Цитаты про дневник

Еще я думаю, что у Т. [прим. — четырехлетний сын Луизы Ложкиной]должны быть довольно причудливые представления о Луне. В одном мультике она сделана из сыра, в другом — внутри Луны есть ядро, на котором живут коротышки, в книжечках всякие существа качаются на Луне, как на качелях. И еще ведь есть настоящая Луна, вот что самое поразительное.

Мы были бы лучшими зеркалами в мире, если бы поменьше любовались собственным отражением.

Там где нас ждут, мы всегда оказываемся точно в срок.

Я люблю в тебе всё, особенно твою душу, ведь это именно то, что так важно в жизни.

Чудеса — не важно, сколь невероятными и необъяснимыми они кажутся, — случаются, кто бы что ни говорил.

Ну зачем футболистам трусы? Майки — понятно: чтобы зрители отличали, кто в какой команде и чтобы в пафосные моменты их снимать и махать. Гетры эти смешные — тоже ладно, они для удобства икроножных мышц. Ну а трусы-то зачем? Без них футбол был бы увлекательнее раз так примерно в пятьсот.

Поэзия, думала Элли, создана не для того, чтобы её понимать. Она вдохновляет и трогает до глубины души безо всяких объяснений.

И в Тьме есть Свет, и в Свете — Тьма.

Знаешь в чём сила солнца? Оно не боится заглянуть в Тьму.

Демон — тоже ангел, но ангел независимый, мятежный.

Я чувствую себя одинокой и разбитой, я ненавижу все, что меня окружает, я чувствую, как понапрасну растрачиваю свою жизнь.

Зачем же тогда впутывать в новогоднюю сказку всякий салат оливье и прочую шампанско-шпротную фальшивку. Обнимемся вдвоем и сядем под елку, и это будет Любовь и Счастье.

Тот, кто когда-нибудь отчаянно хотел вернуться домой, знает, какое это блаженство — оказаться в собственной постели…

Нашел в словаре одно слово, оно очень хорошо подходит к моему папе — симулянт.

Бабушка выпустила пса из сарая и сказала маме, что это жестоко — запирать животное. Пса вырвало на кухне. Бабушка его снова заперла.

– А ты? – спросила, в свою очередь, она. – Ты когда-нибудь вспоминаешь о… нас?
– Мне не надо вспоминать. Я никогда не забывал.

Моря и океаны – наши преданные слушатели.

Питер… особый воздух, атмосфера и настроение. Это город, прячущий в закоулках двустворчатые окошечки, расположенные у самой земли, старинные обветшалые здания и ветхие особнячки. Здесь можно встретить «Булочные», от которых веет ароматом свежевыпеченного хлеба, и трактир с прекрасной русской кухней и музыкой. Прогулка по Питеру – все равно что прочтение дневника жизни. Северный порыв ветра сдувает с тротуара снежную «простынь», а заодно проникает в душу, заигрывая с чувствами и воспоминаниями. В Москве все дни как нити большого клубка, который катится без остановки. В Питере время более уважительно относится к жителям и туристам. Это особо хорошо заметно на лицах людей. Они эмоциональные, спокойные, задумчивые, веселые, печальные… В них нет напряжения и безоглядности на мир…

Раньше я думала, что только я одна чувствую такое, но теперь я понимаю, что я бесконечно маленькая частичка страдающего человечества. Хорошо, что большинство людей держат свою боль внутри, а то эта планета захлебнулась бы в слезах.

Существует только одно различие между безумцем и мной. Я не сошел с ума.

Только те люди, что подходят друг другу, не скучают в тишине. Такой вот парадокс.

Вероятность, а не уверенность – вот что ведёт меня по пути, иногда я напоминаю себе азартного игрока. Можете считать, будто я мечтатель или глупец, но я верю: в этом мире все возможно.

Я протянула ему руку и поблагодарила за то, что он меня не убил. Это бы мне весь вечер испоганило.

Взаимности не требуют: либо она есть, либо ее нет.

… ни одно настоящее извинение никогда не включает слово «но».

Любопытство — первый шаг к озарению.

Если вам понадобится подвергнуть молодого человека тяжелому и мучительному наказанию, возьмите с него слово, что он в течение года будет вести дневник.

Что будет дальше, неизвестно. Но что бы то ни было, я хочу жить, и, пока я живу, я хочу любить, а кого, это мы еще посмотрим.

Как же не быть брошенной, если у тебя такое же чувство уверенности в себе, как у просроченного сэндвича?

Мудрый человек сказал бы, что Даниел должен любить меня такой, какая я есть, но я воспитана на журнале «Космополитен», у меня комплексы из-за супермоделей и бесконечных викторин, и я знаю, что и мой интеллект, и мое тело будут слишком далеки от идеала, если понадеяться только на их собственные ресурсы.

Неудачная любовь не обязательно пагубна. Она может быть и благотворна, если тот, кто от неё избавляется, вновь обретает себя, но улучшенного. Она сжигает в сердце взрослого то, что остается от детства.

Вещи – дело наживное. Чувство юмора – черта врожденная. Или оно есть, или нет. Так же как и порядочность.

Дико хочу пить, но, по-моему, лучше не открывать глаза и не менять положение головы на подушке, чтобы не растревожить сложные механизмы и фейерверки, которые устраиваются там внутри.

Счастливые люди, как правило, миролюбивы.

В конце концов, нет ничего более непривлекательного для мужчины, чем радикальный феминизм.

Человек ко всему привыкает, дайте только срок.

Это было противно моим правилам, но я убедился, что правила сохраняют свою силу лишь до тех пор, пока ты сыт.

Тот не страшен, кто живёт своими чувствами и согласным с ними умом: это и есть человек, каким все мы должны быть. А страшен, кто обошёл свои природные страсти холодным умом и огонь души своей запер в стены рассудка.

Настоящая любовь: тот, кого можно представить родственникам без иррационального страха (за родственников).

Не бойтесь совершенства. Вам все равно никогда его не достичь.

Рассказывают, что однажды мудрецу Чжу-ан Чжоу приснилось, что он бабочка. Он весело порхал с цветка на цветок и был счастлив. Он не знал, что он — Чжоу. Но потом он проснулся и удивился тому, что он — Чжоу. «Странное дело, — подумал он, — то ли Чжоу снилось, что он — бабочка, то ли бабочке снится сейчас, что она — Чжоу?»

Мне плевать что думает тусовка…Чтоб задеть меня нужен ранг и подготовка…(из дневника стервы)…

Я думаю, что тело — это в каком-то смысле дневник.

Я всегда была очень тщеславной. И только тщеславие меня спасло. Не дало мне сойти с ума. Не дало выпасть за борт. Я во всем доходила до крайности — в страсти, в жадности, в ненасытности. Но я всегда знала, когда надо сказать себе «хватит». Когда надо сдержаться. Я всегда знала, где надо остановиться, чтобы все-таки не свалиться в волчью яму ненависти к себе, пагубного привыкания и депрессии.

Когда мы любим кого-то или верим во что-то всем сердцем, мы чувствуем себя сильнее, чем мир, и нас осеняет спокойная уверенность, проистекающая из сознания того, что никто не поколеблет нашу веру.

Тело мое изуродовано болезнью, я не здоров и не силен и сам себе напоминаю забытый где-нибудь в углу после праздника воздушный шарик – сдувшийся, дряблый, бесцветный.

Мне не нравятся люди, которые хотят для пользы человечества распрямить банан.

В их истории я останусь страницей, навсегда заложенной закладкой, в моей истории они будут лишь сносками мелким шрифтом.

То, что происходит со мной сегодня, романтики назвали бы мелодрамой, а циники – трагедией.

– Где мой дневник? Он был здесь…
– Ты ведёшь дневник?
– Ты же сама советовала.
– Я этого не говорила. Я советовала просто записать свои проблемы на листке бумаги, чтобы понять их. Дневники – это для одиноких людей.
– Это не так! Они хотят рассказать о себе, потому что живут другой жизнью, и надеются, что кто-нибудь прочтёт их дневники и узнает, какими на самом деле были их авторы.
– Именно! Потому что им одиноко.
<…>
– Только не пиши там ничего плохого обо мне.
– Конечно, нет…
– Напиши там несколько слов… О том, что ты не одна… Что я стобой.

Не опускай руки, ибо рискуешь сделать это за минуту до того, как произойдёт чудо.

Уметь получать удовольствие от пустяков — чудесный талант.

… Это не дневник, а история болезни…

— Два рома!
— Я думал, ты в завязке…
— Я победил силу воли.

Мне кажется, сюда больше приходят за свежим воздухом, которого так мало. Морской воздух совершенно другой… Он пахнет людскими мечтами.

Отец проверяет дневник сына: физика — 2, химия — 2, история — 2, литература — 2, пение — 5. «Господи, этот дебил ещё и поёт!»

Тем, кто счастлив, некогда писать дневники, они слишком заняты жизнью.

Вести дневник — это значит постановить, что жизнь твоя страшно увлекательна.

История каждого человека – это дневник, в котором он думает написать одну историю, а пишет другую, и час наибольшего унижения – когда он сравнивает получившийся том с тем, который он обещал создать…

Ты не обязан любить кого-то за то, что он любит тебя.

Сексуальность — это вовсе не отношение площади одежды к поверхности голого тела. Сексуальность напрямую никак не связана ни с цветом твоих волос, ни со степенью загара, ни даже со стройностью твоей фигурки (хотя, по-видимому, для телевизионных ведущих это — основополагающие критерии). Сексуальность приходит в результате твоей внутренней собранности, когда ты чувствуешь себя в своем собственном теле удобно и свободно…

Я не скучаю по нему. Я скучаю по своему представлению о нём.

В нaше время многие вещи можно с уверенностью зaкaзывaть через Интернет, но женский оргaзм к их числу не относится.

Мне непонятно, почему некоторые дамы с такой готовностью критикуют проституток, если их главным мотивом к тому, чтобы спать с любовниками, является коллекционирование броской бижутерии.

Вероятно, я из тех людей, которые склонны делать что-то по той простой причине, что не могут найти причину этого не делать.

Получается, от женщин ожидают проститутского поведения забесплатно, и это считается достойной игрой, в то время как настоящие проститутки являются объектом насмешек и отвращения.

Мне кажется, что порой наилучшие романтические отношения складываются тогда, когда люди вообще не видятся.

Только мать может крикнуть своей дочери «Трусы видно!» громовым ревом, сотрясающим фундамент здания и достаточно впечатляющим, чтобы заставить выживших долго вспоминать эту катастрофу.

Нa свете есть двa типa мужчин: те, которые хотят, чтобы их шлюхи выглядели кaк леди, и те, которые хотят, чтобы их шлюхи выглядели кaк шлюхи.

Женщины часто надеются на то, что потухшее пламя можно оживить. Только мужчины знают, что нет ничего мертвее мертвой любви.

Женщины без мужского общества блекнут, а мужчины без женского глупеют.

Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным.

Она пишет дневник бабочки. О грусти иных цветов и улыбке солнца. О быстротечности дня и его огромной важности для живущих до заката. Она пишет дневник бабочки, раскрашивая разноцветной пыльцой сны, которых не видит. Она так трепетно, так живо, так искренне пишет об одном и том же, о своём единственном полёте и ярком ярком свете впереди, в котором она обязательно сгорит, но станет, на миг — самой счастливой. Она рассказывает, как пахнет небо. Она дрожит от восторга и поёт о любви. Она пишет дневник бабочки, а я… я не читаю его. Я курю в окно, давлю в себе приступы тошноты и стараюсь не смотреть ни на эту обшарпанную стену, ни на уродливую иглу, торчащую между больших красивых крыльев.

Дневник Роршаха. 16 октября 1985.
42-я улица. Женские груди на каждом билборде, на каждой рекламе, заполонили весь тротуар. Они предлагали шведскую любовь и французскую любовь, но не американскую любовь. Американская любовь как кока-кола в бутылке из зеленого стекла… Её больше не делают…

Сломанные люди иногда разбиваются вдребезги. Такое с ними случается.

Если чай делает всё лучше, мне нужен океан чая. Мне нужен весь чай в Китае.

Иногда все происходит именно как в сказке.

Легче полюбить себя, когда тебя кто-то любит, разве нет?

Я не та девушка, которую заводит образ плохого парня. Я не несусь домой, чтобы нацарапать в своем дневнике, что ты, может быть, вампир.

Сложно держаться за любимого человека, когда его никогда нет рядом.

Из дневника Наполеона: «Отступая из России, французские солдаты согревали себя, как могли. И я их за это не осуждаю».

У меня не выходит строить долгосрочные планы. Я вообще никогда ничего не планирую. К примеру, я даже не знаю, что буду делать завтра, у меня нет дневника, нет расписания. Я живу сегодняшним днем, не прошлым, не будущим.

— Нет, книги мне читать некогда.
— Некогда? Чем же вы заняты?
— У меня много дел — учу язык, веду дневник и… «Жду, когда зазвонит телефон», хотела добавить она, но решила промолчать.

… про Эмиля Галле я знаю, пожалуй, больше, чем он сам о себе знал при жизни, хотя бы потому, что у него не было возможности дневники и личную переписку своих родных и знакомых читать, а у меня — есть.

Люди — единственные существа на Земле, которые нуждаются в помощи Бога, а ведут себя так, будто Бога нет…

Вопрос о том, что ожидает нас после смерти, так же бессмыслен, как вопрос, что ожидает Арлекина после костюмированного бала. Его ничего не ожидает, потому что Арлекин существует только как маска. Мне кажется, что правильнее говорить о том, что нас что-то ожидает в жизни. А смерть — это пробуждение от жизни. Но пробуждаемся от нее не мы, потому что мы сами — такая же точно иллюзия, как и все, что нас окружает. Умирая, мы просыпаемся от того, что считали собой. Кстати, в дневнике Льва Николаевича Толстого описан потрясающий сон на эту тему.

Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала одну фразу: «Какая смертная тоска». И все.