Цитаты про гул

Цитаты про гул

Самый волнительный момент — момент гула в зале, который отделяет занавес… Адреналин зашкаливает до предела… Вот сидишь на сцене под софитами, а сердце стучит, выпрыгивая под самое горло. И сколько бы не прошло времени, я никогда не смогу относиться к этому без таких эмоций… И жить без этого ощущения уже тоже невозможно. Это дикий страх, трепет, практически слезы, и шквал… И это невероятно сложное ощущение счастья…
Гремели черные поезда, потрясая окна дома; волнуемые горы дыма, движеньем призрачных плеч, сбрасывающих ношу, поднимались с размаху, скрывая ночное засиневшее небо; гладким металлическим пожаром горели крыши под луной; и гулкая черная тень пробуждалась под железным мостом, когда по нему гремел черный поезд, продольно сквозя частоколом света. Рокочущий гул, широкий дым проходили, казалось, насквозь через дом, дрожавший между бездной, где поблескивали, проведенные лунным ногтем, рельсы, и той городской улицей, которую низко переступал плоский мост, ожидающий снова очередной гром вагонов. Дом был, как призрак, сквозь который можно просунуть руку, пошевелить пальцами.

Огни рассветные чуть зыбки,
Но стоит пламени дохнуть —
Вскипает молоко на плитке,
Как женская тугая грудь.Кофейник фыркает негромко
В тиши дремотной городской.
Лишь с юга гул мотора ломкий.
Пять на часах. Все спят. Покой.

О, женщина! Нам сердце ты истеребила в лоскуты,
И сохранились в нём одни сухие, мёртвые цветы
Да свет притонов в тех садах владений Калиостро.Какой-нибудь случайный миг остался в сердце навсегда:
Акаций острый аромат, и Сены тёмная вода,
И еле слышный гул метро под низким сводом моста.
Глядя на спокойное созвездие, я долго слушал приглушенные гулы Москвы, и любовь к ней сжала мое сердце.
Мой взгляд обратился к облакам. Я больше не слышал гула толпы. И подумал, что этот мир всё равно обречён: они продолжат загрязнять его — по глупости, из жадности, из-за непонимания.
Этих двух часов он не заметил, так как они прошли всё в той же внутренней музыке, не оставлявшей его сознания, как пульс не оставляет артерий. Он думал об одном, хотел одного, стремился к одному. Человек действия, он мысленно опережал ход событий, жалея лишь о том, что ими нельзя двигать так же просто и скоро, как шашками. Ничто в спокойной наружности его не говорило о том напряжении чувства, гул которого, подобно гулу огромного колокола, бьющего над головой, мчался во всём его существе оглушительным нервным стоном.
— Прощай, прощай — шепчу я на ходу,
среди знакомых улиц вновь иду,
подрагивают стекла надо мной,
растет вдали привычный гул дневной,
а в подворотнях гасятся огни.
— Прощай, любовь, когда-нибудь звони.