Цитаты про роман

Романы, кончающиеся свадьбой, приводят к потере интереса, рутине и быту.

Любое супружество, счастливое или несчастливое, бесконечно интереснее и значительнее любого романа, даже самого страстного.

Не говорите «прекраснейший роман» в жизни. Скажите лучше: «первый».

Для женщины роман не закончившийся свадьбой — это наполовину загубленная молодость.

Славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские: итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий.

Полюбить самого себя — начало романа длиной в жизнь.

Мужчины всегда хотят быть первой любовью у женщины — женщины желают оказаться последним романом у мужчины.

Жизнь – это книга… У кого-то детектив, у кого-то роман, у кого-то полная фантастика. Смотрю вокруг себя… У меня походу комикс 🙂

Читая в очередном романе “она ступала по ковру из роз”, я задумалась – а для кого пишут “по газонам не ходить”?

Романы на расстоянии скорее сочиняются, нежели случаются на самом деле.

Я никогда не умела делать что-то наполовину. А теперь жизнь налила мне полную чашку горя и заставила выпить. И я выпила. Залпом. До последней, мать её, капельки.

Рукописи не горят. —

Зимой грань между ночью и днем размыта. Это летнее утро заявляет о себе во всеуслышание, опрокидывая на землю ковш нежно-розовых сполохов. Зимой грязный рассвет подкрадывается незаметно, исподтишка. Как профессиональный убийца.

– А вы какими языками владеете, Петр Авдеевич?
– А я, собственно, русским языком владею, – живо и нервно ответил он. – И, смею вас уверить, этого достаточно, чтобы понять, как переведен роман – хорошо или дурно.

Начало самого многообещающего романа — это любовь к самому себе.

Любовь приятнее брака по той же причине, по какой романы занимательнее исторических сочинений.

Можно оговаривать что угодно, но ведь все меняется. Например, я пересплю с парнем. И мне ничего не надо. Все супер. Роман на одну ночь. Отлично. Почему нет? Но если нам понравилось, захочется повторить и еще раз. Тогда то я и решу – а он забавный, интересный, он мне подходит. И вот к пятой встрече женщина уже влюбляется.

80% женщин, утверждающих, что им некогда крутить романы, на самом деле одиноки.

Описываешь 3 гостиницы, 5 ресторанов, придумываешь изящный синоним к слову «член» и всё — роман готов.

Летние романы заканчиваются по разным причинам. Столько говорится и делается, но исход всегда один. Они как падающая звезда — захватывающее мгновение вспышки небес, мимолётный проблеск вечности только вспыхнула и её уже нет.

Если вы встретили девушку, которая читает — не отпускайте ее. И когда вы найдете ее, в 2 часа ночи, плачущую и прижимающую книжку к груди, просто сделайте ей чашку чая и прижмите к себе. Вы можете потерять ее на пару часов, но она всегда будет возвращаться к вам. Она будет говорить, что герои романа реальны, потому, что они всегда на время становятся таковыми. Не отпускайте девушку, которая читает, вы ее заслуживайте. Вы заслуживайте девушку, которая может вам дать более яркую жизнь, чем вы себе представляете. Если вы хотите мира в душе и за ее пределами — не отпускайте девушку, которая читает.

Всё упирается в общность интересов. Ищешь, что вас может объединять: фильмы Джона Ву, романы, капуста…

Все мои романы яркие, но кратковременные. Не вижу в этом ничего плохого. Я ведь и не обещаю вечную любовь.

Ничто так не вредит роману, как чувство юмора в женщине или недостаток его в мужчине.

Метафизические системы для философов – то же, что романы для женщин.

Интернет – очень притягательная штука из-за такого рода вещей. Помимо того, что он является прекрасной площадкой для общения, он открывает человеку возможность иного рода. Ту, о которой мы читали в фантастических романах. Возможность перевоплощения.

— Пап, а ты влюбился?
— С чего ты взяла?
— Мы, женщины, это чувствуем…

А знаете что самое страшное? Что везде, куда бы я ни приходила, везде, наступают вечера. Если бы вы знали, как я боюсь вечеров. Засиживаюсь до поздна на работе, делаю вид, что у мне кучу всего нужно сделать, а на самом деле мне просто некуда идти. Я всегда думала, что я буду учиться, делать карьеру. А в итоге карьера сделала меня!

— Ох.. ух ты!
— Уберите руки… с моей этой…
— Нет у вас там никакой этой!
— Что-то сомнительный комплимент был..

Мне, как и другим беллетристам, не раз случалось испытывать пугающее, но в то же время приятное потрясение, когда вымысел мистическим образом вторгается в реальность: встретишь человека с только что выдуманной тобой, совершенно небывалой фамилией, или в жизни произойдёт то, что ты описал в романе, или сам угодишь в литературную, тобою же самим спроектированную ситуацию. Это нормально, месть профессии, главный фокус которой — как можно правдоподобней врать о том, что могло бы случиться, но чего на самом деле не было.

Интимность означает: вот моя душа и сердце, пожалуйста, сделай из них гамбургер и наслаждайся… Это желаемое и пугающее, с этим трудно жить, но без этого жить вообще невозможно… Интимность связана также с тремя аспектами: родственниками, романом и соседями. От некоторых вещей не сбежишь, а про некоторые лучше вообще не знать.
Жаль, нет свода правил личных взаимоотношений, какого-нибудь гида, который подсказал бы, когда преступаешь черту. Хорошо, если бы это можно было предвидеть, но как отразить это в истории болезни?
Вы стараетесь получить как можно больше и удержать как можно дольше… Что же касается правил… может их вообще нет… Возможно, правила мы придумываем для себя сами и сами в них запутываемся.

Расставаясь или оказавшись под угрозой расставания с любимыми, люди пускаются во все тяжкие – не имеет значения, насколько пуст и ничтожен стал роман.

Раскаяния — это неотделимая часть осознания своей сути. Но нелишне помнить, что именно наша суть пишет жизнь как роман, а раскаяния в ней — лишь краткие эпизоды. Раскаяния никогда не перепишут готового романа, они могут лишь бессмысленно желать вернуть время вспять.

Любовь к себе – это начало романа, который длится всю жизнь. Другой вариант:
Любовь к самому себе — это единственный роман, длящийся всю жизнь.

Поверьте мне, истинная любовь скрыта от всех, настоящие романы — это те, о которых никто не подозревает, истинные страдания переносятся молча и не нуждаются в сочувствии или утешениях.

Согласен с уже дочитанным Палаником, «у каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.» Действительно, ни один фильм, роман, песня не появляются в нашей жизни случайно. У любого, пусть даже крошечного, события есть свои предназначения. В отчуждающем стиле Паланика найти те самые нужные слова — почти чудо…

Когда скучаешь по человеку, первый импульс — заменить его другими людьми. Нескончаемой вереницей романов. На худой конец — книгами, шоколадом, виски. Но это не замена, как мы думаем, а ничтожный самообман. Рано или поздно поймешь, что заменить былое не в силах, да и не нужно этого делать. Лучше снять с себя старую одежду, какой бы любимой она ни была, и облачиться в новую. Пусть это будет желтая рубашка — как раз вчера зашла в магазин, купила себе такую. Желтую, как солнечный день.

Если хочешь стать философом — пиши романы.

В годы учебы в университете Уэльса Мэтью понял, для чего именно ему нужна женщина: чтобы не отвлекать от созидания собственного мира, по сравнению с которым Вселенная — лишь колония, поставляющая руду и топливо для его движения вверх по пути познания и побед.

Существование — это не мизерная жизнь, это бесконечность собственного мира, со своими мерилами и своей правдой.

Отец изрядно раздражал его, он был коллекционер всего. Собирал трубки, тросточки, колоды карт, монеты, бинокли, перочинные ножички, чернильницы… Как-то даже замахнулся было на корзинки для зонтиков, но мама это пресекла, потому что в доме уже было не повернуться.

Благополучие без корней, люди носятся сами с собой в бешеном ритме города по расплавленному от жары асфальту, не взрастив многолетним трудом ни одного дерева. Нация, убившая Джона Леннона и считающая, что это тоже сойдет ей с рук…

Не мучайся, все это условности. Их придумали люди, у которых нет остроты ума. Им нужно всегда есть за одним столом и держать зубные щетки в одном стаканчике, чтобы что-то значить друг для друга. У нас все будет по-другому.

Что же это такое творится-то? Обступили, бесы, все со всеми спелись, сговорились, все так, понимаешь, сплели в клубок… Не разберешь, кто за кого, кто просто парит.

На мгновение снова прострелило сердце. Значит, и правда кончено. И тут же подступила злость. Почему бы и не повидаться? Пусть посмотрит на меня. А уж я постараюсь….

Свобода нужна каждому, как воздух. Правда, большинство так не думает. Но это просто потому, что человек не умеет ценить того, что у него есть.

— Но человек же развивается сам. Родители могут только заложить фундамент.
— Вот именно. Развиваться способен любой, у кого есть хоть сколь-нибудь пытливый ум. А вот мотивация, энергия, смелость — это либо есть, либо нет. И тем, кому родители это дали, я считаю, повезло. Познание — это же огромное удовольствие.

— Может, ты просто не любишь детей?
— Вполне может быть. Как и многие люди, которые даже не задумываются, нужны ли им дети. Большинство вообще надо было бы лишить родительских прав.

Все романы обычно на свадьбах кончают недаром:
Потому что не знают, что делать с героем потом.

Без поэзии чувств, и любовный роман – проза.

…больше всего на свете она боится, что наш роман незаметно превратится в обыкновенную счастливую жизнь вдвоём. На мой взгляд, ничего страшного в этом нет, но у моей прекрасной леди аллергия на всё «обыкновенное», даже на счастливую жизнь…

современная литература классика фантастика художественная литература зарубежная литература любимое философия роман зарубежная проза американская литература

Между тем как одни герои романа были убеждены в том, что время терпит, а другие полагали, что время не ждёт, время шло обычным своим порядком

Папа может, папа может все, что угодно —
Быть боксером, грабить кассы, играть в бейсбол.
Папа может, папа может все, что угодно,
Ведь мой папа, ведь мой папа — ***абол.

— У меня к вам предложение.
— Рационализаторское?
— Да, где-то.

У детей стало принято обо всем писать на фейсбуке. Не знаю, что ваше поколение находит в выставлении на показ всех ваших мыслей, но уверяю тебя, не многие из них бриллианты. «Роман отлично провел день, потом купил диетколу на автозаправке…» Сносит крышу. Ну и кого это вообще волнует? «Он опять купил диет колу? Ох уж этот Роман, он неисправим…»

Он спросил меня, как я себя чувствую. Я ответила, что ничего не чувствую. У меня камень в том месте, где должно быть сердце.

Любовь не заканчивается, если мы не видим друг друга.

— Я ревную тебя к этому чулку.
— Почему?
— Он делает то, чего не могу я: целует всю твою ногу. Я ревную к этой пряжке… она с тобой целый день, а я нет.
— Значит ты ревнуешь и к моим туфлям?
— Да.
— Почему?
— Потому что они уносят тебя от меня…

Мы хотели бы быть свободными, а чувствуем себя брошенными.

Никакого сомнения: еще один вечер угроблен наркозом здравомыслия.

Думаешь, что возвращаешься к себе, а возвращаешься в себя.

Слова испустили смысл, мир их буквам.

Тони Старк, подходя к старому трактору:
— Привет, старичок… Ну, рассказывай, что где болит?
— Очень прошу: хоть этого не оживляй, Тони.
— Ну, Бартон, ай лиса… Наверное Мария Хилл настучала? Она так на тебя и работала?
— Искусственный интеллект… Так как же оценить риск?
— День был трудным и долгим, как романы Юджина О’Нила… Так может перейдем сразу к делу?
— Поклянись, что уничтожишь Альтрона, глядя мне в глаз.
— Ты не директор.
— Я вообще никому не директор, просто старик… Которому ты по-прежнему дорог.

Когда я пишу роман, у меня всегда в душе живёт образ яйца, которое разбивается о высокую прочную стену. «Стеной» могут быть танки, ракеты, фосфорные бомбы. А «яйцо» — это всегда невооружённые люди, их подавляют, их расстреливают. Я в этой схватке всегда на стороне яйца. Есть ли прок в писателях, которые стоят на стороне стены?

Некоторые любовные историе похожи не на эпические романы, а на короткие рассказы, но это не значит, что любви в них меньше.

Акула – идеальный хищник. Достаточно одной маленькой капли крови, и акула чувствует – вот он, ее звездный час! Когда она сможет добить слабого и стать за счет него сильнее.

Сюжеты своих детективных романов я нахожу за мытьём посуды. Это такое дурацкое занятие, что поневоле приходит мысль об убийстве.

— Раньше я верил в судьбу. Когда я ходил в булочную и замечал в очереди красивую девушку, которая читала мой любимый роман или насвистывала песенку, которую я уже неделю не мог выбросить из головы, я думал: «Ух ты, а что если это она моя вторая половинка?» А теперь я думаю: «Ну вот, зараза заберёт последний бублик». Я перестал верить. Мне кажется, с каждым днём я верю все меньше и меньше. И это прискорбно. Как мне быть, Щербацки?
— Ну ты же Тед Мосби. Начни верить заново.
— Во что? В судьбу?
— В притяжение. Если есть притяжение, остаётся сделать лишь одно.
— И что же?
— Верить в случай. Однако случай ещё тот стервец.

Если вы беспредельно счастливы, начиная с того, что вам везет в любви, и кончая тем, что вам не жмут ваши туфли, и если кто-нибудь скажет вам, что страдания украшают и возвышают человека, не слушайте и не верьте.

Возьмите любого старика или старушку за шестьдесят — и вот вам история поинтересней всякого романа, ни один писатель такого не выдумает!

— Почему ты её отпустила?
— У нее ангел в лице, пока любит — ангел жив. А сколько ангелу жить — неизвестно…

— Я люблю мужчин серьезных, а ты — поверхностный, не обижайся.
— А я люблю девушек с серьезными поверхностями.

Рассказы пишут, когда нет времени на романы. Статьи пишут, когда нет времени на рассказы. А когда нет времени даже на статьи, ведут дневник.

— Я ненавижу тебя.
— Да? Как мило. Сам я себя ненавижу постоянно.

— Служебных романов у меня не было, хотя моя соведущая Женя Васнецова делала мне намёки…
— Никаких намёков я не делала! Я прямо говорила: «Ты, Воронцов, дебил!»

Когда читаешь роман какой-нибудь, то кажется, что все это старо и все так понятно, а как сама полюбишь, то и видно тебе, что никто ничего не знает и каждый должен решать сам за себя…

Если не знаешь, ставить ли точку в своём романе, ставь их три…

Красивая женщина – это профессия.
И если она до сих пор не устроена,
ее осуждают и каждая версия
имеет своих безусловных сторонников.
Ей, с самого детства вскормленной не баснями,
остаться одною, а, значит, бессильною,
намного страшнее, намного опаснее,
чем если б она не считалась красивою.
Пусть вдоволь листают романы прошедшие,
пусть бредят дурнушки заезжими принцами.
А в редкой профессии сказочной женщины
есть навыки, тайны, и строгие принципы.
Идет она молча по улице трепетной,
сидит как на троне с друзьями заклятыми.
Приходится жить — ежедневно расстрелянной
намеками, слухами, вздохами, взглядами.
Подругам она улыбается весело.
Подруги ответят и тут же обидятся…
Красивая женщина — это профессия,
А все остальное — сплошное любительство.

— Поставьте лошадь! Что вы! Она же тяжёлая. Что вы в неё вцепились?!
— Я с ней сроднился.

Перестаньте плакать! Что Вы, Вам по должности не положено.

Если сегодня еще кто-нибудь умрет или родится, то я останусь без обеда.

Возьмём, к примеру, опята. Они растут на пнях. Если придёшь в лес и тебе повезёт с пнём, то можно набрать целую гору… пней… ой, опят…

— Кстати, я надеюсь, материально вы не очень пострадали? Билеты в цирк не пропадут?
— Ну безусловно! Я загоню их по спекулятивной цене.
— Ага. Ну, в вашей практичности я нисколько не сомневалась, товарищ Новосельцев.
— Вы проницательны, товарищ Калугина!

— Ходил ко мне один человек… Долго ходил… А потом женился на моей подруге.
— Я не собираюсь жениться на вашей подруге.
— Вам это и не удастся. Я ликвидировала всех подруг. Я их уничтожила.

— Каждая новая метла расставляет везде своих людей.
— Надеюсь, ты мой человек?
— Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.

Как всем известно, труд облагораживает человека. Поэтому люди с удовольствием ходят на работу. Лично я хожу на службу только потому, что она меня облагораживает.

— Ваш поступок не имеет названия, а вы даже не понимаете, насколько гадко и мерзко вы поступили.
— У меня есть смягчающее обстоятельство. Я люблю вас. Люблю.
— Я вам не верю.
— А Самохвалову поверили?

— Почему вы всё время врёте?
— Потому что я беру пример с вас, Людмила Прокофьевна.

Человек — как роман — до самой последней страницы не знаешь, чем кончится. Иначе не стоило бы и читать.

Пенсия на горизонте — и она туда же! Просто сексуальная революция!

— Такая нелепая смерть.
— Покажи мне другую, — ответил Рэй, не открывая глаз. — Хоть одна смерть будет правильной, красивой?
— В романах, — тут же отозвался Гризли, — каждая вторая смерть жуть до чего красивая.

Нормальный мужчина не ждёт милостей, а ищет способы. И при наличии достойной цели – находит.

Я сегодня подавленно-саркастичен, как Гамлет, и уныло-тосклив, как Блок.

У акулы нет друзей!

Идите вы… в бухгалтерию!!!

Земной шар, как известно, вертят именно оптимисты.

Сигаретку, спичку, коробок?

Шекспир сказал: «Всё заканчивается встречей влюблённых». Редкая по красоте мысль. Лично я ничего хоть чуть-чуть похожего не испытала. Но очень хотелось бы верить, что Шекспиру удалось. А вообще, мне кажется, я думаю о любви больше, чем надо. Но меня восхищает, что любовь обладает такой силой, которая способна перевернуть нашу жизнь. Кстати, Шекспир изрёк ещё одну мудрость: «Любовь слепа». И вот под этим я могу подписаться. У кого-то совершенно необъяснимо любовь исчезает. А кто-то просто теряет свою любовь. Ну и, само собой, любовь можно найти (пусть и на одну ночь). А есть совсем иной род любви — самый жестокий. Такая любовь не оставляет своим жертвам надежды. Это безответная любовь… В любовных романах люди в основном влюбляются друг в друга. Но а как же мы, все остальные? Кто расскажет про нас, про тех, кто одинок в любви? Мы жертвы одностороннего чувства. Мы проклятие мира любимых. Мы нелюбимые. Мы ходячие больные. Мы инвалиды без преимущественного права парковки.

Любовь, как правило, — только один из эпизодов в жизни человека, в романах же ей отводится первое место, и это не соответствует жизненной правде. Мало найдется мужчин, для которых любовь — самое важное на свете, и это по большей части неинтересные мужчины; их презирают даже женщины, для которых любовь превыше всего. Преклонение льстит женщинам, волнует их, и все же они не могут отделаться от чувства, что мужчины, все на свете забывающие из-за любви — убогие создания. Даже в краткие периоды, когда мужчина страстно любит, он занят еще и другими делами, отвлекающими его от любимой. Внимание одного сосредоточено на работе, которая дает ему средства к жизни; другой увлекается спортом или искусством. Большинство мужчин развивает свою деятельность в различных областях; они способны всецело сосредоточиваться на том, что их в данную минуту занимает, и досадуют, если одно перебивает другое.

— В удостоверении написано белый.
— Я загорел.

— Ты хочешь взять полицейский участок?
— Ты с ума сошел!
— На кону 100 миллионов долларов.
— Ну-ка повтори.
— Я в деле.

— Господи, какой же ты красивый!
— Ну, это на моем фоне.

— Что-то нет энтузиазма в голосе…
— Может, ты не слышишь?
— Я все слышу. Слышу, что в твоих словах нет ни капли волнения — ваш роман похож на флирт двух рыбок. А я хочу, чтобы тебя захлестнула страсть и ты летала, как на крыльях, пела и танцевала от восторга…
Чтобы ты жила, как в забытьи, в забытьи от счастья…
Знаю, звучит сентиментально… Но любовь — одержимость человеком, в котором твоя жизнь. Найди мужчину, в которого влюбишься до беспамятства и который полюбит тебя так же. Как его отыскать? Главное, слушайся сердца… Пока оно не колышется… Без любви жизнь теряет всякий смысл. Попробуй… Не попробуешь — считай, что не жила.
— Браво!
— Ты черствая…
— Извини, ладно… Повтори еще раз, только покороче, пап.
— Идет. Распахни свое сердце для чьей-то стрелы.

Она из тех, кто сердцем способен раскалить печь.

Моя жизнь — это роман, основанный на реальных фактах.

Найти своего человека всегда сложно. Те, что торопятся, уповают на случай, и готовы войти в одну постель с первого поцелуя, те, что не хотят рисковать честью и достоинством, прежде чем достичь оргазма, проводят своих избранников сквозь долгий процесс цветочных ожиданий, кофейных встреч, смс-ок с придыханием, знакомств со своими близкими и друзьями, которые должны благословить их на секс с перспективой. Существуют и третьи, те, что находят удовольствия в виртуальных отношениях, их, пожалуй, больше всего, они легко заводят новые романы, постоянно изменяют и запросто расстаются, рассуждая о прошлом и о будущем, так и не найдя своего в настоящем.

Романы я читаю с середины, чтобы было вдвое интереснее: как это кончится, и как это могло начаться.

Другая псевдолюбовь может быть названа сентиментальной. Ее сущность в том, что чувство переживается только в воображении, а не в реальных отношениях с другим человеком. Наиболее широко распространенная форма этой любви — «заместительное» любовное удовлетворение, переживаемое потребителем песен, кинокартин и романов с мелодраматическими сюжетами. Все неосуществленные желания любви, единения и близости находят удовлетворение в поглощении такой продукции. Мужчина и женщина, которые в отношениях друг к другу не способны проникнуть сквозь стену отчуждености, бывают растроганы до слез, когда представляют себя участниками счастливой или роковой любовной истории, разыгрываемой на экране. Для многих пар это единственный способ пережить любовь — не реально, разумеется, а лишь в качестве ее зрителей. Как только они опускаются в мир действительных отношений, они становятся холодны и бездушны.

— Ты не можешь доказать, что Бога нет…
— А ты не можешь доказать, что на обратной стороне луны нет волшебного чайничка, в котором живет гномик, обожающий любовные романы и стреляющий молниями из сосков, но это все равно кажется довольно сомнительным, правда?

Про каждого человека можно написать роман, но не каждый человек заслуживает некролога.

Девушки представляют себе сильный пол по романам, написанным слабым полом.

Бывает, что иной роман слишком хорош, чтобы печатать его.

Поэзию пишут слезами, романы — кровью, а историю — вилами по воде.

Ничего нет невозможного для человека с интеллектом!

— Значит, неудачные ноги, Людмила Прокофьевна, надо прятать.
— Куда?
— Под макси!

— Что гармошкой? Каблук?
— Голенище!!!

— Блайзер — клубный пиджак.
— Для «Дома культуры», что ли?
— Туда тоже можно.

Если ты не знаешь, за какую футбольную команду болеет твой жених, ты выходишь замуж за незнакомца!

Он был тих и скромен, как точка с запятой в романе на восемьсот страниц.

— Я соображаю, о ком вы говорите.
— А кроме вас ещё кто-нибудь соображает?
— Весь коллектив.
— Информация поставлена у нас хорошо!

— Верочка, будет вам пятьдесят лет — вам тоже соберём!
— Я не доживу, я на вредной работе.

— Шура, если память мне не изменяет, вы числитесь в бухгалтерии?
— По-моему, да…
— Вы это хорошо помните?
— Да, по-моему…

Слушай, нет, со мной тебе делать нечего.
От меня ни добра, ни толку, ни просто ужина –
Я всегда несдержанна, заторможенна и простужена.
Я всегда поступаю скучно и опрометчиво.

Не хочу ни лести давно, ни жалости,
Ни мужчин с вином, ни подруг с проблемами.
Я воздам тебе и романами, и поэмами,
Только не губи себя – уходи, пожалуйста.

Это только в дурацких романах пишут, будто дух сломить нельзя. Я знал прекрасных людей, которых превращали в ревущую от боли скотину. Почти всякое сопротивление можно сломить, нужно только время и подходящие инструменты.

Любовь переоценивают, и стоит она на шатком фундаменте. Тогда как роман с одеждой — прочный и постоянный.