Цитаты про движение

Отличительной чертой хорошего танцора является природная легкость в движениях, это ведь не красивый почерк, которому можно научиться.

То, как люди перемещаются, — это их биография в движении.

Не верьте улыбке. Улыбка-это только движение мускулов лица. Можно вонзить другому нож в сердце не прекращая улыбаться.

Жизнь необходимо требует движения, а развивающийся ум — дела.

Время есть жизнь души, пребывающей в переходном движении от одного жизненного проявления к другому.

Очарование — это красота в движении

Бросивший заниматься физическими упражнениями часто чахнет, ибо сила его органов слабеет вследствие отказа от движений.

Чёрт… Гимнастика целый день говорит тебе «нет», насмехается над тобой, снова и снова, обзывая тебя идиоткой и сумасшедшей. Если вы любите нестись на скорости на неподвижный объект — конь для Вас! Если вы любите отрывать от ладоней куски кожи — брусья для Вас! Нет ничего забавнее, чем мозоли на порвавшихся мозолях — это супер сексуально. А упражнения на полу? Вы издеваетесь? Кто же не любит выхаживать в леотарде, натирающем задницу, и бесконечно повторять идиотские движения — это изумительно! Если вы любите падать — гимнастика для Вас! Вы падаете на лицо… на задницу… на спину… на колени… и ломаете гордыню! Я не люблю падать… я ОБОЖАЮ!

Конь — это поэзия в движении.

Бег лошади можно передать однотонным карандашом. Но передать движение красных, зелёных, синих масс карандашом нельзя.

Лошадь — это поэзия в движении.

Игра на фортепиано движение пальцев; исполнение на фортепиано движение души. Обычно мы слышим только первое.

Я хочу увидеть море. Я хочу дышать до головокружения этим воздухом, густым от мерно вздрагивающей водной глади, от криков птиц, пронзительных, как последнее откровение Бога. Я хочу лежать на мокром прибрежном песке, без одежды, без прошлого, без будущего и курить в сырое небо, улыбаясь невероятной свободе каждого движения ветра, удивительной рыбой струящегося по коже. Я хочу собирать разноцветные камни и стирать с лица брызги воды, не открывая глаз, не будя души, почти не существуя, почти став частью окружающего, движущегося, меняющегося, влажного, солёного, такого чуждого и такого понятного. Я хочу потеряться в ласке волн, я хочу забыть себя самого и просто — плыть. Туда, где жизнь окрашивается мягким светом заходящего солнца. Я хочу сидеть на самой кромке воды, на этой дрожащей грани между фантазией и реальностью, нежностью и жестокостью, человеком и.. морем.

Лев не принимает на себя повадок голубя, он громко заявляет о своей свирепости. Змея, как ни скрытны ее движения, выказывает свои намерения шипением. Вой голодного волка слышен издалека, пугая торопящегося путника среди снежной пустыни. Но человек более злостный, чем лев, более вероломный, чем змея, более алчный, чем волк — он пожимает руку своего ближнего под видом дружбы, а за спиной мешает его с грязью. Под улыбающимся лицом он прячет фальшивое и эгоистичное сердце, кидая свою ничтожную насмешку на загадку мира, он ропщет на Бога. О, Небо! Что сделает Вечность с таким неблагородным слепым червем, как человек?

Сесть в машину и ехать по стране, по миру, ехать с самой медленной скоростью, которую дозволяют правила движения, хотя правила, особенно в том что касается ограничения скорости, Эдвард Блум не соблюдает: двадцать километров в городе — это для него слишком большая скорость; на шоссе вообще царит безумие. Как можно увидеть мир, мчась на таких скоростях? Куда людям нужно так гнать, что они не могут понять того, что у них рядом, за окном машины?

Экспериментально выяснено – если члены общества носятся беспорядочно, то направленного движения нет. Все движутся, но застой в обществе полный.

Иногда дни проходят так грустно, что попросту нет смысла. Нет смысла ни бегать, ни ждать, ни готовиться. Настолько грустные дни, что не заслуживают ни усилия, ни малейшего движения. Таким дням нужно позволить уйти – как ночным поездам.

– А что мне отец, товарищи и отчизна! – сказал Андрий, встряхнув быстро головою и выпрямив весь прямой, как надречная осокорь, стан свой. – Так если ж так, так вот что: нет у меня никого! Никого, никого! – повторил он тем же голосом и сопроводив его тем движеньем руки, с каким упругий, несокрушимый козак выражает решимость на дело, неслыханное и невозможное для другого. – Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя – ты! Вот моя отчизна! И понесу я отчизну сию в сердце моем, понесу ее, пока станет моего веку, и посмотрю, пусть кто нибудь из козаков вырвет ее оттуда! И все, что ни есть, продам, отдам, погублю за такую отчизну!

Понимаешь, настоящий путь никогда не бывает движением по прямой. Это тебе не поездка на амобилере на ярмарку в Нумбану. Нет движения вперед, нет пункта назначения, в который надо прибыть. Это куда больше похоже на прогулку по берегу океана в шторм. Одна волна сбивает тебя с ног и уносит тебя в открытое море, а другая выбрасывает на берег. Нет никакой цели, никакой Нумбаны, никакой ярмарки – ничего! Только твоя дурацкая, рискованная прогулка и безжалостные волны, которые увлекают тебя за собой, а в тот момент, когда тебе начинает казаться, что ты уже освоился в океане – снова выбрасывают на берег, и ты понимаешь, что все нужно начинать сначала. Ты говоришь – все возвращается? Так оно и есть. Но не паникуй, парень: со временем ты поймешь, что всякий раз нас выбрасывает на иной берег, и мы начинаем с какого-то другого «начала»…

Статусы про жизнь смешные. Жизнь – это движение: одни шевелят извилинами, другие хлопают ушами.

Время — это расстояние движения.

При усидчивой умственной работе без движения и телесного труда — сущее горе.

Всеобщего пути назад нет. Есть только движение вперед, хотя и кружат нам головы незнакомые глубины и дали, хотя и зияет перед нами ближайшее будущее, подобно пропасти в тумане. Хотя возврата к прошлому нет, прошлое может давать нам поучительный урок, служить ориентиром.

Никогда Нико Пиросмани не жил так, как надо было, а всегда так, как он хотел, как ему было спокойнее и свободнее, без каких бы то ни было усилий над собой, над своими желаниями и движениями души, — жил так, как растет трава, как жили и живут птицы небесные, не оглядываясь на прошлое и не заботясь о завтрашнем дне.

Он думал, но без участия воли; в этом состоянии мысль, рассеянно удерживая окружающее, смутно видит его; она мчится, подобно коню в тесной толпе, давя, расталкивая и останавливая; пустота, смятение и задержка попеременно сопутствуют ей. Она бродит в душе вещей; от яркого волнения спешит к тайным намёкам; кружится по земле и небу, жизненно беседует с воображаемыми лицами, гасит и украшает воспоминания. В облачном движении этом всё живо и выпукло и всё бессвязно, как бред. И часто улыбается отдыхающее сознание, видя, например, как в размышление о судьбе вдруг жалует гостем образ совершенно неподходящий: какой-нибудь прутик, сломленный два года назад. Так думал у костра Грэй, но был «где-то» – не здесь.

В ладной фигуре ее и в лице была та гаснущая, ущербная красота, которой неярко светится женщина, прожившая тридцатую осень. Но в насмешливых холодноватых глазах, в движениях она еще хранила нерастраченный запас молодости. Лицо ее с мягкими, привлекательными в своей неправильности чертами было, пожалуй, самое заурядное. Лишь один контраст резко бросался в глаза: тонкие смугло красные растрескавшиеся, жаркие губы. Она охотно смеялась, но в улыбке ее сквозило что-то заученное.

Наша жизнь как дорога с односторонним движением, и важно не пропустить свой поворот, ведь пути назад уже не будет.

Вопрос об адвокате. Адвоката надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм (говорить о неразвитости, о неверности социализма, об увлечении, об отрицании социал-демократами насилия, о мирном характере их учения и движения и т. д. или хоть что-либо подобное), то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой защиты и т. д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо… Юристы самые реакционные люди, как говорил, кажется, Бебель…

Когда спишь с женщинами налево и направо, они сливаются в одну. И она просто меняет имя, кожу, рожу, рост и голос. Длина волос, объем груди, степень эпиляции лобка и цвет белья варьируются от случая к случаю. Но ты повторяешь ей заученные фразы, делаешь одни и те же штучки, совершаешь одинаковые движения в установленном порядке: «Ты хорошо пахнешь… подвинься ближе, еще… я так хочу твои губы…, скорей, я больше не могу… о, благодарю тебя, Господи, какое счастье… ты мне страшно нравишься… мне кажется, это сон… мы будем заниматься этим всю ночь, всю жизнь…» Талдычишь одно и то же каждый вечер разным девушкам с завороженным взглядом ребенка, который разворачивает подарок. Перемены приводят к повторяемости.

Воспитатель должен себя так вести, что6ы каждое движение его воспитывало, и всегда должен знать, чего он хочет в данный момент и чего он не хочет. Если воспитатель не знает этого, кого он может воспитывать?

Уважайте детское желание быть хорошим, берегите его как самое тонкое движение человеческой души, не злоупотребляйте своей властью, не превращайте мудрости родительской власти в деспотическое самодурство.

Несообразно жене молодой принадлежать мужу старому, ибо подобно человеку, привязанному к кораблю, она не может сообразоваться с движениями кормы и, не имея под собою якоря, оторвав веревки, часто по ночам находит другую пристань.

В движении сила растет и набирает мощь.

Движения — они как слова, а слова — словно любовь…

Она фотографировала и жалела, что не может запечатлеть движения, жесты, чередующиеся взгляды в их реальной последовательности. Она бесповоротно упускала возможность поймать мгновения, которые никогда более не повторятся. Волшебство фотографии состоит не только в игре света, но прежде всего в кульминации мгновения. Так она это называла. И боялась упустить эту кульминацию, когда, после каждого щелчка затвора фотоаппарата, ручкой перематывала пленку.

Угловатость в движениях можно компенсировать прямолинейностью характера.

Само движение к цели очень часто вознаграждает человека больше, чем ее достижение.

Время для меня очень много значит, так как я постоянно учусь и часто растворяюсь в радости вечного движения вперёд и упрощения своей жизни. Если вы любите жизнь, то не тратьте времени, так как время — это то, из чего сделана жизнь.

Обаяние – непринужденность чувств, так же как грация – непринужденность движений.

Легким движением руки брюки превращаются… превращаются брюки… брюки превращаются…

Каждый шаг действительного движения важнее дюжины программ.

Раскрыт секрет, почему депутаты ездят по встречке. Просто они привыкают к левостороннему лондонскому движению.

Вы ускользаете в свою машину, включаете радио и выбираете подходящую для нее полосу движения. Если слушаете классику, двигаетесь в правом ряду, поп—музыку — в среднем, а рок заставляет устремиться на левую полосу.

И в каком-то отношении вещи подвергаются воздействию со стороны времени – как мы имеем обыкновение говорить: “точит время”, “все стареет от времени”, “все со временем забывается”, но не говорим: “научился от времени” или “сделался от времени молодым и красивым”, ибо время само по себе скорее причина уничтожения: оно есть число движения. Движение же лишает существующее того, что ему присуще.

Смотри, как разрушается от безделья ленивое тело. Как портится в озере без движения вода.

… Казалось, они физически стали ощущать это — кожей, душой, шестым чувством… Движения присутствующих стали вдруг синхронизироваться, входить в резонанс друг с другом. До сих пор каждый из них жил своей энергией, своей жизнью. И это было видно. Но сейчас, в это мгновение их энергии слились воедино. Один человек питал другого, каждый каждого. Их энергия, переливаясь и усиливаясь становилась общей.

Они снова были вместе! И уже одно это давало их душам покой, ощущение надежности, понимание того, что вновь рядом с тобой любящее существо, которое постоянно думает о тебе, переживает за тебя, понимает каждое движение твоей души и не покинет тебя даже в самую трудную минуту.

Все великие битвы – это итог чьей—то великой глупости, жадности и злобы. Великим воином был второй император дома Тан, несравненный Тай—цзун, Ли Шиминь. Он один, отделившись от своей выстроившейся во главе войска конной железной тысячи, подъезжал к стоявшему во главе вражеского войска хану, брал его коня за уздечку, наклонялся близко—близко и тихо спрашивал: ты видишь, кто перед тобой? Знаешь, что сейчас будет? И не было битвы, потому что хан движением руки поворачивал коней назад. Об этих битвах песен не сочиняли.

Как портится в озере без движения вода.

Любовь не забывает ни одной мелочи. В глазах её всё, что ни касается до любимого предмета, всё важный факт. В уме любящего человека плетётся многосложная ткань из наблюдений, тонких соображений, воспоминаний, догадок обо всём, что окружает любимого человека, что творится в его сфере, что имеет на него влияние. В любви довольно одного слова, намёка… чего намёка! взгляда, едва приметного движения губ, чтобы составить догадку, потом перейти от неё к соображению, от соображения к решительному заключению и потом мучиться или блаженствовать от собственной мысли. Логика влюблённых, иногда фальшивая, иногда изумительно верная, быстро возводит здание догадок, подозрений, но сила любви ещё быстрее разрушает его до основания: часто довольно для этого одной улыбки, слёзы, много, много двух, трёх слов — и прощай подозрения. Этого рода контроля ни усыпить, ни обмануть невозможно ничем. Влюблённый то вдруг заберёт в голову то, чего другому бы и во сне не приснилось, то не видит того, что делается у него под носом, то проницателен до ясновидения, то недальновиден до слепоты.

Успех — это движение от неудачи к неудаче без потери энтузиазма.

Истинное настоящее — это неуловимое движение вперед прошлого, которое поглощает будущее. По сути, все ощущения — это уже память.

Времена идут, боль успокаивается. Но я не хочу, чтобы время лечило меня. Если даже мы стараемся забыть о боли и обо всём… нас ждут препятствия, замедляющие движение вперёд!

Чаще размышляй о связи всех вещей, находящихся в мире, и об их взаимоотношениях. Ибо все они как бы переплетены между собою и поэтому в содружестве друг с другом, следуя друг за другом в определенном порядке. Это объясняется непрерывностью движения, общей согласованностью и единством сущности.

Дерзость, — только этой ценой покупается движение вперёд. Все величайшие победы были добыты смелостью.

Не всегда движение вперёд — хорошо, а назад — плохо. В перетягивании каната, например, совсем наоборот.

В годы учебы в университете Уэльса Мэтью понял, для чего именно ему нужна женщина: чтобы не отвлекать от созидания собственного мира, по сравнению с которым Вселенная — лишь колония, поставляющая руду и топливо для его движения вверх по пути познания и побед.

Странно, что я так… робка во всех движениях. Точно внешние путы на мне всегда. Мне стоит величайших усилий воли то, что я считаю нужным, праведным и чего сама хочу. Это даже не робость. Это – какая-то тяжесть, узы тела, на теле; какое-то мировое, вековое, унаследованное отстранение себя от тела, оцепенелость тела, себя от тела, несвобода движений.

И оправдания мне ни для чего не нужно. И это абсурд – оправдание. Оправдания настоящему хочешь, только когда намерен делить его, неизменно; значит – оправдания стоянию? Его не может быть. А оправдания прошлому – уже есть, если есть хотенье движения к изменности. Но это – как бы «прощение». Значит, оправдания вообще никакого нет, и слова этого нет.

Часы остановились. Движенья больше нет.
Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.
И вечности безглазой беззвучен строй и лад.
Остановилось время. Часы, часы стоят.

Как относятся к морозам разные народы в разных странах.
+10(градусов) — Американцев знобит, русские сажают огурцы.
+2 — У итальянцев не заводятся машины, русские ездят с открытыми окнами… Наблюдают как растут огурцы.
0(градусов) — Во Франции замерзает вода, в России она загустевает.
-5 — В Канаде включают отопление. Русские в последний раз выезжают на пикник, выкапывают огурцы.
-25 — В Европе не работает общественный транспорт! Русские прекращают есть пломбир на улице… Переходят на эскимо, чтобы руки не мёрзли. Закусывают огурцами.
-40 — Финский спецназ эвакуирует из Лапландии Санта Клауса, в России готовят валенки к ВОЗМОЖНЫМ ЗАМОРОЗКАМ. Закручивают огурцы на ЗИМУ.
-113 — Жизнь на земле останавливается. У русских плохое настроение… Замёрз этиловый спирт, огурцы приходится лизать.
-273 — Абсолютный ноль. Останавливается атомарное движение. Русские ругаются » Ну блин! Холодрыга! Язык примерзает… К огурцам».

Следуя закону, танцующему кавалеру разум не нужен, лишь элегантность, такт, галантность и красивые движения.

Смысл консерватизма не в том, чтобы замедлить движение вперед и вверх, но чтобы предотвратить скатывание назад и вниз, в хаос и тьму первобытного общества.

Я выступала и вырученные деньги отдавала подпольщикам из движения Сопротивления, им деньги нужны были всегда.

А правда — она простая. Даже если однажды вечером ты читаешь жене и ребенку вслух. Читаешь им колыбельную. А наутро ты просыпаешься, а твоя семья — нет. Ты лежишь в постели, прижавшись к жене. Она еще теплая, но уже не дышит. Твоя дочка не плачет. Дом уже лихорадит от шума движения за окном, от воплей соседского радио, от горячего пара, заключенного в трубах внутри стены. Правда в том, что можно забыть даже этот день — забыть на те пару минут, пока ты завязываешь перед зеркалом галстук.

Если за него другие вдруг заступятся и выслушают. То моя головная боль начнет свое медленное одностороннее движение к твоему незащищенному заду.

Если писатель достаточно хорошо знает то, о чем пишет, он может опустить известные ему подробности. Величавость движения айсберга обусловлена тем, что над водой видна только одна девятая его часть.

Величавость движения айсберга в том, что он только на одну восьмую возвышается над поверхностью воды.

Без движения жизнь только летаргический сон.

В большом городе пешеходы ведут мученическую жизнь. Для них ввели некое транспортное гетто. Им разрешают переходить улицы только на перекрестках, то есть именно в тех местах, где движение сильнее всего и где волосок, на котором обычно висит жизнь пешехода, легче всего оборвать.

Я понимал, что влюбленность — это такое чувство, которое должно все время расти, все время двигаться, что для своего движения оно должно получать толчки подобно детскому обручу, который, как только теряет силу движения и приостанавливается, так тотчас и падает. Я понимал, что счастливы те влюбленные, которые, в силу враждебных им людей или неудачливых событий, лишаются возможности часто и подолгу встречаться. Я завидовал им, ибо понимал, что влюбленность их растет за счет тех препятствий, которые возникают между ними.

Ты не понимаешь, о чём говоришь. Колибри — это не просто ещё одна какая-то птица. Ритм сердца — 1,200 ударов в минуту. Их крылья делают 80 движений в секунду. Если ты заставишь их прекратить махать крыльями, они умрут меньше, чем за 10 секунд. Это не обычная птица, это офигенное чудо! Они замедлили движения их крыльев на пленке, и знаешь что они увидели? Кончики крыльев выписывают… Ты знаешь, что значит знак «8» в математике? Бесконечность!

Если бы каждое мгновение нашей жизни бесконечно повторялось, мы были бы прикованы к вечности, как Иисус Христос к кресту. Вообразить такое — ужасно. В мире вечного возвращения на всяком поступке лежит тяжесть невыносимой ответственности. Это причина, по которой Ницше назвал идею вечного возвращения самым тяжким бременем.
А коли вечное возвращение есть самое тяжкое бремя, то на его фоне наши жизни могут предстать перед нами во всей своей восхитительной лёгкости.
Но действительно ли тяжесть ужасна, а лёгкость восхитительна?
Самое тяжкое бремя сокрушат нас, мы гнёмся под ним, оно придавливает нас к земле. Чем тяжелее бремя, тем наша жизнь ближе к земле, тем она реальнее и правдивее.
И напротив, абсолютное отсутствие бремени ведет к тому, что человек делается легче воздуха, взмывает ввысь, удаляется от земли, от земного бытия, становится полуреальным, и его движения столь же свободны, сколь и бессмысленны.
Так что же предпочтительнее: тяжесть или лёгкость?

Слеза есть движение вспять, дань будущего прошлому. Или же она есть результат вычитания большего из меньшего: красоты из человека. То же верно и для любви, ибо и любовь больше того, кто любит.

Простейшие движения ума, к которым прибегал этот человек, чтобы заслониться от безнадежности человеческой судьбы, поражали своей абсурдной эффективностью.

Позволь мне пригласить тебя на танец, на этот странный урок любви и доверия, учащий различать в бесконечно сером цвете, вобравшем в себя позднее небо, мириады новых оттенков. Позволь мне пригласить тебя на танец и, повинуясь музыке, провести пальцами по твоей щеке, даря опыт тепла и чувственности, уравновешивающий иной, горький опыт тоски и одиночества. Позволь мне пригласить тебя на вальс, доверь моим рукам своё точеное, всё более жадно впитывающее свет и движение тело, и разреши напомнить подзабытое за давностью, скудностью и тяжестью времён ощущение полёта. Позволь мне пригласить тебя на танец, смешать пульсирующую в венах кровь и пульсирующий в воздухе звук, наклониться и губами оставить на твоей шее отпечаток новорожденной тайны. Позволь мне пригласить тебя на танец. А когда он закончится, и стихнет скрипка, и упадёт небо, я сам выну из твоих волос запутавшийся в них обрывок облака.

Почему? Те, кто живет на земле, мучаются этим вопросом. Зимой вам требуется тепло, потом приходит лето, вы со страхом ждете зимы. Поэтому вы в вечном движении, в постоянном поиске прибежища, где всё время лето.

Бег даёт мне очень многое: выживание, спокойствие, эйфорию, уединение. Это доказательство моего телесного существования, способность контролировать свои движения в пространстве, а не во времени, и подчинение, хотя и временно, моего тела моей же воле. Когда я бегу, то смещаю пласты воздуха, и вещи движутся вокруг меня, и тропинка движется, как кинопленка, у меня под ногами. Сейчас я лечу – это золотое чувство, как будто я могу забежать по воздуху на небо, и я непобедим, ничто не может остановить меня, ничто не может меня остановить, ничто, ничто, ничто, ничто…

Мне немного неловко. Ещё вчера я не ощущала подобного чувства. Его движения, его красивые руки, плечи, его глаза, прикрытые чёлкой, — всё это волнует меня.

Любовь не забывает ни одной мелочи. В глазах её всё, что ни касается до любимого предмета, всё важный факт. В уме любящего человека плетётся многосложная ткань из наблюдений, тонких соображений, воспоминаний, догадок обо всём, что окружает любимого человека, что творится в его сфере, что имеет на него влияние. В любви довольно одного слова, намёка… чего намёка! взгляда, едва приметного движения губ, чтобы составить догадку, потом перейти от неё к соображению, от соображения к решительному заключению и потом мучиться или блаженствовать от собственной мысли. Логика влюблённых, иногда фальшивая, иногда изумительно верная, быстро возводит здание догадок, подозрений, но сила любви ещё быстрее разрушает его до основания: часто довольно для этого одной улыбки, слёзы, много, много двух, трёх слов — и прощай подозрения. Этого рода контроля ни усыпить, ни обмануть невозможно ничем. Влюблённый то вдруг заберёт в голову то, чего другому бы и во сне не приснилось, то не видит того, что делается у него под носом, то проницателен до ясновидения, то недальновиден до слепоты.

Сложно разочароваться, если не очаровывался.

— Я хочу, чтобы тебе было больно, детка… Я хочу, чтобы завтра каждое твоё движение напоминало тебе, что ты была со мной. Ты моя…

Они ведь каждую минуту думают о том, чтоб не продешевить, чтобы продать себя подороже, чтобы им все оплатили, каждое душевное движение. Они знают, что не зря родились, что они призваны. Они ведь живут только раз. Разве такие могут во что-нибудь верить?

Время – оно ведь состоит из перемен, больших и малых, внешних и внутренних, заметных и почти неразличимых; вернее, перемены – это чуть ли не единственный доступный всякому человеку способ почувствовать ход времени (скачки секундной стрелки, движение песчинок, изливающихся из верхней чаши в нижнюю, – тоже перемены, малосущественные да, зато вполне наглядны).

… Ничего в жизни не бывает случайным. Это только на первый взгляд кажется, что всё происходит как броуновское движение. На самом деле во всём, в каждом столкновении двух частиц, есть тайный смысл, который может быть непонятным в первый момент, но который потом обязательно проявится.

Вы слишком любите быть счастливой. Но есть в вас нечто ещё, страшно притягательное. Как бы сказать… Вечный порыв? Впечатление, будто вы всегда в движении, хотя никуда не едете. Что то вроде ненасытности, хотя вы не желаете ничего иметь. Что то вроде весёлости, хотя вы редко смеётесь. Знаете, люди так часто выглядят уставшими от жизни, опустошёнными. А из вас жизнь бьёт ключом.

Рассвет надорвет нового дня темную упаковку
С того же края что вчера привычным движеньем ловким.
К автобусным остановкам потопают фигурки,
С кухни потянет крепким кофе из маминой турки.
Это значит — летать уже хватит, скоро в садик.
Дома меня ждет посадочная полоса кровати.
Когда я приземлюсь, они уже будут не вместе —
Я стану маленьким орудием большой мести,
Умеющим делать больно против собственной воли,
Мячом футбольным, летающим над полем.
От игрока к игроку, от ворот к воротам,
Мама, Папа Я не хочу таких полетов!

Я собачонка, я зеваю, по щекам катятся слезы, я чувствую, как они текут. Я дерево, ветер шелестит в моих ветвях, легонько их колеблет. Я муха, я ползу по стеклу, соскальзываю, снова ползу вверх. Иногда я ощущаю, как ласку, движение времени, иногда — чаще всего — я чувствую, как время стоит на месте. Дрожащие минуты осыпаются, погребая меня, бесконечно долго агонизируют, они увяли, но еще живы, их выметают, на смену им приходят другие, более свежие, но такие же бесплодные; эта тоска зовется счастьем… О своем одиночестве я никогда не думаю — во-первых, я не знаю, как это называется, во-вторых, я его не замечаю, я всегда на людях. Но это ткань моей жизни, основа моих мыслей, уток моих радостей.

Да будет тело твоё в движении, ум твой — в покое, а душа прозрачна, как горное озеро.

Не признаю я никаких «женщина любит ушами». Не надо лишних слов. Ни к чему. Считаю, что злой рок нашей современной жизни — это обилие слов и минимум поступков. Дефицит. Что в понятии современной женщины поступок со стороны мужчины? Ну, букет преподнёс, ну, колечко купил, ну, шубку подарил, ну, в Турцию свозил… Это всё хорошо, конечно, но разве же это поступки? По мне поступок — это желание сотворить какое-то безумство. Да хотя бы остановить поток машин, перекрыв движение на проспекте. Или забраться на самое высокое здание и прокричать оттуда: «Я тебя люблю!». Кто-то возмутится: «Ну что за идиотизм?! Бред какой-то, клоунада». Наплевать. Пусть думают так. Главное, в ответ ты видишь её восторженно-недоумённую улыбку, глаза, сияющие счастьем. И это тоже чудо… Сексуальные отношения, бесспорно, — это здорово, замечательно, но женщина ведь ждёт от мужчины и ещё каких-то мужских проявлений. А мы почему-то в подавляющем большинстве своём лишаем их чудес. И себя, кстати, тоже. Поставили счастье на поток и прозябаем. Но так, мне кажется, неинтересно. Скучно. О чём вспоминать будем в старости?..

Мозг так занят выдумыванием лжи, что тело теряет синхронность.

(Координация движений затрудняется, когда выдумываешь.)

Настоящие исчезло. Фантазия — это часть реальности, и мы отключаем тормоза. Мы думаем ясно и в тоже время не думаем вообще, это хорошее чувство… Мы перестаем пытаться все контролировать, теплый поток химикатов внутри нас, мы колышимся. Это что, повреждение мозга? Мы забываем всю боль в нашей жизни, мы хотим отправиться еще куда-нибудь. Люди больше нам не угрожают, вся наша неуверенность испарилась, мы в облаках, мы широко открыты, мы люди космоса на орбите вокруг земли и мир выглядит прекрасным от туда. Мы инфолептики жаждущие несбыточного, мы рискуем благоразумием ради кратковременного просветления. Так много идей… Так мало памяти… Последняя мысль погибает от предчувствия следующей. Нас захватывает всепоглощающее чувство любви, мы плывем в унисон, мы вместе… Я хотел бы, чтобы это было настоящим. Мы хотим вселенского уровня общности, где бы нам было комфортно со всеми. Мы в ритме… Часть движения… Движения побега… Мы машем на прощание, в конце концов мы всего лишь хотим быть счастливы… да… да…

Уже слишком поздно о чем-то сожалеть. Реальность безжалостна в своем движении вперед.

Великая бездна сам человек… волосы его легче счесть, чем его чувства и движения его сердца.

Посмотрите, какая простота в обращении, какая грация в движениях! Вот это женщина, а все остальные манекены.

Со сладострастным намерением наговорить жестоких и честных слов, чтобы увидеть, как он под их весом буквально складывается пополам, пряча лицо и живот, потому что только любившая может столь экономными движениями нанести максимум разрушений… Да, продолжаешь, и оказывается, что по какой-то глобальной несправедливости ты испытываешь все нюансы его боли, и твои тонко заточенные орудия пыток превратились в стыдные, но от того не менее страшные, игрушки мазохиста. И в самом конце, добивающим ударом, когда вы разошлись, из последних сил доброжелательно, пообещав друг другу счастья (без себя), вот тогда тебя – не пулей, не тяжелым тупым предметом, а наилегчайшим прикосновением к плечу – останавливает, пригвождает к месту, замораживает и обжигает понимание, что все изреченное стало ложь.

«Движение к цели значит больше, чем её достижение». — Как мало на свете тех, кто это понимает!

Вы совершаете ошибку, говоря, что нельзя двигаться во Времени. Если я, например, очень ярко вспоминаю какое-либо событие, то возвращаюсь ко времени его совершения и как бы мысленно отсутствую. Я на миг делаю прыжок в прошлое. Конечно, мы не имеем возможности остаться в прошлом на какую бы то ни было частицу Времени, подобно тому как дикарь или животное не могут повиснуть в воздухе на расстоянии хотя бы шести футов от земли. В этом отношении цивилизованный человек имеет преимущество перед дикарем. Он вопреки силе тяготения может подняться вверх на воздушном шаре. Почему же нельзя надеяться, что в конце концов он сумеет также остановить или ускорить свое движение по Времени или даже повернуть в противоположную сторону?

… научить хотеть сразу многого, научить хотеть работать взахлёб.
Научить не кланяться авторитетам, а исследовать их и сравнивать их поучения с жизнью.
Научить настороженно относиться к опыту бывалых людей, потому что жизнь меняется необычайно быстро.
Научить презирать мещанскую мудрость.
Научить, что любить и плакать от любви не стыдно.
Научить, что скептицизм и цинизм в жизни стоят дешево, что это много легче и скучнее, нежели удивляться и радоваться жизни.
Научить доверять движениям души своего ближнего.
Научить, что лучше двадцать раз ошибиться в человеке, чем относиться с подозрением к каждому.
Научить, что дело не в том, как на тебя влияют другие, а в том, как ты влияешь на других.
И научить их, что один человек ни черта не стоит.

Я конспектировала в карандаше таким образом самые яркие наши моменты, среди которых был также запечатлен и вечер в Старике Джо: я проиллюстрировала музыкантов, стараясь отобразить посредством разноцветных диагональных линий динамику их движения и вибрацию звука, инструменты, посетителей бара, ставших на один этот вечер одним целым. В нижнем углу справа – еле заметно мое лицо как очевидца этого удивительного эпизода. Исполнено оно на фоне остальной части рисунка было скорее совсем схематично, как крокис. Мне понравилось такое сочетание изображения. Словно все, что происходило вокруг – вечное, прекрасное. Крокис же используют для передачи движущегося субъекта, что не позирует и не сидит на месте. Он неуловим, динамичен. Так изображают диких кошек перед прыжком, полет волос на ветру, маленького ребенка… Сейчас он здесь, а через минуту уже совсем в другом месте, другой позе, с другими эмоциями, новым опытом. Именно так я сейчас ощущала себя, именно такой хотелось бы себя видеть. Движущейся, развивающейся, живой.

… Казалось, они физически стали ощущать это — кожей, душой, шестым чувством… Движения присутствующих стали вдруг синхронизироваться, входить в резонанс друг с другом. До сих пор каждый из них жил своей энергией, своей жизнью. И это было видно. Но сейчас, в это мгновение их энергии слились воедино. Один человек питал другого, каждый каждого. Их энергия, переливаясь и усиливаясь, становилась общей.

Победа там, где есть движение вперёд.

Само движение к цели очень часто вознаграждает человека больше, чем ее достижение.

В древних санскритских легендах говорится о любви, предопределенной кармой, о существовании связи между душами, которым суждено встретиться, соприкоснуться и найти упоение друг в друге. Согласно легендам, суженую узнаешь мгновенно, потому что твоя любовь к ней сквозит в каждом её жесте, каждой мысли, каждом движении, каждом звуке и каждом чувстве, светящемся в её глазах. Ты узнаешь её по крыльям, невидимым для других, а ещё потому, что страсть к ней убивает все другие любовные желания.
Те же легенды предупреждают, что такая предопределенная любовь может овладеть только одной из двух душ, соединенных судьбой. Но мудрость судьбы в данном случае противоположна любви. Любовь не умирает в нас именно потому, что она не мудра.

Два судорожных движения рта действуют заразительно: это смех и зевота.

Приходилось жить — и ты жил, по привычке, которая превратилась в инстинкт, — с сознанием того, что каждое твое слово подслушивают и каждое твое движение, пока не погас свет, наблюдают.

Чтобы жить полной жизнью, надо находиться в постоянном движении, и только тогда один день не будет похож на другой.

Рок — это движение, это история, это правда и свобода, это сила, способная сдвинуть горы и объединить общие усилия. В роке нет места лицемерию, показухе, пародии, лжи. Рок — это не просто музыка. Рок-музыка — это жизнь.

Иногда движение вперед является результатом пинка сзади.

Наступит день, и я снова встречу кого-то. Всё будет очень естественно — как движение планет, чьи орбиты пересеклись. И мы снова будем надеяться на какое-то чудо, каждый сам по себе, выжидать какое-то время, стирать свои души — и расстанемся, несмотря ни на что…
До каких пор?

До этой ночи у меня не было чувств. Я была как деревянная кукла без крови, но в ту ночь я почувствовала движение крови в себе.

Уладь все свои дела. Так, как если бы был совершенно уверен, что сегодня вечером тебе действительно предстоит умереть. Ну, или просто уехать навсегда. Тебе уже давно следовало заняться генеральной уборкой своей жизни. Человек, на чьей шее висит множество незаконченных дел, похож на пройдоху, который ходит, напялив на себя кучу чужих лоохи. Может быть, ему тепло и уютно, но вся эта куча тряпок затрудняет движения, а концы путаются под ногами. Так и упасть можно.

Вся жизнь — это движение к одной-единственной фразе: «Я тебя люблю» — и обратно.

Хотя кто может разобраться во всех мельчайших движениях человеческого сердца? Разумеется, не тот, кто ждёт от него только благопристойных и нормальных чувств.

Ничего не хочется… Ехать не хочется — слишком сильное движение: пешком идти не хочется — устанешь; лечь? — придется валяться попусту или снова вставать, а ни того, ни другого не хочется… Словом, ничего не хочется.

Каждое мгновение властвует случай: ломаются машины, парализуя движения автострад, встают поезда в туннелях, садятся батарейки на телефоне, разрывая коннект, небрежностью и кошками провоцируются аварии, люди встречают на улице старых друзей или знакомятся, – это и есть обычный ход жизни, но каждая такая случайность меняет нас.

Кто не исследует движение своих мыслей, не может быть счастлив.

Безумие — это дорога с односторонним движением, причем, в отличие от автострады, съездов на ней нет.

… ткань реальности очень тонка… совсем как лед на озере после оттепели, и мы сознательно наполняем нашу жизнь шумом, светом, движением, чтобы скрыть от себя эту особенность окружающего нас мира.

Всякое движение время от времени нуждается в остановке.

Я пропускала через себя эмоции, скрытые в движениях, взгляде. Нельзя копить в себе такое. Чревато срывом.

Некоторые люди утверждают, что рок-н-ролл мертв, но это не так. Он никогда не умрет, потому что хорошие песни никогда не выйдут из моды. А рок-музыканты в массе своей еще не разучились писать хорошую музыку. Возьмите хотя бы AC/DC. Они столь же великолепны, как и во времена своей молодости. Или ZZ Top. Есть что-то магическое в гитарных риффах, что приводит в движение душу и тело. Нечто, действующее на животном уровне и проникающее в каждую клеточку. И с этим нельзя бороться. Так что рок-н-ролл будет жить долго и счастливо.

Симпатии людей легче завоевать устным, чем печатным словом. Всякое великое движение на земле обязано своим ростом великим ораторам, а не великим писателям.

Движению нашему не смогли повредить никакие преследования его вождей, никакая клевета, никакая напраслина. Из всех преследований оно выходило все более и более сильным, потому что идеи наши верны, цели наши чисты и готовность наших сторонников к самопожертвованию — вне всякого сомнения.

Море — это вечное движение и любовь, вечная жизнь.

Танец — это твой пульс, биение твоего сердца, твое дыхание. Это ритм твоей жизни. Это выражение во времени и движении, в счастье, радости, грусти и зависти.

Мозг так занят выдумыванием лжи, что тело теряет синхронность.

(Координация движений затрудняется, когда выдумываешь.)

Он никогда не повышал голоса. Это было ужаснее всего — ярость Властелина Времени. И мы поняли, почему Доктор, Доктор, который дрался с богами и демонами, убежал от нас и спрятался. Он щадил нас.
Он заковал моего отца в цепи, закаленные в печи гнома.
Он заставил мать вечно смотреть на взрывающуюся галактику. Заточил ее в ней навечно.
Он до сих пор навещает мою сестру раз в год. Каждый год. Возможно, когда-нибудь он простит ее, но пока она там. Видите ее? Она в заточении в зеркале. В каждом зеркале. Вы когда-нибудь глядя на свое отражение, краем глаза замечали какое-то движение за спиной? Это она.
А меня подвесили во времени. Доктор заставил меня работать — защищать поля Англии. Мы хотели жить вечно. Доктор сделал так, чтобы мы жили вечно.

Невозможно проснуться утром сильным человеком — я хотела бы так, но невозможно. Зато можно перестать биться головой об одну и ту же стену и сменить направление движения. Если нет дороги на запад, тогда лучше ехать на восток. Земля в любом случае круглая — рано или поздно каждый придёт к тому, к чему должен прийти.

Не нравился мне век, и люди в нём
Не нравились, — и я зарылся в книги.

Мой мозг, до знаний жадный, как паук,
Всё постигал: недвижность и движенье, —
Но толка нет от мыслей и наук,
Когда повсюду им опроверженье.

Раны излечиваются: от них остаются шрамы, и это воодушевляет. Эти шрамы с нами до конца наших дней и оказывают нам большую помощь. Если в какой либо ситуации – независимо от того, по какой причине – наше желание возвратиться в прошлое усиливается, мы просто должны взглянуть на эти шрамы. Шрамы покажут нам следы от кандалов, напомнят об ужасах тюрьмы — и мы продолжим движение вперёд.

При определённых обстоятельствах он мог бы выдавить «прости» сквозь зубы. Пожелать же прощения — означает повернуться к прошлому спиной и никогда, даже не мгновение не пожелать обернуться. Слова же как таковые вообще необязательны. Нужно только движение сердца.

Если и вправду есть только один рай — тот, который потерян, — я знаю, как назвать то неуловимое, нежное, нечеловеческое, что переполняет меня сегодня. Скиталец возвращается на родину. А я — я предаюсь воспоминаниям. Насмешка, упрямство — все смолкает, и вот я снова дома. Не стану твердить о счастье. Все гораздо проще и легче. Потому что среди часов, которые я возвращаю из глубины забвения, всего сохранней память о подлинном чувстве, об одном лишь миге, который не затеряется в вечности. Только это во мне настоящее, и я слишком поздно это понял. Мы любим гибкость движения, вид дерева, которое выросло как раз там, где надо. И чтобы воскресить эту любовь, довольно самой малости, будь то воздух комнаты, которую слишком долго не открывали, или знакомые шаги на дороге. Так и со мной. И если я тогда любил самозабвение, значит, был верен себе, ибо самим себе возвращает нас только любовь.

Лишь пожив внизу, узнаешь, как опасно карабкаться наверх. Лишь побыв в темноте, узнаешь, как ярок солнечный свет. Лишь храня покой, узнаешь, как много сил тратят те, кто находится в движении. Лишь пестуя молчание, понимаешь, как суетно многословие.

Возникающая близость между мужчиной и женщиной часто определяется некими флюидами, исходящими от них. Они оба как бы чувствуют это явственное приближение Эроса, соединяющее их в некое единое энергетическое поле.
Один взгляд, одно движение руки, одно прикосновение может оказаться роковым, растапливая лед взаимного отчуждения.

Прогресс технологии одаряет нас всё более совершенными средствами для движения вспять.

— Скажите, а вы руки сегодня мыли?
— Да.
— У вас болит шея?
— Нет, а что?
— Потирают шею, когда врут. Классическое поведение. Вы лжете… А в туалет вы сегодня ходили?
— Ээээ, нет.
— Прекрасно… Кому еще лепешку с дерьмом!?

— А вы руки сегодня мыли?
— Ну да, конечно.
— А у вас что, шея болит?
— Нет, а что?
— Потирают шею, когда лгут. Это классическое движение. Вы мочились сегодня?
— Ээээ, нет.
— Отлично… Кому-нибудь нужен кусочек фекалий? [кричит]

Насколько больше места занимают живые по сравнению с мёртвыми… Жестикуляция, движение, дыхание создают иллюзию объёма. Смерть выявляет наши подлинные размеры, и они удивительно скромны.

Женщины наделены неподражаемым даром выражать свои чувства без пышных фраз; женское красноречие — в звучании голоса, в движении, позе и взгляде.