Цитаты про минуту

В минуты крайности нас часто посещают вспышки молнии, которые иногда ведут за собой просветление, иногда же наоборот, — ослепляют.

Когда тебя каждые пять минут уже часа четыре спрашивают о самочувствии, понимаешь, что кто то тебя очень сильно не любит.

Повелевай счастьем, ибо одна минута решает победу.

Я ужасно чувствую себя в ту минуту, когда все соглашаются со мной. Мне тут же хочется изменить своё мнение.

Женщина, чтобы скрыть малозначительный пустяк, возводит целую Эйфелеву башню лжи, причем делает это неумело, конструкция каждую минуту грозит обвалиться, и она подпирает ее еще большей ложью, увязая в обмане, как муха в капле меда. Мужское же мышление отличается тем, что они предпочитают недосказанную правду и не рискуют быть разоблаченными на ерунде.

Главное — успеть зажечь свой огонь радости,
У нас одна минута от юности до старости!

«Все дороги к лучшему» на краске высечено,
Тут две пары глаз в темноте горели ярче, чем тысячи.
Делали открытия, забыв про холод жуткий,
Бегущие к мечте и не спавшие сутками.

Мы уйдём гордо, со смертью не поспорим,
Оставив на Земле чистую свою историю,
Писанную на листе в горячем бою,
Чтобы ты пришёл, прочёл и написал свою!

Однажды станет тихо и уже никто не поможет,
Однажды осознаешь: на Земле мы прохожие.

Чувствую огонь сквозь бетонные пласты;
Тем, кто жизнью горел, после смерти не остыть!

— Вы давно научились водить?
— Минут 10 назад…
— Я думала позже.

Страх живет лишь до той минуты, пока не случается неизбежное, а уж потом не стоит тратить на него душевные силы.

Шестьдесят минут — ровно столько, сколько нужно, чтобы почувствовать, как одна за другой проходят секунды.

Какие минуты были самыми важными в твоей жизни, узнаешь, когда уже поздно.

Аббат знал, что ожидание – грех. Следует ценить каждое мгновение. А ожидание – это неуважение по отношению к будущему и настоящему одновременно.

(Мгновения следует переживать, а ожидание — грех как против времени, которое еще настанет, так и против минут, которыми пренебрегаешь ныне.)

Мы развиваемся. Каждый из нас — не тот, что был минуту назад! С каждым поворотом, пусть немного, но продвигаемся вперёд! Так действует спираль!

Если врач скажет, что мне осталось жить пять минут, я не буду рвать на себе волосы. Просто я стану печатать на машинке немного быстрее.

А ответ, в сущности, прост: я всегда говорю правду и только правду: другое дело, что правд у меня очень много — на все случаи жизни. Я сам свято верю в любую чушь, слетающую с моих губ, — верить-то верю, но не дольше пяти минут. Потом использованную по назначению правду следует забыть навсегда — за ненадобностью. Не сделать бывшую правду текущим враньем, а именно забыть. Это важное уточнение.

Я не могу найти оправдание для скуки или сочувствовать человеку, который жалуется, что ему скучно. Все можно оправдать: злость, депрессию, плохие поступки. Только не скуку или занудство. Человек, который не умеет развлечь себя или найти себе интересное занятие, недостоин сожаления. Если говорить обо мне, я люблю смотреть на пейзажи. Даже если я сижу в пустыне на камне и смотрю на песок, каждая минута приносит мне радость.

— Существует два типа фанатов: Поймай-меня-пока-я-не-убил-снова…
— А какой второй тип?
— Твоя спальня в пяти минутах езды.

(— Есть два типа фанатов. Первый: поймай меня, пока я не убил снова…
— Ага, а второй тип?
— Те, что тебя стерегут возле дома.)

Ты — это то, что ты делаешь. Ты можешь меняться каждую минуту своей жизни!

В женской, высокой, чистой красоте есть непременно ум. Глупая красота — не красота. Вглядись в тупую красавицу, всмотрись глубоко в каждую черту ее лица, в улыбку ее. Взгляд — красота ее мало-помалу превратится в поразительное безобразие. Воображение может на минуту увлечься, но ум и чувство не удовлетворятся такой красотой: ее место в гареме. Красота, исполненная ума, — необычайная сила, она движет миром, она исполняет историю, строит судьбы; она, явно или тайно, присутствует в каждом событии. Красота и грация — это своего рода воплощение ума. От этого дура никогда не может быть красавицей, а дурная собой, но умная женщина часто блестит красотой. Красота, про которую я говорю, не материя: она не палит только зноем страстных желаний: она прежде всего будит в человеке человека, шевелит мысль, поднимает дух, оплодотворяет творческую силу гения, если сама стоит на высоте своего достоинства, не тратит лучи свои на мелочь, не грязнит чистоту…

Может быть, вершин мудрости я достигаю в те минуты, когда знаю, что ничего не знаю.

— А скоро ли конец света? — полюбопытствовал Артур.
— Примерно через 20 минут, — ответил Форд. — Пойдем выпьем.

… И как это тебе удаётся, Март?
— Мало ими интересуюсь, вот и всё.
— Ты, стало быть, делаешь вид, что тебе на них наплевать?
Мартин с минуту раздумывал над ответом.
— Может, и это подействовало бы. Но мне-то в самом деле на них наплевать. А ты попробуй сделать вид, может что и выйдет.

Без еды человек умирает через несколько недель. Без воды проживет несколько дней. Без воздуха задохнется за минуту. Без любви он не протянул бы и секунды. Даже мгновение прожить без любви — совершенный нонсенс, ибо одной лишь любовью существует весь огромный мир с лампочками звёзд, фонарём солнца и несколькими большими континентами, лениво плескающимися в каменной ванне Мирового океана.

— Тренер, может остановимся минут на пять, чтобы сходить в туалет, мы торчим тут уже три часа… До следующей же остановки 60 миль!.. Сидеть взаперти несколько часов не хорошо… Наши мочевые пузыри уже не… Тренер… Вы же… Можно… Прошу… Да дайте сказать! Я… Каждый раз…
— Стилински, а ну сел на место!
— Ладно!

Есть сто причин, по которым мы могли не дожить до сегодня. И еще сто, по которым мы можем не дожить до завтра. Но мы боремся за каждую секунду, что можем провести вместе. Пусть всего две минуты… Или два дня… Они бесценны.

Я хочу, чтобы со мной был такой человек, которому можно сказать в любое время : «Мне так хреново», и получив ответ : «Одевайся через 10 минут буду.»

Они ведь каждую минуту думают о том, чтоб не продешевить, чтобы продать себя подороже, чтобы им все оплатили, каждое душевное движение. Они знают, что не зря родились, что они призваны. Они ведь живут только раз. Разве такие могут во что-нибудь верить?

Истинное время мало похоже на время календарное. И измерять его надо не в часах и минутах, а в переживаниях и мыслях. Истинное время не требует успеть куда-то к сроку, а просто прийти, приплыть, добраться…

Открой на любой странице книгу, погляди на руки человека, стасуй колоду карт, проследи полет ястреба в небе — непременно отыщешь связь с тем, чем живёшь в эту минуту. И дело тут не столько в самих вещах, сколько в том, что люди, глядя на них, открывают для себя способ проникнуть в Душу Мира.

Случается порой, что человек совершенно счастлив один, сам по себе. Воспоминания о таких минутах скорее любых других спасают в трудный момент от отчаяния. Вы знаете, что способны быть счастливым в одиночестве и без всяких видимых причин. Вы знаете, что это возможно. И если человек несчастен из-за другого, безнадежно, почти органически зависим от него, такие воспоминания возвращают уверенность.

Для минуты прозрения иногда мало и целой жизни.

Я знаю актерские браки, которые длились 50 минут, но не 50 лет!

За минуту счастья платишь двумя минутами одиночества.

В женском характере есть такая черта, что если, например, женщина в чем виновата, то скорей она согласится потом, впоследствии, загладить свою вину тысячью ласк, чем в настоящую минуту, во время самой очевидной улики в проступке, сознаться в нем и попросить прощения.

Когда любишь, не считаешь. Впрочем, нет: считаешь дни и часы, иногда минуты. Два дня Анна не проявлялась, и я постарел на десять лет. Я дежурил у телефона, разобрал телефон, собрал телефон. Я мог бы сдать экзамен на телефонного мастера.

Я собачонка, я зеваю, по щекам катятся слезы, я чувствую, как они текут. Я дерево, ветер шелестит в моих ветвях, легонько их колеблет. Я муха, я ползу по стеклу, соскальзываю, снова ползу вверх. Иногда я ощущаю, как ласку, движение времени, иногда — чаще всего — я чувствую, как время стоит на месте. Дрожащие минуты осыпаются, погребая меня, бесконечно долго агонизируют, они увяли, но еще живы, их выметают, на смену им приходят другие, более свежие, но такие же бесплодные; эта тоска зовется счастьем… О своем одиночестве я никогда не думаю — во-первых, я не знаю, как это называется, во-вторых, я его не замечаю, я всегда на людях. Но это ткань моей жизни, основа моих мыслей, уток моих радостей.

Подобное притягивает подобное.
Будь самим собой — спокойным, ясным, ярким. Спрашивай себя каждую минуту, то ли это, чего ты действительно хочешь, и делай это, только когда услышишь утвердительный ответ.
Это отвадит от тебя тех, с которыми ты ничего о себе не узнаешь, и привлечет других, у которых тебе стоит поучиться.

Чтобы хорошо готовить, недостаточно любить покушать. Надо полюбить сам процесс, вкладывать в каждую его минуту любовь. Любовь — это основа всей жизни, в том числе и кулинарии.

Она была красива, умна и привлекательна, и на пять минут мне удалось убедить её, что я не хуже.

Томми знает, что, если через несколько минут Роскошный Джордж не придет в себя, то его — Томми — похоронят вместе с ним. Зачем цыганам кому-то обьяснять, почему и отчего в их таборе умер посторонний человек? Проще похоронить обоих и уехать на другое место. Номеров социального страхования у них ведь нет, так? И сейчас Томми, по кличке «Сиська», молится. А если не молится, то ему, ***ь, следовало бы этим заняться.

Мне без тебя минута — как столетье.
Но целый век — как миг, когда с тобой.

Я сама так устроила свою судьбу, мне некого винить. И ни о единой минуте не жалею.

Она соскользнула с кресла, прильнула к Ральфу, головой к мокрой, хоть выжми, рубашке, и закрыла глаза; наперекор боли и горю она была счастлива, — пусть бы эта минута длилась вечно! Он приехал, все-таки есть у нее власть над ним, все-таки она победила.

— Ты никогда не пробовал в минуты беспокойства думать на другом языке? — оборвал меня Генри.
— Что-что?
— Это позволяет держать себя в руках, не дает мыслям разбегаться.

— А откуда у вас стол для пинг-понга?
— Из бункера, теперь, если мы не будем играть в пинг-понг каждые 108 минут, остров взорвётся.

Я знала, что у людей, сильных духом, в минуты опасности обостряются лучшие качества. У слабых же наоборот, обнажается то, что они скрывают от окружающих, чего сами стыдятся… Всё у них происходит как у неопытных шофёров, попавших в аварийные обстоятельства: не в ту сторону крутят руль, не в то мгновение нажимают на тормоза.

Порнофильм: уже через десять минут хочется уйти домой и заняться этим; а еще через десять минут хочется уйти и никогда в жизни этим не заниматься.

А затем… затем будет ожидание — тревожное, нетерпеливое, сладкое ожидание того, кто должен непременно появиться, воскреснув из мрака безнадежности, в который чуть было не погрузилась ее душа. Когда, в какую минуту он появится, она не знала, но знала, что отныне будет ждать его в том самом месте, где они когда-то впервые встретились и со скандалом разминулись, не угадав друг в друге своей судьбы.

Все исчезает в потоке времени. Минуты, эти атомы мелочной жизни, разъедают, как черви, все мудрое и великое. Чудище будней клонит долу все, что стремится ввысь. Значительного в жизни нет, ибо прах ничего не значит. Что стоят вечные страсти перед лицом тщеты?

Музыка — это то, что может поддерживать тебя в трудную минуту, она изменила жизнь многим, люди могут верить в неё, даже если они больше не верят политикам и обществу.

Улыбаться по-настоящему человек в состоянии непрерывно лишь на протяжении нескольких минут. Потом он уже не улыбается, а скалит зубы.

Я помню время, когда еще ничего не умела, но потом сама поднялась до того уровня, на котором нахожусь сейчас. И я все делала правильно. И были минуты, когда я была прекрасна, но неприятное легче вспоминается.

— Северус Снегг служил не тебе, — сказал Гарри. — Он был на стороне Дамблдора с той самой минуты, как ты стал преследовать мою мать. А ты так ничего и не заметил, потому что это как раз то, чего ты не понимаешь. Ты видел когда-нибудь, как Снегг вызывает Патронуса?
Волан-де-Морт не ответил.
— Патронус Снегга — лань, — сказал Гарри, — как у моей матери, потому что он любил её всю жизнь, с самого детства. — Гарри увидел, как затрепетали ноздри Волан-де-Морта. — Разве он не просил тебя пощадить её?
— Он хотел её, вот и всё, — насмешливо сказал Волан-де-Морт.

Я ничего уже не жду,
Да ничего и быть не может.
Я к дому нашему иду
В минуты грусти безнадежной.
Мне ничего не изменить,
Живут чужие люди в доме.
Но что-то тянет позвонить,
Набрать почти забытый номер.

Хватит! Послушайте себя! Мне стыдно за вас. Вспомните, что было год назад, в этой комнате: ни песен, ни танцев, ни единого шанса на победу! Но вы выиграли, потому что вы были вместе. Мне плевать, если вы друг друга ненавидите, я лишь хочу, чтобы вы поднялись на сцену и спели вместе. Выходите и на шесть минут напомните себе о том, что вы не одни.

Я сильнее, чем вчера… Сильнее, чем пол дня назад… Чем минуту назад… Я… Я хочу стать сильнее!

Молодые – это преимущественно гормониты. Целиком на тестостероне и адреналине. Они не знали точно, что делают, но делали это всю ночь. Хлопоты с эрекцией заключались в том, что она вновь возникала у них через пятнадцать минут. Для меня из этого ничего не следовало, им же казалось, что за это полагается медаль. Утром они, гордые, как гладиаторы, уходили домой, а у меня лицо было натерто их двухдневной щетиной и болело влагалище от их адреналина.

Четыре года я готовился к этой минуте и сейчас я решительно подойду к менеджеру, посмотрю ему в глаза, и скажу, что я, что я ужасно боюсь его.

Было время, когда мне каждую минуту казалось, что до следующей минуты мне не дожить.

Она прекрасно знала, что значит встречаться с людьми, которые к тебе равнодушны, блуждать в толпе, которой нет до тебя никакого дела. Она ли этого не испытала? Разве она не одинока и в настоящую минуту? Разве среди тех, кого она знает, есть хоть кто-нибудь, в ком она могла бы искать сочувствия? Ни одного человека! Она всецело предоставлена своим думам и сомнениям.

Мне нравятся люди, но они мне нравятся короткими очередями. Мне не нравятся люди в течение длительного времени. У меня все в порядке с ними ненадолго, но как только проходит минута, мне надо ***ывать оттуда. И причина всему этому — у меня очень низкий уровень терпимости к тупой херне.

— Знаешь, что он сделал? Он наблюдал за моей работой 10 минут, а потом начал придумывать простую часть программы, которая заменила бы меня!
— А это вообще возможно?
— Как оказалось — да…

Жизнь достигает своих вершин в те минуты, когда все ее силы устремляются на осуществление поставленных перед ней целей.

— Я не слышал о ней несколько недель.. Точнее, три недели, четыре дня, девять часов, двадцать минут и шесть секунд примерно..

…но я и не принадлежу к той части людей, кто считает, что счастье — постоянное чувство. Это абсолютно относительное понятие. Для больного счастье заключается в здоровье. Для трусишки — дать деру. Для алжирца, разбивающего камни на стройке, счастье, возможно, в том, чтобы стать Аленом Делоном и владеть машиной «Феррари». Счастье — такая же мудня, как и все на свете. Для меня счастье в мгновениях. Тогда не спорят, не высчитывают, такие минуты нельзя запрограммировать. В какое-то мгновение я счастлив. Я буду счастлив сегодня вечером, а буду ли завтра утром, не знаю.

Передёрнув затвор, и ещё раз взглянув на твоё фото
Тебя уже ждут двое в подворотне.
Ты оставив свою Хонду Аккорд на парковке
Через минуту примешь в себя две обоймы.
Ты замолчишь, и так удобнее
Говорил о свободе, теперь ты свободен.
Такие времена, такие дела, брат,
Говорить как есть нужна смелость, а не талант.

Какая это роскошь — в любую минуту иметь возможность обнять любимого человека…

Попа велосипедиста, въехавшего в рекламный щит, 17 минут была лицом компании «AVON».

Месяц… это единица, которой я считаю время. Часы и минуты ненадежны, они то пролетают, то тянутся, дни слишком быстры, недели искусственны, а год — это очень долго для меня. А вот месяц в самый раз, я много чего успеваю и хорошо его чувствую, от первого до последнего дня, с его тающей и растущей луной, квартплатой, месячными, с изменением погоды от начала к концу. Месяцы и мгновения. Самые красивые имена у апреля, августа и февраля, а самое неудобное — ноябрь. Впрочем, всякий «брь» тяжело выговаривать.

Ваши отношения по зубам только психоаналитику, да и у него через пять минут полетят все пробки.

Каждый съеденный кусок остается во рту две минуты, два часа в животе, и два месяца на бедрах…

— Любовь — это когда люди принадлежат друг другу. Навсегда.
Навсегда, подумал он. Старая детская сказка. Ведь даже минуту и ту не удержишь!

— От судьбы никому не уйти, — сказал он нетерпеливо. И никто не знает, когда она тебя настигнет. Какой смысл вести торг с временем? И что такое, в сущности, длинная жизнь? Длинное прошлое. Наше будущее каждый раз длится только до следующего вздоха. Никто не знает, что будет потом. Каждый из нас живет минутой. Все, что ждет нас после этой минуты, только надежды и иллюзии.

Дай мне минуту — я хорош, дай мне час — я велик, ты дал мне полгода — и я непобедим!

— И в минуту слабости я прошу Деву Марию дать Чарли покой и его страданиям.
— Но зверю, ты знаешь, отказано в бессмертии.
— Я знаю, мой отец.
— И всё же нарушаешь закон.
— Я слаб и грешен.
— Что ещё?
— Имею грех. Женщину, которая открыла шоколадную лавку…
— Джульетт Бинош?
— Сказала купить шоколадные ракушки для женщины, которая мне нравится… и потом я стал думать о ней…
— В ваши годы?! Думать?!
— Да… да…
— И что ты делал в шоколадной лавке в великий пост?!
— Это было.. было.. было для Чарли…
— Опять ты нарушил закон!
— Но ведь если у Чарли нет души, значит, он может и не поститься? Разве не так, мой отец?
— Десять Аве Мария, десять Отче Наш.

Мать двадцать лет делает из сына человека, а его девушка способна за двадцать минут сделать из него идиота.

— Ты тоже это ненавидишь?
— Ненавижу что?
— Неловкое молчание. Почему людям обязательно нужно сморозить какую-нибудь чушь, лишь бы не почувствовать себя в своей тарелке?
— Не знаю. Хороший вопрос.
— Только тогда понимаешь, что нашла по-настоящему особенного человека, когда можешь просто заткнуться на минуту и с наслаждением разделить с ним тишину…

Часто случается, что в самые мучительные минуты жизни, когда всего нужнее владеть собою, все нити наших мыслей вдруг обрываются.

Наступает минута, и девушки распускаются в одно мгновенье; из бутонов они становятся розами.

— Я вам нравлюсь. Вы желаете обладать мной. Немедленно. Но мешает ограничение: мораль, сомнение в моем согласии, уголовная ответственность за насилие… Допустим, все ограничения сняты. Допустим, вы повалили меня на пол и
достигли цели. Будете ли вы счастливы?
– Да что вы такое говорите? Разумеется, нет!
– Ответ принят. Вы будете удовлетворены. А счастливы вы сейчас. В эту самую минуту. Из-за ограничений. Превращающих в счастье каждую поблажку.

— Добрый день, — сказал Маленький принц.
— Добрый день, — ответил торговец.
Он торговал усовершенствованными пилюлями, которые утоляют жажду. Проглотишь такую пилюлю — и потом целую неделю не хочется пить.
— Для чего ты их продаешь? — спросил Маленький принц.
— От них большая экономия времени, — ответил торговец. — По подсчетам специалистов, можно сэкономить пятьдесят три минуты в неделю.
— А что делать в эти пятьдесят три минуты?
— Да что хочешь.
Будь у меня пятьдесят три минуты свободных, — подумал Маленький принц, — я бы просто-напросто пошел к роднику…

В минуты всепоглощающего страха человек способен возлюбить каждого, кто разделит с ним этот страх. Достаточно быть рядом. Кто бы это не был.

Стук сердца, двух сердец, есть она и он, темно, поздняя ночь, они бегут и смеются, дождь промочил одежду и волосы, они куда-то прячутся, слышны звуки поездов, у них мокрые лица, взгляды, вдруг проскакивает искра, прикосновения, страсть, поцелуи, минута, мгновение, мокрые лица, мокрые волосы, мокрые губы, переплетение судеб, путаные мысли и ещё более путаные чувства. И мир, пульсирующий жизнью.

Минуты текли со скоростью улитки, которая ненароком попала в королевские винные погреба и налакалась в них дармового пойла по самое не хочу.

— Первый день школы! Просыпайся!
— Дай мне еще пять минут. Я не хочу идти в школу.
— Да не ты, папа! В школу иду я!

Если мне суждено провести вечность, переходя от одного момента к другому, я благодарен судьбе, что хороших минут было так много.

— У меня есть 3 варианта! Первый — застрелить его. Второй — избить до полусмерти. И третий — оставить тебя…. но все это не подходит, так как я в любом случае тебя не удержу! А ведь я, несмотря ни на что, тебя люблю.
— Я тоже люблю тебя.
— Я с первой минуты был в этом уверен.
— Я тоже. Но я чувствую, что вместе с Ноем как будто бы один человек, а с тобой я совершенно другая!

— Они отпускают огни в небо. Ты можешь в это поверить? Японские огни как символ расставания с прошлым. Ну, срочное сообщение — мы не японцы. Ты знаешь, кто они? Дети. Как будто, зажигая свечи, можно все исправить, или даже произнеся молитву, или притворяясь, что Елена закончит не так, как все остальные — вампиром-убийцей. Глупость, бред. Несносные, маленькие дети. Я знаю, что ты скажешь: «Так они чувствуют себя лучше, Деймон». И что? Как долго это продлится? Минуту? День? Что это изменит? Потому что, в конце концов, когда мы теряем кого-то, каждая свеча, каждая молитва не изменит тот факт, что единственное, что у тебя осталось — это дыра в твоей жизни на том месте, где раньше был тот, кто тебе небезразличен. И камень. С вырезанной на нем датой рождения, которая, я уверен, еще и неправильная. Ну что же, спасибо, друг. Спасибо, что бросил меня здесь в качестве няньки. Потому что я должен был уйти еще давно. Девушка мне не досталась, помнишь? Я просто застрял здесь, ругаясь со своим братом и приcматривая за детьми. Ты мой должник.
— Я тоже скучаю по тебе, приятель.

Проходим мимо лиц, штрихов созвездий…
Раздав минуты, как буклеты у метро,
Мы незаметно как-то повсеместно
Живем по принципу простому домино.

На плечи оправдания, как накидка.
И как-то незаметно для себя
Мы совершаем первую ошибку
И тихо прячем ее где-то в закромах

Влюбляемся, привыкнем и забудем.
И запечатаем в разделе «в никуда»…
Что толку объяснять обычным людям
Как уязвима и чувствительна душа?

Случайно нацарапаем, навеки
Незаживляемые раны на груди.
Надежней сохраняя чеки,
Чем совесть, что по жизни нам нести.

Истратив попусту бездумно и бездарно
Часы, недели, месяцы, года,
Все реже замечаем фрагментарно,
Какой тропою мы зашли сюда.

И как прекрасен этот карминный закат..
О нем услышав только уха краем,
В безмолвной тяжести забвения лампад,
Мы как-то незаметно умираем.

Я конспектировала в карандаше таким образом самые яркие наши моменты, среди которых был также запечатлен и вечер в Старике Джо: я проиллюстрировала музыкантов, стараясь отобразить посредством разноцветных диагональных линий динамику их движения и вибрацию звука, инструменты, посетителей бара, ставших на один этот вечер одним целым. В нижнем углу справа – еле заметно мое лицо как очевидца этого удивительного эпизода. Исполнено оно на фоне остальной части рисунка было скорее совсем схематично, как крокис. Мне понравилось такое сочетание изображения. Словно все, что происходило вокруг – вечное, прекрасное. Крокис же используют для передачи движущегося субъекта, что не позирует и не сидит на месте. Он неуловим, динамичен. Так изображают диких кошек перед прыжком, полет волос на ветру, маленького ребенка… Сейчас он здесь, а через минуту уже совсем в другом месте, другой позе, с другими эмоциями, новым опытом. Именно так я сейчас ощущала себя, именно такой хотелось бы себя видеть. Движущейся, развивающейся, живой.

В данную минуту я энергично мощу ад.

Её всегда ужасно раздражали вопросы про учёбу. И не потому, что она училась плохо. Как раз совсем неплохо. Просто в этом вопросе была какая-то дежурность. Тане казалось, его задают от незнания, что ещё можно спросить у подростка, и ответ на него забывают через пять минут. Она обещала себе, что когда её совсем достанут, она тоже будет спрашивать у взрослых: «Работать успеваете?» — «Да!» — «Продолжайте в том же боевом духе!».

Он уже хорошо знал это отвратительное состояние, странную смесь бессилия и апатии с панической тревогой, когда кажется, что смертельно устал и хочешь спать, а стоит лечь — и сон не идёт, в голову лезут всякие страсти, и если даже удаётся на несколько минут задремать, обязательно приснится какая-нибудь гадость.

Всякая минута счастья таит в себе будущую тревогу.

— Дети, отвернитесь, тётя будет делать пи-пи.
— Что? Я же вам не животное какое-то. Я сделала пи-пи 20 минут назад и всё тщательно закопала, я же леди.

Я люблю, бродя по улицам, присматриваться к иным совсем незнакомым прохожим, изучать их лица и угадывать: кто они, как живут, чем занимаются и что особенно их в эту минуту интересует.

Есть такие минуты, когда мужчина говорит женщине больше того, что ей следует знать о нем. Он сказал — и забыл. А она помнит…

Каждый из нас живет в окружении загадочных существ – других людей. Но когда ты пытливо вглядываешься в лицо очередного незнакомца, ты видишь всего лишь собственное отражение. Часто – искаженное до неузнаваемости, но все же… Положим, ты способен прочитать чужие мысли – и что с того? «Я ненавижу тебя!» – думает незнакомец, и ты решаешь, будто он – злейший враг, поскольку ты сам употребил бы слово «ненавижу», только размышляя о враге. А на самом деле никакой он не враг. Незнакомцу решительно наплевать на тебя, просто у него, предположим, болит голова, и в такие минуты он с ненавистью думает о любом живом существе, которое попадается на его пути.

— Каждая новая метла расставляет везде своих людей.
— Надеюсь, ты мой человек?
— Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.

У нее было такое чувство, что время, проведённое с ним, очень ценно, и нужно ловить каждую минуту, как будто это их последняя минута вместе. Он был слишком хорош, чтобы быть настоящим, каждое мгновение с ним рядом казалось волшебством, но она подозревала, что так не может продолжаться всегда.

Ну и что? Человеку не должно быть скучно с самим собой. Если он боится тишины, что-то с ним не в порядке. Значит, он пытается нечто в себе растоптать, – сказал Матвей убежденно.
Ирка быстро взглянула на него. Она всегда пугалась и одновременно радовалась, когда кто-то высказывал мысли, приходившие ей самой. Она и сама замечала, что многих людей буквально колбасит от тишины. Они физически не находят себе места, если случайно в ней оказываются. Начинают метаться. Пытаются включить телевизор, радио – все, что угодно. Должно быть, в эти минуты бедняги с ужасом обнаруживают, что они живые, реально существующие, а не только жующие, спящие или потребляющие, и попытаются поскорее заглушить в себе ужас самостоятельного бытия. Убейте меня кто-нибудь, бормочите, орите, рассказывайте мне ваши якобы последние и якобы важные новости – только чтобы я поскорее забыл, что я – это я, и поскорее вновь растворился бы в жвачном бытии!

Она знает его всего тридцать минут, а уже поймала себя на том, что ревнует его к какой-то женщине.

Она была необыкновенно сама она говорила «отвратительно» интеллигентна. Это отпугивало от неё многих мужчин, которых привлекала своей внешностью и вызывающей сексуальностью, но которые после нескольких минут разговора начинали испытывать сомнения готовы ли они на «такое» усилие, ради того чтобы затащить её в постель.

Я — это человек, который за несколько минут может построить у себя в голове логическую цепочку из иллюзий и впасть из-за нее в депрессию.

— Дальше ничего не придумали, импровизируй!
— Как вы поняли, слово «импровизируй» является ключевым в нашей программе, услышав его во второй раз, вы должны нам позвонить. И тот, кто дозвонится нам 38-ым, получит билет на поезд Москва — Нижний Тагил, который отправляется с Ярославского вокзала через 40 минут. ШУТКА!

Есть два типа мужчин: первые держат тебя за руку, а вторые трахают.

(Есть два типа мужчина: те, кто рядом в трудную минуту и те, кому нужно только переспать. Последние гроша ломаного не стоят.)

Только в минуты свидания и разлуки люди знают, сколько любви таило их сердце.

— Федор, простите. Мы что-то такое с вами покурили. Я последние 10 минут вдыхаю-вдыхаю и вообще не выдыхаю! Так надо?

…У каждой жизни есть своя мелодия.
Есть мелодия, которая напоминает мне о том лете, когда я натирала живот детским маслом, чтобы добиться идеального загара. Ещё одна напоминает мне о тех воскресных утрах, когда я следовала за отцом по пятам, в то время как он шёл за газетой «Нью-Йорк таймс». Есть песня, которая напоминает мне о том, как я по липовому удостоверению личности пыталась пройти в ночной клуб, а есть та, которая мысленно возвращает меня в день, когда моя двоюродная сестра Изабель праздновала своё шестнадцатилетние, а я исполняла «Семь минут на небесах» с парнем, от которого пахло томатным супом.

Если хотите знать моё мнение, музыка — это язык памяти.

Иногда бывают дни, когда она присутствует в каждом часе, и такие часы, когда она присутствует в каждой минуте. Мне ещё случается засыпать и просыпаться с её именем на устах. Часто я ловлю себя также на том, что высматриваю её лицо в уличной толпе; я знаю, невозможно встретить её здесь, но удержаться не могу, это сильнее меня…

Боже мой! Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю жизнь человеческую?..

Я не трачу своё время на бритьё, а это почти пятнадцать минут каждый день. Так я экономлю несколько дней в году для важных дел.

Еще минута, и я упал бы к ногам ее…

Время многое стирает из памяти… а я не хочу стирать… я хочу заново прожить, прочувствовать и вкусить те часы, минуты, секунды проведенные вместе.

На каждую хорошую мысль неизбежно находится свой дурак, аккуратно доводящий её до абсурда.

… нет ничего хуже, чем чувствовать, что никому нет дела — существуешь ты на свете или нет, что никому не интересны твои представления о жизни, что мир превосходнейшим образом может обойтись без твоего беспокойного присутствия.
Я стал представлять, сколько миллионов людей в эту минуту осознали собственную никчёмность и убожество <…> только потому, что оказались в одиночестве сегодня вечером, и вчера, и, быть может, завтра тоже будут одиноки.

За последние полторы минуты я убедился, что все чёрные — болваны. Простите, то есть «афроамериканцы».

На любви ничего нельзя построить: она — бегство, боль, минуты восторга или стремительное падение.

Полторы тысяч лет назад, все знали что Земля была центром вселенной. Пятьсот лет назад, все знали что Земля плоская, а пятнадцать минут назад, ты знал что люди были единственными на этой планете. Представь что ты будешь «знать» завтра.

— Есть разница между Великой любовью и Правильной любовью. Я ушел с крыши Эмпайр Стейт Билдинг в прошлом году спустя две минуты после того, как ты не пришла… Луи же ждал все ночь.

— Если человек пришёл в магазин за алкоголем в 21:59, то ему его продадут?
— Если человек пришёл в 21:59 за алкоголем – вот это и называется Минута Славы.

Человеческий мозг – великолепная штука. Он работает до той самой минуты, когда ты встаешь, чтобы произнести речь.

Я люблю тебя с той минуты, как увидел тебя, но не допускал то чувство близко к сердцу до сегодняшнего дня. Я всегда жил завтрашним днем, принимал решения руководствуясь страхом. Сегодня, благодаря тебе, тому, чему я научился у тебя… я выбирал по-другому и изменил свою жизнь, и я понял, если делаешь так, значит дышишь полной грудью. И не важно, сколько у тебя времени: 5 минут или 50 лет, если бы не ты, если бы не сегодняшний день, я бы так и не узнал, что такое любовь. Поэтому спасибо, что научила меня любить и быть любимым.

— Этой ужасной минуты я не забуду никогда в жизни.
— Забудешь, если не запишешь.

Человек никогда не бывает таким жестоким, как в минуту душевного восторга. Ему кажется, что нет на свете в эту минуту ничего прекраснее и интереснее его самого.

В раю за временем не наблюдают – в аду минуты и часы считают.

Если баба может терпеть тебя больше десяти минут, значит она твоя.

Если пять минут в день я буду помогать Земле, душа моя станет чище, а руки всегда можно вымыть.

Когда приходит высокая минута, вот как сейчас, мы говорим пустяки, потому что боимся сказать слишком много, а то и вовсе не находим нужных слов.

А вы думали просто придумывать отговорки спросонья? Дайте мне чашку кофе, минут пять времени и я сочиню такую легенду, что сама в неё поверю.

Сокращайте, ужимайте! Пересказ пересказа! Экстракт из пересказа пересказов! Политика? Одна колонка, две фразы, заголовок! И через минуту все уже испарилось из памяти. Крутите человеческий разум в бешеном вихре, быстрей, быстрей! – руками издателей, предпринимателей, радиовещателей, так, чтобы центробежная сила вышвырнула вон все лишние, ненужные бесполезные мысли!..

Дым медленно растаял в свете ярких утренних лучей. Они увидели, что Овод упал; увидели и то, что он еще жив. Первую минуту солдаты и офицеры стояли, как в столбняке, глядя на Овода, который в предсмертных корчах бился на земле.
Врач и полковник с криком кинулись к нему, потому что он приподнялся на одно колено и опять смотрел на солдат и опять смеялся.
— Второй промах! Попробуйте… еще раз, друзья! Может быть…
Он пошатнулся и упал боком на траву.
— Умер? — тихо спросил полковник.
Врач опустился на колени и, положив руку на залитую кровью сорочку Овода, ответил:
— Кажется, да…

Уважайте текущий час и сегодняшний день!.. Уважайте каждую отдельную минуту, ибо умрёт она и никогда не повторится…

— Когда-то я был участковым. Меня постоянно вызывали на семейные разборки, сотни раз за годы службы. Но был один парень, один говнюк, которого никогда не забуду, — Горди, прямо вылитый Бо Свенсон. Помнишь такого? В «Бесславных ублюдках» играл, помнишь?
— Нет…
— В общем, здоровый гад, килограмм 100-110. Но его жена, ну или подруга, была очень хрупкой, как птичка, запястья точно веточки. И вот нас с напарником вызывали к ним каждые выходные, и каждый раз один из нас отводил её в сторону и говорил: «Всё, хватит, пиши заявление!» И дело было не в какой-то глубоко скрытой любви, в нашем случае девушка просто боялась и ни за что не хотела его подставлять. Приходилось сдавать её в больницу, а его сажать в воронок и везти в вытрезвитель, чтоб проспался, а утром возвращался домой. Но как-то раз мой напарник захворал, и я дежурил один. И вот приходит вызов всё по той же херне — сломанный нос в душе и всё такое. Я надеваю наручники, сажаю его в тачку, везу в участок, но только в ту ночь на въезде в город тот ушлёпок запел на заднем сиденье песню «Danny Boy». Вот она-то меня и вывела… И вместо налево я свернул направо, на просёлочную. Поставил его на колени, сунул револьвер ему в рот и сказал: «Вот и всё. Настал твой конец.». Он заплакал и давай ссаться и клясться, что оставит её в покое, и кричать так громко, как мог с пистолетом во рту. Я говорю ему, чтоб заткнулся, потому что надо было подумать, что делать дальше. Конечно же, он заткнулся. Замолк. Стал тише воды. Как собака, ждущая объедки. И вот стоим мы там, я делаю вид, что раздумываю, а прекрасный принц на коленях, в грязи, в обосранных штанах. И вот через пару минут я вынимаю пушку из его рта и говорю: «Если ты её хотя бы ещё раз тронешь, то я тебя так, и так, и так, и бла, бла, бла.».
— Просто предупредил?
— Конечно. Я же хотел… Хотел по-хорошему. Но через две недели он убил её. Проломил ей голову блендером. Когда мы приехали, там было столько крови, что воздух был железным на вкус. Мораль сей басни такова: я пошёл на полумеры там, где надо было давить до конца. Больше я такой ошибки не повторю. Хватит полумер, Уолтер.

— Этот доктор творит чудеса! Он буквально за минуту вылечил все мои болезни, — саркастически заметила Фаина Георгиевна после посещения врача.
— Каким образом?
— Он сказал, что все мои болезни — не болезни, а симптомы приближающейся старости.

Я пошел и пристрелил коварную бестию — телевизор. Это Медуза — каждый вечер своим неподвижным взглядом обращает в камень миллионы людей, это сирена — поет, и зовет, и обещает так много, а дает ничтожно мало… но я всегда возвращался к ней, возвращался и надеялся на что-то до последней минуты, и вот — бац!

Серьёзно? Я в отставке всего сколько, минут пять? А тут уже чёрте что.

Бывают «концертные» натуры — они каждую минуту своего присутствия превращают в шоу. Тебе остаётся только подыгрывать или, как зрителю, тупо ждать антракта. А есть такие — всё больше молчат, но к их молчанию хочется прислониться лбом или щекой.

Любовь, как правило, — только один из эпизодов в жизни человека, в романах же ей отводится первое место, и это не соответствует жизненной правде. Мало найдется мужчин, для которых любовь — самое важное на свете, и это по большей части неинтересные мужчины; их презирают даже женщины, для которых любовь превыше всего. Преклонение льстит женщинам, волнует их, и все же они не могут отделаться от чувства, что мужчины, все на свете забывающие из-за любви — убогие создания. Даже в краткие периоды, когда мужчина страстно любит, он занят еще и другими делами, отвлекающими его от любимой. Внимание одного сосредоточено на работе, которая дает ему средства к жизни; другой увлекается спортом или искусством. Большинство мужчин развивает свою деятельность в различных областях; они способны всецело сосредоточиваться на том, что их в данную минуту занимает, и досадуют, если одно перебивает другое.

Женские десять минут – это верные полчаса.

Я люблю, я могу любить лишь ту землю, которую я оставил, на которой остались брызги крови моей, когда я, неблагодарный, выстрелом в сердце моё погасил мою жизнь. Но никогда, никогда не переставал я любить ту землю, и даже в ту ночь, расставаясь с ней, я, может быть, любил её мучительнее, чем когда-либо. Есть ли мучение на этой новой земле? На нашей земле мы истинно можем любить лишь с мучением и только через мучение!
Мы иначе не умеем любить и не знаем иной любви. Я хочу мучения, чтоб любить. Я хочу, я жажду в сию минуту целовать, обливаясь слезами, лишь одну ту землю, которую я оставил, и не хочу, не принимаю жизни ни на какой иной!..

Подарки появляются под елкой так, чтобы ни один ребенок на всей Земле не догадался, откуда они взялись! Очень важно, чтобы сюрприз появился неожиданно, ведь это настоящее волшебство, а оно не может происходить с погрешностями и с ошибками. Поэтому миллионы людей хранят Тайну Деда Мороза и своими руками создают волшебство, бережно храня прекрасную традицию, которая объединяет миллиарды людей на всей планете.
Ты можешь себе представить? Люди воюют друг с другом, делят территорию и ресурсы, меняются границы государств, меняются правители, и целые государства уходят в прошлое. А подарки продолжают появляться под каждой елкой каждый Новый год. И миллиарды взрослых людей по большому секрету помогают друг другу найти именно те игрушки, которые заказал каждый маленький ребенок. Каждый! Даже тот, у кого нет мамы или папы. Мне кажется, эта традиция — одна из самых важных на Земле. Потому что она позволяет сохранить на планете Добро, веру в чудо и самое главное знание в жизни. Оно заключается в том, что каждую минуту своей жизни ты не одна. На свете много-много людей, которые любят тебя и которые всегда готовы совершить чудо для тебя. А если ты чего-то очень сильно хочешь, весь мир будет помогать тебе исполнить твою мечту. Потому что добрые желания обязательно должны сбываться, и на свете достаточно добрых людей, чтобы помочь этому исполниться. А самое главное: от тебя и только от тебя зависит, как и когда добиться того, чего ты хочешь в жизни. Ведь ты же такая умница, ты всё сможешь.

Надо находить время для общения с хорошими людьми. Оно не найдется само. Время — такая странная субстанция. Оно склонно забиваться работой, бытом и суетой. Оно вечно. А люди — нет. Поэтому время надо учиться раздвигать и втискивать туда моменты общения с теми, кто тебе дорог и интересен. Лишний раз позвонить. Да, тебе это тяжело, ты ненавидишь телефон. Ну хорошо, тогда напиши. Спроси, как дела. Позови на чай. Раздвинь время и найди десять минут для прогулки с подругой по городу после работы и для чашки чаю вдвоем с сестрой или с братом. Это только кажется, что такие минуты не важны. А на самом деле на них всё и держится.

… наступило воскресенье — впереди двадцать четыре упоительных праздных часа, каждая минута манит тайным обещанием, в каждом мгновении таятся бессчетные возможности. И нет ничего недостижимого, всё только начинается.

Все женщины независимо от возраста умеют заставить мужчину почувствовать себя так, словно он их бросил, даже если он ушел на десять минут купить сигарет.

— Кого ты ищешь? Кто твой идеал?
— Во-первых, он слишком скромен и не знает о своей идеальности.
— Это я.
— Он умный, отзывчивый, веселый.
— Умный, отзывчивый, веселый? Я, я, я.
— Он романтичен и смел.
— Снова я.
— У него хорошая фигура, но при этом он не смотрится каждую минуту в зеркало.
— У меня отличная фигура и я иногда месяцами не подхожу к зеркалу.
— Он добрый, чуткий и нежный и не стесняется плакать.
— Мы о мужчине говорим?
— Он любит животных и детей и меняет каканные пеленки.
— А слово каканные он тоже употребляет?
— Играет на музыкальном инструменте и любит свою мать.
— Вылитый я, просто вылитый. Да, это я.

Кто знает, что случится послезавтра? Я ведь потом буду проклинать себя за каждую минуту, которую прожила без тебя!

— Я много об этом думал…
— О, ты тоже всю ночь не спал?!
— Нет, я ж мужик. «Много» — это 5 минут перед тем, как я уснул.

— Сюзон, ну пойдём, ну пойдем, ну пойдем, ну на несколько минут в одну из этих беседок…
— Но ведь там же темно!
— Что мы читать, что ли, собираемся?

Мужчина — это существо, способное три часа кряду ждать поклёвки и неспособное подождать пятнадцать минут, пока жена оденется.

Тот, кто задает вопрос, глупец в течение пяти минут, тот, кто его не задает, глупец всю свою жизнь.

В минуту настоящего ужаса только русский язык мог передать все его чувства. Я горжусь великой русской культурой!

Умение быть счастливой – это личное достижение. А я обычно в те минуты, когда чувствую себя счастливой, как будто немею. Не могу изъясняться длинными предложениями, все держится на каких-то восклицаниях, а часто вообще молчу.

Мнение о человеке складывается за четыре минуты: за первые десять секунд формируется, в оставшееся время проверяется.

Я собираюсь прожить ровно столько, сколько позволит Судьба, но уж этот то срок я намерена использовать до последней минуты и всласть.

Странное создание человек: стоит минут десять посидеть с закрытыми глазами, и открывается поразительное многоцветие.

Я сомневаюсь в себе каждую минуту. Но ведь сомнение в себе — это как раз то, что нас развивает. Разве не так?

Музыка своей мелодией доводит нас до самого края вечности и дает нам возможность в течение нескольких минут постичь ее величие.

… Ты заслуживаешь человека, который тебя любит каждой клеточкой своей души, который думает о тебе постоянно, каждую минуту каждого дня проводит с мыслью о том, что ты сейчас делаешь, где ты, с кем ты и все ли у тебя хорошо. Тебе нужен человек, способный помочь тебе осуществить твои мечты и защитить тебя от твоих страхов. Человек, который уважает тебя, любит тебя всю, целиком, и особенно — твои недостатки. Тебе нужен человек, который может сделать тебя счастливой по-настоящему, такой счастливой, когда ты не ходишь, а порхаешь по воздуху…

Будущее — это то, навстречу чему каждый из нас мчится со скоростью 60 минут в час.

Требуется 20 лет, чтобы создать репутацию, и 5 минут, чтобы ее разрушить. Вы будете относиться к делам по-другому, если подумаете об этом.

Чтобы выглядеть как богиня, нужно двадцать минут. Чтобы выглядеть естественно, нужно три часа.

Жизнь порой бывает удивительно скупа — целыми днями, неделями, месяцами, годами не получает человек ни единого нового ощущения. А потом он приоткрывает дверь — и на него обрушивается целая лавина. Именно так случилось у Марии с Ральфом Хартом. Минуту назад не было ничего, а в следующую минуту — столько, сколько ты и принять не можешь.

Откровенные признания, от которых уже не болит в области сердца. Чувства медленно перегорели, словно угли в костре. Когда-то, от одного лишь твоего прикосновения, во мне разгоралось дико пляшущее пламя. Мы отчаянно кружились в этом огненном танце, охваченные страстью и безумием. Но сейчас там все выжжено дотла, лишь обугленные тени чувств прячутся в закоулках души.

Сегодня, в этот прощальный осенний вечер, мы как никогда близки. Между нами больше нет ни секретов, ни обманов. Больше нечего доверить и рассказать друг другу. Равнодушие сближает незнакомцев не меньше сочувствия.
Внимательно наблюдаю за твоим склоненным лицом, полускрытым за черными прядями дыма. Взгляд уставшего разочарованного человека. Неужели на моем лице выражены те же эмоции? Когда мы успели так отдалиться? Куда привели нас эти расстояния? Ты молчишь, и я не нарушаю тишины.
Тлеют, тлеют угли. Скоро совсем ничего не останется, даже воспоминаний об этой ночи.

Восходит солнце, и вместе с ним пробуждается все живое. Костер погас, воздух холодный и промозглый. Мне хочется обнять и согреть твои плечи. Мне хочется вернуть наше прошлое.
Ты, будто прочитав мои мысли, поднимаешь голову. Мы долго изучаем друг друга глазами, полными невысказанной нежности, а уже в следующую минуту резко отрываем взгляд и расходимся, не оборачиваясь…

Темнота развивает чувство некой свободы, соединенной с удивительной уязвимостью и ранимостью. И мы позволяем все это себе в такое неурочное время. Обманчивая темнота уводит нас за собой, коварно заверяя в том, что непременно сохранит все наши тайны. Мы забываем и о том, что окутывающая нас со всех сторон темнота – это вовсе не теплое домашнее одеяло, обещающее тепло и защиту. И мы, конечно, уже не помним в такие минуты о том, что очень скоро все пройдет и снова будет светло, а темноте наступит конец. Итак, в это темное время суток мы почему-то становимся особенно храбрыми и готовы говорить такие слова, которые никогда бы не позволили себе высказать в светлое время суток.

… сеанс продолжается 45 минут, а если вычесть время на раздевание-одевание, неискреннюю ласку, обмен банальностями, то на чистый секс останется всего одиннадцать минут.

В великие, решительные минуты женщина не рассуждает, а чувствует.

И потом, давай говорить честно: сколько времени можно смотреть на закат? И кому нужно, чтобы закат продолжался целую вечность? И кому нужно вечное тепло? Кому нужен вечный аромат? Ведь ко всему этому привыкаешь и уже просто перестаешь замечать. Закатом хорошо любоваться минуту, ну две. А потом хочется чего-нибудь другого. Уж так устроен человек, Лео. Как ты мог про это забыть?
— А разве я забыл?
— Мы потому и любим закат, что он бывает только один раз в день.

— Нельзя проснуться утром с чувствами к кому-то, а к обеду уже разлюбить… меня не было всего 18 минут… всего 18… никто не может перестать любить за 18 минут, Айноя!
— Ты был прав. Никто не просыпается утром с чувствами к кому-то, чтобы уже к обеду разлюбить. Никто. Я не переставала любить. Во время этих 18 минут, когда ты был под водой… я любила тебя каждую секунду; каждый метр, на который ты спускался; и каждый глоток воздуха, который ты вдыхал; я любила тебя, Улисес.

Минута примирения стоит больше закадычной дружбы.

— Он же не сказал спасибо! — возмутилась Гестия. — Он только сказал, что Гарри не занимает места зря!
— Да, но из его уст это всё равно что «Я тебя люблю», — произнес Гарри, разрывавшийся между раздражением и желанием расхохотаться — уж больно хороша была тетя Петуния, обнимавшая Дадли так, точно он минуту назад вынес Гарри из горящего дома.

По статистике, человек за 10 минут беседы трижды лжет.

(По статистике, в среднем люди лгут трижды за 10 минут беседы.)

Ты всегда так. Начнешь разбирать книги, зачитаешься через десять минут. И уборке конец.

В трудную минуту мужчине надлежит вспомнить, что он мужчина, и поступить как мужчина!

Он не измерял время годами своей жизни. Он мерил его минутами своих переживаний.

А когда мы лежим вместе, обнажённые, чувствуя кожу друг друга, и я обнимаю его и действительно люблю — я слышу его дыхание, будто кошачье урчание. И в эти короткие минуты он счастлив — я это знаю. И то, что я смогла это сделать — чистое волшебство. И из-за того, что я была единственным человеком во всём свете, способным дать ему это ощущение, я чувствовала, что чего-то стою.

Я отомщу тебе за это. Когда-нибудь, в минуты покоя и счастья, ты вдруг почувствуешь вкус пепла во рту. И поймёшь, что долг уплачен.

Каждый из нас нуждается в любви. Любовь — это неотъемлемая часть человеческой природы, такая же естественная потребность, как еда, вода, сон.
И часто бывает, что любуясь в полнейшем одиночестве прекрасным закатом, мы думаем: «Все это не имеет значения, если мне не с кем разделить свое восхищение».
В такую минуту уместно спросить себя: сколько раз у нас просили любви, а мы просто отворачивались? Сколько раз сами не смели приблизиться к кому-то и сказать прямо и открыто, что влюблены в него?
Берегитесь одиночества. Оно отравляет почище самых опасных наркотиков. Если кажется, что закат солнца больше не имеет для вас значения, смиритесь — и отправляйтесь на поиски любви. И помните, что свойство всех сокровищ духа — чем больше мы готовы отдать, тем больше получим в ответ.

Каждую минуту, когда вы злитесь на кого-то, вы теряете 60 секунд счастья, которое вы никогда не вернете.

Я недавно вёл английский у шестого класса по просьбе своей преподавательницы в своей школе. И, чтобы вы понимали, на третьей минуте в меня полетела слойка с вишней, на десятой я их всех отпустил домой, на пятнадцатой они меня. Я старался! Я надел белую рубашку, всё как надо. <…> В меня летит слойка с вишней, я им говорю: «Кто это сделал?» В ответ: «Повариха…» И я понимаю, не начнёшь же сейчас говорить: «Я имел в виду, кто бросил!» Потому что шестиклассники — они как чеченцы. Твой страх делает их только, сука, сильнее.

…между прочим, в прошлый раз у тебя мобильник не отключился, и я минут пять сидел, слушал, как ты идешь по снегу. Туп-туп, туп-туп. Я чуть не заплакал.

— Четыре минуты за кофе?! Вчера стоило три!
— Вы хотите кофе или воспоминаний?

Ты улыбнулась и заговорила со мной, — так, ни о чем; и я понял, что этой минуты и ждал я так долго.

Если вы хотите, я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно…

В минуту нерешительности действуй быстро и старайся сделать первый шаг, хотя бы и неправильный.

Но великие души в тяжелые минуты жизни находят удивительную поддержку в философии.

Женщины редко обладают физической силой, помогающей терпеливо переносить боль и опасности, но им часто присуща та душевная сила, которая появляется в минуты риска или страдания.

— Такое чувство, что тебя не волнует ни наша пара, ни то, сколько месяцев мы уже вместе!
— Давай посмотрим. Мы вместе уже четыре месяца, десять дней, семь часов и тридцать три минуты. Но я могу ошибаться, это же для меня так неважно, да?

Секрет счастья — это внимание друг к другу. Счастье жизни составляется из отдельных минут, из маленьких, быстро забывающихся удовольствий от поцелуя, улыбки, доброго взгляда, сердечного комплимента и бесчисленных маленьких, но добрых мыслей и искренних чувств. Любви тоже нужен её ежедневный хлеб.

Например, он подарил мне такое чувство, когда кажется, что через минуту ты сойдёшь с ума от желания. И при этом ты знаешь, что желание твоё исполнится.

Когда человек странствует, он, сам того не замечая, переживает второе рождение. Он то и дело попадает в новые для себя ситуации, дни его долги, вокруг чаще всего звучит неведомый ему язык. Он подобен младенцу, только что покинувшему материнскую утробу. И он уделяет гораздо больше внимания тому, что его окружает, ибо от этого зависит, выживет он или нет. Он становится доступней для людей, ибо они могут прийти к нему на помощь в трудную минуту. И мимолетную милость богов он воспринимает с ликованием и будет помнить её до конца дней своих.

И в то же время, поскольку всё для него в новинку, он замечает только красоту и счастлив уже потому, что живёт.

Любовь нуждается в уверенности; такая уверенность присуща религиозному чувству, когда человек твердо знает, что бог ему воздаст. Только при таком сходстве с любовью к богу приобретает уверенность и земная любовь. Нужно самому испытать блаженство этих единственных в жизни минут, чтобы постичь его; оно не возвращается, как не возвращаются волнения юности. Верить женщине, сделать ее земным божеством, основой своей жизни, сокровенным предметом всех помыслов! Разве это не все равно, что родиться вторично?

— Скажи, что мы будем есть?
Полковнику понадобилось прожить семьдесят пять лет — ровно семьдесят пять лет, минута в минуту, — чтобы дожить до этого мгновения. И он почувствовал себя непобедимым, когда четко и ясно ответил:
— Дерьмо.

— Если я не вернусь через пять минут, подожди еще немного.

И в конце концов понимаешь, что никто не способен по-настоящему думать ни о ком, даже в часы самых горьких испытаний. Ибо думать по-настоящему о ком-то — значит, думать о нём постоянно, минута за минутой, ничем от этих мыслй не отвлекаясь: ни хлопотами по хозяйству, ни пролетавшей мимо мухой, ни приёмом пиши, ни зудом.

— В такие минуты я жалею, что я не у себя дома под одеялом.
— Я всегда жалею, что я не у тебя под одеялом.

Не прелюбодействуй, не кради, не лги, не пей. Но если ты влюблен, то прелюбодеяние не грех, а уж если и красть, то у того, кто сам ворует, обмануть смерть — не есть ложь, и напиться можно, но лишь в минуты, когда счастье переполняет!

С этой минуты мне оставалось только молчать, не облекая свою любовь в никчемные и пустые слова.

— Тебе нужно устраивать жизнь. Нужен мужик, хоть на 10 минут.
— Судя по моему опыту, средняя мужская особь не бывает мужчиной даже 10 минут за всю жизнь.
— Ты видно надумала сменить ориентацию?
— Не пойдет. Бабы — истерички.

— Кто мне объяснит, как этот чувак выжил?
— Это не чувак! Ты — чувак! А это — мужчина! Красивый мускулистый мужик!
— И я мускулистый!
— Ой, я тя умоляю, Квилл, ты без пяти минут жирдяй!
— Ну сейчас…
— Он прав, Квилл. Ты набрал вес!

Вот оно каково, отчаяние, подумала Мидж. Оно леденит, оно – холод и бесконечное одиночество. До этой минуты она никогда не понимала, что отчаяние холодное; она воображала его обжигающим, пылким, бурным. Но нет. Отчаяние – это бездонная пропасть ледяной черноты, невыносимого одиночества. И грех отчаяния, о котором говорят священники, это грех холодный, состоящий в обрубании живых, горячих человеческих контактов.

— Мне однажды тоже грустно было целых десять минут, а потом прошло.
— Да, десять минут — это много.

Способность людей «забывать» позволяет им выживать, несмотря на все тяготы жизни. Но как ты думаешь, что случится, если они не смогут забывать? Всё, что было грустного, всю жестокость, все неудачи… Помнить всё, словно это случилось минуту назад… Это слишком больно, ты не думаешь?

Поезд — это такой вид транспорта, где люди капец как раскрывают душу. В поезде предельно откровенный разговор начинается через минуту после начала разговора. Кстати, знаете, почему в поездах такое запредельное откровение? Потому что вы едете в кроватях. Вы задумывались об этом? Вы едете в кроватях в другой город. Какие могут быть секреты?

В иные минуты хочется умереть, потому что видишь жизнь насквозь — и тогда всё теряет значение и смысл.

Теория, которую нельзя доступно изложить за полторы минуты, на мой вкус, ничего не стоит.

То был памятный для меня день, потому что он произвел во мне большую перемену. Но так случается с каждым. Представьте себе, что из вашей жизни вычеркнули один особенно важный день, и подумайте, как по-иному повернулось бы ее течение. Вы, кто читаете эти строки, отложите на минуту книгу и подумайте о той длинной цепи из железа или золота, из терниев или цветов, которая не обвила бы вас, если бы первое звено ее не было выковано в какой-то один, навсегда памятный для вас день.

Даже взрослым иногда хочется прокатиться на карусели. Юность в детстве не заканчивается. Нужно наслаждаться каждой минутой своей жизни. Мы должны делать все, что в наших силах, чтобы сохранить радость юности. Если твоя жизнь слишком предсказуема, не отчаивайся. Устрой себе безумную скачку. Вернись к тому, что доставляло тебе радость в детстве. Прыгни с трамплина. Прокатись на пони. На время забудь о возрасте.

Умный человек удаляется за минуту до того, когда он был бы лишним.

Жизнь — величайший дар, не следует отказываться от него в минуту слабости. Поверь, ты ещё найдёшь немало причин, чтобы жить.

Рано или поздно всегда наступает момент, когда люди перестают бороться и мучить друг друга, смиряются наконец с тем, что надо любить другого таким, как он есть. Это — царствие небесное.

(Всегда наступает минута, когда люди перестают сражаться и разрывать друг друга на части и в конце концов соглашаются любить друг друга такими, каковы они есть. Это Царство Небесное.)

Чтобы влюбиться, достаточно и минуты. Чтобы развестись, иногда приходится прожить двадцать лет вместе.

— Да брось! Вся суть «Все-возможно-четверга», заключается в том, чтобы разнообразить рутину, в которой мы погрязли!
— Рутину? Думаю, ты хотел сказать последовательность, если мы собираемся прекратить это, то зачем тогда вообще это называть четвергом? Давайте назовём это «тяпницей», состоящей из 29 часов по 17 минут в каждом часе и отмечать её, принося в жертву козла всемогущему Богу Рутины.
— Я могу сходить за козлом.

— За четыре часа мне нужно достать недосягаемую рукопись… А как же бифштекс? Ладно, я вернусь через пятнадцать минут. Пожелай мне удачи.
— Нет, не пожелаю.

Если ты врач, то тебе не просто завести друзей, потому что, ты всё время видишь, как тонка грань, между жизнью и смертью. Может быть потому что, мы каждый день смотрим в лицо смерти. Мы понимаем, что жизнь, каждая её минута даётся нам взаймы, а люди, которых мы позволяем себе любить рано или поздно дойдут до конца своего пути. Поэтому некоторые врачи вовсе не хотят заводить друзей. А мы, все остальные делаем свою работу, чтобы отодвинуть этот конец. Отодвинуть его, как можно дальше.

Вы так напугали всю клинику, что на верхнем этаже в родильном отделении ребёнок уже пять минут пытается забраться по пуповине обратно!

Через 12 минут принесу тебе кофе и шоколад.
На часах будет 8. Я — лучший в мире будильник.

Если бы я мог сказать тебе, как я люблю тебя. Я люблю тебя, я люблю, я люблю, я очень люблю тебя. Закрываю глаза и вижу тебя! Открываю глаза, то тебя хочу видеть! Если тебя нет рядом, то я чувствую твое присутствие повсюду, каждое мгновение, все время, каждую минуту, мои глаза ищут мою… Называй это любовью, сумасшествием или биением моего сердца, для меня это одно и то же. Многие люди любят, но так, как люблю я, не может никто, потому что ни у кого нет тебя! Я не могу забыть тебя, я тебя не хочу забывать! Ты моя, я буду любить тебя всю жизнь, и буду любить тебя до самой смерти, и даже после нее.

Правила и законы существуют не для тех минут, когда нет искушения, они как раз для таких, как сейчас, когда душа и тело бунтуют против их суровости.

В ту минуту, когда наткнётесь на что-нибудь получше секса, позвоните мне.

Твои друзья в первую же минуту, как вы встретитесь, будут знать тебя лучше, чем все прочие могли бы узнать тебя через тысячу лет.

Видя воина в унынии, наставник говорит ему: «Ты — не такой, каким кажешься в минуту печали. Ты — гораздо больше. Вспомни, сколь многие ушли навсегда — по причинам, которых мы никогда не поймем, — а ты продолжаешь оставаться здесь. Отчего Бог призвал к себе таких невероятных людей, а тебя — нет? В этот миг миллионы людей уже отчаялись. Они не досадуют и не плачут; они ничего больше не делают, они лишь ждут, когда пройдет время. Они лишились способности реагировать на происходящее. А ты — не в пример им — грустишь. Грусть доказывает, что душа твоя не омертвела».