Цитаты про пламя

Он произносит мое имя лишь раз, просто выдыхает его. Кто бы мог подумать, что единственный слог способен превратить мое тело в танцующее пламя! Вдруг Кент берет меня теплыми ладонями за лицо, проводит пальцами по бровям. На одно чудесное мгновение его большой палец замирает на моей нижней губе. У его кожи привкус корицы.

Музыка призвана рождать пламя в душе

Чтобы человек стал мудрее, его надо эмоционально раскачать. А раскачать его можно только на весах: огорчение — радость. Других весов нет. В состоянии, застывшем в одной из этих крайностей, он думать не будет. Просто не пожелает думать.

Пытаться потушить пламя любви словами — все равно что разжигать огонь снегом.

Любовь — это пламя. Но ты никогда не можешь предсказать, согреет ли она твое сердце или сожжет твой дом.

Кто не горит, тот коптится. Это — закон. Да здравствует пламя жизни!

И есть такое понятие – «долгое динамо». Когда девушка не говорит ни «да», ни «нет», но и не отпускает тебя.

— Разве ты не возьмёшь меня с собой?
— Нет. Придумай сама себе такой отказ, который тебя не обидит.

Чистейшее пламя любви не может долго гореть в той зловонной атмосфере, кототорй мы дышим, но прежде чем оно задохнется, мы можем разжечь этим факелом уютный очаг привязанности.

Что же рассказала ей огненная лилия? — Слышишь, бьёт барабан? Бум! Бум! Звуки очень однообразны: бум, бум! Слушай заунывное пение женщин! Слушай крики жрецов! . . В длинном—красном одеянии стоит на костре индийская вдова. Пламя вот—вот охватит её и тело её умершего мужа, но она думает о живом — о том, кто стоит здесь же, о том, чьи взоры жгут её сердце сильнее пламени, которое сейчас испепелит её тело. Разве пламя сердца может погаснуть в пламени костра! — Ничего не понимаю! — сказала Герда. — Это моя сказка!

Брак следует за любовью, так же как дым за пламенем.

… Трогательней всего в этом спящем Маленьком принце его верность цветку, образ розы, который лучится в нем, словно пламя светильника, даже когда он спит…

Вся жизнь моя как вспышка света,струна души давно задета,вокруг все смотрят диким взглядом,и кто то в спину дышит ядом!мне так хотелось пламя в сердце,в руках надежды вновь согреться,мне не хватает в пальцах мела раскрасить жизнь как я хотела…..!!!

Летящие секунды, часы ведут свой отсчет. Кому обуздают пламя, кому растопят лед. Кому покажут правду, кому замерзший грунт. Не забывай как дышать в полете минут.

Кого окружает пламя ревности, тот обращает наконец, подобно скорпиону, отравленное жало на самого себя.

… кажется, кто-то хочет остыть в пламени жаркой мести.

Я как кролик в свете фар, мотылек у пламени, птица под взглядом змеи…

Пламя распаляется ветром, а любовное влечение — близостью.

Распаляется пламя ветром, а влечение — близостью.

Люди соблюдают режим, носят парики, часами сидят в косметических кабинетах или в гимнастических залах, надевают то, что подчеркивает достоинства и скрывает недостатки фигуры, тщатся высечь искру — ну и что? Наконец ложатся в постель, и продолжается это все одиннадцать минут. Одиннадцать минут — и все. И ничего такого, что поднимало бы в небеса, а потом пройдет еще немного времени — и никакой искрой не разжечь угасшее пламя.

Обрываются речи влюблённых, Улетает последний скворец. Целый день осыпаются с кленов Силуэты багровых сердец. Что ты, осень, наделала с нами! В красном золоте стынет земля. Пламя скорби свистит под ногами, Ворохами листвы шевеля.

Моя интуиция бьёт в набат и стреляет из пушек!

Шумно страдают только симулянты и клоуны. И те и другие в корыстных целях.

В каждый конкретный момент жизни существует хотя бы одно препятствие, которое мешает расслабиться и ощутить себя счастливым. Бывает, что таких препятствий два или три, но чаще все же одно. Мелкое, досадливое, назойливое. У каждого оно свое и потому всякому другому кажется пустяком. Для кого-то это достающий одноклассник/однокурсник. Для другого – прыщи на лбу. Для третьего – пустой карман. Для четвёртого отсутствие близкого человека или, напротив, слишком назойливое присутствие того, кто считает себя таковым.

Несмотря на наши ссоры, не взирая на все преграды, её гримасы, опасность, ужасную безнадёжность всего, — я всё-таки жил на самой глубине избранного мной рая. Рая, небеса которого рдели, как адское пламя, но всё-таки, рая…

Ветер раздувает огонь, и он вспыхивает жарким пламенем. Желание подобно огню. Созерцание предмета желания, новое заманчивое описание его, новое постижение этого предмета разжигают желание, подобно тому как ветер раздувает огонь. И в этом заключён соблазн. Это ветер, который раздувает желание, пока оно не разгорится в пламя и не поглотит человека. Вот что такое соблазн! Иногда он недостаточно силён, чтобы сделать желание всепожирающим, но если он хоть в какой-то мере разжигает желание, это всё равно соблазн. И, как вы сами говорите, он может толкнуть человека на добро, так же как и на зло.

Жизнь должна сгорать синим пламенем!

Кто не умеет получать радость от малого – того не удовольствуешь и многим.

Любовь в соответствии с различными характерами по-разному пылает. У льва жгучее и кровожадное пламя выражается в рычании, у высокомерных душ — в пренебрежении, у нежных душ — в слезах и унынии.

Заведи мне ладони за плечи,
обойми,
только губы дыхнут об мои,
только море за спинами плещет.Наши спины, как лунные раковины,
что замкнулись за нами сейчас.
Мы заслушаемся, прислонясь.
Мы — как формула жизни двоякая.На ветру мировых клоунад
заслоняем своими плечами
возникающее меж нами —
как ладонями пламя хранят.Если правда, душа в каждой клеточке,
свои форточки отвори.
В моих порах стрижами заплещутся
души пойманные твои!Все становится тайное явным.
Неужели под свистопад,
разомкнувши объятья, завянем —
как раковины не гудят?А пока нажимай, заваруха,
на скорлупы упругие спин!
Это нас погружает друг в друга.Спим.

Мужик тугим узлом совьётся,
но если пламя в нём клокочет —
всегда от женщины добьётся
того, что женщина захочет.

Всему бывает противоположность,
С добром враждует зло и с правдой ложность.Непримиримы умный и дурак,
Вода и пламя, простота и сложность.В саду враждуют роза и сорняк,
Сильней ее красы его ничтожность.И розу побеждает сильный враг,
Но роза попирает безнадежность.Ты слышишь — соловей, прорезав мрак,
Поет о ней, и это — непреложность.

Гореть нам суждено, ну что ж, пускай! Гореть мы будем, пламенем слепя.

Мои черты замрут осиротело
на мху сыром, не знающем о зное.
Меркурий ночи, зеркало сквозное,
чья пустота от слов не запотела. Ручьем и хмелем было это тело,
теперь навек оставленное мною,
оно отныне станет тишиною
бесслезной, тишиною без предела. Но даже привкус пламени былого
сменив на лепет голубиной стыни
и горький дрок, темнеющий сурово, я опрокину прежние святыни,
и веткой в небе закачаюсь снова,
и разольюсь печалью в георгине.

Любовь – это как дружба объятая пламенем. В начале пламя чарующе прекрасно, часто обжигающе и ослепительно, но ещё пока легко и нестабильно. Когда любовь становится старше, наши сердца созревают, и наша любовь подобна уголькам: горит из самой глубины и неугасаема.

Пусть луч мира пройдет через вас как через призму. Пламенем на бумажный лист будущей книги.

Под Дугласом шептались травы. Он опустил руку и ощутил их пушистые ножны. … В ушах, как в раковинах, вздыхал ветер. Многоцветный мир переливался в зрачках, точно пестрые картинки в хрустальном шаре. Лесистые холмы были усеяны цветами, будто осколками солнца и огненными клочками неба. По огромному опрокинутому озеру небосвода мелькали птицы, точно камушки, брошенные ловкой рукой. Дуглас шумно дышал сквозь зубы, он словно вдыхал лёд и выдыхал пламя. Тысячи пчел и стрекоз пронизывали воздух, как электрические разряды. Десять тысяч волосков на голове Дугласа выросли на одну миллионную дюйма. В каждом его ухе стучало по сердцу, третье колотилось в горле, а настоящее гулко ухало в груди. Тело жадно дышало миллионами пор.

Я больше, может, не вернусь, а может, я с тобой останусь…
Останусь пеплом на губах,
Останусь пламенем в глазах,
В твоих руках дыханьем ветра.
Останусь снегом на щеке,
Останусь светом вдалеке,
Я для тебя останусь светом.

Я предпочитаю идти сквозь пламя, а не обходить его.

Он произносит мое имя лишь раз, просто выдыхает его. Кто бы мог подумать, что единственный слог способен превратить мое тело в танцующее пламя! Вдруг Кент берет меня теплыми ладонями за лицо, проводит пальцами по бровям. На одно чудесное мгновение его большой палец замирает на моей нижней губе. У его кожи привкус корицы.

— Смотри внимательно, Нацу.
— Вау, здорово!
— Фиолетовое пламя не только сжигает, оно еще на многое годится.
— А я могу сжечь, что угодно.
— Можно изменить свойства огня, если ты пожелаешь всем сердцем. Огонь пересилит свою природу и тогда он не уступит ни воде, ни ветру.
— Непонятно…

Любовь — стихия. Из ровно тлеющих углей можно раздуть огонек страсти, но никак не пламя любви.

— Любовь! О, Алекс, ты ведь даже не можешь понять, что это такое, настоящая любовь! Безумие, радостное и добровольное; всеобъемлющее пламя, чей жар сладостен и мучителен одновременно. Любовь матери к детям, любовь патриота к родине, любовь естествоиспытателя к истине — все меркнет перед настоящей, подлинной, всеобъемлющей любовью! Поэты слагали стихи, живущие тысячелетиями, завоеватели проливали реки крови. Простые, ничем не примечательные люди вспыхивали как сверхновые, сжигая свою жизнь в ослепительной вспышке, яростной и безудержной. Любовь… любовь. Тысячи
определений, поиск нужных слов… будто звуки способны передать эту древнюю магию. Любовь — это когда счастлив тот, кого любишь… любовь — Ведь даже все расы Чужих умеют любить, Алекс! нечеловеческой любовью — но очень и очень похожей. Тайи не ведают, что такое юмор. Брауни не способны
на дружбу. Фэнхуан неведома мстительность. Масса человеческих эмоций является уникальной, но при этом и мы не можем постигнуть… э… ну, к примеру, свойственного Цзыгу ощущения рассвета… Зато любовь — есть у всех рас! когда весь мир сосредоточен в одном человеке… любовь — чувство, равняющее нас с Богом… Не подступиться! Не выразить словами — только и выражать не надо, каждый поймет, каждый испытывал этот сладкий дурман.

Мы — мёд и яд, мы — плюс и минус, но ты моя необходимость.
И если между нами пламя, пускай пылает до конца…
Меняю снова гнев на милость, меня на долго не хватило.
Но то, что ты моё светило, невозможно отрицать…

Нет, она не святая, она почти такая же, как все. Только никогда не жалуется, это особый дар — а быть может, проклятие? — всеприемлющего терпения. Какова бы ни была утрата, какой бы ни обрушился удар, она встречает их, принимает все, что есть, и хранит в себе, и тем питает пламя, горящее внутри.

Истинная любовь — вещь очень тонкая. Ее пламя мерцает, как блуждающий болотный огонек, и, танцуя, уносится в сказочные царства радостей. Оно же бушует, как огонь в печи. Увы, как часто оно питается ревностью!

Мы не знали, что подвиг надо сначала посеять и вырастить. Что зреет он медленно, незримо наливаясь силой, чтобы однажды взорваться ослепительным пламенем, сполохи которого еще долго светят грядущим поколениям.

Это только кажется, что за всё платят деньгами. За всё действительно важное платят кусочками души.

«За то, что…» любить просто и скучно. Любить же «несмотря на…» куда сложнее и увлекательнее.

Безжалостны истории страницы,
Писать на них — удел не слабаков,
За каждой строчкой — чьи-то судьбы, лица,
Рев пламени, лязг стали, стук подков.

Но время — добрый друг и враг заклятый —
Неумолимо увлечет их в тень,
И станет для потомков просто «датой»,
Кому-то жизнь перевернувший день

… И знали бы невольные герои,
Борясь, спасая, веря и любя,
Что, заполняя летописи кровью,
Ни капли не оставят для себя…

Разумеется, и пламя пожара озаряет, но почему бы не дождаться восхода солнца?

Лучше пусть я буду пеплом, чем пылью. Пусть лучше иссякнет моё пламя в ослепительной вспышке, чем плесень задушит его!

Женщины часто надеются на то, что потухшее пламя можно оживить. Только мужчины знают, что нет ничего мертвее мертвой любви.

Вряд ли враги разгадают наш замысел, ведь нам и самим ни черта не ясно.

Люди плохо переносят страдания тех, кого любят.

Самое громкое «нет» лучше томления в неизвестности.

Ревность — это как жидкость для разжигания костров, которую покупает неопытные туристы. Когда человек начинает подливать ревность в огонь любви, значит огонь сам по себе уже едва горит. Или пламя не греет и хочется его усилить. В общем, что-то не в порядке.

Брак и любовь можно сравнить с дымом и пламенем. Любовь — это пламя. И я вам предлагаю сгореть вместе со мной.

У меня больше нет ни желаний, ни потребностей. Я почти ничего не чувствую. В том-то и дело, что я ничего не чувствую. Мы умираем не так, как вы. Это не физиологический процесс. Энергия истекает из меня, и и в конце концов её не останется вовсе. Как мигающий язычок пламени, который дрожит и гаснет.

Секрет счастья прост — найди то, чем ты действительно любишь заниматься, и все свои силы отдай этому занятию. Как только ты полностью сосредоточишь силу и энергию разума на том, что ты любишь, достаток вольётся в твою жизнь и все желания исполнятся легко и просто.
Доверяй себе. Создай себе такую жизнь, какую ты будешь счастлив вести до конца дней своих.
Реализуй себя до конца, раздувая из крошечных внутренних искр пламя свершения.

Оказалось, достаточно маленькой искры – знакомого взгляда, для возрождения убийственного пламени в душе.

Любовь — это огонь, родная. Теплый нежный огонек, который согревает душу, но крайне редко любви не сопутствует страсть, а страсть — это уже пламя. Бушующее, ревущее, сжигающее все на своем пути.

Лучше лучше пусть мое пламя сияет ярко, а не будет маленьким проблесковым маячком.

Откровенные признания, от которых уже не болит в области сердца. Чувства медленно перегорели, словно угли в костре. Когда-то, от одного лишь твоего прикосновения, во мне разгоралось дико пляшущее пламя. Мы отчаянно кружились в этом огненном танце, охваченные страстью и безумием. Но сейчас там все выжжено дотла, лишь обугленные тени чувств прячутся в закоулках души.

Сегодня, в этот прощальный осенний вечер, мы как никогда близки. Между нами больше нет ни секретов, ни обманов. Больше нечего доверить и рассказать друг другу. Равнодушие сближает незнакомцев не меньше сочувствия.
Внимательно наблюдаю за твоим склоненным лицом, полускрытым за черными прядями дыма. Взгляд уставшего разочарованного человека. Неужели на моем лице выражены те же эмоции? Когда мы успели так отдалиться? Куда привели нас эти расстояния? Ты молчишь, и я не нарушаю тишины.
Тлеют, тлеют угли. Скоро совсем ничего не останется, даже воспоминаний об этой ночи.

Восходит солнце, и вместе с ним пробуждается все живое. Костер погас, воздух холодный и промозглый. Мне хочется обнять и согреть твои плечи. Мне хочется вернуть наше прошлое.
Ты, будто прочитав мои мысли, поднимаешь голову. Мы долго изучаем друг друга глазами, полными невысказанной нежности, а уже в следующую минуту резко отрываем взгляд и расходимся, не оборачиваясь…

– Адское пламя! Ну у меня и похмелье!
– Да нет, просто ты головой об пол стукнулся.

Думаешь, теперь у тебя есть оружие, которое справится со мной, да? И, возможно, лет через пятьдесят или сто, ты научишься владеть огнем, но время — это как раз то, чего у тебя нет. Пламя бушует — неконтролируемо — у тебя внутри, и оно быстрее уничтожит тебя, чем меня.

Все дожди, какие когда-либо выпали или выпадут, не могут угасить того адского пламени, которое иной человек носит в себе.

Глубины сердца ведомы мне, и знаю: избавив вора от нищеты, я не избавлю его от желания воровать, и осуждаю беспокойство, толкающее вора на преступление. Он заблуждается, думая, что зарится на чужое золото. Золото светится, как звезда. Любовь, пусть даже не ведающая, что она — любовь, нуждается только в свете, но не в силах человеческих присвоить себе свет. Мерцание завораживает вора, и он совершает кражу за кражей, подобно безумцу, что ведро за ведром вычерпывает черную воду родника, чтобы схватить луну. Вор крадет и в мимолетное пламя оргий швыряет прах уворованного. И снова стоит в темноте за углом, бледный, словно перед свиданием, неподвижный из страха спугнуть, надеясь, что именно здесь он отыщет однажды то, что утолит его жажду.

Но именно смертность делала их тем, чем они были, пламенем, горящим ярче из-за своей недолговечности. Смерть — мать красоты, — как сказал поэт.

Поиск свободы — это единственная побуждающая сила, которую я знаю. Это свобода улететь внезапно в бесконечность, которая где-то там. Это свобода умереть, исчезнув навсегда. Это свобода пламени свечи, которая остается неугасимой в мире, озаряемом светом миллиардов великолепных звезд, остается неугасимой потому, что никогда не считает себя чем-то большим, чем есть на самом деле — всего лишь свечой.

— Ты же знаешь, что омела важна для друидов, а знаешь ли, почему люди целуются под ней?
— Нет.
— Это норвежский миф. Бальтер — сын Одина — был очень любим богами. Да так сильно, что они решили защитить его от всех возможных опасностей. Его мать — Фригг — заставила поклясться огонь, воду, металл, камни и каждое живое существо, что они никогда не навредят Бальтеру. Затем все собрались, чтобы проверить его. Камни, стрелы, пламя были обращены на него. Ничто его не брало, но был один Бог, который не был так очарован Бальтером. Бог хитрости и обмана — Локи. Локи узнал, что Фригг забыла попросить клятву у омелы. У такого крошечного, казалось бы безобидного растения, которое просто не взяли в расчет. Локи сделал дротик из омелы и убил Бальтера. Фригг была убита горем, она повелела, чтобы омела больше никогда не становилась оружием, а стояла местом для поцелуев для тех, кто прошел под ней. Поэтому во время праздников мы вешаем омелу на дверь. Так она всегда остается у нас на виду.

— Топор был пропитан волчьим аконитом, но я не знаю, каким именно, поэтому придётся выжигать. [Достаёт зажигалку]
— Уверен, что я переживу маленький огонёк.
[Поджигает большое пламя, улыбается]
— Ну ё моё!..