Цитаты про приятеля

— Если прикинуть силы: твой брат — полубог; суперсолдат — живая легенда, достойная называться легендой; человек, чья борьба с собственной яростью дух захватывает; парочка первоклассных убийц… И ты, приятель, умудрился взбесить их всех до единого.
— Такой был план.
— Не лучший план.

— Как ты думаешь, что самое лучшее в мире?
— Мама говорит, это закат.
— Хорошо, тогда что самое лучшее в мире, сделанное человеком?
— Мама говорит — Мона Лиза.
— Послушай, со всем уважением к твоей маме, приятель, подкрученный бросок — лучше всего прочего в мире.

Приятели – это такой народ, который всегда помнит, в каком месте ты накосячил, да ещё и прикалывается по этому поводу.

… если приятель приглашает к себе в деревню за пятнадцать вёрст, то значит, что к ней есть верных тридцать.

Вместо «у меня нет работы» думать: «отлично, завтра я совершенно свободен», вместо «у меня нет денег» — «даже интересно, как мои ангелы-хранители будут выкручиваться на этот раз», вместо «ой, что теперь со мной будет» — «похоже, я обеспечил себе интересную жизнь на ближайшие годы» — и так далее. И, сама понимаешь, как только человеку удается изменить взгляд на обстоятельства, обстоятельства тоже начинают меняться, как бы сами собой — и работа находится, и деньги, соответственно, появляются, и новые приятели наперебой зовут пожить в их просторных квартирах с балованными котами, пока хозяева мотаются по свету.

Хотя все мы понимаем, что любой гений кому-нибудь да приходится приятелем, все же почти невозможно свыкнуться с мыслью, что кто-то из твоих приятелей — гений.

Я действительно выгляжу ужасно и никогда не пытаюсь принарядиться или выглядеть привлекательно, потому что я просто не хочу, чтобы кто-либо завязывал со мной длительные отношения. И это правда. Я скрываю свои хорошие черты и выставляю напоказ плохие. Поэтому я выгляжу ужасно и ношу не те брюки и не те ботинки, и прихожу не вовремя с неподходящим приятелем, и говорю не то, и разговариваю не с теми, и все равно, несмотря ни на что, иногда кто-то начинает мной интересоваться, и я спасаюсь бегством и задумываюсь «Что я сделал не так?»

Как мало приятелей остались бы приятелями, если бы они могли полностью узнать мысли друг друга.

Сочувствовать чужим несчастьям — просто. Особенно если у самого в это время всё более-менее нормально. Искренне радоваться чужим удачам или успехам почти невозможно. Может, и есть где-то такие святые люди, которые сами получили трояк за контрольную и радуются, что подружка там или приятель получили пятёрку. Но большинство — наоборот.

— Если я не вернусь, просто скажи, что я умер, грабя какого-нибудь старика.
— Я скажу, что ты погиб, снимая обручальное кольцо с пальца мертвеца.
— Я люблю тебя, приятель!

Приятели – это всего лишь два музыкальных инструмента. Вроде бы и играют вместе, но фальшивых звуков многовато.

У меня бывали приятели, знакомые, отношения, не стоящие ломаного гроша. Когда люди так ко мне относятся, я тотчас выбрасываю их из головы. Немного удивляюсь и сразу забываю о них. Это, кстати, очень удобно.

— Что все-таки нужно тамплиерам?
— Порядок, цель, путь к ней. Больше ничего. Это только твои приятели всё тщатся помешать нам болтовней о свободе. Когда-то ассасины ставили более разумную цель — мир.
— Свобода — это и есть мир!
— Нет. Свобода — это дверь в хаос. Ты только посмотри, что за революцию устроили твои дружки. Я стоял перед Континентальным конгрессом, слушал, как они орут и топают. Всё во имя свободы!

— Слушай, в последнее время я много занималась самоанализом и пришла к выводу, что ты намного лучше в роли друга, нежели бойфренда.
— ?!
— Это не значит, что секс не был впечатляющим.
— Фуф… Ты чуть было не напугала моего большого приятеля… Вообще, я предпочитаю называть его…
— Эдвард Третий, я знаю.

Женщина может быть другом мужчины лишь в такой последовательности: сначала приятель, потом любовница, а затем уж друг.

Извини, приятель, но это — крутомобиль, а отстоймобиль позади.

Я не нуждаюсь в огромном количестве друзей. И не понимаю людей, которым оно нужно. Много друзей не бывает. Бывают приятели, хорошие знакомые. Но не друзья же. Люди слишком торопятся назвать первого встречного другом, а потом жалеют о своих словах.

Тут самым беспроигрышным является принцип постоянной и щепетильной надёжности. Не слушать ничего лишнего и ничего лишнего не говорить. Если у тебя есть приятель, который много сплетничает тебе о других своих знакомых, то вполне логично предположить, что так же пространно он сплетничает им и о тебе. Тут есть повод задуматься. Нельзя предать на пять копеек. И нельзя предать никого, кроме себя самого.

— Ну что, приятель… должен сказать, ты… вовсе даже не отстой.
— Спасибо. Мне в жизни лучшего не говорили.

Я не то чтобы верю в приметы, зато регулярно их изобретаю, при случае пересказываю друзьям, привирая для убедительности – дескать, эту телегу от симпатичного старичка в поезде услышал, а эту мамина троюродная сестра из Индии привезла, — и выкидываю из головы. А выдумки мои понемногу расползаются по знакомым друзей, приятелей этих неведомых знакомых и двоюродным бабушкам их сослуживцев. Порой они возвращаются ко мне этаким ласковым бумерангом, и я всякий раз удивляюсь – надо же, ещё одна прижилась. Добрые приметы — вот что останется после меня вместо домов, деревьев и сыновей, и это приятно щекочет ту пятку моей души, в которой обитает тщеславие. Если доверять ощущениям, левую.

Знаешь, приятель, или ты веришь в себя, или падаешь.

Извини, приятель, но это — крутомобиль, а отстоймобиль позади.

— … Нет, приятель, толстым женщинам не надо реветь…
(…)
— Почему?
— Не идут им слёзы. Не подходят к их пышным формам. Толстые женщины должны хохотать.

Принцип пересекающихся знакомых

Вероятность встретить приятелей возрастает, если вы идете с персоной, знакомство с которой вам не хотелось бы афишировать.

Приятель приятелю без причины в морду не даст.