Цитаты про пытку

Власть – не средство; она – цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий – репрессии. Цель пытки – пытка. Цель власти – власть.

Это лето будет пыткой для нас всех, но кого это волнует? Никого.

— А кем ты станешь, когда вырастешь?
— Тираном!
— Ух ты, клёво, у тебя будут подданные!
— Положено, конечно. Гарем и дворец… А в среду по утрам у нас пытки.

Я это все к тому, что победить меня с некоторых пор стало невозможно. И не потому, что я такое уж крутое существо (я — существо «в мешочек», скорее). Просто я живу за рамками концепции соревнования. Не может ведь самый клевый в мире бегун-прыгун победить, скажем, сторожа стадиона. По крайней мере, до тех пор, пока сторож сидит в своей каморке и режется сам с собою в какой-нибудь lines или, ну я не знаю, пасьянсы раскладывает. Чтобы победить сторожа, надо сперва убедить его побежать и/или прыгнуть. А это без применения пыток не всегда возможно. Зато, если отказаться от концепции соревнования, атлету тут же открываются дивные перспективы. У сторожа в каморке ведь можно чаю с плюшками выпить. Ну или даже водки, втайне от тренера. Можно выпросить у сторожа на время его игрушку и вдоволь с нею поразвлечься. И, возможно, однажды, когда будет проиграно очередное Самое Главное Соревнование, сторож оставит у себя ночевать и не даст повеситься в сортире. Или, напротив, поможет — это уж как повезет. Со сторожем можно дружить, одним словом. Со мною тоже, в общем, можно. Это, собственно, единственное, что имеет смысл проделывать с нами обоими: со сторожем и со мною.

Ложь – орудие пыток.

И почему мужчинам достаются все удобства, в то время как мы должны приносить себя в жертву каблукам-шпилькам и прочим орудиям пыток, навязанным нам садистской модой?

Женатые мужчины живут дольше, потому что в аду еще не придумали более изощренной пытки.

Являюсь ли я демократом чистой воды? Конечно, я абсолютный и чистый демократ. Но вы знаете, в чем беда? Даже не беда, трагедия настоящая. В том, что я такой один, других таких в мире просто нет. Посмотрим, что творится в Северной Америке — ужас один: пытки, бездомные, Гуантанамо, содержание под стражей без суда и следствия. Посмотрите, что происходит в Европе: жестокое обращение с демонстрантами, применение резиновых пуль, слезоточивого газа то в одной столице, то в другой, убийства демонстрантов на улицах. Была одна надежда на ребят с Украины, но и те просто полностью себя дискредитировали, там дело идет просто к сплошной тирании. Полное нарушение Конституции, всех законов и так далее. После смерти Махатмы Ганди поговорить не с кем.

Идеальный мужчина — два небольших слова, одно большое понятие. Вера в то, что кто-то где-то существует, только он знает путь к твоему сердцу и к твои мечтам. Все что нужно это найти его, итак, где этот человек? И если ты когда-нибудь любила и у вас ничего не получилось, значит ли это что это был не мужчина твоей мечты, было ли это мимолетным, ничего не значащем эпизодом твоей жизни. При этом если твой возраст все больше и больше, а претендентов все меньше и меньше уменьшаются ли твои шансы найти мужчину свой мечты. Итак, идеальный мужчина это реальность или инструмент пыток?

Нет на свете худшей пытки, чем любить и презирать в одно и то же время.

Мой рай должен быть переменчив. В условиях вечности однообразное блаженство — бессмысленная пытка.

Вот это слово всё время всплывает. «Традиция». Это просто… что? Была традиция пыток, инквизиции, безграмотности, болезней… Всё это традиции, если вернуться на 400 лет в прошлое.

Пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.

В 21 веке любовь — это смска без ответа. Смски — это форма пытки, очень извращенной. Один день без ответа — думаешь «берет измором», два — обижаешься, три — влюбляешься. Алиса оставила меня без ответа на 8 дней.

Капитулировать всегда неприятно. В прошлом веке, говорят, даже стрелялись, чтобы не капитулировать. Не потому, что боялись пыток или концлагеря, и не потому, что боялись проговориться под пытками, а просто было стыдно… Ведь человеку очень неприятно осознавать, что он совсем не такой каким всегда раньше себе казался. Он все хочет оставаться таким, каким был всю жизнь, а это невозможно, если капитулируешь… В нашем веке стреляются потому, что стыдятся перед другими – перед обществом, перед друзьями. А в прошлом веке стрелялись потому, что стыдились перед собой. Понимаете, в наше время почему-то считается, что сам с собой человек всегда договорится… Может быть, потому что теперь, кроме таких понятий, как гордость, честь, существует ещё множество других вещей, которые могут служить для самоутверждения.

И мазохисты признаются во всем под пыткой. Из благодарности.

Говорят, что молчание – сила; если ее могут применить те, кого мы любим, то это страшная сила. От нее растет тревога ожидающего. Ничто так не тянет к человеку, как то, что нас с ним разделяет, а существует ли менее преодолимая преграда, чем молчание? Говоря также, что молчание – пытка и что оно способно довести до безумия тех, кто обречен на молчание в тюрьмах. Но какая пытка – еще более жестокая, чем молчать самому, – терпеть молчание любимого человека!

Пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.

Но люди глупы, пытки не действуют. Под пыткой человек скажет что угодно, лишь бы остановить боль.

Пытка довольно простая. В каждую руку — 15 гвоздей, по одному на каждую фалангу пальца.

— Итак, друзья, кто из вас умеет играть на музыкальных инструментах?
— А инструменты пыток считать?

Да здравствуют вечные орудия пыток: Жизнь, Любовь, Смерть.

Со сладострастным намерением наговорить жестоких и честных слов, чтобы увидеть, как он под их весом буквально складывается пополам, пряча лицо и живот, потому что только любившая может столь экономными движениями нанести максимум разрушений… Да, продолжаешь, и оказывается, что по какой-то глобальной несправедливости ты испытываешь все нюансы его боли, и твои тонко заточенные орудия пыток превратились в стыдные, но от того не менее страшные, игрушки мазохиста. И в самом конце, добивающим ударом, когда вы разошлись, из последних сил доброжелательно, пообещав друг другу счастья (без себя), вот тогда тебя – не пулей, не тяжелым тупым предметом, а наилегчайшим прикосновением к плечу – останавливает, пригвождает к месту, замораживает и обжигает понимание, что все изреченное стало ложь.

У бесконечных пыток есть маленький минус — дальше трудно чем-то удивить.

Мне плевать, что это безумие и пытка, я справлюсь.

Не пытки меня сломали. Не промывка мозгов. А время, Букер… Время губит всё, Букер. Даже надежду.

Война, болезни, смерть, разрушения, голод, разврат, нищета, пытки, преступность, коррупция и шоу на льду. Что-то совершенно точно не так. Если это лучшее, на что Бог способен, то я не впечатлён. Подобные результаты не подходят для резюме совершенного существа.

Они романтизируют нас, зеркала, и в этом их секрет; какой изощренной пыткой было бы уничтожение всех зеркал на свете: где бы удостоверились мы тогда в существовании собственной личности?

Самая страшная пытка — это ожидание. Оно сломило, а то и убило множество людей. Что может быть хуже, чем стоять за невысокими стенами из наваленных бревен, присыпанных землей, и вглядываться в осеннюю мглу в течении целого дня, наблюдая лишь одну и ту же картину — дорогу, съедаемую белесой стеной тумана.

Нет на свете худшей пытки, чем любить и презирать в одно и то же время.

Мне плевать, что это безумие и пытка, я справлюсь.

Нет на свете худшей пытки, чем любить и презирать в одно и то же время.

Смотреть на тебя, не имея возможности прикоснуться, — худшее из наказаний, ощущать твою близость и не сметь прижать к груди, сжать в объятиях — невыносимо жестокая пытка. Ты смотришь, не отводя взгляда, но не позволяешь приблизиться, словно время объятий миновало, твоя жизнь пошла иным путем и мне в ней нет места.

Нет более жестокой пытки, чем собственные чувства, особенно если они никому не нужны.