Цитаты про голос

И он разлил в ослепительно белые чаши красивую прозрачную рубиновую жидкость. Её горьковатый вкус сразу же показался мне неприятным, но потом я почувствовал, как по моему телу разливается тепло, а к сердцу подошла волна радости. Даже окружавшее нас роскошное убранство царского жилища и волшебная прелесть сада за окном стали еще более прекрасными. Беседа наша оживилась, голоса зазвучали звонче, и мне захотелось выпить ещё чашу, но принц возразил: – Говорят, что выпитая пятая пиала чистого вина раскрывает сущность пьющего человека – всё доброе и злое, что таится в его душе. Зачем нам, особенно мне – будущему царю этой земли, раскрывать перед кем-нибудь свою сущность? Давай оставим тайное тайным и будем пить вино лишь настолько, насколько оно укрепляет нашу дружбу.

Смотрите же, с какою грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты. А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры, у нее чудный тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить. Что ж вы думаете, со мной это легче, чем с флейтой? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя.

— Он победил. Голосов на 3 тысячи больше общего числа голосов избирателей.
— Всего на 3 тысячи? Пусть будет на 20. Нам нужен триумф!
— Но у нас закончились бюллетени.
— Запомни первое правило политики: результат зависит не от количества бюллетеней, а от желания людей, которые их считают.

Луна. Полная, яркая, очаровательная луна нахально заглядывала ко мне в окно. Зовущая, манящая, сияющая, улыбающаяся мне, прекрасная, яркая луна своим змеиным голосом, сотканным из стали и теней, шептала нежные глупости, тихо повторяла два слога моего имени своим прежним голосом, наводившим мысли о тьме и почерневших от страха или предвкушения наслаждения глазах, таким знакомым, таким успокаивающим голосом.

Она считает город пресным и серым, на привязи у чувств остатки её веры, и он уже не враг, но ненавистный друг, но звук его голоса – её любимый звук…

Любящий человек обнимает не только руками, но взглядом и даже голосом. Эту нежность не спутать с обычной вежливостью.

Нежность вашего голоса смягчает жестокость ваших слов…

— Не отставай! — раздался возле уха чей-то недовольный голос. Джейс специально сбавил темп, чтобы идти рядом. — Мне надоело постоянно оборачиваться и следить, чтобы с тобой ничего не случилось.
— Ну так не оборачивайся.
— Нет уж, в прошлый раз на тебя напал демон, — припомнил он.
— Да, неудачно получится, если моя внезапная гибель помешает твоей приятной прогулке.
Джейс выразительно посмотрел на Клэри:
— Не стоит переходить границу между сарказмом и откровенной грубостью. В чем дело?
— Сегодня утром несколько жутких созданий копались в моих мозгах; сейчас я иду на встречу к типу, который когда-то сделал то же самое. А если он вынет из моей памяти что-нибудь ужасное?
— Почему именно ужасное?
Клэри отлепила волосы от покрытой испариной кожи:
— Ненавижу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос.

– Кругом теперь одни машины, – говорил тем временем он. – Мир стал – как это называется? – высокотехнологичным. Замечательно, конечно, только вот Джон думает, что высокие технологии отучили людей разговаривать друг с другом, а человеческий опыт обесценился. Для историй, которые хоть что то значат, в мире не осталось места, но так не должно быть, ведь истории – это часть языка мечты, и складывает их не один автор, а весь народ. Они – голос страны, голос народа. Без них люди совсем потеряют себя.

Голос и мелодия для меня всегда останутся главными.

Выбирала, слушала музыку. И вдруг подумалось: самая лучшая — это твой голос.

На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетней, хлопотней, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи! Вместе с благовонным, свободным, освежительным воздухом вдохнете вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе.

Человек может говорить языком человеческим и ангельским, но без любви голос его все равно останется гудящей медью и кимвалом бряцающим.

– А что мне отец, товарищи и отчизна! – сказал Андрий, встряхнув быстро головою и выпрямив весь прямой, как надречная осокорь, стан свой. – Так если ж так, так вот что: нет у меня никого! Никого, никого! – повторил он тем же голосом и сопроводив его тем движеньем руки, с каким упругий, несокрушимый козак выражает решимость на дело, неслыханное и невозможное для другого. – Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя – ты! Вот моя отчизна! И понесу я отчизну сию в сердце моем, понесу ее, пока станет моего веку, и посмотрю, пусть кто нибудь из козаков вырвет ее оттуда! И все, что ни есть, продам, отдам, погублю за такую отчизну!

Вслух и в полный голос разговаривает он сам с собой. Некто внушил ему, что это — наилучший способ общения с ангелами..

The sweetest of all sounds is that of the voice of the woman we love. Самый приятный звук — это голос любимой женщины.

… напиваются вовсе не для того, чтобы отпраздновать наступление Нового года, а чтобы заглушить в душе дурные голоса, нашептывающие одно и тоже: а что если воспользоваться этим днем и все изменить?

В школе ввели систему оценок A B C D E. Перед диктантом училка говорит: Кто плохо напишет, тот получит по E баллу! Голос с задних парт: Вы нам не угрожайте!

Голос ребенка ничего не значит для тех, кто разучился слышать.

2015 год. Утро, заверещал будильник. Спросонья бью по “выкл”, а он не менее противным голосом: “для подтверждения введите код показанный на картинке”.

Дорога к счастью не всегда асфальтовая.

Океан! Я как завороженная устремила взгляд на уходящую за горизонт бескрайнюю водную гладь.
— Я тоже люблю смотреть на воду, она чем-то напоминает время — всегда в движении и постоянна в своем непостоянстве, — произнес знакомый приятный голос совсем рядом.

Удивительно, мне раньше не приходило в голову: у всех птиц такие разные голоса, но ни один не вступает в диссонанс с общим хором, и всегда получается такая стройная симфония, которую не сможет воспроизвести никакой изощренный оркестр.

Мне нравится, как я перевёл «Бульвар Сансет» и как я перевёл «Криминальное чтиво», но это не значит, что я их буду пересматривать в своём переводе. Ненавижу свой голос.

Снаружи доносился приглушенный плеск улицы, прерываемый сигналами автомобилей, звучавшими, как голоса хищных птиц. Когда ктонибудь открывал дверь, улица чтото кричала нам. Кричала, как сварливая, завистливая старуха.

Чем тяжелей болезнь, тем явственнее внутренний голос.

– Они, они! – козлиным голосом запел длинный клетчатый, во множественном числе говоря о Степе, – вообще они в последнее время жутко свинячат.

Слышу голос из прекрасного далёка, Голос утренний в серебряной росе, Слышу голос, и манящая дорога Кружит голову, как в детстве карусель.

Как доверять внутреннему голосу, если утром, когда тебе надо на работу, он говорит, что тебе надо поспать?

Голос полного безмолвия страшнее леденящего кровь вопля.

Голос истины противен слуху.

Жаль, что вместо долгих телефонных гудков и этого бездушного “абонент не доступен или временно отключен”, этот спокойный женский голос не говорит тебе, что на вас клали и теперь вы в игноре. Сразу бы можно было напиться, а не захлебываться в своих надеждах.

Забавно, как мы запоминаем происходящее: я не помню как родился, что получил в подарок на первое рождество и как впервые отправился на пикник, но я помню, как впервые услышал самый прекрасный голос в мире.

Невзирая на голос разума, всегда должен наступить такой момент, когда сердце говорит громче.

Любовь, зрелая любовь, полная благоговения и преданности, не легко выражается словами; ее голос робок.

Я в снегу хочу ходить по колено и смотреть, как он падает с неба большими комьями. Красота… красота.

И голос совести проходит период ломки.

Война — такое несправедливое и дурное дело, что те, которые воюют, стараются заглушить в себе голос совести.

Молчание она любила куда больше, чем все слова в мире. В нём она находила покой и ясность. Но не по ночам, когда беспорядочные мысли не давали ей заснуть, будто тысяча голосов в её сознании вдруг принимались говорить наперебой, замолкали, перебивали друг друга, так что ей едва удавалось сомкнуть глаза.

«Хвостов работает с фауной Ледовитого океана. И нежно любит нашего тюленя Борю.
Когда Боря заболел, он прыгнул в ледяной бассейн, чтобы дать тюленю лекарство.
Так Хвостов простудился и потерял голос.»

У большинства женщин нет принципов: они повинуются голосу сердца, и поведение их во всем зависит от мужчин, которых они любят.

Дайте женщинам право голоса, и через пять лет холостяки будут облагаться кабальным налогом.

— У Дэзи нескромный голос, — заметил я. — В нём звенит… — Я запнулся.
— В нём звенят деньги, — неожиданно сказал он. Ну конечно же. Как я не понял раньше. Деньги звенели в этом голосе — вот что так пленяло в его бесконечных переливах, звон металла, победная песнь кимвал… Во дворце высоком, беломраморном, королевна, дева золотая…

— Может, он заболел, — с надеждой в голосе предположил Рон.
— А может, совсем ушёл? Из-за того, что место преподавателя защиты от тёмных искусств снова досталось не ему?
— А может, его выгнали? — вдохновенно произнёс Рон. — Его все терпеть не могут…
— А может быть, — промолвил сзади чей-то ледяной голос, — он сейчас стоит и ждёт, когда вы двое расскажете ему, почему вы вернулись в школу не поездом.

Когда на волю выпускали птиц,
тепло их оставалось навсегда
у нас на пальцах,
как между страниц —
степной ковыль, полынь и резеда.Щеглы, овсянки юркие, скворцы
без устали взмывали в небеса.
Как колокольчики,
как бубенцы,
звенели над землей их голоса.

Благодарность – верный способ привнести больше в свою жизнь. Ты дышишь – будь благодарен за это, у тебя есть глаза, руки, ноги, ты можешь видеть этот свет, ты можешь слышать звуки природы, человеческие голоса, ощущать дуновение ветра. Благодари за всё, что тебя окружает. Не сосредотачивайся на том, чего тебе не хватает. Благодари за то, что у тебя уже есть!

Не сдерживай свою злость, – сказала она. – И не давай никому ее сдерживать. Ни бабушке, ни папе, никому. И если тебе нужно ломать и крушить все вокруг – ради Бога, ломай и круши хорошенько и изо всех сил… И если однажды, ты обернешься назад и почувствуешь вину за то, что в тебе было столько злости, за то, что ты так сильно злился на меня, что даже говорить со мной не мог, вспомни, что это нормально.

Как часто гнев заставляет людей отринуть то, что говорит им внутренний голос!

Каждый, кто повышает на вас голос, имеет на это право. Наверняка он знает, «что вы делали прошлым летом».

Мы, люди, уже не звери, потому что в своих поступках руководствуемся не только одним инстинктом, но мы ещё и не люди, потому что в своих поступках руководствуемся не только голосом разума.

Когда воля безмолвствует, поднимает голос инстинкт; когда отсутствует душа, свои права заявляет тело.

Нас достал интернет. Это просто одна сплошная фальшь. Ты можешь быть отъявленным суперменом по ту сторону монитора, а на самом деле, ты — кусок дерьма, проводящий жизнь в маленьком уголке собственной комнаты, который не в состоянии даже голос подать…

Внутренний голос для женщины все равно, что компас для туриста. Его стрелка указывает на достойного мужчину, дизайнерское платье, длинноногую соперницу и еще на множество жизненно-важных ориентиров.

Он [Дьявол] сказал: «Я — Искушение». Однако, это так по-человечески. Куда не залетают даже ангелы. Даже сейчас, на краю бездны. Это особенное чувство, да? Ты чувствуешь его в затылке. Безумный голос, который нашептывает: «Иди. Иди, иди, иди, вперед!». Может, он [Дьявол] рассчитывает на это? Впервые в жизни я скажу «нет».

Одиночество! Оно пронизано скрежетом зубовным и все звенит умолкнувшими звуками и голосами.

Ну не может, не может барышня с таким шикарным голосом быть такой бессердечной.

Магия слов и бархатный голос могут убедить слушателей в правоте дела, которое вовсе не является правым.

В звуке голоса, в глазах и о всем облике говорящего заключено не меньше красноречия, чем в выборе слов.

И вот, когда я вчитывался в запретные страницы, когда Морелла клала свою холодную руку на мою, и извлекала из пепла мертвой философии какие-нибудь тихие, странные слова, необычайный смысл которых как бы огнем запечатлевался в моей памяти, я чувствовал, что во мне загорается запретный дух. Итак, час за часом я сидел возле нее, наслаждаясь музыкой ее голоса, пока, наконец, его мелодия не принимала оттенка ужаса, и на мою душу упадала тень. Я бледнел и внутренно содрогался при этих неземных звуках. И таким образом радость постепенно переходила в ужас, самое прекрасное превращалось в отвратительнейшее, и Гиннон становился Геенной.

Чем меньше в голове мозгов, тем больше пустот, тем лучше звучит голос поп—певца или поп—певицы.

Что вы знаете о великой любви? Вы когда-нибудь любили женщину до тех пор, пока она не начнет исходить молоком так, если бы она только что родила ребенка? Вы когда-нибудь пробовали его? Вы когда-нибудь познавали вкус женщины до тех пор, пока она не поверит, что она может быть удовлетворена, лишь почувствовав язык того, кто её ласкает? Вы когда-нибудь любили женщину так, что звук вашего голоса в её ухе заставлял все её тело дрожать, и она испытывала от этого такое наслаждение, что только слезы могли помочь ей прийти в себя?

Больше всего на свете мы хотим, чтобы нас обняли… и сказали… что всё…. что всё будет хорошо.

Главное — оставаться собой. Это великое искусство. Это самое трудное, потому что не требует от тебя никаких усилий. Не нужно никому и ничему подражать, не нужно строить из себя мудреца или корчить недоумка… Понимаешь, о чём я? Надо просто говорить своим голосом и заниматься… э-э-э… любимым делом.

Я никогда больше не хочу слышать этого голоса подруги, которая уверена, что она тебе помогает, когда говорит, что тот, другой, возможно, просто ошибся, и не исключено, что он был вполне искренен; а главное, никогда, никогда не слышать, что так будет лучше!

Елизавета Киевна, кроме разговоров с Жировым и другими жильцами, занималась вязанием из разноцветной шерсти длинных полос, не имеющих определённого назначения, причём пела грудным, сильным и фальшивым голосом украинские песни, или устраивала себе необыкновенные причёски, или, бросив петь и распустив волосы, ложилась на кровать с книгой, – засасывалась в чтение до головных болей. Елизавета Киевна была красивая, рослая и румяная девушка с близорукими, точно нарисованными глазами и одевавшаяся с таким безвкусием, что её ругали за это даже телегинские жильцы.

— Сколько презрения было в твоем голосе, когда ты сказала те слова.
— Какие?
— «Ну так, иди!»

Я слышу голос, и он говорит мне: «Дойди до Рая!»

Раскаяния — это неотделимая часть осознания своей сути. Но нелишне помнить, что именно наша суть пишет жизнь как роман, а раскаяния в ней — лишь краткие эпизоды. Раскаяния никогда не перепишут готового романа, они могут лишь бессмысленно желать вернуть время вспять.

Рассудок твёрдо сидит в седле и держит поводья, он не позволит чувствам вырваться на волю и увлечь его в пропасть. Пусть бешено бушуют страсти, необузданные язычники по своей сути, пусть желания сулят множество суетных радостей – последнее слово в каждом споре останется за здравым смыслом, как и решающий голос в принятии каждого решения. Ураган ли, землетрясение или пожар – я всё равно буду следовать наставлению того тихого голоска, который истолковывает веления совести.

Пусть Лора следует голосу своего сердца! Почему каждый наш поступок должен быть десять раз перевернут на сковороде рассудка, как блинчик?

Наиболее просвещенные представители бюрократии понимали, однако, что культурный уровень русского населения в приграничных областях крайне низок и поэтому в местном управлении необходимо предоставить голос нерусскому населению.

И знаешь, что правда? Та правда, которую ты скрываешь, то, чего ты очень боишься.

Смелость — это не всегда львиный рев. Иногда это тихий голос в конце дня, говорящий: «Я снова попробую завтра».

Нет в этом мире ничего восхитительнее того состояния неопределённости, когда мы снедаемые каким-то соблазном, обладаем средствами для этого, всё ещё медлим, удерживаемые то ли голосом совести, то ли недостатком решимости.

Путь упрямства — короток.

Имея привычку владеть своим голосом, легко придаешь ему чувствительность, а к этому добавляется уменье легко проливать слезы. Взгляд горит желанием, но оно сочетается с нежностью. Наконец, при некоторой бессвязности живой речи легче изобразить смятение и растерянность, в которых и состоит подлинное красноречие любви.

А завтра вечером, на поезд следуя,
вы в речку выбросите ключи,
и роща правая, и роща левая
вам вашим голосом прокричит:«Не покидайте своих возлюбленных.
Былых возлюбленных на свете нет…»Но вы не выслушаете совет.

Если что-то важно на свете, то только твой голос важен,
И все, что не он – тупой комариный зуд…

Но настанет пора — наклоняясь со шлюпки тяжелой,
Чьи-то руки поймают посланницу дальних широт,
И пахнут на припеке ладонью растертые смолы,
А чуть дрогнувший голос заветные буквы прочтет. Свежий ветер разгладит листок мой, закатом согретый,
Дымный уголь потонет над морем в лиловой золе,
И расскажет потомкам воскресшее слово поэта
О любви и о солнце на старой планете — Земле!

Скрипучий голос, старчески глухой,
Тугие складки клетчатого пледа,
Очки и взгляд, где горьких дум отстой
Приправлен острословьем домоседа.Прозрачная костлявая рука
Легла на набалдашнике тяжелом,
А седина, подобие венка,
Сквозит уже ненужным ореолом.Но кто же он? Философ? Дипломат?
Сенека петербургского салона?
Иль камергер, что в царскосельский сад
Спустился по ступенькам Камерона?Подернут рябью озера изгиб,
Кружится лист, прохладен воздух синий.
Среди подагрой искривленных лип
Покорно стынут голые богини.В сырой, отяжелевшей тишине
На озере, уже в туман одетом,
Мечети призрак, словно в полусне,
Струится одиноким минаретом.«Нет, все не то». Славянство и Босфор.
Писать царям стихи и наставленья,
Когда в ветвях распахнутый простор,
А из Европы слышен запах тленья!

Если б душу можно было целовать,
К ней прильнул бы, словно к лунному лучу.
Как бедны на свете те, чья цель – кровать,
Моя цель – душа твоя. Её хочу.
Я хочу твой голос. Он – твоя душа.
По росе хочу с ним бегать босиком,
И в стогу, так нежно колющем, греша,
Кожи голоса коснуться языком.

Я смотрела на мужчину, которому поверила после всех своих печальных и полных боли женских историй… Ох, как же хочется просто, без затей, быть счастливой и любить… Дарить свою любовь. Не уговаривать: на, возьми мое сердце… А просто жить рядом. Потому что рядом хорошо. Потому что волна одна, небо одно и солнце одно… Я смотрела на Андрея, и мне так хотелось спрятать его от боли, взять за руку и увести далеко-далеко: туда, где все будет хорошо. Я же видела, чувствовала: он сердцем понимает, что со мной рядом его счастье, его жизнь, но разум требует оставить все как есть. Андрей — мужчина. А мужчина — это прежде всего долг.
— Я без тебя умру, — вдруг, как будто услышав мои мысли, хриплым голосом сказал Андрей.
— Без меня тебя больше не будет. Никогда. Я подожду.

Страницу и огонь, зерно и жернова,
Секиры острие и усеченный волос –
Бог сохраняет все; особенно – слова
Прощенья и любви,
Как собственный свой голос.

Голос истины неизящен, а изящная речь лжива. Нравственный человек не красноречив, а красноречивый — лжец.

Глаза и голос, это слишком много сразу. Поэтому, когда слышу голос, опускаю глаза.

Неожиданный и смелый
Женский голос в телефоне, —
Сколько сладостных гармоний
В этом голосе без тела! Счастье, шаг твой благосклонный
Не всегда проходит мимо:
Звонче лютни серафима
Ты и в трубке телефонной!

Собственные желания – для меня закон. Я всегда внимательно слушаю, что говорит мне голос разума, обращаюсь к Господу, если нужна помощь. И я уверена: женская дружба существует!

Можно вот так вот мотаться, быть усталым, измотанным, иметь серьёзные финансовые проблемы, быть простуженным, и при этом быть абсолютно счастливым…Абсолютно… просто по той причине, что тебя ждут. И знаете, не просто вот так вот ждут, а ждёт та, которая нужно тебе, чтоб тебя ждала. Потому что есть те, которые ждут, ну и пусть подождут. Дождутся! А можно быть наоборот здоровым, перспективным, успешным и быть абсолютно несчастным, ну, потому что тебя не ждут. Она не ждёт, и кажется, что вообще никто не ждет.
И ещё у тебя есть телефон, и у этого телефона есть номер. И этот номер никто не набирает, потому что она не набирает, и кажется, что никто не набирает. А она не набирает. И при этом у тебя самого в мозгу какими-то огненными цифрами горит её номер, её заветный номер. И ты понимаешь, что не надо его набирать, причём ни в коем случае не надо его набирать, потому что будет только хуже. И как только так подумал – сразу набрал. И сразу стало хуже, причём в любом случае. Ты услышал короткие гудки, значит, она с кем-то разговаривает. С кем? Длинные гудки – она не берет трубку. Почему? Значит, у неё определился мой номер, и она не хочет брать, значит, надо позвонить с такого телефона, который она не знает. Или ты слышишь голос оператора, сообщающий о том, что абонент недоступен. Или её голос, который тебе не рад, и какие-то лживые ответы, или какие-то совсем безразличные вопросы. И ты понимаешь в этот момент, что ты, наверное, вообще никому не нужен. А с этим-то что ты можешь сделать? Если ты ей не нужен, значит, ты никому не нужен. А с этим как ты можешь справиться?

Голос – частица божественного в человеке.

Нищим быть не так-то уж плохо, особенно при умеренном образовании и слабой постановке голоса.

Дворник замычал низким и страстным голосом, каким иногда среди ночной тишины вдруг горячо и хлопотливо начинает бормотать унитаз.

Если бы в следующее утро Стёпе Лиходееву сказали бы так: «Стёпа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!» — Стёпа бы ответил томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мной, что хотите, но я не встану».

Мой голос твёрд, когда я говорю: «Я прощаю тебя». Потому что люблю. Вот так просто и сложно.

— Боюсь, что это не медведь, — глухим голосом произнес хозяин. — Боюсь, что это, наконец, ОН. Надо отпереть.
— Не надо! — возразил я.
— Надо. Он заплатил за две недели, а прожил всего одну. Мы не имеем права. У меня отберут лицензию.

Некоторые говорят, что слышат голоса в голове. А где ещё их слышать? Слышать голоса в ногах — вот это было бы странно.

Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос? В какие игры он любит играть? Ловит ли он бабочек?» Они спрашивают: «Сколько ему лет? Сколько у него братьев? Сколько он весит? Сколько зарабатывает его отец?» И после этого воображают, что узнали человека.

But though I’ll gladly trace these scenes with thee,
Yet the sweet converse of an innocent mind,
Whose words are images of thoughts refin’d,
Is my soul’s pleasure; and it sure must be
Almost the highest bliss of human-kind,
When to thy haunts two kindred spirits flee.

Быть одному — вот радость без предела,
Но голос твой еще дороже мне:
И нет счастливей на земле удела,
Чем встретить милый взгляд наедине,
Чем слышать, как согласно и несмело
Два близких сердца бьются в тишине.

Не слушай, что говорят другие. Голос твоей совести громче, чем вопли посторонних.

— Эмми! Ты чем занимаешься?
— Я занимаюсь горизонтальным бегом!

Только книжки не помогают. Человеку нужно, чтоб кто-то живой был рядом. – Голос Горбуна звучал жалобно. – Можно сойти с ума, ежели у тебя никого нету. Пускай хоть кто-нибудь, лишь бы был рядом. Я тебе говорю! – крикнул он. – Я тебе говорю: жить в одиночестве очень тяжко!

Нежность вашего голоса смягчает жестокость ваших слов…

Это абсолютно неузнаваемый мир. Это — катастрофическое изменение. Интернет — величайшая иллюзия из когда-либо созданных. Он заставляет людей думать, что они действительно информированы, что они действительно популярны, что у них масса друзей, что они — часть общества. И что у них на самом деле есть право голоса. Они фактически не понимают, что как и все мы, они просто обмануты и бессильны. Это всегда было нашей отправной точкой как группы: «Вы в пролете.» «Мы в пролете.» Это — иллюзорно, это может создать невероятно неправильное представление о себе…, это все о «самоизме» — то, насколько популярным Вы можете быть. Мы росли, думая, что мы должны быть непопулярными, и люди не должны любить нас! Одна из причин того, чтобы быть в группе заключалась в том, чтобы быть альтернативными.

У него голос — будто в цинковое ведро ссыт.

Глаза и голос, это слишком много сразу. Поэтому, когда слышу голос, опускаю глаза.

О, и голос его она тоже любила. Может быть, даже больше, чем глаза. Так тяжело смотреть на него, когда нельзя к нему прикоснуться.

— Мне нужно знать, что у меня все еще есть голос, и этот голос слышат.

Эхо часто прекраснее голоса, который оно повторяет.

От звука его голоса я затрепетала и не смогла произнести ни слова, только не отрывала от него взгляда. Сила, которая привела меня сюда, теперь притягивала меня к нему. Мне так сильно хотелось прикоснуться к нему, что я едва сдерживала себя. Он был такой изумительный, такой невероятно прекрасный. Я понимала, что где-то происходит что-то скверное, но это казалось неважным — сейчас, когда я была с ним.

Может я забыла гордость, как хочу я слышать голос, долгожданный голос твой.

— Как тебя зовут?
— Корова Эмми.
— Ты называешь себя корова Эмми?
— Да, чтобы вы — тощие стервы, не говорили это за моей спиной.

Женщины всегда стремятся к миру и благополучию, а мужчины — к военной славе. И знаете почему? Потому что правитель-мужчина смотрит на своих воинов и думает: «Вот столько-то всадников, столько пеших, столько ружей и штыков». А женщина смотрит и думает: «Вот этот — сын Марии, а тот — жених Катерины, а у этого — чудный голос, а у того — добрая улыбка…»

«Будешь часто совать руку в осиное гнездо, – произнес голос Джо, – и тебя укусят. Даже волшебство тут не поможет. Даже волшебство не идет против природы. Иногда волшебству надо подсобить, сынок. Дать ему что нибудь полезное. Шанс сработать. Надо создать волшебству подходящие условия».

— Передай, пожалуйста, масло, — просит меня мама и поворачивается к отцу. — А ты знаешь, что такое фельчинг?
(…)
— Фельчинг, — говорю я, понизив голос, — фельчинг — это когда мужчина трахает тебя в задницу, не надев резинки, кончает и высасывает из твоего заднего прохода собственную теплую сперму. Вместе со всем, что к ней примешивается — смазкой и испражнениями. Вот что такое фельчинг. Он может быть дополнен страстным поцелуем в рот, во время которого твой партнер отдает тебе все, что только что высосал.
Тишина.
(…)
Отец откашливается.
— Мне кажется, — говорит он, — под словом «фельчинг» мама подразумевала нечто совершенно другое.
Фельчинг — это нарезанная тонкими кусочками индейка.
Тишина.
Я восклицаю:
— О!
Я говорю:
— Простите.
Мы едим.

Ведь чтобы оставаться детским автором, нужно не только уметь быть ребёнком и видеть мир светлым, пронизанным чудесами волшебным царством, нужно уметь хранить в своём сердце неисчерпаемые запасы доброты, россыпь золотых смешинок, самую настоящую радость и очень мудрую любовь. И не терять их никогда, сталкиваясь с бедами, учась терять, встречая боль и горе открытой настежь грудью, в которой всё равно остаётся тепло, в которой звучат свирелями детские голоса, в которой светит маленькое, но самое настоящее солнце.

Когда тебе трудно, закрой глаза, обратись к сердцу. Только не путай его песню с настойчивым голосом собственного эгоизма. Только в сердце есть все ответы на наши вопросы, мы просто редко обращаемся к нему, гоняясь за быстрым результатом.

Но нежный голос твой, хочу услышать вновь.
И к чёрту воздух, к чёрту воздух, я дышу тобой.

С улицы пришли два куска грязи… утверждают, что они мои дети… попробую отмыть, по голосу вроде похожи…

Дом – это не предметы, стоимостью несколько тысяч долларов и не изыски современных дизайнеров, а уютные мелочи, голоса детей, запах домашней еды, разбросанные по полу игрушки, книжный шкаф и просто ощущение собственного уютного маленького мира…

Смотрите же, с какою грязью вы меня смешали. Вы собираетесь играть на мне. Вы приписываете себе знание моих клапанов. Вы уверены, что выжмете из меня голос моей тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам открыты. А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры, у нее чудный тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить. Что ж вы думаете, со мной это легче, чем с флейтой? Объявите меня каким угодно инструментом, вы можете расстроить меня, но играть на мне нельзя.

В задних рядах толпы одинокий голос запел песню, которая позволила бы Полу Макартни, будь он ее автором, купить весь свет.

Если ты слышишь голос собственного сердца, ты не можешь быть мусором. Никто не создаётся мусором.

Голос красоты звучит тихо: он проникает только в самые чуткие уши.

Голос ребенка ничего не значит для тех, кто разучился слышать.

Я в снегу хочу ходить по колено и смотреть, как он падает с неба большими комьями. Красота… красота.

Дорога к счастью не всегда асфальтовая.

Когда положение в мире наводит на меня грусть, я думаю о зале перелета в аэропорту «Хитроу». Согласно общему мнению, мы живем в мире ненависти и алчности, но я не согласен. Мне кажется, что любовь повсюду. Зачастую любовь не очень заметна и торжественна, но она повсюду. Отцы и сыновья, матери и дочери, мужья и жены, любовники, любовницы, закадычные друзья… В телефонных звонках из башен близнецов, в которые врезались самолеты, не было ненависти или мести. Только признания в любви. Если присмотреться, возникнет подозрение, что любовь… реально повсюду.

Я знаю, что ты нужна и нужна. Что же еще я должен знать? Разве этого мало? Я просыпаюсь, чтоб тебя увидеть. Услышать твой голос… То, что ты есть, всему придает смысл и вносит жизнь решительно во все…

Ненавижу подобные споры, особенно если спорят мужчина и женщина, особенно если один из них только что показал, что оппонент ему небезразличен. В такие моменты мне очень хочется заорать во весь голос: хватит искать причины, чтобы не ***аться друг с другом.

Чацкий: Лицом и голосом герой…
Софья: Не моего романа.

— Так вот, — продолжала Соня, — этот самый мармелад они ели или пили — делали что хотели…
Тут Алиса не выдержала.
— Как же это они пили мармелад?! — закричала она. — Этого не может быть!
— А кто сказал, что они его пили? — спросила Соня.
— Как — кто? Вы сами сказали.
— Я сказала — они его ели! — ответила Соня. — Ели и лепили! Лепили из него все, что хотели, — все, что начинается на букву М.

Другой перевод:
— Так они и жили, — продолжала Соня сонным голосом, зевая и протирая глаза, — как рыбы в киселе. А еще они рисовали… всякую всячину … все, что начинается на М.
— Почему на М? — спросила Алиса.
— А почему бы и нет? — спросил Мартовский Заяц.
Алиса промолчала.

Следовать голосу своей совести удобнее, чем голосу рассудка; ведь при дурном исходе у совести найдётся всегда оправдание и утешение. Потому-то так много совестливых людей и так мало разумных.

Среди гостей ходил я в черном фраке.
Я руки жал. Я, улыбаясь, знал:

Пробьют часы. Мне будут делать знаки.
Поймут, что я кого-то увидал…

Ты подойдешь. Сожмешь мне больно руку.
Ты скажешь: «Брось. Ты возбуждаешь смех».
Но я пойму — по голосу, по звуку,
Что ты меня боишься больше всех.

Я закричу, беспомощный и бледный,
Вокруг себя бесцельно оглянусь.
Потом — очнусь у двери с ручкой медной,
Увижу всех… и слабо улыбнусь.

Тебя ничем не удивишь, тебе не нужно ничего особенного, только самое малое, настоящее. Насытившись, во всём ищешь одного — спокойствия. Ты готов отдавать любовь, но в тишине прикосновений, когда слова лишние, а голоса — распугивают волю. Ты хочешь дружбы, но такой, когда молчание красноречивее любых слов, а поступки доказывают то, что невозможно доказать словами.

Вы, мужчины, не понимаете наслаждений взора, пожатия руки, а я, клянусь тебе, я, прислушиваясь к твоему голосу, чувствую такое глубокое, странное блаженство, что самые жаркие поцелуи не могут заменить его.

Я до сих пор не знаю, о чём пели эти две итальянки, да и знать не хочу. Кое о чём лучше молчать. Мне хочется думать, что они пели о чём-то столь прекрасном, что это не выразить словами, и от этого у тебя болит сердце. Говорю вам, эти голоса парили там, куда никто не смеет забираться в своих мечтах. Словно какая-то красивая птица залетела в нашу клетушку и заставила эти стены исчезнуть. И на какое-то мгновение каждый обитатель Шоушенка почувствовал себя свободным человеком.

Войну не перекричишь. — Политрук чуть усмехнулся, — Она выстрел слышит, а голос — нет.

В любимом человеке всё привлекательно. Каждый поворот головы, каждое изменение голоса, смех, стон или кашель, подергивание носом — всё бесценно и исполнено смыслом, как мгновенное райское видение.

Личность должна расти. Как растут деревья, как растут горы, как растет трава, как растут города, как растет человек, из своей ранней незрелости чувствуя счастье и боль взросления. А как растет личность? Ведь она не измеряется сантиметрами, граммами, высокой зарплатой, дорогими часами, красным дипломом или другими земными благами. Нет, личность человека растет, охватывая собой все вокруг. В самом начале этого пути, ты — младенец. Все, что есть у тебя — это пухлые неловкие ручки и ножки, которыми ты только учишься управлять, голос и запах мамы, вкус теплого молока и размытое пятно красок, из которого медленно начинает складываться реальность. Но ты растешь, и растет твоя личность, охватывая все больше, ты бросаешь в этот рост понимание отца, бабушки, которая дарит тебе конфеты и вяжет бесконечный свитер, и любимую игрушку, и любимую книжку, и множество других мелочей. Твой мир растет вместе с тобой. Он вырастает из вещей, звуков, запахов, проживания чувств и размышлений. А потом ты очертишь свой мир вокруг горстки близких тебе людей, возведешь нерушимую стену и… ослепнешь. Твой мир, твоя личность перестанет расти.

Лишь очутившись в собственной постели, мы остаемся один на один с нашими тайнами и теми внутренними голосами, которые неизменно желают нам спокойной ночи и доброго утра.

Мне все равно, какой у тебя голос, мне дороги твои слова. Не имеет значения, как ты выглядишь в этом теле. Твои поступки говорят сами за себя. Ты прекрасна.

Я не пойму вас, но я буду вас слушать. Когда слышишь любимые голоса, нет нужды понимать слова.

Мы не скандалили. Не повышали голос. Просто разучились радоваться друг другу. Привычка не спасала.

Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас.

Не имеет значения, как сильно я буду кричать, мой голос никогда не достигнет тебя.

Находясь среди деревьев, я замечаю, что мое дыхание становится ровнее, я начинаю чувствовать биение собственного сердца, сознавать, в какой гармонии движется окружающий меня мир, слышать голоса океанов, хотя никогда их не видела и, наверное, никогда не увижу.

Любовь влияет на погоду. На улице дождик, вы маетесь, просматривая записную книжку в своем мобильнике. Наконец, доходите до фамилии женщины, о которой думали, и — оп! — нажимаете на зеленую кнопку и оставляете ей сообщение: «Я сидел и думал о тебе», и вот уже среди туч воссияло солнце, запели птицы под дождем, вы превращаетесь в законченного идиота, исполняете балетное па, улыбаетесь на манер Джина Келли (только лучше), и прохожие вокруг таращатся в изумлении.. На улице может быть минус двенадцать по Цельсию, но вы подыхаете от духоты просто потому, что услышали ее голос на ответчике.

— Я самый опасный хищник в мире, всё, что есть во мне, привлекает тебя: мой голос, моё лицо, даже мой запах… Я бы и без этого обошёлся… От меня не убежать! Меня не победить!.. Я создан убивать…
— И пусть!
— И я убивал людей…
— Это… не важно!
— Я хотел… убить тебя. Я никогда не испытывал такой жажды людской крови…
— Я верю тебе…
— Не надо!
— Я рядом и я верю…

Душа моей души, мой повелитель! Привет тому, кто поднимает утренний ветерок; молитва к тому, кто дарует сладость устам влюбленным; хвала тому, кто полнит жаром голос возлюбленных; почтение тому, кто обжигает, точно слова страсти; безграничная преданность тому, кто осиян пречистой светлостью, как лица и главы вознесенных; тому, кто является гиацинтом в образе тюльпана, надушенный ароматом верности; слава тому, кто перед войском держит знамя победы; тому, чей клич: «Аллах! Аллах!» — услышан на небе; его величеству моему падишаху. Да поможет ему Бог! — передаем диво Наивысшего Повелителя и беседы Вечности.

Когда я думаю о том, что она ушла, ушла, вероятно, навсегда, передо мной разверзается пропасть и я падаю, падаю без конца в бездонное чёрное пространство. Это хуже, чем слёзы, глубже, чем сожаление и боль горя; это та пропасть, в которую был низвергнут Сатана. Оттуда нет надежды выбраться, там нет ни луча света, ни звука человеческого голоса, ни прикосновения человеческой руки.

Если я слышу его голос… Если я рядом с ним… Если смотрю ему в глаза… Я хочу остаться с ним навсегда. Интересно… Придёт ли тот день, когда я захочу рассказать ему о своих чувствах?

Мне вдруг показалось, что вы как раз тот человек, которого я ищу всю жизнь. Бывало, покажется – по голосу и по речам – вот он, такой человек, а подойдет он поближе, и видишь – это совсем не то. А отступать уже поздно, слишком близко он подошел. Ужасная вещь быть красивой и близорукой.

— Я не хочу с тобой ссориться, мама, — сказала Кэрри срывающимся голосом и с трудом заставила себя продолжить. — Но я хочу, чтобы ты не мешала мне жить своей жизнью. Твоя… твоя мне не нравится.

Некоторые считают интуицию даром, но она может стать и проклятьем. Этот голос взывает к нам из глубин, которые лучше оставить неизведанными. Это отголоски воспоминаний, которые никогда не умрут, как бы мы не старались их убить.

Сильные голоса никогда не выйдут из моды. В них всегда будет потребность. Горстка людей из медиамира решает, кого разместить на обложку журналов, но не более того. Слушатели же всегда будут любить талант и голос. Уважающий себя артист не должен сосредотачиваться на модных веяниях. Лично для меня, соответствовать тенденциям — значит быть устаревшей.

Я помню запах платья, когда ты лежала, тепло твоей руки, сквозь все самые грустные песни помню твой голос. Прости меня, что не могу с тобой поговорить…

— Во имя Ангела… — начал Алек.
— Нет, — произнес голос позади сжавшейся группы, — однозначно не во имя вашего Ангела.

— Невозбранно нельзя узреть мой истинный лик, как и мой голос истинный. Он для людей невыносим, ты, впрочем, на себе все это испытал.
— На заправке и в гостинице? Это ты потрепаться хотел, что ли? Чувак, в следующий раз говори потише!

— Сколько презрения было в твоем голосе, когда ты сказала те слова.
— Какие?
— «Ну так, иди!»

— Знаешь, в детстве я думал, что вот это — линии для передачи мыслей на расстоянии. Мне даже казалось, что я слышу чьи-то голоса. Вот, допустим, тот, кто сейчас в Париже, думает о том, кто сейчас в Москве. И тот, в Москве, это чувствует и думает о том, кто сейчас в Париже. А я слышу их здесь, в поле… Это было очень важно для меня. А потом мне сказали, что это просто электрические провода.
— И что?
— И это перестало быть для меня важным. А жаль…

— С Майкой… С Майкой мы ***…сь все время как кроли. Нет, не в смысле какая-нибудь сраная страсть, а нормальная биологическая совместимость. Страсть — она так, до послезавтра, а совместимость — она навсегда. Все важно, и все не важно, то есть если это биологическая совместимость, то она во всем, понимаешь? Человек тебе подходит во всем… Из рук выпустить трудно, правда… И все равно, что он говорит, — просто слушаешь голос. И все равно, что он делает, — просто смотришь на него… Смотришь, и тебе хорошо, тепло так… Ты на него смотришь, и такое чувство – вот я и дома, понимаешь? А потом с другими ничего и не выходит. Все вроде и ничего так, но все время домой хочется… Ты понимаешь?

И в твоей жизни будут такие моменты, когда ты забудешь о логике и планах, отдашься властному зову своего внутреннего голоса. Конечно, со стороны это может показаться безумием, но в таких ситуациях человек слушает только своё сердце.

Я — каждая встреченная тобой собака на дороге. И птица, которая заглядывает тебе в окна. Так что если я умру первая, ты всё равно мной будешь окружен. Сквозь все песни ты будешь слышать мой голос. Особенно сквозь свои самые любимые. Но я не буду тебе мешать, если ты будешь вдруг счастлив. Я буду просто летать воздухом, чтобы ты дышал. Я постараюсь быть сильней своей любви, если это возможно.

— Это правда, что вы повысили голос на профессора Амбридж?
— Да, — сказал Гарри.
— Вы обвинили ее во лжи?
— Да.
— Вы сказали ей, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился?
— Да.
Профессор МакГонагалл села за письменный стол и, хмуря брови, поглядела на Гарри. Потом сказала:
— Возьмите-ка печенье, Поттер.
— Что взять?

… Когда родители сказали тебе, что художник – это не профессия, ты изменил своей мечте и пошел учиться на экономиста. Теперь у тебя есть деньги… и чувство, что ты упустил что-то важное…
Когда подружки в один голос твердили, что он ей не подходит, она с ним рассталась и вышла замуж за другого. Теперь у неё есть семья. Только вот счастья нет…
Они были отличной парой, пока какая-то гадалка не сообщила им, что они должны срочно расстаться, иначе случиться беда… Гадалка оказалась шарлатанкой, но былых отношений уже не вернуть…
А все потому, что человек почему-то всегда склонен верить всем, кроме самого себя…

Какое счастье любить просто голос — и даже не голос, а то невероятное, что человеческий голос вызывает в слышащей душе.

Слаб голос мой, но воля не слабеет,
Мне даже легче стало без любви.
Высоко небо, горный ветер веет,
И непорочны помыслы мои.

Ушла к другим бессонница-сиделка,
Я не томлюсь над серою золой,
И башенных часов кривая стрелка
Смертельной мне не кажется стрелой.

Как прошлое над сердцем власть теряет!
Освобожденье близко. Все прощу,
Следя, как луч взбегает и сбегает
По влажному весеннему плющу.

Интуиция всегда защищает наши интересы. Это голос, который может сказать нам, кто друг, а кто враг… Кого не подпускать к себе, а кого обнять со всей душой. Но слишком часто нас отвлекает страх, сомнения и наши упрямые мечты, и мы её не слушаем.

… никак не совладаешь с собой, со своим голосом, когда говоришь о некоторых вещах.

Женщины все воспринимают больше чувством, чем сознанием, они постигают сокровенную тайну искусства лишь в ту пору своей жизни, когда голос его находит сочувственный отклик в их душе.

Никогда не останавливайтесь. Никогда не прекращайте бороться. Никогда не переставайте мечтать. И не бойтесь открывать вашу душу всем — в фильмах, которые вы любите; фильмы, которые вы хотите создать; жизнь, которой вы жили, и жизни, которые вы могли бы отразить в кино.
Что касается меня, в течение длительного времени… Может быть, я ощущал недостоверность или что-то вроде этого, я ощущал, что мой голос не достоин, чтобы его услышали, но я думаю, что голос каждого человека стоит услышать. Так что, если у вас есть, что сказать, говорите это для всех.

О, только тот, кто сам побеждён, знает, как выглядит это слово! Оно похоже на вечер в доме, в котором испортилось электрическое освещение, на протухшее постное масло, на матерную ругань женскими голосами в темноте. Словом, оно похоже на смерть.

— Не понимаю, как тебе удается заткнуть голос, который говорит «думай»?
— Кого, Лизу?
— Нет, здравый смысл.
— А, с этим я борюсь с помощью алкоголя.

Удивительно обстоит дело с девушками.
Без них невозможно.
Они такие тонкие.
Они повсюду, куда ни посмотришь.
И всегда у них такой вид, словно их ничего не касается.
Мне нравятся их голоса. И нравится, как они улыбаются и смеются.
И их походка.
И ещё в них есть что-то туманное.
Иной раз мне кажется, будто они знают что-то такое, чего не знаю я.
Но они такие тонкие.
И к ним трудно найти подход.

Я слышу голос, и он говорит мне: «Дойди до Рая!»

На самом деле все просто. Мир… мир жаждет, чтобы его любили. Любить его не сложно. Я слышал тихий, шепчущий голос — похожий на тихую музыку и понял, что это случайно залетевшая муха. И она хотела, чтобы я ее любил — и я любил ее. И понял, что человек может полюбить все…

Наши СМИ, а потом и наша литература страшно много потеряли в тот момент, когда начали обращаться к потребителю, а не к читателю.
Русская словесность, оторванная от вдумчивого, сопереживающего читателя, потеряла голос. Она как рыба, выброшенная на берег, — открывает рот, но её никто не слышит.

Мечты стареют куда быстрее мечтателей, и этот неоспоримый жизненный факт Пит обнаружил с течением лет.
Однако умирают зачастую трудно и долго, вопя тихими скорбными голосами где-то на задворках мозга.

Совесть – это тихий голос, подсказывающий тебе, что за тобой могут подсматривать.

Похоже, голосу Господа не достигнуть ушей демона.

Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников и заявила: — Извините, не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь.

Во мне столько всего, о чем я хочу сказать. Но все это так огромно. Я не нахожу слов, не могу выразить, что там внутри. Иногда мне кажется, весь мир, вся жизнь, все на свете поселилось во мне и требует: будь нашим голосом. Я чувствую, ох, не знаю, как объяснить… Я чувствую, как это огромно а начинаю говорить, выходит детский лепет. До чего трудная задача – передать чувство, ощущение такими словами, на бумаге или вслух, чтобы тот, кто читает или слушает, почувствовал или ощутил то же, что и ты. Это великая задача.

Крики продолжаются. Это не люди, люди не могут так страшно кричать.
Кат говорит:
— Раненые лошади.

Я еще никогда не слыхал, чтобы лошади кричали, и мне что-то не верится. Это стонет сам многострадальный мир, в этих стонах слышатся все муки живой плоти, жгучая, ужасающая боль. Мы побледнели. Детеринг встает во весь рост:
— Изверги, живодеры! Да пристрелите же их!

<…>
… Мы смутно видим темный клубок — группу санитаров с носилками и еще какие-то черные большие движущиеся комья. Это раненые лошади. Но не все. Некоторые носятся еще дальше впереди, валятся на землю и снова мчатся галопом. У одной разорвано брюхо, из него длинным жгутом свисают кишки. Лошадь запутывается в них и падает, но снова встает на ноги. <…> Солдат бежит к лошади и приканчивает ее выстрелом. Медленно, покорно она опускается на землю. Мы отнимаем ладони от ушей. Крик умолк. Лишь один протяжный замирающий вздох еще дрожит в воздухе. Потом он снова подходит к нам. Он говорит взволнованно, его голос звучит почти торжественно:
— Самая величайшая подлость — это гнать на войну животных, вот что я вам скажу!

Он никогда не повышал голоса. Это было ужаснее всего — ярость Властелина Времени. И мы поняли, почему Доктор, Доктор, который дрался с богами и демонами, убежал от нас и спрятался. Он щадил нас.
Он заковал моего отца в цепи, закаленные в печи гнома.
Он заставил мать вечно смотреть на взрывающуюся галактику. Заточил ее в ней навечно.
Он до сих пор навещает мою сестру раз в год. Каждый год. Возможно, когда-нибудь он простит ее, но пока она там. Видите ее? Она в заточении в зеркале. В каждом зеркале. Вы когда-нибудь глядя на свое отражение, краем глаза замечали какое-то движение за спиной? Это она.
А меня подвесили во времени. Доктор заставил меня работать — защищать поля Англии. Мы хотели жить вечно. Доктор сделал так, чтобы мы жили вечно.

Сидеть в одиночестве и слушать голосовые сообщения, чтобы только услышать твой голос. Вглядываться в лицо каждого прохожего в надежде увидеть твою улыбку.

Одиночество – это не тогда, когда вы ночью просыпаетесь от собственного завывания, хотя это тоже одиночество. Одиночество – это не тогда, когда вы возвращаетесь домой и все лежит, как было брошено год назад, хотя это тоже одиночество. Одиночество – это не телевизор, приемник и чайник, включенные одновременно для ощущения жизни и чьих-то голосов, хотя это тоже одиночество. Это даже не раскладушка у знакомых, суп у друзей… Это поправимо, хотя и безнадежно. Настоящее одиночество, когда вы всю ночь говорите сами с собой – и вас не понимают.

Любовь… — повторила она медленно, внутренним голосом, и вдруг, в то же время, как она отцепила кружево, прибавила: — Я оттого и не люблю этого слова, что оно для меня слишком много значит, больше гораздо, чем вы можете понять, — и она взглянула ему в лицо. — До свиданья!

— Мисс Элизабет, я потратил много месяцев на борьбу, но тщетно, последние месяцы были для меня сущей мукой, я ехал в Розингс с единственной целью – увидеть вас. Вопреки голосу рассудка и ожиданий моих близких, существующего между нами неравенства, я решил отбросить все сомнения и просить вас, прекратить мою агонию.
— Я вас не понимаю.
— Я вас люблю. Со всей страстностью. Прошу вас принять мою руку и сердце.

— Так надо, — сказал Атос и прибавил более тихим и мягким голосом: — Я так хочу.

— Скажите мне напоследок, — сказал Гарри, — это все правда? Или это происходит у меня в голове?
Дамблдор улыбнулся ему сияющей улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания.
— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

— Я рад, что тебе лучше. — Его голос звучал так, словно он говорил мне в волосы, прямо над ухом. — Когда я увидел, как ты упала…
— Ты подумал: «Вот неудачница».
— Нет, я совсем другое подумал.

Чтобы достичь успеха, нужно быть обаятельным. Обаяние проявляется во всём и ни в чём одновременно — в исходящей от вас энергии, во взгляде, походке, телосложении, звуке голоса, изящной жестикуляции. Вовсе не обязательно быть признанным красавцем или красавицей, главное — обладать личным обаянием.

Все кончено, − слабым голосом сказал кот и томно раскинулся в кровавой луже, − отойдите от меня на секунду, дайте мне попрощаться с землей. О мой друг Азазелло! − простонал кот, истекая кровью, − где ты? − кот завел угасающие глаза по направлению к двери в столовую, − ты не пришел ко мне на помощь в момент неравного боя. Ты покинул бедного Бегемота, променяв его на стакан − правда, очень хорошего − коньяку! Ну что же, пусть моя смерть ляжет на твою совесть, а я завещаю тебе мой браунинг…

Литература, если не говорить о классиках, дает нам представление только об одном типе любовницы: лукавой, расчетливой искусительнице, чье главное наслаждение — завлекать в свои сети мужчин. Журналисты и авторы современных брошюр по вопросам морали с необычайным рвением поддерживают ту же версию. Можно подумать, что господь бог установил над жизнью цензуру, а цензорами назначил крайних консерваторов. Меж тем существуют любовные связи, ничего общего не имеющие с холодной расчетливостью. В подавляющем большинстве случаев женщинам чужды лукавство и обман. Обыкновенная женщина, повинующаяся голосу чувства и глубоко, по-настоящему любящая, не способна на коварство, так же как малый ребенок; она всегда готова пожертвовать собой и стремится возможно больше отдать. Покуда длится любовь, она только так и поступает. Чувство может измениться, и тогда — «ад не знает пущей злобы», но все же любовниц чаще всего отличают жертвенность, готовность безраздельно отдать себя любимому и нежная заботливость. Такие отношения, противопоставленные алчности законного брака, и причинили твердыням супружества более всего разрушений. Человек — будь то мужчина или женщина — не может не преклоняться, не благоговеть перед подобными проявлениями бескорыстия и самопожертвования. Они равны высоким жизненным призваниям, сродни вершине искусства, то есть величию духа, каковым прежде всего отличается прекрасное полотно, прекрасное здание, прекрасная статуя, прекрасный узор, — величию, которое и есть способность щедро, неограниченно дарить себя, излучать свою красоту.

Некоторые люди очень ясно слышат свой внутренний голос и живут так, как он им подсказывает. Такие люди сходят с ума. Или становятся легендами…

— А я тебе о чём битый час толкую?!
— Мне просто не нравится слушать внутренний голос в твоём исполнении.

Возможно, оттого, что мы редко слушаем свой внутренний голос, с нами происходит так мало чудес.

Голос живой вдруг оборвётся
Порванной струной,
Эхом в сердцах гром отзовётся
Шаг последний твой…

Бывали дни, когда она убегала из своей комнаты к людям и голосам, но убегала и от людей, потому что вдруг ощущала себя еще более одинокой.

Истинная любовь — это одержимость, это наркотик. Тебе постоянно хочется видеть любимого человека, слышать голос, вдыхать аромат тела, чувствовать прикосновения. И чем сильнее любовь, тем больше ты нуждаешься в увеличении дозы, хочется больше поцелуев, касаний и встреч.
Если на этой неделе ты получаешь недостаточную порцию любимого человека — у тебя начинается ломка. Ты, словно одержимый, ищешь встречи, звонишь, пишешь смс. Тебя пронизывает дрожь, это твой внутренний голос кричит: «Хочу ещё, больше никогда не хочу расставаться с ним».
Но что происходит, когда этот наркотик вызывает привыкание? Касания уже не такие желанные, поцелуи не такие пылкие, слова — пустые, а взгляды — безжизненные. Каждый день пронизан агонией.
Будьте осторожны с этим препаратом, что зовётся «любовью».

Вслух и в полный голос разговаривает он сам с собой. Некто внушил ему, что это — наилучший способ общения с ангелами..

Женщины наделены неподражаемым даром выражать свои чувства без пышных фраз; женское красноречие — в звучании голоса, в движении, позе и взгляде.