Цитаты про право

Автор: Блаженный Диадох – Всякая радость от бога. Где бы ни радовалась живая душа — в грязи, в смятении, в бедности, — всюду являлся бог и предъявлял свои права.

… обжигающий стыд за себя тогдашнего, серого деловитого птенца, воображающего себя ярким, незаменимым, отборным…
А вдруг через пятнадцать лет окажется, что и нынешний я так же сер и несвободен, как и в детстве, и даже хуже, потому что теперь я считаю себя взрослым, достаточно много знающим и достаточно пережившим, чтобы иметь основания для самодовольства и для права судить.

Свидетельство о браке – водительские права, которые вручаются до экзамена.

Твоё право – ругаться, моё право – не слушать.

He that blows the coals in quarrels that he has nothing to do with, has no right to complain if the sparks fly in his face. Тот, кто раздувает пламя ссоры, в которой не участвует, не имеет права жаловаться, если искры попадают ему в лицо.

Тот, кто нападает внезапно, прав больше, чем тот, кто нападает первым.

Мы не имеем права лить слёзы, иначе тело подчинится сердцу. Это будет доказательством того, что наше сердце не подчинится никаким приказам.

Взрослыми становятся, не когда перестают слушать маму, а когда понимают, что она была права!

Думая о том что ты можешь, или о том что ты не можешь, в обоих случаях ты прав.

В матче Румыния—Тунис — 0:1. Так как наши коллеги из российского телевидения показывают этот матч в записи завтра, то мы имеем моральное право сообщать информацию об этом матче сегодня. Виктор Гусев

— Ислам разрешает женщинам разводиться…Если я тебе не понравлюсь, ты можешь развестись со мной с помощью процедуры кула, это твое право! Ты можешь разорвать со мной связь и снова быть свободной…
— Ваша вера разрешает развод, но у нас брак связывает людей на протяжении семи жизней…
…Да, я согласилась на этот брак, но мое сердце, не позволяет мне приблизится к вам…
— Я уважаю тебя и ценю твои чувства, я не стану брать тебя силой… Я стану близок тебе, когда твое сердце ко мне переменится… Пусть Аллах дарует мир тебе!

Когда, наконец, понимаешь, что твоя мама обычно была права, у тебя самой уже подрастает дочка, уверенная, что её мама обычно бывает не права.

В местах, где нет свободных прав нет отчизны края.

В свободной стране каждый имеет право на ошибку.

— Этот постоялый двор… Женщины передрались за право воспользоваться банной комнатой.
— О как. Кто-то мне говорил, что за горячую воду в походе и возможность смыть пот и грязь, любая женщина готова убивать.
— В луже они у меня будут мыться! Попарно, чтобы спинку тереть друг другу.
— Ах, в этом смысле. Конкретно. Дело ваше. Дисциплина — это хорошо.

На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетней, хлопотней, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи! Вместе с благовонным, свободным, освежительным воздухом вдохнете вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе.

Она мать — ну и права.

Тот, кто ради своей пользы подвел бы друга, не имеет права на дружбу.

Генерал, одержавший победу, в глазах публики не совершал вовсе ошибок, так же как разбитый генерал всегда не прав, как бы ни был уместен его образ действий.

Каждый человек имеет право на свое хмурое утро.

Современный мир избавляет человека от необходимости мыслить. Глаза нам заменяет воспитание, мысли – правила, собственное мнение – стереотипы, желания – рекламные ролики. Все уже придумано, зафиксировано, разложено по своим местам… Не думай, а слушай, смотри и запоминай. О тебе уже позаботились. Мой голову этим шампунем, спи на этих кроватях, носи эти джинсы. Да, конечно, у тебя есть право выбора, но к чему оно? Пока ты будешь выбирать, размышлять, анализировать, время уйдет. Вот и не забивай голову всякой ерундой. Живи комфортно, пусть каждый твой день будет праздником безграничного потребления.

Свобода есть право делать все, что дозволено законами.

Свобода мышления составляет неотъемлемое право каждого.

… ждать подарков в ответ на свою любовь — это почти безумие. Твоя любовь не даёт тебе никаких прав.

Потребовались две мировые войны и миллионы жертв, чтобы придумать Лигу наций, а потом ООН. Потребовались свирепства тиранов, чтобы изобрести права человека. Потребовался Чернобыль, чтобы осознать опасности плохо обслуживаемых АЭС.

Тут с обидами такая штука получается… Ей больно – она обижает тебя. Тебе больно – ты обижаешь ее. Ей ещё больнее – она снова обижает тебя. Кто-то должен первым остановиться, принять удар и не ответить, или – тупик. А кто прав – кто виноват, в данной ситуации не имеет значения. Это проблемы не решает…

— Имею право в свой день Рождения.
— Правда?
— Да.
— Я знал. Сегодня?
— Да. Это странно, в тот же день что и каждый год.

— Фиби, почему ты надела шубу? А как же защита прав животных?
— Я много читала, и, к твоему сведению, норки — плохие животные.

Здесь, в Мумбаи, ничто не задерживается надолго, здесь на всё имеет право океан… Я всем могу поделиться с ним, любым своим секретом, и он мягко опустится на глубину. Океан сохранит его в целости и сохранности..

Чуткий человек! Как-то его спросили, что он думает об однополых браках. И он сказал, что они тоже имеют право на несчастную семейную жизнь.

Расплоди тараканов, — сказал отец, — и у тараканов появятся права. Права, очевидные для всех. Набегут певцы, которые будут воспевать их. Они придут к тебе и будут петь о великой скорби тараканов, обреченных на гибель.

М. Али: Прав я при всяких обстоятельствах – даже когда не знаю всей подноготной истории. Выезжаю на интуиции, догадках и гипотезах.

Захватила мир, бросила курить, сделала ремонт в квартире) эх… на права чтоль сдать пока не отпустило…

— И давно у Вас это чудное хобби?
— Нет, это папин подарок, в обмен на мое слово, что я больше никогда не буду к решеткам приковываться… в защиту прав женщин, мистер Грей… Вы не считаете, что им нужно дать право голоса?
— Я думаю, что им нужно давать только то, что они могут надеть вечером.
— Какая потеря для армии, сколько германцев Вы могли бы заколоть своими остротами?
— Прошу прощения, я Вас обидел.
— Нет-нет, чтобы меня обидеть нужно очень постараться.
— Тогда обещаю быть особо старательным.

Переступив порог материнства, я вдруг стала общественной собственностью, одушевленным эквивалентом публичного парка. Это жеманное выражение Ты теперь ешь за двоих, дорогая отлично передает то, что даже твой ужин больше не твое дело. Действительно, когда земля свободных овладела методами принуждения, выражение Ты теперь ешь за нас подразумевает, что двести с чем-то миллионов сующих повсюду свой нос начнут возражать, если тебе захочется съесть пончик с вареньем, а не полноценный обед из экологически чистых продуктов и овощей, включающий все пять основных пищевых групп. Право командовать беременными женщинами наверняка включат в Конституцию.

Дальтоник — человек, имеющий право переходить улицу как на зеленый, так и на красный свет.

Снисходительность — главное оружие мужчины в его беспощадной и вечной борьбе с женщиной, которая по определению всегда права.

По какому такому праву человек считает, что может делать все, что захочет, под тем лишь предлогом, что ему 2 года?

Я сама знаю, что ещё молода и прекрасна телом, но, право, иногда мне кажется что мне 90 лет. Так износилась душа.

— Дорогая Синди. Я в смятении, у меня выпадают волосы, и я теряю уверенность в общении с женщинами. Прав ли я?
— Поверь мне, многие женщины знают, что выпадение волос связано с переизбытком мужских гормонов. Запомни это. Чем больше теряешь волос, тем лучше видно rолову.

Ганич уже понял, что она права, что в вопросах жизни и смерти женщины всегда правы — они воспринимают мир иначе, и бессмысленно стараться это постичь, нужно просто поверить — и послушаться.

Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, — не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость.

Если вы это читаете, значит, это предупреждение для вас. Каждое прочтённое вами бесполезное слово отнимает секунду вашей жизни. Вам что, больше делать нечего? Ваша жизнь настолько пуста, что вы действительно не в состоянии найти себе занятие поинтереснее? Или власти настолько поразили вас своим уважением и доверием ко всем кому ни попадя? Вы читаете всё, что должны прочитать? Вы думаете обо всём, о чём должны думать? Покупаете всё, что преподносится как необходимое вам? Выходите из своей квартиры. Познакомьтесь с человеком противоположного пола. Прекращайте скупать вещи и онанировать. Бросайте свою работу. Развяжите драку. Докажите, что вы живы. Если вы не заявите права на свою человечность, то станете цифрами в статических отчётах. Я вас предупредил. Тайлер.

Победитель всегда прав. Кто проиграл, тот и зло.

Человек так надрывается на работе в конторе, что потом от усталости и каникулами не может насладиться как следует. Но никакая работа не дает человеку права требовать, чтобы все обращались с ним любовно, нет, он одинок, он для всех чужой, он только объект любопытства.

Человек, признающий свою ошибку, когда он не прав, — мудрец. Человек, признающий свою ошибку, когда он прав, — женатый.

Ленинград обладает мучительным комплексом духовного центра, несколько уязвленного в своих административных правах. Сочетание неполноценности и превосходства делает его весьма язвительным господином.

Извинение не означает, что ты не прав, а другой человек прав. Это всего лишь означает, что ценность ваших отношений важнее, чем собственное эго.

…но какая в том польза, даже если знаешь, что другой прав? Разум дан человеку, чтобы он понял: жить одним разумом нельзя. Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав.

Ревность — это страсть убогого, скаредного животного, боящегося потери; это чувство, недостойное человека, плод наших гнилых нравов и права собственности, распространенного на чувствующее, мыслящее, хотящее, свободное существо.

Ревность… есть болезнь людей ничтожных, которые не уважают ни самих себя, ни своих прав на привязанность любимого им предмета…

Настанет день, и тебе придется решать, куда идти. И сразу надо идти туда, куда ты решил. Немедленно. Ты не имеешь права терять ни минуты. Тебе этого нельзя.

Сильные имеют право быть оптимистами.

Какой бы сильной ни была женщина, она имеет право на слабости…

— Если вас будут увлекать соблазны, мисс Эйр, вспомните о вашей совести. Муки совести способны отравить жизнь.
— Говорят, сэр, раскаяние исцеляет.
— От них раскаяние не исцеляет. Исцелить может только второе рождение. А уж если мне навсегда отказано в счастье, я имею право искать в жизни хоть каких-нибудь радостей, и я не упущу ни одной из них, чего бы мне это ни стоило.
— Тогда вы будете падать все ниже, сэр.
— Возможно. Но отчего же, если эти радости чисты и сладостны? И я получу их такими же чистыми и сладостными, как дикий мед, который пчелы собирают с вереска?
— Пчелы жалят, а дикий мед горек, сэр.

Женщина, считающая себя умной, требует равных прав с мужчиной. Женщина действительно умная — не требует.

Те, кто ни в грош не ставят свою собственную жизнь, не вправе кого-то защищать. (Люди, которым настолько не нужна собственная жизнь, не имеют права защищать других!)

Единственное право человека, которое нельзя отнять — это любить. Сердце не подлежит переустановке…

Jus primae noctis

Право первой ночи

Толпа не любит одиночек; она признает только фальшивых людей, подражающих во всем друг другу. Толпа презирает каждого, кто держится особняком, кто отстаивает свои права, защищает свою свободу, поступает по-своему, невзирая на последствия.

Право на глупость — одна из гарантий свободного развития личности.

Дайте женщинам право голоса, и через пять лет холостяки будут облагаться кабальным налогом.

Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его.

— Гарри, я не имею права тебя отпускать одного в столь поздний час!
— Тогда идемте со мной.

Женщина, с которой вы жили? — Это индейское имя, а в правах она значится как Стейси

— Почему ты стал врачом?
— Когда мне было четырнадцать, отец служил в Японии. Я лазил по скалам с парнем из класса, он сорвался, ранился, я повез его в больницу. Мы вошли не с того входа и там, в холле, был парень. Уборщик. У моего друга началось воспаление, врачи не знали, что делать и тогда привели уборщика. Он был врачом. И еще бураку. Это японское касто неприкасаемо. Его предки были палачами и могильщиками. И он сам, конечно, знал, что персонал больницы его не примет, он и не пытался. Он был плохо одет и не прикидывался им ровней. А управляющие больницей и не подозревали, что он для них находка, пока не дошло до дела, потому что он оказался прав, и тогда все остальное стало неважно, им пришлось его слушаться.

Я не имею права подписывать такие исторические документы…

Когда, в 1990-м, компьютер рассчитал вариант на 76 ходов до мата, я не поверил — но он оказался прав! На мгновение я увидел Бога.

— Эй! Я думал, у тебя нет водительских прав!
— Чтобы водить сэндвич, права не нужны.

Вы ускользаете в свою машину, включаете радио и выбираете подходящую для нее полосу движения. Если слушаете классику, двигаетесь в правом ряду, поп—музыку — в среднем, а рок заставляет устремиться на левую полосу.

Мы учились договариваться. Договариваться не в режиме «уступлю, чтобы отстал/забыл/потомбольшеполучу». А именно «договариваться». Договорить до самого конца, когда чувствуешь: вот оно — начало. Любой такой «договор» усиливает близость между людьми и даёт право надеяться на завтра. Честность порождает честность, а фальшь — фальшь.

Ты не имеешь права требовать, чтобы тебя любил тот, кого любишь ты сам… Никто не обязан разделять твои чувства и отвечать на них. Если чувства совпадают — это великое и редкое счастье. Если они не совпадают — это обычное явление.

— Хорошим вкусом твои друзья не страдают.
— А в этом ты не права. Вот — чесалка для спины. Очаровательно!
— Это вилка для салата.
— Все равно очаровательно.

Если у человека появляется возможность вести необычную жизнь, он не имеет права от неё отказываться.

Каждый, кто повышает на вас голос, имеет на это право. Наверняка он знает, «что вы делали прошлым летом».

Ты зацепляешь всех прохожих,
Дурных собою и пригожих —
Кудрявый, толстый вяз репейнику сказал:
Какую прибыль в том находишь? —
Ах, право никакой, репейник отвечал;
И если иногда я поступаю грубо,
Причиною тому, что мне царапать любо.

Иллюзия правды — кто кого больше нагрузил, тот и прав.

— Любви не существует, это иллюзия.
— По-моему, ты не права.

Когда воля безмолвствует, поднимает голос инстинкт; когда отсутствует душа, свои права заявляет тело.

Женщины, говоря отвлеченно, имеют равные с нами права, но в их интересах не пользоваться этими правами.

Интуиция права всего лишь в ста процентах случаев.

Король имеет право быть коварным.

Только тот, кто строит будущее, имеет право быть судьей прошлого.

Критиковать и бранить имеет право только тот, кто любит.

Александра: А Вы давно знакомы?
Гоша: С мамой? Ммм. 44 часа и даже уже 22 минуты.
Александра: Ааа… Ну, боюсь тогда, что огорчу Вас. Мама придерживается того принципа, что любовь любовью, а человека нужно узнать. А для этого нужно время.
Гоша: Совершенно права! Выйти замуж после двух дней знакомства – просто верх легкомыслия. Надо все хорошенько обдумать. Дней пять. (Обращаясь к Катерине): Так что ты не торопись, до среды есть время.

Каждый человек думает по-своему, и каждый имеет право на своё мнение…

Право, Господи, если хочешь нас наказать, то делаешь слепыми и глухими…

Если ты не умеешь смеяться над собой, у тебя никогда не будет права смеяться над другими.

Мужественный человек не имеет права чувствовать себя несчастным.

Только те, у кого желания невелики, имеют право рассуждать о своей независимости.

В исламском мире у женщин нет никаких прав, в западном мире женщины отвоевали себе все права и не терпят даже намека на слабость. Мы же где-то посередине: с одной стороны, самостоятельные, но с другой стороны, будем рады, если вы поможете нам донести тяжелую сумку.

Он не мог слышать немецкую речь. Его не смирял даже Бетховен. Исключения подтверждают правила. Миллионы нормированных аккуратистов раз в триста лет рождают бунтаря космической несдержанности. Бетховены появляются как протест самой природы, которая не может вечно терпеть посредственность. Басаргин знал, что он не прав. Все народы одинаково нужны Земле — это не пропаганда, а правда. Но он ничего не мог с собой поделать, когда слышал немецкую речь.

Все люди в равной мере имеют право на образование и должны пользоваться плодами науки.

— Надо учиться ошибаться, пока ты не повзрослела.
— Надо учиться…?
— В молодости от этого быстро оправляешься. Если научишься падать сейчас, то легче будет вставать потом. Во взрослом возрасте, каждый промах — как нож в сердце, чем больше ответственности на себя берешь, тем меньше права на ошибку.

— Но пессимизм, как ни странно, — привилегия молодости, которая, в сущности, имеет на это минимальнейшие права. У нее это просто игра с трагикой жизни, — правда, игра вполне искренняя.
— … пессимизм — лишь внешний слой глубинного оптимизма. Ведь к сочувствию более всего склонны люди счастливые. Счастливый человек воспринимает чужое несчастье острее, чем другой, тоже несчастный. Несмотря на это, вероятно, встречается и обратное.

Нередко учат обману тем, что обмана боятся, и подозрениями дают право быть вероломным.

— И помни, я всегда права, даже когда ошибаюсь я права.

Нет ничего утомительнее человека, который всегда прав.

Я говорю об очевидном, поэтому в любом разговоре я на сто процентов прав.

Почему ты со мной разговариваешь, как будто ты офигенно права?!

Тот прав, кто громче и с большей убедительностью крикнет на другого.

Даже если ты один против всех — это не значит, что ты не прав.

— А он симпатичный?
— Ммм… Нет. Он просто прав.

Начальник не всегда прав, но он всегда начальник!

До чего же я прав, если все вы так громко вопите.

Знаешь, что в тебе поражает? То, что ты права. Ты всегда права! А еще ты помнишь, когда ты была права и не даешь никому забыть об этом.

И даже закралось сомнение, что я в чем-то не права. Глупости, я всегда права!

— Аттикус, ты, наверно, не прав.
— Как так?
— Ну, ведь почти все думают, что они правы, а ты нет…
— Они имеют право так думать, и их мнение, безусловно, надо уважать, — сказал Аттикус. – Но чтобы я мог жить в мире с людьми, я прежде всего должен жить в мире с самим собой. Есть у человека нечто такое, что не подчиняется большинству, – это его совесть.

— … Тот, кого ты боготворишь, всегда прав.

— Он прав. Ведь он ехал по главной магистрали. Зачем же ругаться?
— Ясно, прав. Потому-то я и ругаюсь.

Прав тот, кто искренен.

Когда созрело яблоко и падает, — отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом.

Всегда прав тот, кто наносит удар первым!

— Вы не устали думать о людях плохо?
— Я устал быть прав.

— У вас нет никаких оснований считать, что это отравление.
— Будет клёво, когда я окажусь прав.

Я старше — значит я всегда прав.

Подумай, какое ты имеешь право презирать, — ты, чья добродетель — лишь отсутствие искушений, чей успех, возможно, — дело случая, чьё высокое положение — заслуга далёкого предка, чьё благополучие, по всей вероятности, — злая шутка судьбы.

Кажется, мама была очень довольна, что я не пропустила урока. Наверное, она была права в чем-то существенно важном. Например в том, что ребенку следует прививать чувство ответственности.
Пропади оно все пропадом… Я прожила большую часть жизни, послушайте. Ни за что и никогда не заставляйте детей преодолевать препоны этого проклятого мира. В метельный вечер пусть они сидят дома. И тогда, милосердный Господь, есть надежда, что все они останутся живы.

Если не поддержать женщину в ее праве на то, чтобы чувствовать себя время от времени несчастной, она никогда не сможет ощутить себя по-настоящему счастливой.

Каждая живая душа… заслуживает право на спасение, на покаяние, на просьбу о снисхождении и милосердии.

Очень многие люди готовы простить своим родным все просто потому, что любят их. Но король на такое права не имеет, иначе он — не король.

Никакая любовь не даёт права считать другого человека своей собственностью.

Графиня Старшая и графиня Младшая из почтенного рода Вишен, утверждают, что будучи владелицами воздуха в своём имении, они должны быть признаны также и владелицами всех осадков, выпадающих в течение года. Посему они просят суд подтвердить, что каждый житель деревни повинен уплачивать им арендную плату в сумме ста лир за простой дождь, двухсот лир за ливень с громом и молнией, трехсот лир за снег и четырехсот лир за град. Суд постановил: признать, что графини имеют право взимать арендную плату за дождь, снег, град, а также за всякую погоду и непогоду, посылаемую небом. Посему суд устанавливает нижеследующее: каждый житель деревни, принадлежащей графиням Вишням, повинен вносить за погоду плату, вдвое превышающую сумму, требуемую графинями.

В характере моего друга Холмса меня часто поражала одна странная особенность: хотя в своей умственной работе он был точнейшим и аккуратнейшим из людей, а его одежда всегда отличалась не только опрятностью, но даже изысканностью, во всем остальном это было самое беспорядочное существо в мире, и его привычки могли свести с ума любого человека, живущего с ним под одной крышей.
Не то чтобы я сам был безупречен в этом отношении. Но все же моя неаккуратность имеет известные границы, и когда я вижу, что человек держит свои сигары в ведерке для угля, табак — в носке персидской туфли, а письма, которые ждут ответа, прикалывает перочинным ножом к деревянной доске над камином, мне, право же, начинает казаться, будто я образец всех добродетелей.

Юпитер, ты сердишься, значит, ты не прав.

Но там, где все горды развратом,
Понятия перемешав,
Там правый будет виноватым,
А виноватый будет прав.

Чтобы поступать справедливо, нужно знать очень немного, но чтобы с полным основанием творить несправедливость, нужно основательно изучить право.

— Дженни, а ведь мы законные супруги! Мы поженились!
— Да, и теперь я имею полное право быть стервой.

Каждый имеет право на свои странности.

Мне действительно не нравится, что они задумали такое без предупреждения. Ведь даже у трусов есть права.

Я никогда не отрицаю произошедшее, так делают только трусы. Даже если я не права, я не буду от этого отворачиваться. Я просто сделаю вывод и поблагодарю человека за данный мне опыт.

У Вас нет права на уныние.

Как ни работай, все равно не заслужишь права претендовать на то, чтобы все относились к тебе с любовью, напротив, становишься одиноким, для всех чужим, и — всего лишь объектом любопытства.

Любовь сама — закон; она сильней, Клянусь, чем все права земных людей. Любое право и любой указ Перед любовью ведь ничто для нас.

Собственно говоря, что такое цивилизация? Можно дать такое определение: это систематическое ущемление прав индивидуума на варварское поведение.

Человечеству всегда чего-то не хватает. Теория Дарвина о естественном отборе утверждает, что обретя руки, мы получили право на познание, в чем сильно превзошли матушку природу. Иллюзия жизни, подкрепленная механизмами — вот источник наших кошмаров.

Каждый имеет право на шанс.

Только влюблённый
Имеет право на звание человека.

Если вы закоренели в своем отчаянии, поступайте так, как если бы вы не утратили надежды, – или убейте себя. Страдание не дает никаких прав.

Cвязью с людьми мы обязаны лишь своим собственным усилиям: стоит перестать писать или говорить, стоит обособиться, и толпа людей вокруг вас растает; понимаем, что большая часть этих людей на самом деле готовы отвернуться от нас (не из злобы, а лишь из равнодушия), а остальные всегда оставляют за собой право переключить свое внимание на что-нибудь другое; в эти дни мы понимаем, сколько совпадений, сколько случайностей необходимы для рождения того, что называют любовью или дружбой, и тогда мир снова погружается во мрак, а мы – в тот лютый холод, от которого нас ненадолго укрыла человеческая нежность.

Спецслужбы не получили от нас ни дополнительные права, ни деньги. А сейчас мы собираемся их вызывать на ковер. Тогда как на деле, в ФСБ давно пора уже пригласить некоторых депутатов.

Мы не дали спецслужбам дополнительных прав и денег. А теперь будем их к себе вызыватьЭто некоторых депутатов давно уже пора в ФСБ вызвать.

Вы все время говорите о двойных стандартах, не понимая, что человек, принимающий двойные стандарты, в конечном итоге теряет право говорить с позиции любых стандартов. Он теряет моральное право. Доверие к нему полностью исчезает.

А для смертных презумпцию виновности! Тройки, тройки ещё узаконьте, чего мелочиться? МВД отжигает! Презумпция доверия… Это как? «Гражданин, садитесь на бутылку сейчас, а в суде потом обжалуете!» Так, что ли? Может быть, вам ещё предоставить право первой брачной ночи? Короче, как бы ни прискорбно это звучало, но презумпция доверия к полицейским это не про нашу полицию. По крайней мере, сейчас. Может быть, вы всё-таки не будете бежать впереди паровоза и заслужите это доверие? Какие слова-то, а? Презумпция, априори! Вы хоть значение этих слов знаете, для начала? И ещё: соблюдение закона должно быть в крови каждого полицейского, понятно?

Правящая партия Польши «Право и справедливость» считает, что страна должна потребовать от России репараций по договору, известному как Рижский мир. Об этом сообщает «Радио Польша».
25-го августа требовали у немцев. Получили поджопник. И почему поляки думают, что то, что не получилось с Германией — получится с нами? Или им нравится получать поджопники? Древняя польская забава: бесить одновременно и Россию, и Германию!

Права — это не права, если кто-то может их забрать. Это привилегии.

Как предприниматели, мы не имеем права идти на поводу своих сотрудников. Мы должны идти на поводу клиентов.

Наградила тебя Жизнь правом быть родителем и вместе с этим «орденом» тут же выписала пожизненную «контрольную работу»: за одно исправление минус один бал. Переиграть, сделать вид, что ничего особенного не произошло нельзя.
Дети не прощают ложь и криводушие.

Разводы, приходящие папы – все это есть, но за исключением голливудских разводов, это драма, а не вариант нормы. А уж матери-одиночки – просто дно. Потому что там право на детей надо заслужить. Оно для тех, у кого жена навеки, измена – немыслима, развод – невероятен.

— Может, ты просто не любишь детей?
— Вполне может быть. Как и многие люди, которые даже не задумываются, нужны ли им дети. Большинство вообще надо было бы лишить родительских прав.

Моя душа чудовищно-ревнива: она бы не вынесла меня красавицей.
Говорить о внешности в моих случаях – неразумно: дело так явно, и настолько – не в ней!
– Как она Вам нравится внешне? – А хочет ли она внешне нравиться? Да я просто права на это не даю, – на такую оценку!
Я – я: и волосы – я, и мужская рука моя с квадратными пальцами – я, и горбатый нос мой – я. И, точнее: ни волосы не я, ни рука, ни нос: я – я: незримое.
Чтите оболочку, осчастливленную дыханием Бога.
И идите: любить – другие тела!

Свобода есть право на неравенство.

Созидающий башню сорвётся,
Будет страшен стремительный лёт,
И на дне мирового колодца
Он безумье своё проклянёт. Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит. А ушедший в ночные пещеры
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки. Не спасёшься от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право —
Самому выбирать свою смерть.

Одна из самых крупных ошибок — считать, что после свадьбы «мой образ жизни должен стать нашим». Неумение и нежелание понять, что другой человек действительно другой. И точно также имеет право на собственные вкусы, взгляды и привычки, как и вы сами. И единственный способ обрести гармонию и счастье в семейных отношениях — это постоянный взаимный компромисс.

— Итак, когда наконец окажется, что я был прав, что вы предпочтете? Классическое: «Я же говорил», традиционное: «На-кося выкуси» или мой фирменный снисходительный взгляд?
— Почему ты так уверен, что мы не правы?
— Вы выбрали снисходительный взгляд.

Право – это все то, что истинно и справедливо.

Я не люблю так называемых «пророков», которые считают, что имеют возможность и право учить жизни других людей. В своих песнях я раскрываю свои проблемы, делюсь своими увлечениями, и обучение жизни в мои обязанности не входит. Я чувствую себя счастливым в случае, когда мои песни пришлись кому-либо по душе.

Право подвергать людей самой суровой критике заслуживает тот, кто убедил их в своей любви к ним.

Неблагородно не говорить правды, когда уместно ее сказать, ибо это унижает и самого себя, и других. Однако следует также не говорить правду, если к этому не имеют призвания или права.

Государь не волен выбирать себе народ, но волен выбирать знать, ибо его право карать и миловать, приближать и подвергать опале.

Война дает право завоевателям диктовать покоренным любые условия.

У человека, если он не вор или чиновник, меньше реальных прав, чем у белочки или кабана в европейском лесу.

Крепостное право отменили в 1861 году, но учительница истории нам об этом не

Лучший дар, который мы получили от природы и который лишает нас всякого права жаловаться – это возможность сбежать. Природа назначила нам лишь один путь появления на свет, но указала нам тысячи способов, как уйти из жизни.

Когда ты прав, никто этого не запоминает. А как ошибешься — никто этого не забудет.

О, черт! Я никого не трогал, починял примус и наслаждался правами из второй поправки. Вы, твари, все же смогли вывести меня из себя!

Если поколение имеет свободу, то оно вместе с тем как бы получает право на саморазрушение.

Мужчина не имеет права жениться, не изучив предварительно анатомии и не сделав вскрытия хотя бы одной женщины.

— Все, что с ней происходило, было вне моего понимания, и я не в силах это исправить. Я не имел права судить ее и, если я решил оставаться с ней, осознавая весь риск, я мог только дарить ей любовь и уважение. И ждать, чем все кончится.

— Пока у тебя есть эта работа, ничто тебя не подталкивает искать новую. Тебе не хватает страха.
— Страха?
— Он прав. Если ты уйдешь отсюда, появиться стимул найти то, что тебе действительно нравиться.
— А почему ты сам не бросишь работу, которую ненавидишь, и не обзаведёшься страхом?..
— Я слишком сильно боюсь.

— Боюсь, что это не медведь, — глухим голосом произнес хозяин. — Боюсь, что это, наконец, ОН. Надо отпереть.
— Не надо! — возразил я.
— Надо. Он заплатил за две недели, а прожил всего одну. Мы не имеем права. У меня отберут лицензию.

У каждого есть право на ошибку, а у меня
безлимит.

«Какой он, право, странный», — думала Клара, с тем щемящим чувством одиночества, которое всегда овладевает нами, когда человек, который нам дорог, предается мечте, в которой нам нет места.

Если хочешь суетиться – суетись… Кто я такой, чтобы лишать тебя права на ошибки?

Для глупого лба по праву необходим, в виде аргумента, сжатый кулак.

… жена не раба, а товарищ и помощник мужа, призванный делить с ним поровну все радости и печали. Как и муж, жена имеет право идти собственным путём.

«Свобода и ответственность молодежи» – Нура Амалие Саетре, 17 лет.

Норвежская молодежь проводит в социальных сетях более четырех часов в день, как показывают исследования. Некоторые считают, что это пустая трата времени, но я хорошо понимаю, зачем мы это делаем. В социальных сетях общество не такое сложное. Ты можешь просто войти и заблокировать всех, кто тебе не нравится. Сегодня мы отмечаем День Конституции. Она гласит, что все имеют равные права и что люди рождаются и остаются свободными. Они могут свободно сидеть четыре часа в социальных сетях. Свободно напиваться в дерьмо и трахаться со всеми подряд. Свободно тратить 900.000 на автобус выпускников. Сейчас Норвегия – не та же самая страна, для которой была написана конституция. Норвежское общество постоянно развивается. Сегодня через Европу идут потоки беженцев, ищущих место для жизни. Это люди другой культуры. Люди, чьи ценности мы, может быть, не разделяем. Некоторые боятся, что они станут угрожать нашим норвежским ценностям. Это была бы самая лучшая функция в Facebook – просто заблокировать их, но так не пойдет. Итак, раз мы отмечаем день нашей конституции, нам следует помнить, что именно мы отмечаем. Если мы верим в ценности, на которых она основана, если мы согласны с идеей о том, что все люди должны быть свободны и иметь равные права, разве мы не обязаны бороться за сохранение этих ценностей для всех? Не для того, чтобы открыть дверь посторонним, угрожающим нашим ценностям, а для того, чтобы не открывать им. Мы живем в обществе, потому что мы нужны друг другу. Людям нужны люди. Взаимодействовать с другими может быть трудно, особенно с теми, с кем ты не согласен. С теми, кто думает иначе, чем ты. С кем-то, кто принадлежит к другой культуре, либо же с твоей девушкой или же с другом из младшей школы в Facebook. В мирном обществе с равными правами мы должны слушать и понимать друг друга. Может быть, проще понять друг друга, если сфокусироваться на том, что у нас общее, а не на том, что различно. Поискать то, в чем мы согласны, а не то, в чем наши мнения расходятся. Может быть, если мы думаем о других наихудшим образом, то именно это они хотят нам показать. У нас есть право каждый день тратить четыре часа на социальные сети. Потому что кто-то до нас боролся за нашу свободу в этом. Скоро мы возьмем эту страну в свои руки. Это от нас зависит, какие ценности будут преобладать в будущем. Я надеюсь, что из борьбы за равные права и свободу для всех людей в мире, мы выйдем победителями. Абсолютно серьезно. Если не мы, выросшие в самой богатой, свободной стране в мире, если мы не можем выбрать щедрость, терпение и открытость, если мы не ищем друг в друге хорошее, если мы не можем бороться за справедливость, то кто все это может?

Everyone’s a star and deserves the right to twinkle.

Каждый является звездой и заслуживает право на сияние.

Существует право, по которому мы можем отнять у человека жизнь, но нет права, по которому мы могли бы отнять у него смерть.

Ты не прав, Лобсанг, — убежденно ответил Наставник. — Это не так. Смелость состоит не в том, чтобы умереть, а в том, чтобы жить вопреки всем неудачам и трудностям. Умереть легче всего, а жить — это не каждому под силу! И даже театральность ритуальных самоубийц, которые спасают свою честь, не оправдывает подобных действий. Все мы здесь для того, чтобы учиться, а учиться мы должны на протяжении всей жизни, от начала и до конца. Самоубийство никогда не оправданно!

– Тьма – это просто отсутствие света, Ярик. Я не издеваюсь! Отсутствие границ. Свобода направлений. Право быть независимым от других, от мира.
– Так просто?
– Да. Тьма – это вечный ребёнок, этакий невзрослеющий Питер Пэн. Бесконечная игра. Свобода всех направлений – вот её визитка. Возьми тьму за руку и иди в никуда. Не останавливаясь ни перед чем и ни перед кем. Тьма – это «я хочу» вместо «я должен». Тьма – это вера в себя. Тьма – это невозможность посмотреть на себя. Тьма всегда рядом, тьма ждёт своего часа, тьма повелевает – но стоит подчиниться, и она станет слугой. Оправдает всё.

Он переходит все границы. Он не имеет права угрожать моему бойфренду. Мне восемнадцать, я взрослый человек и сама могу угрожать моим бойфрендам.

На самом деле, победителем оказывается не тот, кто прав, а тот, кто достойно прошел все испытания и трудности.

Люди погибают, когда сдаются. Если люди отказываются сдаваться, они получают право на жизнь.

Если вы считаете, что люди имеют право выбора, и они свободны делать этот выбор. Свобода выбора — это выбор без влияния извне, и здесь я вынужден с вами не согласиться. На любой выбор каждого из нас оказывает влияние тот или иной фактор: культура общества, в которой мы живем, наши родители, наша система ценностей. Таким образом, мы находимся под влиянием, а это значит, что свободы выбора нет.

«Ответьте, какая самая великая страна в мире?» Я не был во всех уголках мира и недостаточно знаю о всяких культурах, чтобы ответить на этот вопрос. Однако я не знаю никого, кто бы думал так же как я. Все говорят: «Величайшая страна в мире — это старые добрые США». Им просто не с чем сравнить.
– Вы были в Индии?
– Нет.
– Вы были в Англии?
– Нет.
– А во Франции?
– Нет.
– Тогда на чем основано ваше утверждение?
Когда люди не могут ответить, то начинают злиться на вас. Они говорят: «Черт возьми, да кто ты такой, что бы говорить мне, что и как думать!» Не забывайте, что вы имеете дело с необразованными людьми, они не отвечают за свои высказывания, они жертвы культуры, и что хуже всего находятся под влиянием своей собственной культуры…

И ещё: если во время семейной ссоры ты чувствуешь, что прав, — немедленно извинись!

Право должно существовать независимо от его осуществления.

И не все мужчины, у которых есть пенис имеют право называть себя мужчинами.

Ваши права заканчиваются там, где начинается боль другого человека.

Каждый человек имеет право на собственное мнение — при условии, что оно совпадает с нашим.

— Значит, ты хочешь сказать, что орать на меня — это твое право?
— Нет, я хочу сказать, что мое право иногда быть чересчур мнительным и вспыльчивым.
— Хорошо. Тогда я, как дочь, могу иногда истерить и транжирить твои деньги.
— Договорились.

Какую чушь иногда несут люди. Право, лучше уж общаться с бессловесными овцами, которым бы только есть и пить. Или книги читать — они рассказывают невероятные истории, и именно тогда, когда хочется их услышать. А вот с людьми хуже: брякнут что-нибудь, а ты сидишь как оплеванный, не зная, что сказать в ответ.

Свобода верить означает свободу верить и в правое дело, и неправое. Точно так же, как свобода говорить даёт тебе право хранить молчание.

Свобода — это право говорить людям то, чего они не хотят слышать.

Это неправда, что дружба между мужчиной и женщиной невозможна. Стоит отказаться от исключительных прав на мужчину, и он перестает думать, что кому-то изменяет, желая другую женщину.

— Я люблю тебя, Уэйд Уилсон. Мы справимся с этим…
— Ты права. Рак у меня только в печени, лёгких, простате и мозгах. Я прекрасно обойдусь без них.

Равные права — всем, особые привилегии — никому.

— Эй, ты не имеешь право ругать XX век! Мы дали миру лампочку, пароход и волокноотделитель!
— Все это из XIX века.
— Ну значит они украли его у нас!

Какой бы сильной ни была женщина, она ждет мужчину сильнее себя… и не для того, чтобы он ограничивал ей свободу, а для того, чтобы он дал ей право быть слабой.

Давайте рассуждать так. Очень сложно представить, что Адольф Гитлер и мать Тереза попадут в одно и то же место. Приятнее верить, что существует некая справедливость. Мое определение Бога – это попытка повернуться лицом к физике, математике и химии, которые мы уже немного понимаем. Это мой Бог. Что-то должно было что-то создать. Я лежу ночью в постели без сна и тревожусь. Думаю о том, как бы уйти куда-нибудь навсегда, улететь с облаками, арфами, ангелами, крыльями. У Святого Питера есть секрет, и Святой Питер однажды спросил Бога. А у него не было права спрашивать Бога, но Господь ему позволил. Бог сказал: «Хорошо, что у тебя за вопрос?». Если ты такой милосердный… если ты всезнающ, и ты создал всех своих детей, которых, как ты знаешь, несет прямо в Ад – зачем ты, Боже, вообще их создал? И ответ был: «Потому что Ад не вечен». Никто не попадает в Ад навечно. Это как комната ожидания – место, где нет Бога. А Питер снова спросил: «Если ты знаешь о страданиях людей на земле, почему такие ужасные вещи происходят с хорошими людьми?» А Бог ответил: «Потому что я настолько люблю их, что посылаю им боль, и переход из жизни в смерть получается более глубоким, что позволяет им прочувствовать мой дар лучше, чем другим».

Слушай, мне тоже в свое время пришлось не сладко. Я все понимаю, но у тебя нет права вести себя, как последний засранец!

Право же, Скарлетт, я не могу провести всю жизнь, гоняясь за Вами в ожидании, когда удастся втиснуться между двух мужей!

Это абсолютно неузнаваемый мир. Это — катастрофическое изменение. Интернет — величайшая иллюзия из когда-либо созданных. Он заставляет людей думать, что они действительно информированы, что они действительно популярны, что у них масса друзей, что они — часть общества. И что у них на самом деле есть право голоса. Они фактически не понимают, что как и все мы, они просто обмануты и бессильны. Это всегда было нашей отправной точкой как группы: «Вы в пролете.» «Мы в пролете.» Это — иллюзорно, это может создать невероятно неправильное представление о себе…, это все о «самоизме» — то, насколько популярным Вы можете быть. Мы росли, думая, что мы должны быть непопулярными, и люди не должны любить нас! Одна из причин того, чтобы быть в группе заключалась в том, чтобы быть альтернативными.

У всех разумных существ есть право быть свободными.

Ты не прав, ты только думаешь, что понимаешь, на самом деле люди не понимают даже самих себя, не то что кого-нибудь другого. Невозможно понять что-нибудь даже на 1%, поэтому мы и проводим столько времени, пытаясь понять свои желания и желания других, это и делает жизнь такой интересной.

(Ты просто веришь, что кое-что узнал. Люди и себя-то толком не понимают, а других ещё меньше. Понять всё на сто процентов невозможно. Вот почему мы тратим столько времени на понимание причин собственных поступков и поступков других. Поэтому жизнь так интересна.)

Начальник не всегда прав, но он всегда начальник!

Если человек не может определиться с выбором сам, он отдает право выбора другому

Недаром один восточный епископ объявил сотовый «диавольским изобретением». В чем то он прав. Когда мобильник глючит, сразу понимаешь – сатанинская вещь.

Пока ты жив, ты, так сказать, сомнительный случай, ты имеешь право лишь на скептическое к тебе отношение.

Ты сумеешь. Если тяжело будет — выдержишь, если больно — вытерпишь, если страшно — преодолеешь. Самое трудное — когда ты считаешь, что надо делать одно, а тебе говорят: делай другое. И говорят хором, говорят самые справедливые слова, и ты сам уже начинаешь думать: а ведь, навверно, они в самом деле правы. Может, случиться, что правы. Но если будет в тебе хоть капелька сомнения, если в самой-самой глубине души осталась крошка уверенности, что прав ты, а не они, — делай по-своему. Не оправдывай себя чужими правильными словами.

Когда я прав, я обычно злюсь. А Черчилль злится, когда он не прав. Так и получалось, что мы очень часто злились друг на друга.

— Что-то вы меня больно утесняете, папаша.
— Что?! Какой я вам папаша! Что это за фамильярность? Называйте меня по имени-отчеству.
— Да что вы всё: то не плевать, то не кури, туда не ходи. Чисто, как в трамвае. Чего вы мне жить не даёте?
И насчет «папаши» — это вы напрасно. Разве я просил мне операцию делать?
Хорошенькое дело: ухватили животную, исполосовали ножиком голову…
А я, может, своего разрешения на операцию не давал.
А равно и мои родные.
Я иск, может, имею право предъявить.

Люди вышли из того возраста, когда прав был сильный. Для этого на свете слишком много слабых. Единственная правота — доброта. От зла, от гнева, от ненависти — пусть именуемых праведными — никто не выигрывает. Мы все приговорены к одному и тому же: к смерти. Умру я, пишущий эти строки, умрете Вы, их читающий. Останутся наши дела, но и они подвергнутся разрушению. Поэтому никто не должен мешать друг другу делать его дело. Условия существования слишком тяжелы, чтобы их еще усложнять.

Женщина имеет полное право использовать любые средства для достижения цели.

— Власть – вот ваш Бог, Кей. Она туманит и твой рассудок.
— Я не стремлюсь к власти!
— Стремишься. Но понимаешь ее по-другому. Тебе не нужна мишура титулов и тысячи юных самок. Тебе не нужно право даровать вечную жизнь. Ты убийца – по сути своей. И власть для тебя – свобода дарить смерть.

— Он… он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него Перси.
— Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший…

Кто честен, тот и прав, кто прав, тот и сильней.

Люди… Они существуют, чтобы искать счастье. Юный британец Лелуш желал лишь маленького счастья. Ничего особенного. По крайней мере, началом его действий было лишь маленькое желание, как у простого человека. Эту мечту… Эту клятву… Кто может запретить всё это? У кого есть на это право? Однако же… Люди, хотят того или нет, неразрывно связаны с миром. Такова судьба. Тогда, если личные желания идут против воли мира, к ним относятся, как к бессмысленным и несущественным. Преступление и наказание.
Судьба и кара. То, что стоит перед Лелушем — прошлое, что он сам создал. Ненависть, существующая между людьми… Даже так, он должен быть благодарен. Да, в конце концов… Люди существуют, чтобы искать счастье. Единственное желание, которое когда-нибудь исполнится… родится из отчаяния.

Чудеса — события, которых практически не может случиться, как кислород стать золотом. Я мечтал увидеть такое событие, но, когда оно состоялось, я его не заметил. Мириады клеток борются за право сотворить новую жизнь из поколения в поколение. И, наконец, происходит. Твоя мать влюбляется. В Эдварда Блэйка — Комедианта, которого имеет все основания ненавидеть. И из этого противоречия, вопреки вероятности, возникает жизнь. Это Ты. И только Ты. Неповторимая. Выделить столь особую форму из всего этого хаоса. Это как сделать из кислорода золото. Чудо.

Знаешь,
Что проиграешь
Неравный бой,
Зовущийся судьбой.
Плачешь,
Но все же платишь
Двойной ценой
За право быть собой.

Ночь…—… это половина жизни, её изнанка, место, где мы имеем право на существование. Ночь — это мир без детей. И без стариков… ночь размывает границы реальности. Ты теряешь ощущение времени, твои внутренние часы разлаживаются, ты внезапно отвечаешь на вопрос, заданный кем-то накануне, цепляешься за остатки вчерашнего, спасаясь от лавины сегодняшнего, грезишь в настоящем и просыпаешься в бесконечном дежа вю.

Плата за право быть лучшим — это обязанность быть лучшим.

И теперь я смотрю на нее и думаю:
«Вот человек, который скоро заявит о своих правах на мое внимание к нему и на весь мир моей души… Станет рыться во мне, изучать меня, следить за мной, думать обо мне, и все это затем, чтобы узнать, что есть я. Я же сам так смутно представляю себе то, что есть мое «я».

Иван Иванович Иванов не получал паспорт, водительские права и военный билет. Он ходит с образцами.

Не надо задаваться большими планами, дорогой сосед, право! Я вот, например, хотел объехать весь земной шар. … оказывается, это не суждено. Я вижу только незначительный кусок этого шара. Думаю, это не самое лучшее, что есть на нем, но, повторяю, это не так уж худо.

У каждой женщины есть право на секрет.

Каждый человек имеет право на своих тараканов в голове, и отказать тебе в этом праве я не могу. Но не пытайся, будь добр, переселить своих тараканов в мою голову. У меня своих достаточно.

Депрессия — лень совестливого человека, не дающая себе права быть.

Just because I hate everyone doesn’t mean they have to hate me too.

Только потому, что я всех ненавижу не значит, что и они имеют право ненавидеть меня.

… Это неотъемлемое право человека — считать священным то, что ему заблагорассудится. Если вы хотите наделять земные объекты сверхъестественными свойствами, то пожалуйста… Но лично я не считаю, что это даёт вам право указывать другим, что считать священным, и говорить мне, какие исторические фигуры мне можно или нельзя высмеивать… Это не даёт вам право говорить мне, кого мне можно или нельзя критиковать и какие слова при этом можно или нельзя использовать. Так как если история научила нас хоть чему-то, то это вот что: если много людей считают человека, предмет или инстанцию священной, то для них они по определению вне критики. Но, к сожалению, как только человек оказывается вне критики, это неразрывно ведёт к коррупции.

Всё правильно сказал – у нас демократия, и каждый имеет право думать, что хочет… Лишь бы рот свой поганый не открывал, где не надо.

— Ты неверный.
— О, я верный… Им.
— Кому? Этим так называемым богам?
— Людям, Люцифер. Людям.
— Так ты готов умереть ради кучки тараканов? Почему?
— Потому что отец был прав — они лучше нас.
— Они изломанные, бракованные недоноски!
— У них есть изъяны, но они стараются… Стать лучше… Прощать… А видел бы ты их мятных единорогов!

Да, прав Коровьев! Как причудливо тасуется колода! Кровь!

Да, он считал политику и войны игрой. Он потерял интерес к сегодняшнему дню и к миру. И лишь наблюдает за чужими страданиями, а потому и не имеет права быть императором.

Первые лица государства не имеют права пускать сопли и слюни.

— Что же хуже всякой критики?
— Конструктивная критика. Ты прав, но бьешь ниже пояса. Этого люди не прощают.

Человек имеет священное право на одиночество.

Каждый имеет право на свои странности.

Я зашел сказать: «До свидания».
Соврал, что внизу ждет такси.
Целовал нежно в лоб, на прощание,
Но так и не смог уйти…

Ты стояла почти что раздетая,
У раскрашенной в звезды стены.
А слезы летели кометами,
Доставая до самой луны.

А на правом плече была родинка.
Оголенные провода…
Я спешил, торопился вроде бы,
Не придумав еще, куда…

Вот зашел сказать: «До свидания».
И сквозь зубы шипел: «Прости!»
Обнял тебя на прощание,
Но так и не смог уйти…

— Ты прав, что борешься… С чувствами, которые к ней испытываешь.
— И почему же?
— Потому что если мы хотим выжить, мы не должны ни о ком переживать.
— Из-за привязанностей можно погибнуть.
— Так что сейчас подходящее время, чтобы перестать обращать внимание на эмоции.

… Окно — это право на кусочек неба.

Терпеть не могу снобов «с безупречным вкусом». Эти люди говорят: «Лучше общаться с хорошей книжкой, чем с пустым человеком». Просто омерзительное лицемерие: подобные люди могут зарыдать над несчастной судьбой трагического персонажа, долго уверять всех в том, как необходимо быть чище, добрее и понятливее, но им ничего не стоит оскорбить и унизить живого человека, ибо он «пустой», а значит не имеет права жить, в отличие от «содержательных» героев выдуманных миров.

Душа человека — святыня, которую никто не имеет права втаптывать в грязь. Самая страшная мука на свете — бессилие, сжирающее тело после того как над душой надругались.

Да не, ты прав. У меня же реально никогда не было никого выше меня. 1.40 м. вот мой размерчик — Голова, Титьки, Задница и сразу туфли.

Я смотрю в окно, я вижу людей. Я вижу, как по улицам проплывают такие разные удивительные миры, сталкиваясь между собой возведенными ими же стенами. Я знаю, что каждый из них по-своему прав. Но в своей правоте, в своей непоколебимой истине, они утратили умение слышать и понимать других. А кругом столько одиночества, столько боли, ссор, дрязг, ругани, ненависти… И никто, никто не хочет слышать и понимать, но каждый готов доказывать именно свою, единственно возможную правоту. Нет, это не война вер, это утрата утрат. Утрата понимания. Потому что за стеной своего тесного мирка, мирка внутри головы, все уже чуждо и враждебно. Мы не слышим друг друга. Мы не хотим слушать, мы и так уже все знаем. Но знаем ли?

Тут с обидами такая штука получается… Ей больно – она обижает тебя. Тебе больно – ты обижаешь ее. Ей ещё больнее – она снова обижает тебя. Кто-то должен первым остановиться, принять удар и не ответить, или – тупик. А кто прав – кто виноват, в данной ситуации не имеет значения. Это проблемы не решает…

Каждый имеет право на своё скверное вино, на свою глупость и на свою грязь под ногтями.

Право на ошибку тоже должно быть, ибо человек, который не ошибается, не имеет право на взлёт.

Даже если ты считаешь свое мнение истиной в последней инстанции, не смей, слышишь, никогда не смей разрезать чужую душу. Оставь каждому право любить так, как он умеет.

Я чувствую, что у меня есть право делать всё, что мне захочется. Но если я сделаю то, что вам не нравится, я думаю у вас есть право убить меня. Где ты найдешь более честную сделку, чем эта?

У каждой женщины есть право на секрет.

Когда берёшь причитающееся по праву, быть вежливым гораздо проще и приятнее.

… Это проклятие. Право судить и право властвовать. Право на истину. Легко разобраться с дураком или зверем. Гораздо труднее с тем, кто считает себя сверхчеловеком. Умным, чистым и непорочным. Генералы, борющиеся за мир, правители, громящие коррупцию, извращенцы, осуждающие порнографию, — господи, мало ли их мы видели?

Любой имеет право вернуться домой.

Да-да, я имею право! Я имею во-от такое право!

Выбирать, как умереть — неотъемлемое право каждого.

Ты права, конец истории в книге уже предопределен. Но в нашей жизни мы не читатели, мы писатели. Мы можем изменить концовку, верно?

— Ты одиночка?
— Да, я одиночка, ты права. Я просто… одинокий одиночка на одинокой дороге… Один.

С тех пор как моё счастье разбилось — я имею право наслаждаться только его осколками. Но я получу его целиком.

Как только вам дарят любовь, вы так же, как в ваших фальшивых дружбах, обращаете свободного и любящего в слугу и раба, присвоив себе право обижаться. И чтобы заставить его лучше служить себе, казните ежечасным зрелищем своих страданий. Да, конечно, вы всерьез страдаете. Но именно ваше страдание и не нравится мне. А что в нем, скажите мне, хорошего?

Когда знаю, что прав, я становлюсь совершенно бесстрашным.

Я сидела и думала: «Том был прав!». Только на счет меня ты не был прав..

А если вечно думать только о грустных вещах, то никто на свете не будет иметь права смеяться…

Ты прав. Одним воздушным очертаньем
Я так мила.
Весь бархат мой с его живым миганьем —
Лишь два крыла.

Не спрашивай: откуда появилась?
Куда спешу?
Здесь на цветок я легкий опустилась
И вот — дышу.

Надолго ли, без цели, без усилья,
Дышать хочу?
Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья
И улечу.

Большинство прочитанных книг он помнил по одному только предложению. Иногда ему казалось, что это не случайно, что авторы пишут книги лишь для того, чтобы написать одно-единственное предложение. Спрятать его где-то в дебрях тысяч строк, построить вокруг сюжет, разделить все на главы и абзацы, на самом деле написав лишь его, это единственное предложение. И усердно объяснять свою мысль все сотни страниц. Только благодаря этому предложению книги обретают право на существование.

По моему глубокому убеждению, человек имеет право распоряжаться собой. Человек имеет право жить, как хочет, если его «хочу» не затрагивает окружающих.

Либерализм по-христиански: никто не смеет отнимать у вас вашего права катиться в ад.

Если Вы хотите, чтобы человек был Вам предан, очень важно дать ему понять, что таковым вы его и считаете; тот же, кто подозревает меня в возможном обмане, дает мне своего рода право действительно обмануть его.

Скажите, пожалуйста, много ли таких людей, которые других-то резать право имеют?

— Разве не ты говорила, что люди имеют право решать?
— Нет! Нет, я ошиблась! Ты был прав, Беллами. Иногда говорить правду опасно.

Право — это узкое одеяло на двухспальной кровати, когда ночь холодная, а в кровати — трое. Куда его не натягивай — всё равно кому-то не хватит.

— Вы понятия не имеете, что нужно, чтобы сохранить брак. Нужно идти на компромиссы. Это всегда приятно? Нет, но ты это делаешь, да, потому что это вам не хиханьки-хаханьки, не потягивание кофе в центральной кофейне. Это реальная жизнь, только для взрослых.
— Думаю, он прав. Вы слишком много времени проводите в кафе.

… нам не дано выбрать абсолютную истину. Она всегда двулика. Всё, что у нас есть, — право отказаться от той лжи, которая более неприятна.

Ты считаешь, что имеешь право на счастье — и это тоже ловушка.
Какие же мы все идиоты! Надо же быть столь наивным, чтобы хоть на секунду поверить, будто мы держим под контролем свою жизнь.

Дорогая, мужчинам не нравятся живые люди, мы не имеем права пукать, использовать тампоны, или иметь волосы в неположенных местах.

Со времен крепостного права ничего не изменилось: нами все так же руководят базовые инстинкты, жажда удовлетворения своих сексуальных позывов и финансового и физического превосходства. Порабощение, уничтожение более слабых для своего триумфа. Так было всегда и так будет дальше. Ведь это не кто-то другой. Это все мы, это наша суть. Наша анималистическая неизменная суть. Мир во всем мире – миф. Гуманизм – утопия. Справедливость — …?

Да, некоторые воспоминания для нас дороги, нужно за них держаться. Но Эмили Дикинсон писала: «Вечность состоит из моментов». И она права, если слишком глубоко закопаться в прошлое — мы пропустим то, что происходит в настоящем.

— Вы не имеете права! Это — самосуд! Я требую, чтобы меня судили по нашим советским законам.
— А покупал ты её по советским законам? Или по советским законам ты её воровал? Прекратим эту бесполезную дискуссию. Сестра, включи телевизор погромче.

— Какое правительство имеет право читать мои личные сообщения? Вы что, не слышали про конституцию?
— Мы о ней слышали, а еще мы слышали о декларации независимости. На свете есть много людей, которые считают, что правительство не имеет права совать свой нос в дела граждан, но это до тех пор, пока самолет не влетит в две башни и не погибнет маленькая девочка. Вы хотите жить в стране свободных, отважных, но отважные не станут свободными, пока страна не станет родиной. А она не станет родиной, пока есть уроды, которые хотят взять ваш флаг и засунуть вам его в жопу. И вот когда вы будете сидеть на толчке, я могу вам гарантировать одно…
— Да? И что?
— Вам будет насрать, кто следит за вашим аккаунтом в Твиттере.

Ты оказался прав! От великой любви глупеют. И мы поглупели. По крайней мере, я. И я больше не могу летать. Не только по комнате, но и во сне. Возможно, любовь даже убивает.

Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, — не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость.

Все нашли, что мы говорим вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал.

Если женщина злится — значит она не только не права, но еще и знает об этом.

Джордж Оруэлл в своем «Скотном дворе» абсолютно прав. Революция начинается под лозунгом «Все животные равны». Но едва она побеждает, свиньи захватывают власть на ферме, и лозунг теперь звучит так: «Все животные равны. Но некоторые животные равны более, чем другие». Революция за равенство для всех неизменно завершается установлением диктатуры меньшинства.

Человек, для которого страха гибели просто не существует, — самый опасный противник.

Знаешь, что в тебе хорошего — ты всегда считаешь, что ты прав. Но вот что расстраивает — ты действительно почти всегда прав.

То, что он оказался прав, не значит, что он не ошибался.

Когда люди гибнут, всякий спор о том, кто был прав, а кто нет, теряет смысл. <…> Печаль на лицах всегда одна.

Право на женитьбу имеет мужчина, который может прокормить себя, жену и детей; право на замужество имеет женщина, которая способна прокормить себя, детей и мужа, если с ним что-нибудь случится.

[Иван Гарику]
— Да, я знаю, ты всегда их с собой возишь. Права человека, Хельсинский договор, Венская конвенция. Не помогает, правда? Всё-таки нужна регистрация.

— Ммм… смотри, какой вкусняшка, хоть кофе на заднице подавай!
— Зачем так вульгарно о мужчинах? Словно мы мясо!
— …
— Прости, я забыла, что у тебя задница не выразительная. И давай на чистоту, сотни мужиков смотрели мне на сиськи, а не в глаза, щупали за задницу, вместо того, чтобы пожать мне руку, я заслужила божественное право пялиться на мужские задницы с вульгарным и грязным восхищением, когда захочу!

Ненавижу это чувство правоты, когда в глубине души я не уверен, что прав. Кто мы, если разобраться? Большинство?… Чем не ответ: ведь большинство всегда непогрешимо, разве нет? Всегда — и не может даже на миг ошибиться, разве не так? Что представляет собой большинство и кто в него входит? О чем они думают, и почему они стали именно такими, и неужели они никогда не переменяться, и ещё — какого черта меня занесло в это Треклятое большинство? Мне не по себе. В чём тут причина: клаустрофобия, боязнь толпы, или просто здравый смысл?

Он был прав — она занималась самобичеванием, причем ранила и его чувства тоже. Девочка была типичной мученицей. Она действительно должна была родиться в другом веке. Должна жить в прошлом, и отдать себя на сьедение хищникам, найдя для этого весомую причину.

Право женщины – говорить больше, чем мужчина, а обязанность мужчины – делать больше, чем женщина.

— Я убью его.
— Нет, не так. Ты узнаешь, кто управляет им, а затем ему поможешь.
— Нет, ты был прав. Давай убьём его.

Толпа не любит одиночек; она признает только фальшивых людей, подражающих во всем друг другу. Толпа презирает каждого, кто держится особняком, кто отстаивает свои права, защищает свою свободу, поступает по-своему, невзирая на последствия.

Боже мой, у меня ведь даже водительских прав нет… Так ведь и ты не Элвис…

По какому такому праву человек считает, что может делать все, что захочет, под тем лишь предлогом, что ему 2 года?

— Велика ли она, эта любовь? Откажетесь ли вы ради нее от своего бога? Что сделал для вас Иисус? Что он выстрадал ради вас? За что вы любите его больше меня? За пробитые гвоздями руки? Так посмотрите же на мои! И на это поглядите, и на это, и на это… — Он разорвал рубашку, показывая страшные рубцы на теле. — Padre, ваш бог — обманщик! Не верьте его ранам, не верьте, что он страдал, это все ложь. Ваше сердце должно по праву принадлежать мне! <…> Я перенес все и закалил свою душу терпением, потому что стремился вернуться к жизни и вступить в борьбу с вашим богом. Эта цель была моим щитом, им я защищал свое сердце, когда мне грозили безумие и смерть. И вот теперь, вернувшись, я снова вижу на моем месте лжемученика, того, кто был пригвожден к кресту всего-навсего на шесть часов, а потом воскрес из мертвых. Padre, меня распинали год за годом пять лет, и я тоже воскрес! Что же вы теперь со мной сделаете? Что вы со мной сделаете?..

— Писатель тоже имеет право на хандру, — сказал я.
— Если пишет детские книги — то не имеет! — сурово ответила Светлана. — Детские книги должны быть добрыми. А иначе — это как тракторист, который криво вспашет поле и скажет: «Да у меня хандра, мне было интереснее ездить кругами». Или врач, который пропишет больному слабительного со снотворным и объяснит: «Настроение плохое, решил развлечься».

Каждый имеет право на заботу и понимание. Что бы он ни сделал в прошлом.

Шекспир сказал: «Всё заканчивается встречей влюблённых». Редкая по красоте мысль. Лично я ничего хоть чуть-чуть похожего не испытала. Но очень хотелось бы верить, что Шекспиру удалось. А вообще, мне кажется, я думаю о любви больше, чем надо. Но меня восхищает, что любовь обладает такой силой, которая способна перевернуть нашу жизнь. Кстати, Шекспир изрёк ещё одну мудрость: «Любовь слепа». И вот под этим я могу подписаться. У кого-то совершенно необъяснимо любовь исчезает. А кто-то просто теряет свою любовь. Ну и, само собой, любовь можно найти (пусть и на одну ночь). А есть совсем иной род любви — самый жестокий. Такая любовь не оставляет своим жертвам надежды. Это безответная любовь… В любовных романах люди в основном влюбляются друг в друга. Но а как же мы, все остальные? Кто расскажет про нас, про тех, кто одинок в любви? Мы жертвы одностороннего чувства. Мы проклятие мира любимых. Мы нелюбимые. Мы ходячие больные. Мы инвалиды без преимущественного права парковки.

Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его.

Все женские ток-шоу заканчиваются одинаково: она права, а он козёл.

Ни один народ не имеет права судить другой народ.

Какой бы сильной ни была женщина, она имеет право на слабости…

— Мама права, ты ни о ком не заботишься кроме себя!
— Ну, если не я, то кто?

Если боишься терять, то ты ещё просто не нашел себя. Как найдешь — успокоишься, потому что устройство жизни таково, что нам не принадлежит ничего, что можно потерять. Вор залезает в карман, старость крадет красоту, болезни — людей, даже звезды скрываются за тучами, а мы так бессильны со всеми своими тюрьмами, законами, кремами, микстурами и телескопами. Бывает, что богатства возвращаются, люди вновь открывают глаза, а небо светлеет, но право собственности иллюзорно. Жизнь проста и прекрасна — она не дает никаких обязательств и не имеет долгов.

Говорят, что оптимист верит в сомнительное будущее и что пессимист всегда прав, но не получает от этого удовлетворения. Это моя обязанность — быть оптимистом, хотя пессимист располагает большей информацией.

— Дженни, а ведь мы законные супруги! Мы поженились!
— Да, и теперь я имею полное право быть стервой.

Мы женимся точно так же, как сдаем экзамены на аттестат зрелости или на водительские права: всегда одни и те же рамки, в которые надо втиснуться, чтобы быть как все, как все, КАК ВСЕ любой ценой. Если лучше всех не получается, стараешься хоть не отставать, а то, чего доброго, окажешься хуже всех. И это лучший способ погубить настоящую любовь.

Все, чего я требую, – это немного уважения. Это мое право, мать вашу.

— Кларк, и ты не собираешься ничего предпринять?
— Ты права, Хлоя, нужно набрать 911.

А произошло это потому, что война для него, Козыря, была призванием, а учительство лишь долгой и крупной ошибкой. Так, впрочем, чаще всего и бывает в нашей жизни. Целых лет двадцать человек занимается каким-нибудь делом, например, читает римское право, а на двадцать первом — вдруг оказывается, что римское право ни при чем, что он даже не понимает его и не любит, а на самом деле он тонкий садовод и горит любовью к цветам. Происходит это, надо полагать, от несовершенства нашего социального строя, при котором люди сплошь и рядом попадают на свое место только к концу жизни. Козырь попал к сорока пяти годам. А до тех пор был плохим учителем, жестоким и скучным.

Критиковать и бранить имеет право только тот, кто любит.

Среди людей, мне близких… и чужих,
Скитаюсь я — без цели, без желанья.
Мне иногда смешны забавы их…
Мне самому смешней мои страданья.
Страданий тех толпа не признает;
Толпа — наш царь — и ест и пьет исправно;
И что в душе «задумчивой» живет,
Болезнию считает своенравной.
И права ты, толпа! Ты велика,
Ты широка — ты глубока, как море…
В твоих волнах всё тонет: и тоска
Нелепая, и истинное горе.
И ты сильна… И знает тебя бог —
И над тобой он носится тревожно…
Перед тобой я преклониться мог,
Но полюбить тебя — мне невозможно.
Я ни одной тебе не дам слезы…
Не от тебя я ожидаю счастья —
Но ты растешь, как море в час грозы,
Без моего ненужного участья.
Гордись, толпа! Ликуй, толпа моя!
Лишь для тебя так ярко блещет небо…
Но всё ж я рад, что независим я,
Что не служу тебе я ради хлеба…
И я молчу — о том, что я люблю…
Молчу о том, что страстно ненавижу, —
Я похвалой толпы не удивлю,
Насмешками толпы я не обижу…
А толковать — мечтать с самим собой,
Беседовать с прекрасными друзьями…
С такой смешной — ребяческой мечтой
Расстался я, как с детскими слезами…
А потому… мне жить не суждено…
И я тяну с усмешкой торопливой
Холодной злости — злости молчаливой
Хоть горькое, но пьяное вино.

Коль ты о людях говоришь плохое,
Пускай ты прав — нутро в тебе дурное.

Интуиция права всего лишь в ста процентах случаев.

У меня нет слезливых историй, подобных вашим. <…> Собственная мать считала меня монстром! Она, конечно, была права, но всё равно больно.

Особенно хорошо, что взрослому можно сколько угодно ездить в лифте и никому не придёт в голову задаваться вопросом, по какому праву ты здесь находишься. Никто не заподозрил меня в том, что я просто катаюсь в лифте. С виду я такой же, как все.

— Я принял решение. Когда я счастлив и люблю тебя, я становлюсь хреновым врачом.
— Замолчи! Не смей рвать отношения в пьяном виде.
— Да, я пьян, но я прав. Из-за тебя я стал хуже как врач, и теперь из-за этого погибнут люди! И ты этого стоишь! И если бы нужно было выбирать между спасением всех и вся и счастьем и любовью к тебе, я бы выбрал тебя! Я выбираю счастье с тобой. Я всегда выберу тебя!

— У нас есть грецкие орехи, бананы, чеснок…
— Крысы и лягушки.
— Отлично. Они пойдут в рагу.
— А ну стой!!! Среди всего этого прозвучало несколько странных вещей!!!
— Ах, ты права… Я очень беззаботен. Ты не любишь чеснок?
— Нет, нет, нет!!! Я о другом!!!

Нет никакой судьбы… есть только свобода выбора.

(Нет такого понятия как «судьба», есть только право выбора.)

— Ты нарушаешь мои права! Это клевета! И вообще, почему ты постоянно меня лапаешь?! Знаешь, как это называется?! Сексуальное домогательство! Преступление!
— Почему лапаю? Что за бессмысленный вопрос? Ведь ответ очевиден…. Потому что хочу!

… Окно — это право на кусочек неба.

Окружающие могут предлагать своим любимым то, что, по их мнению, принесёт им благо; они имеют право надеяться, что близкий человек последует их совету. Однако, в конечном счёте, каждый сам отвечает за свою жизнь, сам делает выбор и сам принимает ответственность за результаты этого выбора.

Вам придётся признать, что я имею полное право жить в свинарнике, если мне так хочется.

Мы живём в мире, где прав тот, кто выжил.

Кто не работает, тот не ест. Но к женщинам это не относится — они благородны по праву рождения.

— Если полиция не отберет у тебя права, это сделаю я.
— Нельзя потерять то, чего нет.

— Нельзя проснуться утром с чувствами к кому-то, а к обеду уже разлюбить… меня не было всего 18 минут… всего 18… никто не может перестать любить за 18 минут, Айноя!
— Ты был прав. Никто не просыпается утром с чувствами к кому-то, чтобы уже к обеду разлюбить. Никто. Я не переставала любить. Во время этих 18 минут, когда ты был под водой… я любила тебя каждую секунду; каждый метр, на который ты спускался; и каждый глоток воздуха, который ты вдыхал; я любила тебя, Улисес.

Всем, кто занимается охотой, надо посоветовать поставить себя на место тех животных, на которых они охотятся. Пусть они представят себе, каково это — умирать, чувствуя чудовищный страх, когда тебя настигает свора собак и людей с ружьями. У тебя никаких прав, никакой защиты, никакого выхода. Собаки набрасываются на тебя, и подоспевшие люди в тебя стреляют. Почувствуй эту адскую боль от вонзающихся в тебя клыков и пуль. А люди веселятся и радуются: твоя смерть — это для них развлечение.

— Имею право в свой день Рождения.
— Правда?
— Да.
— Я знал. Сегодня?
— Да. Это странно, в тот же день что и каждый год.

— А что, если человек, чувствовавший себя невероятно несчастным, решил немножко побыть в одиночестве, упаковал чемоданы, а потом взял и пропал по-настоящему? Никто не станет искать его только потому, что он выражал недовольство своей жизнью? Но ведь мы все время от времени жалуемся на жизнь, разве нет?
Сэнди молчала.
— Я не прав? Вот вы, разве вы не хотели бы, чтобы вас нашли?
— Джек, я скажу вам одно. Единственная вещь, которая приводит в отчаяние больше, чем невозможность кого-то отыскать, — это когда не могут найти тебя. Я бы очень хотела, чтобы меня кто-нибудь нашел. Больше всего на свете хотела бы, — твердо сказала она.

Но самое трудное — знать час расставания и пройти через него. Ведь иначе все было бы потом лишь мукой, и обломками, и злосчастьем… Того, кто, зная урочный час, идет ему навстречу, мелочи будней спасают от смерти. Да и что проку сопротивляться — сегодня я отпускаю тебя… а не сделай я этого, ты все равно завтра уйдешь… Не лишай меня права на этот жест, единственный… и последний…

Еще до приезда в «Браун», я опасалась, что на меня будут косо смотреть. Понимаете, люди не хотят позволить тебе жить обычной жизнью. Они словно говорят: выбирай! – Или ты знаменитость, или обычный человек. Ты звезда, ты можешь получить от жизни все, что хочешь, все двери открываются перед тобой. Ты не имеешь права претендовать на обычную жизнь и вести себя, как все.

— Куда поедешь?
— Может в Лондон… Навестить старых друзей.
— У тебя нет друзей, Дэймон.
— Ты прав, у меня есть только ты, так что куда мы поедем?

Мы не имеем права потреблять счастье, не производя его.

В экзотических судах обвиняемый имеет право на авокадо.

Всякие лево и право только усложняют жизнь! Разве не проще делать по моему и идти напролом?

— Гарри, я не имею права тебя отпускать одного в столь поздний час!
— Тогда идемте со мной.

Я физик и имею право на сохранение энергии.

Если Амели решила мечтать и жить в своём замкнутом мире, это её право. Ибо ломать себе жизнь — это неотъемлемое право человека.

Главная причина нашего недовольства жизнью — ни на чём не основанная уверенность, что все мы имеем прямо-таки законное право на ничем не нарушаемое счастье! Что мы рождены для такого счастья. Что оно прямо предназначено нам с момента рождения, а то и задолго до него. И как только этого немедленного счастья человеку не вручают с поклоном, это существо уже чувствует себя обделённым, жалуется на судьбу!..

Иногда так много выстрадаешь, что имеешь право никогда не говорить: я слишком счастлив.

— Я провел свою жизнь в поисках невозможного, и я даже не представлял, что я сам стану невозможным.
— Так зачем ты пришел ко мне? Что-то подсказывает мне, что ты не просто так пробежал 600 миль, чтобы поздороваться с другом.
— Всю свою жизнь я хотел большего… быть большим. И теперь у меня это получилось. И когда мне выпал шанс помочь кому-то, я облажался. Что, если Уэллс прав? Что, если я не герой? Что, если я просто парень, которого ударила молния?
— Я не думаю, что это молния ударила тебя, Барри. Думаю, она тебя выбрала.
— Я не уверен, что я похож на тебя, Оливер. Не знаю, смогу ли я стать… Линчевателем.
— Ты можешь быть лучше. Потому что ты можешь вдохновляешь людей так, как я бы никогда не смог… наблюдая за городом, как ангел-хранитель… изменяя ситуацию. Спасая людей… в мгновение ока. Воспользуйся своим же советом. Носи маску.

Тот, кто был другом в несчастье, имеет право быть другом в могуществе.

Это ты нищий – потому что не распоряжаешься своим временем, не имеешь права делать что хочешь и обязан следовать правилам и нормам, которые не ты придумал и которые тебе непонятны.

На самом деле ты обычно не подходишь к девушкам, я права? Правда в том, что ты тихий, скромный, застенчивый, чувствительный тип, но если бы я рискнула, я могла бы узнать, какой ты остроумный, смелый, страстный, нежный, преданный, безрассудный, любящий, немного сумаcшедший, чуточку плохой, но ведь мы, девушки, именно на таких и западаем.

В тебе пляшет нерожденная вселенная. Я касаюсь ладонью твоей груди, я чувствую ее. В тебе танцует предельно обнаженный, яростный мир. Он дышит в такт моему сердцебиению, но… Мое сердце — это хаотичность пульса, нервная аритмия жизни, больные судороги стареющего неба. Мир в тебе безумен. Мир в тебе принадлежит мне. Мир в тебе дрожит и прогибается под моей рукой, и линия горизонта рвется. Я смотрю в твои глаза. Сейчас в тебе восходит солнце. И, возможно, я тысячу раз не прав, когда тащу тебя за руку на крышу, где тяжелые звезды задевают мурчащим брюхом торчащие тут и там антенны. Когда веду тебя дышать дорогами, по которым люди ходили пешком еще тысячи лет до нас. Когда довожу скорость дней до предела, превосходя предел, чтобы отчаянно визжали тормоза настоящего. Когда закрываю глаза рукой и веду на свет, разрывая скуку каждым шагом. Когда слизываю с твоих губ этот монотонный плач, застрявший в апатии тишины. Когда сметаю со стола эти опостылевшие кастрюльки и мисочки, эту утварь бытовухи, чтобы целовать в горло, чтобы превратить пошловатость секса в инструмент созидания, чтобы вскрыть нарыв усталости и сотворить из тела новую форму чувственности и страсти. Когда я краду тебя из душного офиса, чтобы сбежать из города и увидеть, как тысячи птиц поднимаются с земли. Возможно, я не прав, возможно, в этой размеренной каждодневности тебе тепло и уютно, а рядом со мной — бросает то в жар, то в холод. Возможно, это так. Но в тебе пляшет, безумствует и хохочет вселенная. Я чувствую ее. А это значит, что настало время стать для нее рождением. Как всегда, не уточняя цены. И завтра, когда ты проснешься, мир станет тесен.

Будь сумасшедшим, если тебе так нравится… Это — право каждого из нас.

— Кто мне объяснит, как этот чувак выжил?
— Это не чувак! Ты — чувак! А это — мужчина! Красивый мускулистый мужик!
— И я мускулистый!
— Ой, я тя умоляю, Квилл, ты без пяти минут жирдяй!
— Ну сейчас…
— Он прав, Квилл. Ты набрал вес!

Он кажется ей самым красивым, потому что она любит его…

На правах рекламы. Владикавказский военкомат продолжает осенний призыв за 1999 год. Цитирую: «Последний раз предупреждаем. Кто не придет, тот баба. Теперь уже окончательно».

Если не поддержать женщину в ее праве на то, чтобы чувствовать себя время от времени несчастной, она никогда не сможет ощутить себя по-настоящему счастливой.

Мужчины в спорах отстаивают свое право быть свободными, женщины — свое право на переживания. Мужчины хотят свободы, женщины — понимания.

Женщины, говоря отвлеченно, имеют равные с нами права, но в их интересах не пользоваться этими правами.

– Вы должны думать, что делаете,– говорил он нам с серьезным видом.– Маму нельзя огорчать.
– Это почему же? – спрашивал Ларри с притворным удивлением.– Она для нас никогда не старается, так чего же нам о ней думать?
– Побойтесь бога, мастер Ларри, не надо так шутить,– говорил Спиро с болью в голосе.
– Он совершенно прав, Спиро,– со всей серьезностью подтверждал Лесли.– Не такая уж она хорошая мать.
– Не смейте так говорить, не смейте! – ревел Спиро.– Если б у меня была такая мать, я б каждое утро опускался на колени и целовал ей ноги.

Век живи — век учись! И ты наконец достигнешь того, что, подобно мудрецу, будешь иметь право сказать, что ничего не знаешь.

Преподаватель всегда прав. Особенно тот, кто будет принимать у меня экзамен.

Какой смелостью надо обладать, чтобы однажды утром взглянуть на себя в зеркало и задать себе вопрос: «Имею ли я право на ошибку?» Отчетливо произнести каждое слово… Какой смелостью надо обладать, чтобы взглянуть жизни в лицо — и не увидеть в ней ничего стабильного, ничего гармоничного. И все сломать, разворотить — из чистого эгоизма? Конечно, нет, хотя… Так в чем же дело? Инстинкт выживания? Прозорливость? Страх смерти?
Мужество быть откровенным с самим собой. Хоть раз в жизни. Противостоять себе. Только себе. Себе одному — «Право на ошибку» — простое выражение, всего несколько слов, но кто тебе скажет, есть ли оно у тебя? Кто, кроме тебя самого?

— Я бы не сказала, моя милая, <…> что, думая о ком-нибудь, мы тем самым получаем право чего-то ожидать от этого человека.

Животные — часть естественного закона, они имеют свои права, потому что они разумны.

— Эй, полегче. Он мой брат!
— Он убил восемьдесят человек.
— … сводный.

(— Изволь выбирать выражения. Локи не прав, но он всё ещё асгардец, а также мой брат.
— И уже убил 80 человек.
—… Сводный брат.)

У всех разумных существ есть право быть свободными.

Каждое существо имеет право бороться за свою жизнь… и любовь.

Я думаю, что поэт, который писал, что самое дорогое в жизни не купишь за деньги, не прав. Вернее, прав не до конца. Самое дорогое в жизни вообще не имеет никакого отношения к деньгам, выше денег. Цена – это агония и пот, кровь и преданность… цена обеспечивается самым дорогим в жизни – самой жизнью – точной мерой абсолютной стоимости.

Это человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужны грязь и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он бы продал свою душу, и он при этом был бы прав, ибо променял бы навозную кучу на золото.

— 53 доллара в неделю на сигареты? Серьезно? Вы бы платили кому-то столько денег каждую неделю, чтобы вас убивали? Это именно то, чем вы сейчас занимаетесь, когда платите за так называемое право курить!
— Все равно мы когда-нибудь сдохнем…
— <…> Конечно, все мы умрем когда-нибудь, но неужели мы должны платить за это?

Это мир заменяемых; что может быть смешней твоего протеста.
Они разместят чужой, если ты не пришлёшь им текста.
Он найдёт посговорчивей, если ты не перезвонишь ему.
Это однородный мир: в нём не существует избранных – как и лишних.
Не приходится прав отстаивать, губ раскатывать.
Ладно не убедишь – но ты даже не разозлишь их.
Раньше без тебя обходились как-то ведь.
Миф о собственной исключительности, возникший
Из-за сложной организации нервной деятельности.

Больнее всего наблюдать как то, за что боролся ты или твои предки не жалея себя, безжалостно рушат люди с раздутым самомнением, давшие себе право вершить судьбу тысяч людей.

Я не жалел себя! И я получил священное право не жалеть других!..