Цитаты про легкость

Нежность – легкость снов, звезды, падающие на облака в стеклянном мире миражей и тайн…

Мы с легкостью отвечаем “нет” на предложения парней. А вы когда-нибудь задумывались сколько нужно набраться смелости, чтобы просто подойти и пригласить вас?

Когда у курильщика возникнет желание закурить, то он с легкостью найдет табак, который сам от себя спрятал.

Как нельзя верить старому плуту, так и завтрашнему дню. Оба они могут с легкостью провести вас.

Проснувшись в понедельник утром, а мир прекрасен, нет привкуса горечи и сухости на устах, в мышцах и теле легкость и кровать ваша, то среда сегодня, как минимум.

Птицы случайностей снова слетались ей на плечи…

Манипулируя тьмой в сердцах людей, можно с легкостью их подчинить.

Верность – первая из всех добродетелей; верность даёт единство нашей жизни, в противном случае она распалась бы на тысячу минутных впечатлений, как на тысячу черепков.

Она испытывала непреодолимое желание сказать ему, точно самая банальная из всех женщин: Не отпускай меня, держи меня возле себя, укроти меня, сделай меня своей рабыней, будь сильным! Но это были слова, которые она не могла и не умела произнести. Выпустив его из объятий, она только и сказала: — Я страшно рада, что я с тобой. — Это было самое большее, что она умела сказать при её сдержанном нраве.

Предательство – это желание нарушить строй. Предательство – это значит нарушить строй и идти в неведомое нет ничего более прекрасного, чем идти в неведомое.

Там, где говорит сердце, разуму возражать не пристало.

Facilis descensus averni.

«Легкость схождения в преисподнюю.»

История столь же легка, как и отдельная человеческая жизнь, невыносимо легка, легка как пух, как вздымающаяся пыль, как то, чего завтра уже и в помине не будет.

Наше несерьёзное отношение к собственной интуиции — явление загадочное. Ведь если мы с лёгкостью доверяем астрологам, гадалкам, ясновидящим и даже метеопрогнозам, значит, дело не в качестве получаемой информации, а в её источнике. Нам по сердцу любая ахинея. Главное — чтобы она была чужой.

Она никогда не задавалась вопросами, которые мучат человеческие пары: он любит меня? Любил ли он кого-нибудь больше меня? Он больше меня любит, чем я его? Возможно, все эти вопросы, которые обращают к любви, измеряют её, изучают, проверяют, допытывают, чуть ли не в зачатке и убивают её. Возможно, мы не способны любить именно потому, что жаждем быть любимыми, то есть хотим чего-то (любви) от другого, вместо того чтобы отдавать ему себя без всякой корысти, довольствуясь лишь его присутствием.

Удивительно, люди сквернословят с утра до вечера, но если они слышат по радио, как выражается знакомый, уважаемый человек, как он после каждой фразы вставляет «иди в жопу», то чувствуют себя глубоко оскорблёнными.

Культура растворяется в несметном множестве продукции, в лавине букв, в безумии количества. Исписанные листы бумаги громоздятся в архивах, более печальных, чем кладбища, ибо в них никто не заходит даже в День поминовения усопших.

Ей казалось, что она прячется в раковине, а издали шумит море враждебного мира.

С годами утрачивается лёгкость шагов. Не принимая в расчёт, что нельзя стать победителем, не научившись проигрывать, — сотню раз измеряем, обдумываем, анализируем, что попросту вредит делу. А полезно напрочь забыть про «можно» с «нельзя», и безо всякой задней мысли радоваться чему-то простому, наслаждаясь вкусом жизни.

Нет ничего более тяжкого, чем сочувствие. Даже собственная боль не столь тяжела. Как боль сочувствия к кому-то, боль за кого-то, боль, многажды помноженная фантазией, продолженная сотней отголосков.

Поистине, два великих препятствия стоят на пути правильного понимания вещей: стыд, наполняющий душу, словно туман, и страх, который перед лицом опасности удерживает от смелый решений. Но глупость, с удивительной лёгкостью гонит прочь и стыд и страх.

Легкость письма привлекает читателей. Те, кто пишет витиевато, нравятся только “ценителям”.

Женщины с лёгкостью врут, говоря о своих чувствах, а мужчины с ещё большей лёгкостью говорят правду.

Глупость и мудрость с такой же легкостью схватываются, как и заразные болезни. Поэтому выбирай себе товарищей.

Болезнью солнца ли,
легких,
желчи,
знай, девочка,
в этот вечер
босы и черны,
вдвоем с индейцем,
в ожогах полностью
от медуз —
мы знали оба
одно лишь —
твердо,
как и Иисус
не знал
бога –
знали —
только влюбленным –
жить. Только легкостью.

Если бы каждое мгновение нашей жизни бесконечно повторялось, мы были бы прикованы к вечности, как Иисус Христос к кресту. Вообразить такое — ужасно. В мире вечного возвращения на всяком поступке лежит тяжесть невыносимой ответственности. Это причина, по которой Ницше назвал идею вечного возвращения самым тяжким бременем.
А коли вечное возвращение есть самое тяжкое бремя, то на его фоне наши жизни могут предстать перед нами во всей своей восхитительной лёгкости.
Но действительно ли тяжесть ужасна, а лёгкость восхитительна?
Самое тяжкое бремя сокрушат нас, мы гнёмся под ним, оно придавливает нас к земле. Чем тяжелее бремя, тем наша жизнь ближе к земле, тем она реальнее и правдивее.
И напротив, абсолютное отсутствие бремени ведет к тому, что человек делается легче воздуха, взмывает ввысь, удаляется от земли, от земного бытия, становится полуреальным, и его движения столь же свободны, сколь и бессмысленны.
Так что же предпочтительнее: тяжесть или лёгкость?

Патриот ли я? А что это вообще такое? Патриотизм? Вот раньше был СССР. Вы, как патриот, обязаны были любить и Украину, и Грузию… и Латвию, и Эстонию… А теперь вы, как патриот, что их обязаны? Ненавидеть? А завтра они, скажем, опять к нам присоединятся. (Ну, вдруг!) И вы их опять сразу же полюбите? Как-то всё это странно. И подозрительно. Когда люди (патриоты) с такой лёгкостью неимоверной свои убежденья и любови меняют. Как перчатки.

Так она уйдёт и от меня. С той же лёгкостью, с какой люди меняют гостиницы.

Чтобы добиться поставленной перед собой задачи, необходимо шаг за шагом, не сворачивая, идти вперед с лёгкостью перепрыгивая препятствия. А вскоре, после тысячи проделанных шагов, бежать по финишной прямой с распростертыми объятиями к тому самому ощущению победы над самим собой!

Leicht versprochen, leicht gebrochen.

Обещание, данное с лёгкостью, легко и нарушить.

А сейчас ты еще раз расскажешь мне свою историю. А потом еще и еще раз. Ты будешь повторять одно и тоже на протяжении всей ночи. И тогда ты поймешь, что теперь все это всего лишь рассказ. Рассказ о прошлом. Осознав, что твои горести превратились в пустые слова, ты сможешь с легкостью плюнуть на все, что было, и обо все забыть. А потом спокойно решить, кем ты хочешь стать.

Я плакал как ребенок: не от восторга, хоть и был рад тому, что выжил. Я плакал оттого, что Ричард Паркер с такой легкостью меня бросил.

Ещё Пушкин говорил о знаках препинания. Они существуют, чтобы выделить мысль, привести слова в правильное соотношение и дать фразе легкость и правильное звучание. Знаки препинания – это как нотные знаки. Они твёрдо держат текст и не дают ему рассыпаться.

Я думаю, что мы должны читать лишь те книги, что кусают и жалят нас. Если прочитанная нами книга не потрясает нас, как удар по черепу, зачем вообще читать ее? Скажешь, что это может сделать нас счастливыми? Бог мой, да мы были бы столько же счастливы, если бы вообще не имели книг; книги, которые делают нас счастливыми, могли бы мы с легкостью написать и сами. На самом же деле нужны нам книги, которые поражают, как самое страшное из несчастий, как смерть кого-то, кого мы любим больше себя, как сознание, что мы изгнаны в леса, подальше от людей, как самоубийство. Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю.

Почему это люди с такой легкостью выбрасывают то, от чего они были буквально без ума ночь назад.
Рождественская елка, к примеру. Миг назад она была в центре всеобщего внимания. И вот, вместе с сотнями таких же елок, лежит никому не нужная в кювете вдоль шоссе, блестя фольгой, золотой и серебряной. Смотришь на эти елки и думаешь то ли о жертвах дорожно-транспортного происшествия, то ли о жертвах сексуального маньяка, который бросает их связанными черной изолентой и с нижним бельем, вывернутым наизнанку.

Человек, мечтающий покинуть место, где он живёт, явно несчастлив.

Впереди была ложь, а позади непонятная правда.

Там, где говорит сердце, разуму возражать не пристало.

В этом мире всё наперёд прощено и, стало быть, всё цинично дозволено.

Какое у неё есть оружие? Только её верность.

Что такое любовь? Ну, когда от человека сводит живот и при этом легкость такая. И щеки болят, потому что улыбаешься. И улыбаешься так много, что все считают тебя больным.