочарование. Всего лучше, если они спокойно сидят в своих углах и не выходят на свет; я даже заметил, что они действительно любят свои углы до того, что даже дичают в них.

Поэтому иногда смотрю на людей — и становится тошно. Почему они не пытаются стараться? Палец о палец не ударят, а только кричат на всех углах о несправедливости.

Так происходит ВСЯКИЙ РАЗ, когда полиция гонится за кем-нибудь. Тяжело нагруженный грузовик ВСЕГДА выскочит из-за угла прямо перед преследователем. Если транспортные средства не вовлекаются, то появится человек с тюком одежды. Или два человека, несущие огромное стекло. Возможно, за всем этим стоит какое-то тайное общество.

У каждого из нас, у меня, у вас, у кого-то другого, есть одна единственная, женщина, у каждого своя, может вы её никогда не увидите, потому что она живёт на другом конце земли, может встретите прямо сейчас, когда выйдете отсюда, может она живёт на соседней улице, за углом, и вот тогда, доктор… я вам этого не желаю

В детстве я придумал себе выдуманного друга, но так как мой психиатр говорит, что он мне больше не нужен, то он просто сидит в углу и читает.

— Видишь, Чендлер, я нашла им множество применений. Очень практичны, их можно носить с платьями, юбками, брюками…
— И с шортами на углу улицы, чтобы отработать потраченные деньги.

… я нарисую портрет из прошлогодних газет,
построю дом под углом с авиационным винтом…

Зимой это место достаточно близко к обогревателю, но не настолько близко, чтобы заставить потеть; летом же, оно как раз на пути воздушных потоков из открытых окон, вон там и вон там; оно под таким углом от телевизора, что и не прямо, поэтому звук хорош, но и не так далеко, чтобы создать искажение картинки… Я могу и продолжать, но суть ясна.

Мы видим смертные грехи на каждом углу, в каждом доме. И терпим их потому, что это общепринято, это обычно.

— Росс, пожалуйста, выслушай меня! Ты гораздо лучше, чем Паоло, ты обо мне заботишься, ты меня любишь, ты меня веселишь!
— Если я тебя веселю, есть идея — пригласи Паоло к себе в постель, а я буду в углу рассказывать анекдоты.

Никогда не знаешь, за каким углом тебя поджидает встреча с экзистенциальным ужасом…

Не оторвать рук от его лица, следуя за линией бровей, падинами щёк, изгибами губ, пугливым трепетом глаз под веками и хищной линией носа.
Не оторвать взгляда от его лица, снова и снова очерчивая профиль на фоне тёмного окна.
Не оторвать губ от его лица, шёпотом рассказывая о тёмных волосах, об улыбке волчонка, о драгоценной складке в углу рта и непроницаемо ласковых глазах.
Не оторвать сердца от его лица, вспоминая.

В жизни много больших романтических моментов. И ради них стоит жить. Но есть одна проблема: моменты проходят. И из-за угла этих моментов уже выглядывает жестокий, небритый засранец, имя которому — реальность.

Великая любовь никогда по-настоящему не кончается. В неё можно стрелять из пистолета или запихивать в угол самого тёмного чулана в глубине души, но она умна, хитра и изворотлива, она сумеет выжить. Любовь сумеет выжить и потрясти нас внезапным появлением тогда, когда мы совершенно уверены, что она мертва или, по крайней мере, надёжно упрятана под грудами прочих вещей.

Мудрецы никогда не показывают своей мудрости перед обывателями, потому что понимают — в людях нет ничего хорошего… Ты показываешь им доброту — а они воспринимают это как слабость; ты показываешь им приличия и честь — и они думают, что ты простак, которого можно обмануть.
Не смотри назад. Оденься, возьми свои деньги, иди на угол, дождись автобуса и никогда не возвращайся.

— Если у счастья есть форма, то какая она?
— Оно как стекло. Потому что обычно его не замечают. Но оно непременно есть. Ведь если посмотреть под другим углом, то стекло начнет отражать свет. И то, что можно увидеть внутри… является тому доказательством.

(The shape of happiness might resemble glass. Even though you don’t usually notice it, its still definitely there. You merely have to change your point of view slightly, and then that glass will sparkle when it reflects the light. I doubt that anything else could argue its own existence more eloquently.)

В жизни каждого случаются моменты решительности, когда мы готовы взбунтоваться против обстоятельств, загнавших нас в угол. Моменты сожаления, когда мы вспоминаем, как мы хотели начать новую жизнь без разочарований. Моменты истины, когда мы не лукавим, и честно признаемся себе что сделали неправильный выбор. Они нужны нам, эти моменты, чтобы услышать себя и двигаться дальше.

Иной раз кажется, будто человека подменили, и мы говорим: «Нет, он на такое не способен. Это не похоже на него». Но, может быть, мы ошибаемся? Вернее всего, он предстал перед нами под другим углом, или же давление сверху или снизу изменило его форму.

Я конспектировала в карандаше таким образом самые яркие наши моменты, среди которых был также запечатлен и вечер в Старике Джо: я проиллюстрировала музыкантов, стараясь отобразить посредством разноцветных диагональных линий динамику их движения и вибрацию звука, инструменты, посетителей бара, ставших на один этот вечер одним целым. В нижнем углу справа – еле заметно мое лицо как очевидца этого удивительного эпизода. Исполнено оно на фоне остальной части рисунка было скорее совсем схематично, как крокис. Мне понравилось такое сочетание изображения. Словно все, что происходило вокруг – вечное, прекрасное. Крокис же используют для передачи движущегося субъекта, что не позирует и не сидит на месте. Он неуловим, динамичен. Так изображают диких кошек перед прыжком, полет волос на ветру, маленького ребенка… Сейчас он здесь, а через минуту уже совсем в другом месте, другой позе, с другими эмоциями, новым опытом. Именно так я сейчас ощущала себя, именно такой хотелось бы себя видеть. Движущейся, развивающейся, живой.

Ну о чем можно говорить, когда судьба уже стоит за углом, и ты здорово подозреваешь, что в руках у нее скорее топор, чем букет фиалок…

Дети начали курить не потому, что верблюд в солнечных очках сказал им так сделать. Они начали курить по той же причине, что и взрослые, — потому что это помогает снять тревогу и депрессию. Вы бы тоже были в тревоге и депрессии, если бы вам приходилось смириться с родителями, которые записывают вас в колледж ещё до того, как вы научились понимать, с какого угла детской кроватки воняет хуже! Потом они забивают вас какой-то ерундой, через весь город тащат вас к какому-то бессмысленному зданию. Слушайте, неудивительно, что дети начали курить – это помогает!

Ну что я могу вам сказать? На земле миллиарды женщин, так? Некоторые выглядят нормально. Большинство выглядят прилично. Но время от времени природа выкидывает номер: она изготовляет особенную женщину, невероятную женщину. То есть ты смотришь, и ты не можешь поверить. Колыхание спелых волн, ртуть, змеиный изгиб, ты видишь лодыжку, ты видишь локоть, ты видишь грудь, ты видишь колено, и все это сливается в колоссальное манящее целое, и красивые глаза улыбаются, углы рта чуть опущены, но губы сложены так, словно она вот-вот засмеется над твоей беспомощностью. И одеться они умеют, и длинные их волосы жгут воздух.

Он отловил официанта, зажал его в углу и вежливо спросил: «Вы ведь знаете этот район? Подскажите, где тут можно перекусить, пока мы вас ждем».

Ты становишься на углу оживленной улицы и представляешь, что тебя здесь нет.
Вернее, тебя нет вообще. Пешеходы идут, сигналят машины, открываются двери магазинов, сменяются пассажиры на остановке. То есть в принципе мир продолжает жить и без тебя.
Понимать это больно. Но важно.

Все забыть. Открыть окна. Вынести все из комнаты. Ветер продует её. Будешь видеть лишь пустоту, искать по всем углам и не найдешь себя.

… У людей <…> есть одно чудесное свойство — забывать. Сглаживать острые углы обид и разочарований. Закрывать чехлами отслужившую своё мебель. Ни в коем случае не выкидывать, нет! Любая мелочь навеки остаётся в памяти, но <…> лишь для того, чтобы иногда — под стук осеннего дождя или в алых лучах заката — вынуть старую безделушку из шкатулки, согреть своей ладонью, снова почувствовать печаль или радость… Они не будут слишком яркими, эти чувства — с течением времени меркнут любые краски, — но, утратив свежесть, настоятся, словно вино, и в самом простом событии появится глубина, которую ты не мог заметить…

— Еще раз убеждаюсь, что ведьмы смотрят на мир под своеобразным углом, — сказал я.
— Не ведьмы, а женщины, не на мир, а на мужчин.

Люди живут в больших домах, чтобы укрыться от «дождя» и «снега», по бокам коробок проделаны дырки, чтобы можно было глядеть наружу. Они перемещаются в коробках меньшего размера, раскрашенных во все возможные цвета, с колёсами по углам. Им нужна эта коробочная культура, потому что каждый человек мыслит себя заключённым в коробку под названием «тело»; им нужны руки и ноги, пальцы, чтобы держать карандаши и ручки, разные инструменты, им нужен язык, потому что они забыли, как общаться, им нужны глаза, потому что они забыли, как видеть.

Мелифаро беззаботно рассмеялся, я тоже улыбнулся. К этому моменту я уже успел выключить дурацкую программу «Макс обиделся на все человечество», которая до сих пор по недосмотру валяется в самом дальнем углу моего организма и время от времени порывается снова заработать, как в старые добрые времена.

— Смотри-ка, полнолуние. Ты когда-нибудь замечал, что пока луна поднимается, она очень большая, а там, наверху, уже такая маленькая…
— Всё зависит от угла зрения. Неважно, где луна и где стоит человек. Нужно только руку поднять и прищурить любой глаз. Луна всегда будет не больше пальца.

Если ребенок провинился, то в угол следует ставить его родителей.

Если мы научимся запоминать все наши сны, мы сможем очень многое узнать о своем подсознании. Это как узнать, что там, в темном углу, даже не приближаясь к нему.

Половины этого города просто не существует. По моему мнению, пространство внутри Садового кольца вечерами превращается в некое подобие компьютерной игрушки, населенной людьми-пустышками. Когда-то они были нормальными людьми, у них были мечты, «души прекрасные порывы», проблемы и жизненные заботы. Но затем, в какой-то момент, они поняли, что легче превратиться в персонажей гламурных журналов, героев и героинь танцпола, фей подиума и ресторанных рыцарей ножа и тарелки. Превратить свою жизнь в атмосферу круглосуточной вечеринки и стать теми самыми рекламируемыми на всех углах «ночными жителями». Постоянные лучи софитов отучили их глаза воспринимать дневной свет, лампы солярия сделали невозможным нахождение на дневном солнце, тонны парфюмерии и косметики вкупе с наркотиками и диетами постепенно иссушали их тела, а актуальные журналы и развлекательное телевидение сделали то же самое с их мозгом. В конце концов они превратились в тени людей, в некое подобие невидимок, которые могут выходить из дома только в ночное время суток, когда искусственное освещение скрывает то, что под оболочкой из макияжа, платья «Prada», джинсов «Cavalli» или костюма «Brioni» — скрыта пустота. Именно поэтому вы никогда не встретите их днем на улицах Москвы. Боязнь, что кто либо увидит, что под темными очками «Chanel» нет никаких глаз, а их лица просто нарисованы, заставляет их оставаться днем дома. День — время людей, тогда как ночь — время мумий.

Если ребенок провинился, то в угол следует ставить его родителей.

Волки, загнанные в угол, дерутся отчаянно, унося с собой жизни опрометчивых охотников.

Кто-то смеется в углу или только мне кажется?
То, что вчера завязал, завтра снова развяжется…

Ты при любой возможности срезаешь углы, нарушаешь правила или законы и ожидаешь, что другие пойдут и исправят за тобой.

— Я не верю в будущую жизнь, — сказал Раскольников.
Свидригайлов сидел в задумчивости.
— А что, если там одни пауки или что-нибудь в этом роде, — сказал он вдруг.
«Это помешанный», — подумал Раскольников.
— Нам вот всё представляется вечность как идея, которую понять нельзя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно огромное? И вдруг, вместо всего этого, представьте себе, будет там одна комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность. Мне, знаете, в этом роде иногда мерещится.
— И неужели, неужели вам ничего не представляется утешительнее и справедливее этого! — с болезненным чувством вскрикнул Раскольников.
— Справедливее? А почем знать, может быть, это и есть справедливое, и знаете, я бы так непременно нарочно сделал! — ответил Свидригайлов, неопределенно улыбаясь.

Финал — это всегда нелегко, обычно я столько всякого по-напридумываю, что никто не соответствует моим ожиданиям, и я разочарован. Я даже не знаю, почему для меня так важно, как здесь все окончится. Наверное, потому, что нам всем хочется верить, будто все, что мы делаем, важно, что люди прислушиваются к вам, что им важно, о чем мы думаем, а на самом деле радуетесь, если благодаря вам хотя бы один человек почувствовал себя лучше. Ведь главное — это люди, которые были в вашей жизни. В моей памяти всплывают лица, которые я видел раньше. Члены семьи, коллеги, ушедшая любовь, и даже те, кто ушел от нас. И когда я завернул за угол, они встретили меня волной моего опыта. Мне было очень приятно, но я знал что это закончится, и не стоит задерживаться в прошлом. А что касается будущего, то, благодаря Дену, я его больше не боялся: будущее будет таким, каким я его захочу, и кто может сказать, что этого может не случится? Кто рискнет сказать, что мои фантазии могут не сбыться? Ведь будущего не знает никто…

Если не умеешь загнать воспоминания в дальний угол мозга и начинаешь беспокоиться — башня поедет неотвратимо. Сделай пофигизм своей жизненной философией и радуйся жизни.

Но знаете, если бы я не орал о своих многочисленных достоинствах на каждом углу, я стал бы омерзительным совершенством. А так у меня есть милый маленький недостаток, и все довольны.

Не переоценивайте своей значимости для окружающего мира! Вполне возможно, что вы пришли для того, чтобы постоять на углу с газеткой в руке такого-то числа, такого-то месяца такого-то года!

Внутри меня — человек. Это чудо. Это невероятное чудо. Почему об этом не кричат на каждом углу? Почему появление нового айфона — несусветное событие, а появление из ничего нового человека — обыденность?

… я с товарищами был на ты, но ни с кем почти не был товарищем, я сделал себе угол и жил в углу.

Холеные и красноречивые политические деятели говорили, что до процветания рукой подать, что счастье за углом. Но мало кто имел возможность завернуть за этот угол.

Прошлое никогда не оставляет нас, призраки подстерегают нас по углам, готовые напомнить о совершенных поступках. Но, если мы обернемся назад, мы можем обнаружить там друга, готового помочь, или старого врага, затаившегося со своими планами, или взрослого сына, сердце которого полно прощения. К сожалению, некоторые из нас отказываются оглядываться назад, не желая понять, что отрицая прошлое, мы обрекаем себя на его повторение…

Глубины сердца ведомы мне, и знаю: избавив вора от нищеты, я не избавлю его от желания воровать, и осуждаю беспокойство, толкающее вора на преступление. Он заблуждается, думая, что зарится на чужое золото. Золото светится, как звезда. Любовь, пусть даже не ведающая, что она — любовь, нуждается только в свете, но не в силах человеческих присвоить себе свет. Мерцание завораживает вора, и он совершает кражу за кражей, подобно безумцу, что ведро за ведром вычерпывает черную воду родника, чтобы схватить луну. Вор крадет и в мимолетное пламя оргий швыряет прах уворованного. И снова стоит в темноте за углом, бледный, словно перед свиданием, неподвижный из страха спугнуть, надеясь, что именно здесь он отыщет однажды то, что утолит его жажду.

… Говорить с ней — все равно что в пинг-понг играть: она держала темп и срезала мяч в углы в самые неожиданые моменты, а он сам себе казался не таким уж кретином…

Видеть и слышать, как лгут и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь, сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и всё это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, — нет, больше жить так невозможно!

Человек, которому не нравится жизнь, похож на туриста, который заявился в лучший в мире дендрарий, отыскал в углу тазик с удобрениями, сунул туда голову и орёт: «Тут гадко! Верните мне деньги за билет!»