Цитаты про начало

— А Сильмарилл в конце концов попал к Эарендилу. А потом… Ох, хозяин, а я ведь об этом раньше не думал! Ведь у нас с собой есть частичка того же самого света, ну, в этой стеклянной звездочке, которую вам дала Владычица! Значит, если разобраться, мы из той же самой истории и она продолжается! Неужели все великие истории – бесконечные?
– Да, Сэм, такие истории не кончаются, – ответил Фродо. – А вот герои приходят и уходят, когда закончат свое дело. Рано или поздно кончится и наша история.
– И тогда мы сможем отдохнуть и выспаться, – сказал Сэм и мрачно рассмеялся. – Что до меня, то мне больше ничего и не надо. Отдохнуть, выспаться, а потом встать и покопаться в саду. Боюсь, это с самого начала было моим единственным заветным желанием. Не про моего брата всякие важные и великие дела! Но все-таки интересно, попадем мы в песню или нет? Мы уже там, внутри, в легенде, это ясно, но вот какой она будет потом? Может, ее будут рассказывать по вечерам у камина, а может, много-много лет спустя запишут в толстую, большую книгу с красными и черными буквами?

вы расстались… и она смирилась со словами “прости, забудь”, никогда тебя ни в чем не винила, она просто отпустила тебя… не стала напиваться, не начала курить.. правда пьет кофе каждые 3 часа… говорит тебе, что счастлива) да нет, у нее действительно все хорошо, могло быть иначе, но она сильная) и самая лучшая..просто ты этого не ценил..)

Для начала нужно желание, а все остальное прийдет со временем.

А я ведь только- только начала забывать что такое депрессия…

шоколад (сладкое)помогает работе мозга. может именно поэтому при плохом настроении (депрессии) люди едят именно его.. что бы башка наконец-то начала работать и вкинула из головы все дурные мысли?!.

Она перестала румянить щёчки и так густо красить ресницы,она начала различать,что значит любить и влюбиться..

Детство — это свет в начале туннеля.

Кривизна рук обратно пропорциональна расстоянию от начала рук до задницы.

Герда начала читать «Отче наш»; было так холодно, что дыхание девочки сейчас же превращалось в густой туман. Туман этот все сгущался и сгущался, но вот из него начали выделяться маленькие, светлые ангелочки, которые, ступив на землю, вырастали в больших грозных ангелов со шлемами на головах и копьями и щитами в руках. Число их все прибывало, и когда Герда окончила молитву, вокруг нее образовался уже целый легион. Ангелы приняли снежных страшилищ на копья, и те рассыпались на тысячи снежинок. Герда могла теперь смело идти вперед; ангелы гладили ее руки и ноги, и ей не было уже так холодно.

Если я сейчас расслаблюсь, я на кусочки рассыплюсь. С самого начала я так жила, и сейчас только так могу жить. Один раз расслаблюсь — потом не смогу вернуться. Рассыплюсь на кусочки, и унесёт меня куда-нибудь.

Кто заранее считает себя побежденным, тот действительно побежден наполовину до начала самой борьбы.

Детство — это свет в начале туннеля.

Жизнь есть любовь, любовью поддерживается жизнь в неделимых (она у них средство размножения); в таком случае любовь ость средобежная сила природы; ею примыкает последнее звено творения к началу, в нем повторившемуся, следовательно, любовь есть самовозвратная сила природы — безначальный и бесконечный радиус в круге мироздания.

Кратчайшее расстояние между двумя точками: расстояние между началом и концом отпуска.

— Да. У меня больше ничего не осталось. Я потерял всех.
— Потеряли? Вы так забавно себя жалеете. Вы никого не теряли — у вас с самого начала ничего не было.

Пожалуй, в самом начале любых отношений всегда есть момент, когда человек сам решает, влюбляться или нет. Иногда он принимает такое решение ещё до встречи с потенциальным объектом страсти — намерение влюбиться есть, а кто под руку подвернётся — дело десятое. Другое дело, что такое решение мало кто принимает осознанно.

Рождение — не начало; смерть — не конец. Существует безграничное бытие; существует продолжение без начала. Бытие вне пространства. Непрерывность без начала во времени.

Я всего лишь человек. Как и все прочие люди, я не помню своего появления на свет. Мы начинаем себя осознавать много позже, уже выйдя из младенческого возраста, когда наше рождение представляется нам чем то бесконечно далеким, случившимся в самом начале времен. Мы живем, как зрители, которые опоздали к началу спектакля и стараются по ходу действия догадаться о событиях пропущенного ими первого акта.

Настоящий деликатес для совести — это клятвенные заверения о начале новой жизни в ближайший понедельник.

Кино — это полная противоположность театру. Фильмы надо смотреть сразу, как только они выходят на экран, потому что потом можно только разочароваться, тогда как на спектакли лучше идти как можно позже, ни в коем случае не в начале ( генеральные — это кошмар, актеры играют хуже обычного, им надо дать время «обкатать» спектакль, а автору — время поправить пару реплик в случае чего). Кино потребляется мгновенно, театру же надо отстояться, как вину. Кино — свежий скоропортящийся продукт, а театр — это блюдо, которое лучше есть остывшим. Надо смотреть новые фильмы и старые спектакли.

Если бы кокаин продавался в аптеках по двадцать копеек за грамм как средство для полоскания при зубной боли, подумал он, его нюхали бы только панки — как это, собственно, и было в начале века.
А вот если бы клей «Момент» стоил тысячу долларов за флакон, его охотно нюхала бы вся московская золотая молодежь и на презентациях и фуршетах считалось бы изысканным распространять вокруг себя летучий химический запах, жаловаться на отмирание нейронов головного мозга и надолго уединяться в туалете.

Начала встречаться с парнем и узнала что его бывшая на втором месяце беременности… и че теперь делать???

У прудов и даже луж с началом осени появляется задумчивое выражение лица. Дожди мельчают и становятся вдоль себя длиннее.

Жизнь — это неутомимая жажда насыщения, а мир — арена, где сталкиваются все те, кто, стремясь к насыщению, преследует друг друга, охотится друг за другом, поедает друг друга; арена, где льется кровь, где царит жестокость, слепая случайность и хаос без начала и конца.

Любовь – это легенда. Ты придумываешь себе историю, веришь в неё с самого начала и живешь ею, пока жизнь не разнесет её в клочья.

Я вернулся к коллекционированию Бака Роджерса. И с тех пор живу счастливо. Потому что это было началом моей работы над научной фантастикой. С тех пор я никогда не слушал тех, кто критиковал мою любовь к космическим путешествиям, цирковым представлениям и гориллам. Когда это происходит, я пакую своих динозавров и покидаю комнату. (Я никогда не слушаю тех, кто критикует мои космические путешествия, мои аттракционы или моих горилл. Когда это происходит, я просто упаковываю моих динозавров и выхожу из комнаты.)
(С тех пор я не слушал тех, кто насмехался над моей любовью к космическим полетам, цирковым представлениям и гориллам. Если кто-то начинал их ругать, я брал своих динозавров и выходил из комнаты.)

— Ладно! – Злостно начала Лада. – Если дверь не открывается в эту сторону, попробуем потянуть ее на себя.
— Но это противоречит механизму.
— Мы сотни раз пробовали по правилам, стоит хотя бы раз попытаться против них.

Ибо земля вдруг начала подрагивать. Шут был твёрдо уверен, что подрагивание не входит в привычки нормальной земли.

Но я убежден до глубины души, что дух противоречия принадлежит к извечным побуждающим началам в сердце человеческом — к неотторжимым, первозданным способностям, которые определяют самую природу Человека. Кому не случалось сотню раз совершать дурной поступок безо всякой на то причины, лишь потому, что этого нельзя делать?

Ощущение родины и родства не имеет ничего общего с рассудочным накоплением знаний. Но любовь к родному не есть также и слепота. Любить — значит критиковать, то есть находить в любимом положительное и отрицательное. Любить — значит радоваться тому, что в любимом положительно, хорошо, и страдать от его недостатков. Это значит поощрять в любимом добрые начала и бороться с несовершенным в нём. Это и значит жить общей жизнью.

С самого начала этой любви я ощущал, что если не брошусь в неё с головой, отдаваясь ей всем сердцем полностью и навсегда, у меня не будет абсолютно никакого шанса. Но какая мне разница, будет этот шанс маленьким или большим? Я хочу сказать, должен ли я, могу ли я принимать это во внимание, когда люблю? Нет никаких мыслей о победе. Ты любишь лишь потому, что любишь.

Я не то что схожу с ума, но устал за лето.
За рубашкой в комод полезешь, и день потерян.
Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла всё это —
города, человеков, но для начала зелень.

Свою карьеру я начала как глупенькая курва-блондинка.И так же кончу.

Любовь – это как дружба объятая пламенем. В начале пламя чарующе прекрасно, часто обжигающе и ослепительно, но ещё пока легко и нестабильно. Когда любовь становится старше, наши сердца созревают, и наша любовь подобна уголькам: горит из самой глубины и неугасаема.

Достаточно посмотреть инстаграм любой телки – это блокнот начала позапрошлого века. Правда, тогда этим занимались аристократки, а сейчас это делают все кому не лень.

Чтобы ни случилось с тобой — оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связало твое существование с данным событием.

Самоблюдение и самолюбие суть различны: первое повелено Богом, второе — в начале испорчено гордостью.

Вернулись мы, в общем, с ваших свадеб бесконечных. Кофе попили. И водки. И начала она мне мозг сверлить. В конце концов я дуло ей в рот вставил и на курок нажал. Что-то накатило.

Гражданское мужество и мужество военное проистекают из одного начала.

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.

— Вы верите в любовь с первого взгляда?
— Да. Вернее сказать, в немедленную и неодолимую тягу. Но не думаю, что это может быть надолго. Потому что это основано прежде всего на физических началах. Включается воображение тела, что, на мой взгляд, не абсурд, а составляющая любви. Физическая тяга необходима, но недостаточна. Люди могут жить вместе и по иным причинам. Они любят друг друга, уважают друг друга, им вместе весело, интересно, а физическая сторона, собственно, и не задействована… Но в выигрыше скоро окажется кто-то третий.

— А себе что-нибудь выбрали?
— Не-а, — печально сказала Полина. — Пива Тед не нашёл, а шоколад весь белый.
— Я думал, ты и белый любишь.
— Люблю. Когда он такой с самого начала, а не по жизненным обстоятельствам.

Продолжительность существования страсти пропорциональна времени сопротивления женщины в начале отношений.

Чтобы оставаться собою, надо для начала им стать!

И я начала лелеять надежды, на которые не имела ни малейшего права.

Тому, чьи жизненные силы с самого начала подорваны, не продлит жизнь никакое лекарство на свете.

В начале шелковое белье, объятья, улыбки, а как выйти замуж, появляется тональный крем и панталоны.

— И давно ты куришь, Донна?
— Нет, недавно… Просто снимаю стресс.
— И давно у тебя стресс?
— С тех пор, как начала курить.

В зеркалах заключается бесконечность. А в бесконечности заключается гораздо больше, чем вы думаете. Для начала, там заключается все. Включая голод. Потому что там миллион миллиардов отражений, но всего лишь одна душа. Зеркала дают очень много, но и забирают немало.

Ты не прав, Лобсанг, — убежденно ответил Наставник. — Это не так. Смелость состоит не в том, чтобы умереть, а в том, чтобы жить вопреки всем неудачам и трудностям. Умереть легче всего, а жить — это не каждому под силу! И даже театральность ритуальных самоубийц, которые спасают свою честь, не оправдывает подобных действий. Все мы здесь для того, чтобы учиться, а учиться мы должны на протяжении всей жизни, от начала и до конца. Самоубийство никогда не оправданно!

— Виктория, сколько у тебя парней было до того, как ты начала встречаться с Тедом?
— Парней у меня было всего два.
— Ух ты, недотрожка!
— Ну, с которыми было все серьезно, я имею в виду. Я еще встречалась с другими парнями между этим.
— Ох ты, потаскушечка!

Она любила его. Не так, конечно, как в самом начале их знакомства. Но и не меньше. А просто иначе, по-другому. Не как прекрасного принца и недосягаемую мечту, а как до боли родного, до мельчайшей черточки знакомого близкого человека, который каждый вечер из года в год засыпает и просыпается с тобой в одной постели, которому ты стираешь бельё, и ради которого ежедневно встаёшь на полчаса раньше, чтобы приготовить горячий завтрак и подать на стол именно то, что он любит…

Тьма — сигнал к началу спектакля.

Дружба их была в самом начале, а в эту пору люди боятся обидеть друг друга неделикатной настойчивостью или даже одним неосторожным словом.

Люди… Они существуют, чтобы искать счастье. Юный британец Лелуш желал лишь маленького счастья. Ничего особенного. По крайней мере, началом его действий было лишь маленькое желание, как у простого человека. Эту мечту… Эту клятву… Кто может запретить всё это? У кого есть на это право? Однако же… Люди, хотят того или нет, неразрывно связаны с миром. Такова судьба. Тогда, если личные желания идут против воли мира, к ним относятся, как к бессмысленным и несущественным. Преступление и наказание.
Судьба и кара. То, что стоит перед Лелушем — прошлое, что он сам создал. Ненависть, существующая между людьми… Даже так, он должен быть благодарен. Да, в конце концов… Люди существуют, чтобы искать счастье. Единственное желание, которое когда-нибудь исполнится… родится из отчаяния.

– Ян.
– Да.
– Если бы ты мог видеть свою жизнь от начала и до конца, ты бы стал что-то менять?
– Возможно, я бы чаще говорил любимым людям, что я чувствую.

Она бывшая порнозвезда. Ты должен быть агрессивным. Когда она говорит, что хочет тебя сзади, — поверь, Кимбер это скажет, — подразни её сначала языком. Она будет умолять, но не торопись — подожди, пока не начнёт извиваться и кричать, и только тогда дай ей то, чего она хочет. И делай это так, чтоб она начала молить о пощаде. Соседи либо съедут, либо пришлют вам цветы.

Чтобы изменить мир, ты должен для начала навести порядок в своей голове.

Я убежден, что Соединенные Штаты движутся к пропасти. Поначалу американцы наслаждались одной победой за другой. Но так не может быть вечно. Мы, арабы, говорим: «Тот, кто смеется в начале, заплачет потом».

Здравствуй, мама. Плохие новости. Герой погибнет в начале повести.

Во времена моей молодости, которая прошла в Нью-Йорке, я отказался произносить клятву верности флагу. Естественно, меня направили в кабинет директора, который спросил: «Почему ты не хочешь принести клятву верности? Ведь все это делают!» Я ответил: «Когда-то все верили, что Земля плоская, но это не значит, что так оно и есть». Я объяснил, что своими достижениями Америка обязана другим культурам и народам, и я бы предпочел принести клятву верности Земле и всем её обитателям. Излишне говорить, что вскоре после этого я бросил школу и оборудовал у себя в комнате лабораторию, где приступил к изучению естествознания и других наук. И тогда я понял, что Вселенная подчиняется законам, и что человек, как и само общество, не являются исключением. Затем, в 1929 году произошел биржевой крах, который стал началом того, что сейчас называют Великой депрессией. Я не мог понять, почему миллионы людей остались без работы, потеряли жильё и были вынуждены голодать, тогда как заводы простаивали, и ресурсы были по-прежнему доступны. Именно тогда я осознал, что правила экономической игры в своей основе ошибочны. Вскоре после этого началась Вторая мировая война, в ходе которой многие страны последовательно уничтожали друг друга. По окончании войны я подсчитал, что все израсходованные на разрушения средства и ресурсы могли бы легко обеспечить всем необходимым каждого человека на планете. С тех пор я наблюдаю, как человечество роет себе могилу. Как постоянно растрачиваются и уничтожаются бесценные исчерпаемые ресурсы во имя прибыли и свободного рынка. Я наблюдаю, как социальные ценности сводятся к искусственному материализму и бездумному потреблению. И как финансовые силы контролируют политическую систему якобы свободного общества. Сейчас мне 94 года. Боюсь, что моё отношение к этому осталось таким же, как и 75 лет назад. Пора прекратить это безумие.

Чтобы быть справедливым, нужно для начала быть добрым. А быть добрым — это значит понимать, что все люди ошибаются.

Люблю грозу в начале мая: как долбанёт, и нет сарая.

— Хотели бы вы посмотреть фильм с самого начала и насладится прекрасным видом бескрайних заснеженных просторов Аляски?…
— Мы хотим голых!!!
— Я так и думал.

— Кэрол, ты не против, если Джо задаст тебе пару вопросов о грудном вскармливании?
— Конечно.
— Это больно?
— По началу да, но сейчас уже нет.
— Скажи, и много у тебя молока?
— Ему хватает.
— А еще вот! Если он дунет в одну грудь, другая станет больше?

Месяц… это единица, которой я считаю время. Часы и минуты ненадежны, они то пролетают, то тянутся, дни слишком быстры, недели искусственны, а год — это очень долго для меня. А вот месяц в самый раз, я много чего успеваю и хорошо его чувствую, от первого до последнего дня, с его тающей и растущей луной, квартплатой, месячными, с изменением погоды от начала к концу. Месяцы и мгновения. Самые красивые имена у апреля, августа и февраля, а самое неудобное — ноябрь. Впрочем, всякий «брь» тяжело выговаривать.

Женщина, которая раздевается публично, напоминает мне режиссера, который в самом начале фильма сообщает разгадку.

Личность должна расти. Как растут деревья, как растут горы, как растет трава, как растут города, как растет человек, из своей ранней незрелости чувствуя счастье и боль взросления. А как растет личность? Ведь она не измеряется сантиметрами, граммами, высокой зарплатой, дорогими часами, красным дипломом или другими земными благами. Нет, личность человека растет, охватывая собой все вокруг. В самом начале этого пути, ты — младенец. Все, что есть у тебя — это пухлые неловкие ручки и ножки, которыми ты только учишься управлять, голос и запах мамы, вкус теплого молока и размытое пятно красок, из которого медленно начинает складываться реальность. Но ты растешь, и растет твоя личность, охватывая все больше, ты бросаешь в этот рост понимание отца, бабушки, которая дарит тебе конфеты и вяжет бесконечный свитер, и любимую игрушку, и любимую книжку, и множество других мелочей. Твой мир растет вместе с тобой. Он вырастает из вещей, звуков, запахов, проживания чувств и размышлений. А потом ты очертишь свой мир вокруг горстки близких тебе людей, возведешь нерушимую стену и… ослепнешь. Твой мир, твоя личность перестанет расти.

— Да. У меня больше ничего не осталось. Я потерял всех.
— Потеряли? Вы так забавно себя жалеете. Вы никого не теряли — у вас с самого начала ничего не было.

В Петербурге больше всего люблю застройку конца XIX – начала XX века. Строили за деньги, но для души. В том числе и доходные дома.

Вот и пробил твой час, Лайт. Я же тебе говорил в самом начале нашего знакомства, что наступит день, когда я запишу твое имя в свою тетрадь. Это правила, действующие для бога смерти, который передал тетрадь в мир людей, и того человека, который первым взял её в руки. Если тебя отправят в тюрьму, то кто знает, когда ты умрешь? Если честно, мне неохота ждать с тобой. Всё кончено, умри же здесь.
Должен тебе признаться, я довольно неплохо провел время в твоей компании, а иногда мне даже было весело.

— Где секс-робот, Морти?
— Это и есть Гвэндолин… то есть робот. Она начала пищать, а потом трансформировалась и пыталась улететь.
— Странно, обычно так мужики делают.

А, кто я? Сейчас расскажу, стой и навостри свои громадные ушки, повторять не буду! Глава Гуррен-Дана, известной банды деревни Дзиха, символ мужского начала, демон подземного мира и окрестностей или просто Камина, собственной персоной!

Ты принадлежишь мне, я сделал тебя своей, и ни в одной сказке нет женщины, за которую сражались бы дольше и отчаяннее, чем я сражался за тебя с самим собой. Так было с самого начала, так повторялось снова и снова, и так, видно, будет всегда…

Но конец лжи ещё не означает начала правды.

— Так каков план?
— Разделяй и властвуй. Для начала нужно отвлечь их чем-то блондинистым.

Говорят, первый шаг — принять и смириться. А потом отпустить — это и станет началом исцеления.

Для тебя нет разницы между правдой и выдумкой. Ты всегда играешь. Эта привычка — твоя вторая натура. Ты играешь, когда принимаешь гостей. Ты играешь перед слугами, перед отцом, передо мной. Ты не существуешь. Ты — это только бесчисленные роли, которые ты исполняла. Я часто спрашиваю себя: была ли ты когда-нибудь сама собой или с самого начала служила лишь средством воплощения в жизнь тех персонажей, которых ты изображала.

Джефи достал пакетик чая, китайского, сыпанул в жестяной чайничек, попутно разводя костер, для начала маленький – солнце еще светило на нас, – укрепил в камнях длинную палку, подвесил котелок, вскоре вода закипела, чай был заварен, и мы стали пить его из жестяных кружек. Я сам набирал воду из источника, холодную и чистую, как снег, как хрустальные веки вечных небес. Никогда в жизни не пил я такого чистого и свежего чая, его хотелось пить еще и еще, он превосходно утолял жажду и растекался теплом по телу.
– Теперь понимаешь, почему на Востоке так любят чай, – сказал Джефи. – Помнишь, я рассказывал про эту книгу: первый глоток – радость, второй – счастье, третий – спокойствие, четвертый – безумие, пятый – экстаз.

… В конце концов, я начал думать, что одиночество – это просто болезнь. Врожденная. Вроде детского церебрального паралича. Или порока сердца. Если родился больным, так больным и проживешь. И ни одно светило медицины тебе не поможет. Так что лучше с самого начала смириться. Иначе отчаяние высосет все силы. Я болен одиночеством. Болен неизлечимо. Я легко узнаю таких же людей. У нас одинаковые симптомы. Они не умеют долго хворать и всегда знают, чем можно заняться в плохую погоду.

У времени нет ни начала, ни конца. Время — вроде змея Уробороса, схватившего зубами собственный хвост. В каждом мгновении скрывается вечность. А вечность складывается из мгновений, которые создают ее.

Мы, вероятно, не погрешим против истины, если скажем, что, сделавшись постоянной, война перестала быть войной. То особое давление, которое она оказывала на человечество со времен неолита и до начала XX века, исчезло и сменилось чем-то совсем другим. Если бы три державы не воевали, а согласились вечно жить в мире и каждая оставалась бы неприкосновенной в своих границах, результат был бы тот же самый. Каждая была бы замкнутой вселенной, навсегда избавленной от отрезвляющего влияния внешней опасности. Постоянный мир был бы тоже самое, что постоянная война. Война – это мир.

Лучшие люди оттого и становятся лучшими, что верят в свои способности с самого начала. Из тех же, кто не верит в себя, ничего путного обычно не получается.

Я помню, как проснулась однажды на рассвете, и было такое чувство неограниченных возможностей. И я помню, как подумала тогда: «Вот оно — начало счастья, И, конечно, дальше его будет больше». Но тогда я не понимала, что это не было началом. Это и было само счастье. Прямо тогда, в тот момент.

Вода течёт сверху вниз. Постепенно звук воды нарастает и становится рекой. И разум людей работает тем же образом. Они не видят старые порядки, они их презирают. Но что, если ошибка вкралась ещё в самом начале? И порядок правит миром?

Девушки измеряют свою любовь в прыжках во вдохновение.

Да-да, присмотритесь, если она вдруг начала печь кексы, искать новые шторки, фотографировать, писать или выводить узоры на своем маникюре, то эфир уже растворился и бесконтрольные всплески потеряли всякую цель.

Это новое состояние — истинное женское.
Такое некое творчество чувств: чистое, яркое и ювелирно коварное.

В ней заключался весь мой мир, она была началом и концом каждой дороги, присутствовала в каждом моём дне, в каждом сновидении, в каждом вдохе, в каждой мысли, в каждой улыбке, в каждой капле дождя.

Если вы нюхали кокаин в 80-ых или начале 90-ых, в 85 случаях из 100 это был наш кокаин.

Я часами сидел, грыз ручку и смотрел на чаек. Я мечтал, как превращусь в чайку.
Мечтал, как полечу к бело-красному маяку, во-он туда. Мечтал, как подружусь с ласточкой и в сентябре, например, четвертого — вроде бы случайно в день начала занятий! — мы вместе улетим в теплые края. Я мечтал, как мы будем лететь над океаном, как мы.. Тут я тряс головой чтобы вернуться к действительности.

Писателей существует великое множество, я люблю приводить аналогию с архитекторами и садовниками. Есть писатели-архитекторы, они все-все планируют, рисуют подробнейшие чертежи, и еще до того, как будет вбит первый гвоздь, они знают, на что дом окажется похож, где будут стоять шкафы, как будут проложены трубы, и все это архитектор запечатлеет в чертеже задолго до начала какой бы то ни было работы. И есть садовники, что выкапывают ямку и закладывают в нее семечко, поливают своей кровью и наблюдают за тем, что же вырастет, какую форму оно примет. Они знают, какое дерево они взращивают — дуб это или вяз, страшилка или научная фантастика, — но они не знают, насколько большим оно вырастет и какую форму примет. Я самый настоящий садовник, а вовсе не архитектор.

На протяжении всей своей карьеры, я убивал персонажей; возможно, я всего лишь кровожадный ублюдок, не знаю, но когда мой персонаж в опасности, я хочу бояться перевернуть страницу, а для этого нужно показать с самого начала, что играешь всерьез.

Я всегда знал, с самого начала, что все считали тебя лучше меня. Мой отец так считал. Конклав так считал. Иззи и Макс смотрели на тебя, как на великого воина, которыми сами хотели стать. Но в тот день, когда ты попросил меня о том, чтобы я стал твоим парабатай, я понял: ты доверяешь мне настолько, что просишь меня о помощи. Ты дал мне понять, что ты не одинокий и самостоятельный воин, который в состоянии сражаться в одиночку. Ты нуждался во мне. Так я понял, что есть один человек, не считающий, что ты лучше меня. Это ты.

— Я думала, могу начать с чистого листа, но оказалось, колледж — та же школа, только учебники дороже. Нет никакого нового начала, не важно, куда я иду, что делаю, прошлое следует за мной по пятам.

— Не пытайся согнуть ложку. Это невозможно. Для начала нужно понять главное.
— Что главное?
— Ложки не существует.
— Не существует?
— Знаешь, это не ложка гнется. Все — обман. Дело в тебе.

Лучший способ заставить публику терпеливо ожидать начала представления — это уверить ее, что спектакль начнется незамедлительно.

Если посмотреть на доступные женщинам варианты контрацепции, там они не очень гениальные. Есть таблетки. Я начала их пить в 16 лет, набрала 25 килограмм… Это оказалось очень эффективное противозачаточное средство!

Одной из главных причин апатии является отсутствие цели в жизни. Когда не к чему стремиться, наступает упадок сил, сознание погружается в сонное состояние. И напротив, когда есть желание чего-то добиться, энергия намерения активизируется и жизненный тонус повышается.
Если все не ладится, нужно найти и поставить себе цель. Без цели и существование бесцельное, аморфное. Для начала за цель можно взять самого себя – заняться собой. Что может принести вам самоуважение и удовлетворение? Есть много путей самосовершенствования: внешний вид, интеллект, физическая форма и т. д. Можно поставить себе цель добиваться улучшения в каком-либо одном или нескольких аспектах. Вам лучше знать, что принесет удовлетворение. Тогда и вкус к жизни появится, и все остальное наладится автоматически.

Я расскажу вам историю. Не о себе, обо мне потом. Это просто история, вы готовы? Давным давно, ну, на заре времен Бог был очень занят сотворением мира, как это теперь принято говорить. Однажды он отдал жабе кувшин и сказал: «Будь осторожен, внутри него смерть». Очень гордый жаб не знал, что ему предстоит провалить божественную миссию — хранить смерть, и обещал оберегать кувшин. Но однажды жаб встретил лягушку.
«Дай мне подержать кувшин смерти», — сказала лягушка. С очень умным видом жаб сказал: «Нет». Но лягушка настаивала, и после долгого нытья жаб сдался. «Ты можешь подержать его, но только чуть-чуть», — сказал он. Обрадовавшись, лягушка начала жонглировать кувшином, бросая его из лапки в лапку. Жаб был придурком. «Прекрати», — крикнул он, но было поздно: лягушка уронила кувшин, и он разлетелся на куски. И смерть вырвалась на волю.
И с этого момента все живые существа стали смертными. Представьте, насколько был бы лучше мир, если бы лягушки не существовало на данный момент. Теперь мы все знаем, что мы все умрем. Некоторые раньше других. У меня получилось намного раньше…

Я вернулся к коллекционированию Бака Роджерса. И с тех пор живу счастливо. Потому что это было началом моей работы над научной фантастикой. С тех пор я никогда не слушал тех, кто критиковал мою любовь к космическим путешествиям, цирковым представлениям и гориллам. Когда это происходит, я пакую своих динозавров и покидаю комнату.

(Я никогда не слушаю тех, кто критикует мои космические путешествия, мои аттракционы или моих горилл. Когда это происходит, я просто упаковываю моих динозавров и выхожу из комнаты.)
(С тех пор я не слушал тех, кто насмехался над моей любовью к космическим полетам, цирковым представлениям и гориллам. Если кто-то начинал их ругать, я брал своих динозавров и выходил из комнаты.)

Вот бы Джованни меня поцеловал…
Но это плохая идея, и причин тому миллион. Для начала — Джованни на десять лет меня моложе и, как и большинство итальянцев до тридцати, до сих пор живет с мамой.

— Был в вашей жизни момент, когда вы осознали — вот да, сейчас я настоящий мужик?
— Знаете, мне абсолютно наплевать, мужик я, баба или растение. Абсолютно. Знаете почему? Потому что мне не нужно себе ничего доказывать. Я очень люблю музыку. Я много всего люблю, но музыку в частности. И когда я связан как-то с музыкой — слушаю ее или играю, меня нет — я в ней растворяюсь. И там нет ни мужского, ни женского, никакого начала. Я отсутствую. А когда отсутствуешь, доказывать-то нечего. Я, может, скажу ужасную вещь, но мужчинам, которые гордятся только тем, что они мужчины, просто больше нечем гордиться.

В начале 21 века мужчин возбуждает чистота. Вынь да положь им чистоту, сами себе опротивели, что ли.

Ни одно мужское мероприятие, которое проходит типа «без баб», без баб не проходит, потому что через час все начинают их вызванивать. Девушки, открою вам небольшой секрет. В первую очередь мужчинами вызваниваются не самые красивые, в первую очередь вызваниваются те девушки, чьи имена стоят в начале алфавита. И мне кажется, это такой бонус за то, что этих девушек в школе вызывали первыми к доске. Я не знаю, смотрят ли меня сейчас школьницы, но, если вас первыми вызывают к доске — не расстраивайтесь. Ждите.

А в начале пути мало кто в нас верил, не правда ли?

На одной [фотографии] был Волк. Парень, который умер в начале лета. <…> Худой, с взъерошенными волосами, он смотрел исподлобья. В одной руке — незажженная сигарета, другая — на струнах гитары. Лицо серьезное, как будто он знает, что с ним случится, хотя на самом деле у каждого есть такая фотография, о которой в случае чего можно сказать: «Он знал», — просто потому, что человек не соизволил вовремя улыбнуться.

Пока живешь, никаких приключений не бывает. Меняются декорации, люди приходят и уходят — вот и все. Никогда никакого начала. Дни прибавляются друг к другу без всякого смысла, бесконечно и однообразно. Время от времени подбиваешь частичный итог, говоришь себе: вот уже три года я путешествую, три года как я в Бувиле. И конца тоже нет — женщину, друга или город не бросают одним махом. И потом все похоже — будь то Шанхай, Москва или Алжир, через полтора десятка лет все они на одно лицо. Иногда — редко — вникаешь вдруг в свое положение: замечаешь, что тебя заарканила баба, что ты влип в грязную историю. Но это короткий миг. А потом все опять идет по-прежнему, и ты снова складываешь часы и дни. Понедельник, вторник, среда. Апрель, май, июнь. 1924, 1925, 1926.
Это называется жить.

Любовь – функция, естественная, как дыхание. И когда вы любите человека, не начинайте требовать; иначе с самого начала вы закрываете двери. Ничего не ждите. Если что-то приходит, чувствуйте благодарность. Если ничего не приходит, значит этому не надо приходить, нет необходимости этому приходить. Вы не можете ожидать этого.

(Люби, и пусть любовь будет для тебя так же естественна, как и дыхание. Если ты любишь человека, ничего от него не требуй; иначе ты в самом начале возведешь между вами стену. Ничего не ожидай. Если что-то приходит к тебе, будь благодарен. Если ничего не приходит, значит, этому и не нужно приходить, в этом нет необходимости. Ты не вправе ждать.)

Когда вы научитесь забывать о своем ЭГО в пользу обмена идеями — это будет началом настоящего прогресса…
Не забывайте, когда вам встречается человек с огромным самомнением, он просто пытается удержать позицию превосходства.

Тот, кто ищет свою дорогу должен понимать, что в начале всегда будет перепутье.

Запомните самое главное: процесс самосовершенствования не должен прерываться никогда, ему нет начала и нет конца.

Учимся готовить фрикадельки… Для начала очищаем пельмешку от кожуры…

Забавная вещь — уверенность, она прекрасна в начале битвы, но не так хороша в конце.

Ничто не забывается. Ничто не исчезает бесследно. Сама Вселенная — единая безграничная система памяти. Оглянись, и ты найдешь начала мира.

Господи, я столько раз представляла себе эту нашу с тобой встречу. Столько слов всяких придумывала. А встретились — и сказать нечего. По началу я еще очень сильно тебя любила, думала, что это мать тебя сбила с толку. Потом я тебя до смерти ненавидела. Потом мне ужасно хотелось, чтобы ты узнал о моих успехах и понял, как ты ошибся… А сейчас… Сейчас я думаю, если бы я не обожглась тогда так сильно, ничего бы из меня не получилось. Я думаю, хорошо, что ты на мне не женился.

— Убийство, Вентура. С чего начнёшь расследование?
— Для начала установлю мотив: убийца увидел, какой у таракана член, и обзавидовался.

Да.. Но я повышаю свою духовность! Вот библию начала читать. Классно пишет.

Счастье – это когда запнулся в начале текста,
А тебе подсказывают из зала.
Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц»,
Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись,
Приобнимешь мальчика – а у него румянец,
Скажешь «проводи до лифта» — а провожают аж до вокзала.
И не хочется спорить, поскольку все уже
Доказала.

Поезд — это такой вид транспорта, где люди капец как раскрывают душу. В поезде предельно откровенный разговор начинается через минуту после начала разговора. Кстати, знаете, почему в поездах такое запредельное откровение? Потому что вы едете в кроватях. Вы задумывались об этом? Вы едете в кроватях в другой город. Какие могут быть секреты?

Это-то и злит меня в женщинах. Обязательно им подавай хорошего мужчину. Причем, если он хорош с самого начала, они его ни за что не полюбят. Им нужно полюбить его дурным, а бросить — до противности хорошим.

Одна из причин, по которой в прошлые годы мне начала нравиться свалка, была та, что она никогда не остается прежней, она движется как нечто огромное и живое, расползаясь как громадная амеба, поглощая землю и мусор.

Как любой профессионал, я начала восходить с самой нижней ступеньки, не зная, что ждет меня впереди…

Как-то я выходила из своего отеля в Нью-Йорке, когда меня начала преследовать женщина-папарацци, которая вдруг споткнулась обо что-то и упала, разбив губу об асфальт. Я подбежала к ней и спросила: «Вы в порядке?», а она тем временем не переставала меня фотографировать.

Подумайте о природе жизни. О том, что было в самом начале, когда зародилась первая клетка. Она разделилась на две клетки. Весь смысл ее жизни был в том, чтобы передать все свои знания, и не было никакой высшей цели. Вы спрашиваете меня, что же делать вам со всеми этими знаниями… Передайте их. Это единственный способ для клетки преодолеть время.