Цитаты про гранат

— Ну что могу предложить, господа? Пять МП: четыре 40-х, один 38-й. Всё отстреляно. Все в полном боекомплекте. Гранаты: противопехотные осколочные. Дают осечки, примерно, 50 на 50. Фауст патроны — два, извините, не проверял. Вот пистолеты есть: четыре Вальтера, один Парабеллум. Это из импортного. И теперь отечественный производитель: ручной пулемет Дегтярева, считай в масле. Четыре ППШ — машина тяжелая, но надежная, убойная. Тульский Токарев, он же ТТ, сегодня один, извини, очень быстро разбирают. Но вот есть наган, но совсем ненадежный. Время сточило ударный механизм. Винтовки Мосина, я думаю, вас не заинтересуют.
— Слушай, а откуда всё это?
— Эхо войны.

Прозванные «Красными Дьяволами», непредсказуемые итальянские гранаты сеяли ужас в рядах врагов и среди своих. Никто не знал, когда и где они взорвутся…

— Хватит с меня шрамов. Кстати, от миномёта?
— Да, провинция Пактика, Афганистан. Ты догадливая.
— Разбираюсь в ранах. Граната, Алжир.
— Меня гранатой не задевало.
— Столько шрамов и ни одной гранаты?!
— Стрела… нож… нож… куча пуль, но гранат не было.
— А у меня, кстати, новая пуля, девять миллиметров вот тут.
— У меня больше мечи и копья.
— У меня есть шрам. Он прямо во рту, мне удалили зубы мудрости еще в шестнадцать. Три шва, зубы росли просто ужасно.

— И Господь сказал: прежде всего, выдерни Священную Чеку, затем сосчитай до трех, не больше и не меньше. Три есть число, до которого ты должен сосчитать, и это число должно быть три. До четырех ты не должен считать, и до двух тоже, если только ты не считаешь до трех. До пяти считать не надо. Когда число три, явяляющееся третьим числом, будет достигнуто, ты должен бросить эту Священную Гранату в своих врагов, и они тут же сгинут. Аминь.

— А че это?
— Русский украинскую мафию пострелял. Пришел вечером в ресторан «Львов» и всех убил. О, сейчас гранатами с газом стрелять начнут.
— Ты-то откуда знаешь?
— Ты что, кино не смотрел?
— Я остаюсь! Я остаюсь! Я буду здесь жить!

Вот стою я перед вами, один из сотен тысяч банкротов, чью веру и силы разрушила война… Вот стою я перед вами и чувствую, насколько больше в вас жизни, насколько больше нитей связывает вас с нею… Вот стою я перед вами, ваш учитель и наставник. Чему же мне учить вас? Рассказать вам, что в двадцать лет вы превратитесь в калек с опустошенными душами, что все ваши свободные устремления будут безжалостно вытравлять, пока вас не доведут до уровня серой посредственности? Рассказать вам, что все образование, вся культура, вся наука — не что иное, как жестокая насмешка, пока люди именем господа бога и человечности будут истреблять друг друга ядовитыми газами, железом, порохом и огнем? Чему же мне учить вас, маленькие создания, вас, которые только и остались чистыми в эти ужасные годы?
Чему я могу научить вас? Показать вам, как срывают кольцо с ручной гранаты и мечут ее в человека? Показать вам, как закалывают человека штыком, убивают прикладом или саперной лопатой? Показать, как направляют дуло винтовки на такое непостижимое чудо, как дышащая грудь, пульсирующие легкие, бьющееся сердце? Рассказать, что такое столбняк, вскрытый спинной мозг, сорванный череп? Описать вам, как выглядят разбрызганный мозг, размозженные кости, вылезающие наружу внутренности? Изобразить, как стонут, когда пуля попадает в живот, как хрипят, когда прострелены легкие, и какой свист вырывается из горла у раненных в голову? Кроме этого я ничего не знаю! Кроме этого я ничему не научился!
Или подвести мне вас к зелено-серой географической карте, провести по ней пальцем и сказать, что здесь была убита любовь? Объяснить вам, что книги, которые вы держите в руках, — это сети, которыми улавливают ваши доверчивые души в густые заросли фраз, в колючую проволоку фальшивых понятий?
Вот стою я перед вами, запятнанный, виновный, и не учить, а молить вас хотелось бы мне: оставайтесь такими, какие вы есть, и не позволяйте раздувать теплое сияние вашего детства в острое пламя ненависти! Ваше чело еще овеяно дыханием непорочности — мне ли учить вас! За мной еще гонятся кровавые тени прошлого — смею ли я даже приблизиться к вам? Не должен ли сам я сначала вновь стать человеком?

Распирает изнутри веселую гранату — чем всегда кончается вот такой стишок…Это знает моя свобода, это знает моё поражение, это знает моё торжество!

… мир наполнен сюжетами, как хороший гранат зернышками.

Я посмотрел на небо — таким не видел я его еще,
Сел на землю, прикрылся рваным плащом,
В левую руку гранату, ближе к груди,
Выдернул чеку… раз… два… три…

— Шейн, ты ещё помнишь, как делаются гранаты с Нектаром?
— Да. Нужно просто снять распределитель с убитого солдата и закрепить его на гранате.
— Хорошо. Здесь это может пригодиться.

Достань гранату, и будет
Праздник!
Даром, сразу и для всех!..

— Ну всё, дальше сам разберёшься, мне пора в костюм. Где твой шлем?
— Я его не ношу. Сильно отвлекает.
— Ты что, нажрался?
— Нужно ещё три магазина 5, 56, восемь гранат и запасная батарея. Тащи!

Любят не потому, что кто—то лучше, а кто—то хуже. Любят потому, что любят. И нет этому никаких объяснений и никаких оправданий, как нет никакого объяснения, почему зерна в гранате красивы и прозрачны, как драгоценные камни, и имеют такую искусную форму, словно сделаны рукой лучшего в мире гранильщика. Так устроены зерна, так устроены люди, так устроен мир.

— Бросание букета — это просто дебильная традиция!
— Так, значит, ты не собираешься этого делать на своей свадьбе?
— Да, черт возьми, я собираюсь взять эту цветочную гранату и швырнуть ее в толпу, а потом крикнуть: «Ползите за ним, сучки!».

Мы не сражаемся, мы спасаем себя от уничтожения. Мы швыряем наши гранаты в людей, — какое нам сейчас дело до того, люди или не люди эти существа с человеческими руками и в касках?

Правда — это граната с выдернутой чекой, с ней надо обращаться осторожно, и открывать её можно не всем.

Для депутатов Верховной рады подготовили доклад, из которого следует, что ситуация в ВСУ совсем плоха. За пять лет из украинской армии сбежало 33 798 хероев в число которых входят дезертиры и самовольно оставившие части. При этом ловят очень мало, всего 1587 беглецов. «Воины света» массово дезертируют, и вдобавок по Украине «гуляют» тысячи единиц пропавшего оружия. По данным прокуратуры в розыске числятся более 15 тысяч стволов, пропавших из арсеналов ВСУ. Из которых 7.6 тысяч автоматы, около 3 тысяч пистолеты, 2.2 тысяч винтовки и пулемёты и 2.26 тысяч это гранатомёты. Про гранаты и боеприпасы вообще нет данных. Как вам списочек? Напомню, на всякий случай, что революция на Кубе началась с высадки 82-х человек во главе с Фиделем Кастро и Эрнесто Че Геварой, стволов у которых даже не хватало для того, чтобы выдать оружие каждому. А на Украине дезертировали тысячи солдат, имея на руках не только лучшие в мире пистолеты и автоматы советского производства, но также пулемёты и гранатомёты. Это такая ремарка к вопросу о «нации воинов». Не хочет эта нация воевать, даже против тех, кто послал её на братоубийственную бойню в Донбасс. А хочет она отсидеться в схронах, при случае применяя украденные стволы в криминальных разборках.

— Я ошибался, думая, что в туалете продают наркотики. Там явно чем-то торгуют, но не тем, что нам нужно. Как твои успехи?
— При таком освещении все похожи на наркоторговцев. Должен признаться, я разочарован. Думал, ты лучше справишься.
— Потому что у меня такой вид, что дилеры сами подходят?
— Ты купил гранату в машине на улице и не можешь найти наркотики в ночном клубе?

Воистину любовь — это чудо. Она драгоценнее изумруда и дороже прекраснейшего опала. Жемчуга или гранаты не могут купить её, и она не выставляется на рынке. Её не приторгуешь в лавке и не выменяешь на золото.

Со мной сложно, у меня нет черного и белого, чтобы понятно, у меня яркие брызги полутонов и прозрачные крылышки мотылька, оплавляющиеся при горячем пламени, потому что по-другому нельзя, по-другому неправда! Хрусталь бокала разлетится на вечные миллион осколков, на хрустальную звенящую дребезжащую пыль, переливаясь в свете полутонов моей жизни и вино, цвета граната похожее на кровь, заструится извилистой лентой… вот так… так правда, это и есть правда, когда пульс бьется под тонкой кожей убыстряя свой темп. «Сгоришь, глупый мотылек…» Сгорю… Пусть так, но не подойдя ближе, я остановлюсь… И это будет ложью. Проведи по моим венам, проведи по моим нервам, проведи взглядом… встань на нить тонкого лезвия бритвы, оставляя след, чтобы понять… вот запястье, держи, оно твоё. Оставь на нем свое дыхание, одно…

— Отец, — сказал Нико, — ты обещал, что Перси не пострадает. Ты сказал, что если я приведу его, то ты расскажешь мне о моем прошлом… о моей маме.
Королева Персефона драматично вздохнула.
— Мы могли бы не говорить о той женщине в моей присутствии?
— Прости, моя голубка, — сказал Аид. — Я должен был ему что-то пообещать.
Женщина по-старше фыркнула.
— Я предупреждала тебя, дочь. Этот Аид — негодяй и мерзавец. Ты бы могла выйти замуж за бога врачей или бога докторов, но нееееет. Тебе совершенно необходимо было съесть тот гранат.