Цитаты про эпоху

В древности соседство с большой дорогой эпохи римского господства было не преимуществом, а большим несчастьем: это были не торговые, а военные дороги.

Какая печальная эпоха, когда легче разбить атом, чем отказаться от предрассудков.

Приличный — уродливо наряженный согласно моде данной эпохи и страны. В африканском селении Бурнобула Гха человек считается приличным, если в торжественных случаях он расписывает себе живот ярко-синей краской и привешивает сзади коровий хвост; в Нью-Йорке он может, при желании, обойтись без раскраски, но по вечерам должен носить два хвоста из овечьей шерсти, окрашенной в черный цвет.

Экономические эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда.

Эпоху обгоняют по левому ряду.

Сейчас процветает вульгарность. Она соответствует всему культурному гумусу, на котором мы прозябаем в последнее время. А в Средневековье, к примеру, было надобно молиться и думать о духовном, и привлекательной считалась женщина с большим лбом, для чего подбривали волосы, выщипывали брови и ресницы. В моде была бледная, синюшная кожа: до такой степени, что красотки делали себе кровопускания. За рыжий цвет волос отправляли прямиком на костер. А в следующую эпоху, Возрождения, венецианки уже проводили часы на своих открытых террасах под палящим солнцем, высвободив наружу волосы, смазанные раствором из осадка белого вина и оливкового масла. И все для того, чтобы добиться светло-рыжего оттенка — знаменитого тициановского цвета волос.

Эпохой Средневековья датируются два худших изобретения в истории человечества: романтическая любовь и пушечный порох.

Эпоху можно считать законченной, когда истощились ее основополагающие иллюзии.

Мы живем в эпоху специалистов, которые не интересуются своей специальностью.

Если мы будем излагать историю литературы той или иной эпохи, не зная экономической и политической истории этой эпохи, то наше изложение сведется в лучшем случае к водянистым эстетически-филологическим рассуждениям.

Завоевать власть в революционную эпоху гораздо легче, чем суметь правильно этою властью пользоваться.

— Неловкое молчание, Шелдон уткнулся в свой телефон, сидите врозь, да у вас свиданочка!
— Ну всё не так плохо, поверь. Шелдон гуглит фаллический символизм корнеплода в картинах эпохи Ренессанса.
— О, нет. Это мне уже надоело. Я просматриваю ножницы для кутикул на Амазоне.

Фасон платья палача диктует эпоха, а темперамент — все-таки профессия.

Древние философы размышляли гораздо больше, чем читали. Книгопечатание все изменило. Теперь читают больше, чем размышляют. Вместо философии у нас одни комментарии. Именно это имеет в виду Жильсон, когда говорит, что на смену эпохе философов, занимавшихся философией, пришли профессора философии, занимающиеся философами. Дошло до того, что сегодня философский трактат, не ссылающийся ни на какие авторитеты, не подкрепленный цитатами и комментариями, никто не принял бы всерьёз.

Научное познание растягивается во времени, а при озарении сжимаются эпохи до мгновения.

Книги в огне – это символ истории. Запрет на публикацию – наглая фальсификация смутной эпохи.

2000 лет — эта эпоха соразмерна даже космическим масштабам. Эпоха началась Иисусом, а закончилась Ельциным…

Не пиши ты эпохами и катаклизмами! Не пиши ты страстями и локомотивами! А пиши ты, дурень, буквами – А, Б, В…

Не повезло лишь нам с погодой.
Людьми, эпохой и страной…

Любовь моя за тридевять земель,
благодарю, прощаю Бога ради
за то, что жить в эпоху перемен
мне повезло в твои глаза не глядя.
На страх и риск, мучительно, с трудом
и так легко, как мне даете ныне,
не меряя себя твоим стыдом,
твоей надеждой и твоей гордыней.
Наверно, так устроила судьба
надменная, заботливая, чтобы
я стал за неимением тебя —
тобой и чем-то большим, чем мы оба.
И точно там, где мне всего больней
тебя, всего смертельней, не хватало —
я рос. Так рвутся из живых корней
над спилом стебельки побегов малых.
И не торгуясь с Богом и судьбой,
согласно или вопреки природе,
так я и заполнял самим собой
зияющую пустоту напротив.
И вот уже не стало пустоты,
а что осталось, мною зарастает.
И я не нахожу, куда здесь — ты.
Но мне тебя так странно не хватает.

Какая печальная эпоха, когда легче разбить атом, чем отказаться от предрассудков.

Затаённое дыхание прошедших лет доносится с каждой полки. Участники. Дети и родители целых эпох. Книги. Каждая из них хранит Знание. Да, не всегда нужное. Не всегда истинно верное. Очень часто — вредное. Но ведь текст тем и хорош, что каждый читатель видит в нём что-то своё… Пусть поймёт превратно или вообще не поймёт, но… В это можно не верить. Над этим можно смеяться. Это можно презирать. Смейтесь! Но я знаю совершенно точно: ни одно прочитанное слово никогда не исчезает из памяти. Рано или поздно оно прорастает откровением или легкой улыбкой: вы даже не вспомните, где прочли всплывшую в океане памяти фразу, но она окажется именно той, которая так необходима в этот момент… Необходима не для того, чтобы понять основы мироздания, а чтобы добавить восприятию мира чуть-чуть остроты…

Если я предположу, что между Землёй и Марсом вокруг Солнца по эллиптической орбите летает фарфоровый чайник, никто не сможет опровергнуть моё утверждение, особенно если я предусмотрительно добавлю, что чайник настолько мал, что не виден даже мощнейшими телескопами. Но если бы я затем сказал, что коль моё утверждение не может быть опровергнуто, то недопустимо человеческому разуму в нём сомневаться, мои слова следовало бы с полным на то основанием счесть бессмыслицей. Тем не менее, если существование такого чайника утверждалось бы в древних книгах, каждое воскресенье заучиваемых как святая истина, и осаждалось бы в умах школьников, то сомнение в его существовании стало бы признаком эксцентричности и привлекло бы к усомнившемуся внимание психиатра в эпоху просвещения или же инквизитора в более ранние времена.

Люди будущего, возможно, будут воспринимать наш этап развития цивилизации как эпоху интеллектуальной и экономической несостоятельности. Им будет трудно понять, почему мы воспринимали агрессию и конкуренцию как норму.

Что за времена настали. Эпоха немногословных решительных женщин и говорливых рефлексирующих мужчин.

Меняется все — эпохи, обычаи, климат, очертания материков и даже облик звездного неба, переписываются календари и законы, и только обращение начальства с подчиненными остается неизменным — вечно одно и то же.

Пишу и сам собой восторгаюсь: до чего ярко сочетались во мне все лучшие чувства лучших людей нашей эпохи. Тут вам и нежно-пылкая страсть, и «глас рассудка твердый». Винегрет добродетелей помимо остальных достоинств.

Есть люди определенной эпохи и есть эпохи, воплощающиеся в людях.

Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно.

Какая эпоха, такие и таланты.

Неправильно было бы судить о поступках одной эпохи с точки зрения другой.

Я выпал из своей эпохи, но прошлое меня не принимало.

Очень часто книга, производящая глубокое впечатление на юный ум, составляет эпоху в жизни человека.

20 век — эпоха коллективного зла.

Ты не знаешь нашей эпохи. Сейчас не верят в чудеса даже те, с кем они происходят.

Вы не успели заметить, что мы живём в эпоху полного саморастерзания? Многое, что можно было бы сделать, мы не делаем, сами не зная почему. Работа стала делом чудовищной важности: так много людей в наши дни лишены её, что мысли о ней заслоняют всё остальное.<…> У меня две машины, квартира в десять комнат и достаточно денег. А толку что? Разве все это сравнится с таким летним утром! Работа — мрачная одержимость. Мы предаёмся труду с вечной иллюзией, будто со временем все станет иным. Никогда ничто не изменится. И что только люди делают из своей жизни — просто смешно!

Мы живём в эпоху парадоксов. Ради сохранения мира вынуждены вести войну.

Ты так предан людям… Проблема в том, что они всегда предают тебя!

— Это семя принадлежит нашим создателям, кем бы они ни были. Цена за мою голову прежняя, я подвергну вас опасности, если останусь. Я заберу его туда, где его не найдут.
— Мы ещё увидимся?
— Кейд Йегер, этого я не знаю. Но когда будешь смотреть на звезды, думай об одной из них, как о моей душе. Защищайте эту семью, автоботы, как и они защищали вас. Защищайте их… во что бы то ни стало.

— У тебя нет Души…
— И поэтому у меня нет страха!

Я расскажу про тех, кто остаётся в середине. Не про неудачников – их повесть слишком горька и скучна. Не про победителей – их историю не рассказать словами. Люди середины – их всегда больше, чем победителей и проигравших. На любой планете, у любой расы…Когда-то проблемы решались очень просто. Если одно племя обрело разум, а другое так и осталось стаей – оно превращалось в пищу. В мишень для стрел, которые не сумело придумать. В костяные наконечники для копий. Это были простые времена – и они ещё долго оставались такими. Те, кто опоздал в гонке, кто отстал хотя бы на полшага, – превращались в рабов. Загонялись в резервации и анклавы. Вставали по заводскому гудку и с первым лучом солнца. Простые времена – простые решения. Но простое время кончилось. Кто-то сумел дотянуться до неба. Кто-то сумел откусить от Древа Жизни. Кто-то оставил разум про запас – как мы оставили свои инстинкты на чердаке сознания. Что это было – один краткий миг или целая эпоха? Я не знаю. Но когда молодые боги уходили, сжигая за собой мосты, за их спиной оставались люди середины. Те, кто не сумел. Те, кто не захотел. Те, кто выбрал привычный и не страшный путь разума… Неудачники не выдержат шока и погибнут. Победители обретут разум и станут править новым миром. Но для большинства, не изменится ничего! Совершенно ничего! Будут они мыслить или продолжат жить инстинктами – это ничуть не изменит их жизнь. Не всем нужен разум. Не все могут думать. И в этом вечная ловушка. Для средних людей, для тех, кто не хочет в землю, но не дорос до неба, есть только место между небом и землёй. Всегда и везде крайними остаются люди середины. У моей истории нет конца, как нет выхода для людей середины.

Величайшее произведение, которое отражает свою эпоху, никогда не должно игнорировать окружение. Серьезный архитектор должен это учитывать. Если он хочет что-то построить, он должен брать во внимание природу, он должен взаимодействовать с освещением.