Цитаты про плач

Плач жены нередко потопляет содержимое бумажника супруга.

Что имеем – не храним; потерявши – плачем.

Мы плачем не потому, что нам грустно; нам грустно, потому что плачем.

Мамочка, прости меня родная, дочку непутёвую свою. Что не сдержана с тобою я бывала, что советов я твоих не принимала. И теперь за это я плачу.

Послушала песню про брата и опять расплакалась… А теперь вот пишу сюда, потому что не могу сказать тебе как сильно я тебя люблю… Тебя ведь уже целых полтора года с нами нет… А я всё равно плачу и всё равно люблю…

Я плачу учителю, но учат моего сына его соученики.

Вот это и есть фигурное катание, на тренировочном катке. Во время тренировок мы плачем, мы раздражаемся, пинаем стены, плюемся, швыряем вещи. Но этого люди никогда не видят, потому что на льду мы – сияющие снежные ангелы.

… Веду я счёт потерянному мной
И ужасаюсь вновь потере каждой,
И вновь плачу я дорогой ценой
За то, за что уже платил однажды!…

Мы стали взрослыми, но ведь это далеко не так.В душе мы все еще дети.При ссоре плачем и бежим трескать шоколад.Когда радостно мы утыкаемся в его грудь и дышим ароматами его духов…

Долгие рыдания скрипок осени ранят моё сердце печальной монотонностью. Всё сжимается и бледнеет, когда пробивает его час, я вспоминаю прежние дни и плачу. И я ухожу с осенним ветром, который меня носит туда—сюда, подобно мёртвому листу.

Перед луною равнодушной,
Одетый в радужный туман,
В отлива час волной послушной,
Прощаясь, плакал океан. Но в безднах ночи онемевшей
Тонул бесследно плач валов,
Как тонет гул житейских слов
В душе свободной и прозревшей.

Под плачем наследника часто скрыт веселый смех.

Как странно, что мы так часто плачем из жалости к друг другу, а о себе не проливаем ни единой слезы!

Я плачу радужными слезами, смеюсь бабочками, после каждого моего шага, распускается цветочек… Ты не достоин такого чуда…

Прощаюсь
у края дороги.
Угадывая родное,
спешил я на плач далекий —
а плакали надо мною.
Прощаюсь
у края дороги.
Иною, нездешней дорогой
уйду с перепутья
будить невеселую память
о черной минуте.
Не стану я влажною дрожью
звезды на восходе.
Вернулся я в белую рощу
беззвучных мелодий.

Мы милые..Красивые…Счастливые…Любим чупа-чупс…Иногда плачем по ночам…Улыбаемся…Смеемся….Мы вместе…Мы подруги….

Но я не плачу, и не рыдаю.
Хотя не знаю, где найду, где потеряю.

Мне нравится история Человека-слона, она во многом похожа на мою. Когда я думаю о нем, то часто плачу, потому что вижу себя в этой истории. Но нет, я никогда не хотел купить его скелет, это очередная глупая выдумка.

Мы плачем, приходя на свет, а все дальнейшее подтверждает, что плакали мы не напрасно.

Никого не зову, не жалею, не плачу. У вас наяву, у меня наудачу.

— Ты играешь им.
— Нет, он играет мною. Я всего лишь плачу ему тем же.

Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Я испытываю оргазм. Не лихорадочный и не на заднем сиденье машины. Пусть я потом и не плачу от счастья, зато утром получаю клубнику.

Что такое быть лесом? Дышать миллионами листьев. Смотреть миллионами глаз. Ощущать миллионами рук. И петь. Петь бесконечно красивую и тягучую песню, в мелодию которой одинаково стройно ложатся и предсмертный хрип, и яростный клекот. И шелест травы, и плач. И тишина.

Мы лепим своих кумиров из снега и плачем, когда они тают.

Зеркало — это мой лучший друг, потому что когда я плачу, оно никогда не смеется.

Не жду, чтоб мой земной удел
Был чужд земного тленья;
Года любви я б не хотел
Забыть в бреду мгновенья.

И плачу я не над судьбой
Своей, с проклятьем схожей:
Над тем, что ты грустишь со мной,
Со мной, кто лишь прохожий.

— Ночью я слышала, как ты плакала.
— Я не плачу. Я продала свои слезные железы в банк органов 2 года назад.

Мы плачем, когда чувствуем печаль. Но когда мы чувствуем красоту, мы тоже иной раз роняем слезу.

— Всё настроено, босс.
— [указывая на Капитана Америка] На самом деле, он босс. Я только плачу за всё… И придумываю всё… И делаю так, чтобы все смотрелись круто.

В жизни мы плачем в трех случаях: когда чего-то лишаемся, когда что-то обретаем и когда происходит какое-то чудо.

Зеркало — это мой лучший друг, потому что когда я плачу, оно никогда не смеется.

— Вы хотели меня застрелить?
— Ты зомби!
— Я плачу налоги!

( — Вы собирались меня убить?
— Ты зомби!
— Я налогоплательщик!)

— Может быть, наша жизнь началась в океане…
— Четыре тысячи миллионов лет назад. В каком-нибудь глубоком, тёплом месте, около подводного вулкана.
— И почти всё это время все живые существа были водными, жили в море. А потом, несколько миллионов лет назад, а может, и немного раньше, — живые существа выбрались и на сушу.
— Но можно сказать, что, после того как мы покинули море, прожив в нём много миллионов лет, мы как бы взяли океан с собой. Когда женщина собирается родить ребёнка, у неё внутри имеется вода, в которой ребёнок растёт. Это вода почти точно такая же, как вода в море. И примерно такая же солёная. Женщина устраивает в своём теле маленький океан. И это не всё. Наша кровь и наш пот тоже солёные, примерно такие же солёные, как морская вода. Мы носим океаны внутри, в своей крови и в поту. И когда мы плачем, наши слёзы — это тоже океан.

— Ты с ним счастлива?
— Я с ним не плачу, Дэнни…

О ком бы мы ни плакали, мы плачем о себе.

Нет, я не плачу и не рыдаю,
На все вопросы я открыто отвечаю,
Что наша жизнь игра, и кто ж тому виной,
Что я увлекся этою игрой?

Когда человек плачет, это еще не означает, что его надо немедленно утешать. Плач — дело интимное.

— Ты с ним счастлива?
— Я с ним не плачу, Дэнни…

Я не плачу. Я просто медленно погружаюсь в бездну, которая есть моё сознание.

В тебе пляшет нерожденная вселенная. Я касаюсь ладонью твоей груди, я чувствую ее. В тебе танцует предельно обнаженный, яростный мир. Он дышит в такт моему сердцебиению, но… Мое сердце — это хаотичность пульса, нервная аритмия жизни, больные судороги стареющего неба. Мир в тебе безумен. Мир в тебе принадлежит мне. Мир в тебе дрожит и прогибается под моей рукой, и линия горизонта рвется. Я смотрю в твои глаза. Сейчас в тебе восходит солнце. И, возможно, я тысячу раз не прав, когда тащу тебя за руку на крышу, где тяжелые звезды задевают мурчащим брюхом торчащие тут и там антенны. Когда веду тебя дышать дорогами, по которым люди ходили пешком еще тысячи лет до нас. Когда довожу скорость дней до предела, превосходя предел, чтобы отчаянно визжали тормоза настоящего. Когда закрываю глаза рукой и веду на свет, разрывая скуку каждым шагом. Когда слизываю с твоих губ этот монотонный плач, застрявший в апатии тишины. Когда сметаю со стола эти опостылевшие кастрюльки и мисочки, эту утварь бытовухи, чтобы целовать в горло, чтобы превратить пошловатость секса в инструмент созидания, чтобы вскрыть нарыв усталости и сотворить из тела новую форму чувственности и страсти. Когда я краду тебя из душного офиса, чтобы сбежать из города и увидеть, как тысячи птиц поднимаются с земли. Возможно, я не прав, возможно, в этой размеренной каждодневности тебе тепло и уютно, а рядом со мной — бросает то в жар, то в холод. Возможно, это так. Но в тебе пляшет, безумствует и хохочет вселенная. Я чувствую ее. А это значит, что настало время стать для нее рождением. Как всегда, не уточняя цены. И завтра, когда ты проснешься, мир станет тесен.

Вот ты улыбаешься, вот ты поправила ковер, вот ты спрятала яблоко в буфет на завтра. И ты ничего не знаешь. Ты не знаешь, что для тебя, в сущности, уже нет ни ковра, ни яблоков, ни «завтра», ни улыбок, да, никогда «никаких улыбок». Конечно. А я все это знаю. Я держу нож, которым убью тебя. Держу и плачу, а не убить уже не могу.

— Что вы делаете здесь в такое время?
— А вы не видите? Плачу.
— У вас есть разрешение?
— Нет. Я плачу без разрешения.

Рождаясь, человек несёт в себе мир. Весь мир, всю Вселенную. Он сам и является мирозданием. А все, что вокруг, – лишь кирпичики, из которых сложится явь. Материнское молоко, питающее тело, воздух, колеблющий барабанные перепонки, смутные картины, что рисуют на сетчатке глаз фотоны, проникающий в кровь живительный кислород – все обретает реальность, только становясь частью человека. Но человек не может брать, ничего не отдавая взамен. Фекалиями и слезами, углекислым газом и потом, плачем и соплями человек отмечает свои первые шаги в несуществующей Вселенной. Живое хнычущее мироздание ползёт сквозь иллюзорный мир, превращая его в мир реальный. И человек творит свою Вселенную. Творит из самого себя, потому что больше в мире нет ничего реального. Человек растёт – и начинает отдавать все больше и больше. Его Вселенная растёт из произнесённых слов и пожатых рук, царапин на коленках и искр из глаз, смеха и слез, построенного и разрушенного. Человек отдаёт своё семя и человек рождает детей, человек сочиняет музыку и приручает животных. Декорации вокруг становятся всё плотнее и всё красочнее, но так и не обретают реальность. Пока человек не создаст Вселенную до конца – отдавая ей последнее тепло тела и последнюю кровь сердца. Ведь мир должен быть сотворён, а человеку не из чего творить миры. Не из чего, кроме себя.

Теряя друзей, я грущу, и плачу, и тоскую по их образам — но рву не волосы, а записные книжки.