Цитаты про поезд

Если ваш поезд ушёл, вы всегда можете долететь самолётом.

Представьте, что наша жизнь — это железная дорога, на которой мы сами себе стрелочники. И только от нас зависит, помчится ли наш поезд по шпалам лжи или встанет на рельсы правды. Главное, переводя стрелки, помнить — в тупик заехать легко, а вот выезжать придётся задом.

Ничто так не утомляет, как ожидание поезда, особенно когда лежишь на рельсах.

— Энди Ларкин, если ты ведёшь себя как ребёнок, то с тобой поступят как с ребёнком! Мы отправим тебя…
— Домой?
— … в детский сад!
— В детский сад?
— Да. Будешь рисовать пальцем, играть в кубики и говорить поезду «тю-тю-тю-тю».
— Но я не был в детском саду с тех пор, как… был в детском саду.
— Может на этот раз ты чему-нибудь научишься. Всё, Ларкин, пора в садик, деточка!

Прощание у отходящего поезда – одна из самых трудных вещей на свете.

Кончается ли всё со смертью, нет ли после нее еще чего то? Быть может, для художника расстаться с жизнью вовсе не самое трудное? Мне, разумеется, обо всём этом ничего не известно, но всякий раз, когда я вижу звёзды, я начинаю мечтать так же непроизвольно, как я мечтаю, глядя на чёрные точки, которыми на географической карте обозначены города и деревни. Почему, спрашиваю я себя, светлые точки на небосклоне должны быть менее доступны для нас, чем черные точки на карте Франции? Подобно тому, как нас везет поезд, когда мы едем в Руан или Тараскон, смерть уносит нас к звёздам. Впрочем, в этом рассуждении бесспорно лишь одно: пока мы живём, мы не можем отправиться на звезду, равно как, умерев, не можем сесть в поезд. Вполне вероятно, что холера, сифилис, чахотка, рак — не что иное, как небесные средства передвижения, играющие ту же роль, что пароходы, омнибусы и поезда на земле. А естественная смерть от старости равнозначна пешему способу передвижения.

Стук сердца, двух сердец, есть она и он, темно, поздняя ночь, они бегут и смеются, дождь промочил одежду и волосы, они куда-то прячутся, слышны звуки поездов, у них мокрые лица, взгляды, вдруг проскакивает искра, прикосновения, страсть, поцелуи, минута, мгновение, мокрые лица, мокрые волосы, мокрые губы, переплетение судеб, путаные мысли и ещё более путаные чувства. И мир, пульсирующий жизнью.

Жизнь — это поезд, займи свое место.

Хотя тебя от проносящихся мимо ландшафтов, городов, машин и людей отделяет всего лишь тонкая стенка вагона и еще более тонкое стекло окна, этой стенки в сочетании со скоростью вполне достаточно, чтобы изолировать тебя от внешнего мира. Кроме того, там, откуда ты выехал, ты уже не в силах ничего изменить, а там, куда ты должен прибыть, ты еще ничего не можешь изменить. По прибытии в пункт назначения тебя ждут решения и действия, но здесь, в этой изолированности, в этой перемещающейся в пространстве капсуле, ты обречен на пассивность и временную свободу. Если к тому же никто не знает, что ты едешь в поезде, никто не ждет тебя и ты движешься навстречу совершенно чужому городу, эта изолированность обретает экзистенциальное качество. Никакая автомобильная поездка с этим не сравнится: там ты либо управляешь автомобилем и проявляешь соответствующую активность, либо сидишь рядом с водителем и проявляешь меньшую актив активность, но все равно имеешь влияние на происходящее.

На обратном пути я подумала, что, если бы мне понадобилось заполнить в анкете графу «Ближайшие родственники», я бы запросто могла оставить ее пустой. А если я сейчас по ошибке открою дверь не в туалет и вывалюсь из поезда в темноту, мир едва ли изменится.

Я не то чтобы верю в приметы, зато регулярно их изобретаю, при случае пересказываю друзьям, привирая для убедительности – дескать, эту телегу от симпатичного старичка в поезде услышал, а эту мамина троюродная сестра из Индии привезла, — и выкидываю из головы. А выдумки мои понемногу расползаются по знакомым друзей, приятелей этих неведомых знакомых и двоюродным бабушкам их сослуживцев. Порой они возвращаются ко мне этаким ласковым бумерангом, и я всякий раз удивляюсь – надо же, ещё одна прижилась. Добрые приметы — вот что останется после меня вместо домов, деревьев и сыновей, и это приятно щекочет ту пятку моей души, в которой обитает тщеславие. Если доверять ощущениям, левую.

Если ваш поезд ушёл, вы всегда можете долететь самолётом.

— Нацу, вставай же! Надо сражаться!
— Не выйдет. Поезд — волшебный монокат — Люси. Он три раза сегодня покатался.
— Чё за?! Я транспорт?!

— Дальше ничего не придумали, импровизируй!
— Как вы поняли, слово «импровизируй» является ключевым в нашей программе, услышав его во второй раз, вы должны нам позвонить. И тот, кто дозвонится нам 38-ым, получит билет на поезд Москва — Нижний Тагил, который отправляется с Ярославского вокзала через 40 минут. ШУТКА!

Каждое мгновение властвует случай: ломаются машины, парализуя движения автострад, встают поезда в туннелях, садятся батарейки на телефоне, разрывая коннект, небрежностью и кошками провоцируются аварии, люди встречают на улице старых друзей или знакомятся, – это и есть обычный ход жизни, но каждая такая случайность меняет нас.

Путешествия – самое приятное в моей жизни. Я люблю ехать на поезде, лететь в самолете, плыть на корабле.

Иногда лучше остановить поезд рассуждений Майкла, прежде чем он сойдет с рельс и уничтожит весь город.

Они вечно торопятся на работу, — я видел их тысячи, с завтраком в кармане, они бегут как сумасшедшие, думая только о том, как бы попасть на поезд, в страхе, что их уволят, если они опоздают. Работают они, не вникая в дело; потом торопятся домой, боясь опоздать к обеду; вечером сидят дома, опасаясь ходить по глухим улицам; спят с женами, на которых женились не по любви, а потому, что у тех были деньжонки и они надеялись обеспечить свое жалкое существование. Жизнь их застрахована от несчастных случаев. А по воскресеньям они боятся погубить свою душу. Как будто ад создан для кроликов!

Эго, как я вижу, существует на грани рациональности и рефлекторного бытия. Стереть его, уничтожить — значит сделать шаг назад. Если ты вышел из этого Абсолюта — чего же тогда, спрашивается, спешить назад? Ты что, настолько презираешь себя, что боишься взглянуть в зеркало? Вышел — так почему бы не прогуляться с умом? Развивайся. Учись. Живи. Если тебя послали в поездку, зачем прыгать на ходу с поезда и бежать назад, к станции отправления?

— Наш хозяин запрещает брать «зайцев».
— Я услышал твои слова. Но хозяин обязательно пустит в поезд «зайцев», если «зайцы» сами станут хозяевами. Как тебе такой ребус?

Мой поезд едет в Стамбул – это cool,
Но денег нет на обед – это bad,
Кто мне покажет стриптиз – тому kiss,
А кто покажет кулак – тому fuck!

Если поезд уже летит с моста, поздно считать, чего не хватило – рельс или колес.

… Мне часто приходится ездить на поезде, а ездить в поездах очень напрягает. К примеру, вы замечали, что если ты в купе заходишь последним, то у тебя такое ощущение, как будто ты заходишь в гости?

Поезда – восхитительны; я обожаю их по-прежнему. Путешествовать на поезде означает видеть природу, людей, города и церкви, реки, – в сущности это путешествие по жизни.

Говорят, поезда — это стук колёс, в этом есть какая-то романтика. Так вот, я так не считаю. Мне кажется, в этом есть какая-то романтика, только если ты едешь в поезде один. Один во всём поезде.

Поезд сойдет с рельс, если на них положить монетку?! Это только в том случае, если монету засунуть машинисту в глаз.

Поезд — это такой вид транспорта, где люди капец как раскрывают душу. В поезде предельно откровенный разговор начинается через минуту после начала разговора. Кстати, знаете, почему в поездах такое запредельное откровение? Потому что вы едете в кроватях. Вы задумывались об этом? Вы едете в кроватях в другой город. Какие могут быть секреты?

Я заметил такую вещь: если ехать в поезде и долго смотреть в окно, то в какой-то момент начинаешь думать о судьбе России. И это при том, что я белорус, но я прям думаю о России… И мне кажется, именно поэтому в поездах пьют. Смотрят в окно и пьют.

Жизнь — расписание, а мы — поезда, что в положенный час пропадают из виду.

Если не спать под открытым небом, не прыгать по поездам и не делать, что хочется, остаётся одно: с сотней других пациентов сидеть перед миленьким телевизором в шизарне и «находиться под присмотром».

The only alternative to sleeping out, hopping freights, and doing what I wanted, I saw in a vision would be to just sit with a hundred others patients in front of a nice television set in a madhouse.

Мама просит меня возвращаться домой до двух.
Я возвращаюсь после седьмого виски.
В моём внутреннем поезде воздух горяч и сух,
Если есть пункт прибытия – путь до него неблизкий,
И Иосиф Бродский сидит у меня в купе, переводит дух
С яростного русского на английский.