Цитаты про часть

Я люблю мужчин. Даже несмотря на то, что по большей части они лживые, завравшиеся мудаки.

Его растерзывали на части два обстоятельства: Он был глубоко обманут и одновременно был восхищён красотой обмана.

Из крысиного хвоста получается отменное рвотное: надо высушить его, истолочь в ступке, развести тремя частями воды и дать больному выпить, а потом сказать, что это было.

Не трогайте мою игрушку, это часть моего внутреннего мира.

Звездная ночь обдает холодом, луна и та кутается в бледно-радужную шаль.

Важнейшая часть недели — это выходные.

Зависть — часть жизни, и каждый должен уметь совладать с нею.

Я — не тело, наделенное душой, я — душа, часть которой видима и называется телом.
Все эти дни — хотя и следовало бы ожидать, что всё будет наоборот, — душа обнаруживала своё присутствие сильней, чем прежде, больше, чем всегда. Она ничего мне не говорила, не упрекала меня и не жалела, а только наблюдала за мной.

Приберегите часть вашей души для тех людей, которых вы действительно любите.

Большая часть волшебства в мире кажется несуществующим, потому что мы слишком слепы или слишком заняты, чтобы его увидеть. Слепота и неверие — вот два врага волшебства. Видеть и верить — перед теми, кто на это способен, открывается много ворот, если они захотят.

Люди так легко забывают, что во всем есть душа, что все в мире равно. Что волшебство и тайна – часть ваших жизней, а не истории из книжек, забытых в детской, которые перечитывают только ради бегства от жизни.

… верховая езда исцеляет практически всё на свете, по словам Констанции, едва я плюхнусь в седло, мне станет совершенно по фигу, скольких родных я потеряла и как это случилось, потому что лошадь, её теп­ло и мощь, её круп и прочие части тела (список прилагается) немедленно излечат меня и вернут к жизни, я, конечно, спросила, как часто лошадки проваливаются под лёд на пруду Бугстадванн и тонут — прям вместе с седоком, Констанция зата­раторила, что такого ни разу не случалось, и я конечно же спросила, чего ради мне тогда пе­реться в такую даль, а она посмотрела на меня своими ланьими глазами с жалостью, в ответ я посмотрела на неё своими ланьими, с ещё более глубокой жалостью, короче, мы долго таращились друг на дружку, как две горюющие лани, каждой из которых бесконечно-пребесконечно жаль по­другу, потом Констанция наконец просекла, что я издеваюсь, и выскочила из вагона…

Обаятельная улыбка — часть правды о человеке; обычно — немаловажная часть.

Самая тяжелая часть работы — решиться приступить к ней

Ночь — это всего лишь часть дня.

Никакая другая часть тела не вредит человеку больше его собственного языка.

Зависть и ревность суть срамные части человеческой души.

Лицемерие – часть человека, которую следует обуздать. Но передержав маску на себе ты уже теряешь себя… А далее фальш…

Всех денег не заработаешь. Часть придется украсть…

— Утро — моя нелюбимая часть дня.
— Это лучшая часть дня!
— Мне жаль тех, кто так думает, они не ждут ничего лучшего.

Лучше раздарить себя по частям друзьям и близким чем застрять в тупике, но целой.

Война это по большей части каталог грубых ошибок

Война Союза Советских Социалистических Республик против вторгшихся на советскую территорию нацистской Германии и её европейских союзников. Важнейшая составная часть Второй мировой войны, завершившаяся победой Красной Армии и безоговорочной капитуляцией вооружённых сил Германии.

Большая часть мужчин требует от своих жен достоинств, которых сами они не стоят.

Если животное большую часть своей жизни проводит в воде, то такая зверюшка должна называться не земноводным, а водоземным.

Нет тел прекрасных и безобразных, потому что все они проделали один и тот же путь, и каждое — это лишь видимая часть обитающей в нём души!

Быть мягким с людьми — не моя работа. Моя работа — делать их лучше. Моя работа — брать из разных частей компании, расчищать пути и собирать ресурсы для ключевых проектов. Взять этих великолепных людей, которые есть у нас, и подталкивать их, и делать их еще лучше, предлагать им более смелое видение того, каким должно быть будущее.

Каждый из нас — отдельная личность. И в то же время все мы, взятые вместе, — безымянная часть огромного организма. Единое нечто, образующее часть чего-то еще.

Моя бизнес-модель — группа Битлз. Четыре парня контролировали негативные проявления друг друга. Они уравновешивали друг друга, и общий итог оказался больше суммы отдельных частей. Вот как я смотрю на бизнес: крупные дела не делаются одним человеком, они совершаются командой.

Инвалид — это отсутствие Духа, а не части тела.

Большая часть болезней наших — это дело наших собственных рук; мы могли бы почти всех их избежать, если бы сохранили образ жизни простой, однообразный и уединенный, который предписан нам был природою.

Если не спросить — никогда не узнаешь, если знаешь — нужно лишь спросить.

Здесь все соответствует определенным образцам, и мы усердно стараемся следовать последней моде и действовать соответствующим образом. По этой причине те роли, которые мы избираем для себя в различных ситуациях — и в особенности наши роли как представителей одного из полов, — уже четко предопределены, но эти образцы поведения не похожи друг на друга и не всегда соответствуют друг другу. Чаще всего они противоречат друг другу. Мужчина на работе, в деловой обстановке должен быть агрессивным, а дома — нежным. Он должен жить своей профессией, но вечером, придя домой, он не должен быть уставшим. В отношениях с клиентами и в конкуренции он должен быть бесцеремонным, но в отношениях с женой и детьми он должен быть абсолютно искренним. Он должен быть всеми любим и, конечно же, большую часть себя посвящать семье.
Современный мужчина пытается соответствовать всем вышеупомянутым образцам поведения, и только тот факт, что он не очень серьезно воспринимает их, спасает его от сумасшествия. То же касается и женщин. Они так же должны соответствовать определенным ролевым образцам, трудно сопоставимым друг с другом, как в случае с мужчинами.

Когда любишь, когда теряешь близкого человека, словно вместе с ним погибает часть тебя, и ты сделаешь всё, поверишь всему, лишь бы он вернулся. В тебе живёт надежда, что в один прекрасный день вы снова встретитесь, и ты чувствуешь тепло этого человека, будто он всё ещё рядом с тобой. Такая надежда не делает человека слабым. Она придаёт сил, потому что в ней есть смысл.

Как мало мы знаем друг о друге. Большая наша часть скрыта под водой, как у льдины, и обществу видна лишь надводная, холодная и белая личина.

Осознание того, чего хочешь — это уже половина победы. Большая часть людей проживает свою жизнь, так и не поняв, чего они хотят.

Если у тебя есть крылья, почему бы не летать?

Дед учил меня, что реальность, которую мы видим, создана нашим сознанием, что она — фантом, сложная иллюзия, некий мираж. А вот сон — это подлинная реальность. Мы не знаем истинной природы вещей, более того — мы не понимаем себя. Нам только кажется, что мы знаем своё истинное «я», но в действительности это иллюзия. Человек намного сложнее, нежели он сам о себе думает. Но главное — он раздроблен, разделён. Наш сон — это своеобразный спектакль, в котором все роли поделены между нашими составными частями. И только если человеку удается установить подлинные связи между элементами своего сна, он узнает своё «я».

Я не боюсь узнать свои слабости, поскольку они — часть меня самого. А я принимаю себя таким, какой я есть!

Быстрое чтение полезно, если вам нужно прочесть Британскую энциклопедию. Вот только чем занять остальную часть вечера?

Чувство юмора – это часть искусства управления, взаимодействия с людьми и выполнения работы.

Разбитое сердце — часть нашего дресс-кода.

Осень — это кофе с корицей, кленовые листья, разноцветные, как часть детского рисунка, тёплые, нежные плюшки с ванилью и тонкий запах дыма.

Уравнения — самая скучная часть математики. Я пытаюсь смотреть на вещи в терминах геометрии.

Бывают такие состояния, когда спишь полностью, кроме той твоей части, которая сознает, что бодрствует.

— И что Рон надеется услышать по радио? Хорошие новости?
— Он надеется, что не услышит плохих.

— Профессор, это правда или это у меня в голове?
— Конечно, у тебя в голове, Гарри. Вот только почему это не может быть правдой?

— Думаешь, она еще долго будет на меня злиться?
— Ну, почаще говори про этот шар света, коснувшийся твоего сердца, и она успокоится.

— Ты не видел Полумну?
— Полумну?
— Я без ума от нее, самое время сказать ей! Вероятно к рассвету мы оба умрем!

Полные люди не в состоянии бегать так быстро, как худощавые, а мы придаем большей части наших транспортных машин такую грузность, словно мертвый вес и объем увеличивают скорость!

Невежество есть мать промышленности, как и суеверий. Сила размышления и воображения подвержена ошибкам; но привычка двигать рукой или ногой не зависит ни от того, ни от другого. Поэтому мануфактуры лучше всего процветают там, где наиболее подавлена духовная жизнь, так что мастерская может рассматриваться как машина, части которой составляют люди.

— Это ад?
— Да!.. Понимаешь, у старого ада была одна проблема — большая часть его обитателей уже была мазохистами… Было много: «Спасибо, сэр, запихните мне следующую горячую палку в зад». Но посмотри на них — никто не любит ждать в очереди.
— А что происходит, когда подходит очередь?
— Ничего. Они возвращаются в конец. Весьма продуктивно.

Часть любой административной машины не служит решительно ничему — это красота в чистом виде.

Большая часть тиранов вышла, собственно говоря, из демагогов, которые приобрели доверие народа тем, что клеветали на знатных.

Пойдем, папочка. Гарри не хочет ни с кем разговаривать, но он слишком вежлив, чтобы сказать это.

Испорченность вкуса — часть и следствие делания долларов. Наши представления устаревают по мере того, как мы богатеем.

Разделить доширак пополам и съесть половину, вторую половину тоже разделить пополам и съесть часть, если продолжать в том же духе, одной чашкой лапши можно питаться целую вечность! Я – гений.

— Мне интересно — пока ты здесь развлекаешься, кто делает твою работу?
— Ты же не отдаешься целиком процедуре бритья?
— То есть?
— Ты о чем-то думаешь, строишь планы, принимаешь решения… Понимаешь мою мысль? Пока часть тебя занята одним, другая часть занята иным. Возможно, что она даже работает. Верно?
— Верно.
— Приятно, что ты понял. Поздравляю, Билл. А теперь возведи эту мысль в степень бесконечности и получишь представление, о чем я говорю.

Большая часть бед нашего глупого и упоительного мира проистекает из того, что мы то и дело извиняемся за то, за что извиняться ничуть не следует, а вот за то, за что следует, извиняться считаем не обязательным.

Любовь есть такое состояние, когда человек по большей части видит вещи не такими, каковы они есть.

Каждый из нас обладает двумя разумами: спящим и бодрствующим. Наш бодрствующий ум — это то, что думает, говорит и делает выводы. Но спящий ум куда могущественнее: он проникает глубоко в сердце вещей. Это та наша часть, которая видит сны. Она помнит все, она дает нам интуицию.

Как мы могли бы оценить, если у Моны Лизы Леонардо написал в нижней части холста: «Девушка улыбается, потому что она скрывает своего любовника».

-что такое муж?-это заместитель любовника по хозяйственной части.

У одних мозжечок — это часть головного мозга, у других — это всё, что находится в голове.

— Сказать одну вещь, брат… оставить вас в дураках может кто угодно!
— Почему, это у меня, что на лице написано?
— Потому что вы наивный…и простой!
— Зачем, ты по частям меня оскорбляешь? Не можешь сразу сказать простой и наивный!

Перепады настроения составляют важную часть женского шарма.

Есть мнение, что за память отвечает именно гиппокампус. Это самая творческая часть мозга; считается также, что она вбирает в себя весь негатив регулярных неприятностей вроде того хронического стресса, который мы постоянно испытываем от каждодневного впрыскивания отрицательных эмоций, — в противоположность «хорошенькому бодрящему стрессу» от внезапного появления тигра в вашей гостиной. Мы можем урезонивать себя сколько угодно, но гиппокампус принимает хронические стрессы всерьез, и начинается необратимый процесс атрофии. Вопреки расхожему мнению эти мелкие, внешне безобидные раздражители не делают нас сильнее; они способны искалечить нашу личность.

Какое зло в такое утро? Розовое, ясное, холодное — как молодость, которая взяла да и вернулась под звон чужих струн и родных песен.

Кажется, мама была очень довольна, что я не пропустила урока. Наверное, она была права в чем-то существенно важном. Например в том, что ребенку следует прививать чувство ответственности.
Пропади оно все пропадом… Я прожила большую часть жизни, послушайте. Ни за что и никогда не заставляйте детей преодолевать препоны этого проклятого мира. В метельный вечер пусть они сидят дома. И тогда, милосердный Господь, есть надежда, что все они останутся живы.

Разумеется, семейная жизнь только привычка, скверная привычка. Но ведь даже с самыми дурными привычками трудно бывает расстаться. Пожалуй, труднее всего именно с дурными. Они — такая существенная часть нашего «я».

Птиц в неволе не удержишь. Их крылья слишком яркие, и когда они улетают — часть тебя, которая знала, что было бы грехом держать их взаперти, конечно, как-то успокаивается и радуется, что их больше нет, но всё равно то место, где ты живешь, становится ещё мрачнее, ещё темнее после того, как они улетают. Видимо, я просто скучал по своему другу.

Раскаяния — это неотделимая часть осознания своей сути. Но нелишне помнить, что именно наша суть пишет жизнь как роман, а раскаяния в ней — лишь краткие эпизоды. Раскаяния никогда не перепишут готового романа, они могут лишь бессмысленно желать вернуть время вспять.

Послушай человека, бОльшая часть жизни которого позади. Не трать зря ни минуты.

Самая важная часть истории — окончание.

Что такое семейство? Семейство, по самому существу своему, есть дело наполовину закрытое, интимное, субъективное. В семействе кроется то, что в каждом человеке есть, так сказать, интимно—личного, секретно—личного. Ну можно ли представить себе человека, совершенно ничего не скрывающего перед всем и всяким. Так точно и в семействе: одна часть его сути, его бытия всегда почти ускользнет от постороннего понимания, даже от понимания самых ближайших от него людей и соседей.

… Неподъемный груз традиций, обычаев и привычек, занимающий большую часть нашего мозга, безжалостно подавляет самые блестящие новаторские идеи, на производство которых еще способна оставшаяся его часть.

— Ты поразительна!
— И вечно этот удивленный тон.

Мы – часть человечества, поэтому нам следует заботиться о человечестве. А если это не в наших силах, то мы должны хотя бы не причинять вреда.

— Как ты себя чувствуешь без уха?
— Как слизняк.
— В мире есть столько шуток про раны, а ты выбрал слизняка. Ты безнадежен.

Cвязью с людьми мы обязаны лишь своим собственным усилиям: стоит перестать писать или говорить, стоит обособиться, и толпа людей вокруг вас растает; понимаем, что большая часть этих людей на самом деле готовы отвернуться от нас (не из злобы, а лишь из равнодушия), а остальные всегда оставляют за собой право переключить свое внимание на что-нибудь другое; в эти дни мы понимаем, сколько совпадений, сколько случайностей необходимы для рождения того, что называют любовью или дружбой, и тогда мир снова погружается во мрак, а мы – в тот лютый холод, от которого нас ненадолго укрыла человеческая нежность.

То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных ими глупостей.(То, что люди зовут судьбой, — это по большей части глупости, совершённые ими самими.)

Если подозреваешь кого-либо во лжи – притворись, что веришь ему, тогда он лжет грубее и попадается. Если же в его словах проскользнула истина, которую он хотел бы скрыть, – притворись не верящим; он выскажет и остальную часть истины.

У большей части людей глаза так грубы, что на них действует только пестрота, узорочность и красная краска, густо и ярко намазанная.

Мозг самый простая часть тела. У него всего лишь три части: передняя, которую ты чешешь в пол первого утра, а человек которым ты живешь спрашивает «где ты шлялся?», средняя часть, которая придумывает оправдание и задняя, которая напевает последнюю услышанную мелодию в пабе.

Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы. Из всех частей тела наиболее бдительно следите за вашим указательным пальцем, ибо он жаждет обличать. Указующий перст есть признак жертвы — в противоположность поднятым в знаке Victoria среднему и указательному пальцам, он является синонимом капитуляции. Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок и т. д. Меню обширное и скучное, и сами его обширность и скука достаточно оскорбительны, чтобы восстановить разум против пользования им. В момент, когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить.

Падать — часть жизни, подниматься на ноги — ее проживание. Быть живым — это подарок, а быть счастливым — это ваш выбор.

Эти слезы… Несмотря на то, что они часть тела, они выражают то, что телу не принадлежит.

Если бы все те, у кого строптивые жены, дошли до отчаяния, то десятая часть человечества повесилась бы.

На узкой тропе придержи шаг и дай пройти путнику, идущему навстречу. За едой возьми себе третью часть, а остальное отдай ближнему. Вот секрет того, как всегда быть счастливым в этом мире.

Если писатель достаточно хорошо знает то, о чем пишет, он может опустить известные ему подробности. Величавость движения айсберга обусловлена тем, что над водой видна только одна девятая его часть.

Во всех случаях жизни руководствуйся двумя правилами.
Во-первых, делай только то, что внушает разум. Это господствующая часть твоего существа, которая направляет действия на пользу людей.
Во-вторых, умей изменить своё мнение, если кто-то указал на твою ошибку или сумел переубедить тебя. Но изменять своё мнение возможно лишь в соответствии со справедливостью, общей пользой и тому подобным, а не потому, что новый взгляд кажется более лёгким, приятным или сулит славу.

Если ты хочешь обладать знанием форм вещей, то начинай с их отдельных частей и не переходи ко второй, если до этого хорошо не усвоил в памяти и на практике первую… И напоминаю тебе: научись прежде прилежанию, чем быстроте.

… все мы полны скрытых сюрпризов. Жаль, что основная часть из них вряд ли доставит радость окружающим.

Это все часть взросления. Немного бунтарства, жажда свободы… Это нормально. Даже полезно.

Я не слишком-то смотрю на людей. Это мешает. Если долго смотришь на кого-то, то начинаешь становиться похожим на него. Люди… По большей части я могу обойтись и без них. Они опустошают меня, а не наоборот. Я не испытываю уважения ни к одному человеку. Из-за этого у меня бывают проблемы… Я вру, но, поверь мне, это правда.

Птиц в неволе не удержишь. Их крылья слишком яркие, и когда они улетают — часть тебя, которая знала, что было бы грехом держать их взаперти, конечно, как-то успокаивается и радуется, что их больше нет, но всё равно то место, где ты живешь, становится ещё мрачнее, ещё темнее после того, как они улетают. Видимо, я просто скучал по своему другу.

Это мрачная любовная история. Очень мрачная. И любви как таковой в ней не так много. Лишь малая часть. Дружба, умение быть партнером, компаньоном своему возлюбленному, секс, ревность, одиночество, невроз, безумие — до Анны Карениной так полно в литературе не создавался ни один женский образ.

Секс — полноправная часть жизни, род деятельности, такой же деятельности, как и всякая другая. В этом нет ничего постыдного, грязного, просто двое дарят друг другу свои тела. Это как танец. Как игра.

Вам надо найти то, что вы любите. И это так же верно для работы, как и для отношений. Ваша работа заполнит большую часть жизни и единственный способ быть полностью довольным – делать то, что по-вашему является великим делом. И единственный способ делать великие дела – любить то, что вы делаете.

Открыть сердце для любви – это как взбираться на скалу без страховки, причём не ради того, чтобы увидеть красоту мира с вершины, а из-за радости самого подъема. И боль в кровоточащих пальцах – неотъемлемая часть этой радости.

Большая часть рок-журналистики — это люди, не умеющие писать, которые берут интервью у тех, кто не умеет говорить, для тех, кто не умеет читать.

— Мы все боремся. Это часть жизни, часть выживания. У вас есть тот, кто может поддержать вас, пока вы боритесь?
— Нет. И это самое ужасное. Одиночество — это давящее чувство, из-за которого я чувствую словно в мире совсем не осталось магии…
— Я знаю, что будущее пугает и мир может преподносить беды, но вы должны знать, что когда вам кажется, что вы в отчаянии, к вам обязательно кто-нибудь придет. Помощь где-то рядом и запомните, вы — не одиноки.

Чтобы правильно задать вопрос, нужно знать большую часть ответа.

Человек может всё, когда он понимает, что он — часть чего-то большего.

Капля — это часть океана, а океан всего лишь большая капля.

Эдвард будет хорошим мужем. Я это точно знаю…
Я же коп… И многое знаю… Как выследить кого-то даже на краю света… И стреляю без промаха!

И все его победы пахли поражением. Побеждая, он побеждал лишь часть себя, внутри оставаясь прежним.

Вот уже несколько лет он не покидал своей просторной комнаты, но это мало его тревожило, ведь большую часть времени он проводил внутри своей головы. Для некоторых людей тюрьма – вовсе не наказание.

— Хотя мое сердце принадлежало Сандре, все остальные части тела принадлежали правительству США…

Думай при каждом пробуждении: «Какое добро совершить мне сегодня? Зайдет солнце и унесет с собой часть моей жизни».

Ты встречаешь людей, которые появляются в твоей жизни и исчезают из нее словно призраки, и когда они уходят, ты понимаешь, что в тебе осталась их часть, их дух помогает тебе осознать, кто ты есть и что ты хочешь принести в этот мир.

Ваша жизнь состоит из четырех равных, я подчеркиваю, равных частей: карьера, семья, вы сами — ваше моральное и физическое здоровье, внешняя и внутренняя красота — и наконец ваша социальная сеть — друзья, увлечения. Ваш успех и ваше счастливое самоощущение достигаются только за счет серьезной работы над решением задачи каждой из этих частей. А также за счет поддержания баланса равноправия всех этих частей. Понимаете, как просто: не будешь делать маникюр, хорошо выглядеть, излучать душевное спокойствие, пострадают семья, карьера, социальная сеть… И так далее по кругу.

Тебя объявляют безумным, и все твои поступки – лишь часть этого безумия.

В деревне существуют циклы, жизнь-смерть, рассвет-закат, весна-осень, но в городе всё иначе, приходит ночь — ты спишь или пытаешься уснуть, а потом наступает день, и тебе надо вставать и идти на работу. Утро может быть радостным временем — солнышко сияет, всё выглядит замечательно. Иные из нас просто землю роют копытом, а иные — нет. А некоторым из нас приходят самые лучшие мысли ещё до того, как мы окончательно проснулись. А потом день кончается и начинается ночь. Ещё один кусок жизни исчез навсегда. Потом вы никогда не вспомните это день… Дни уносятся так быстро, что вы этого почти не замечаете. Завтра будет ещё один день. Утро — главная часть цикла, это очень удобное время. Вот когда ты делаешь всё, что не должен был сделать вчера, когда ты принимаешь трудные решения. С этими идеями, возникающими ранним утром одна проблема — при свете дня вы уже не кажетесь себе таким гением…

Боль — неотъемлемая часть взросления. Именно так мы учимся.

Это абсолютно неузнаваемый мир. Это — катастрофическое изменение. Интернет — величайшая иллюзия из когда-либо созданных. Он заставляет людей думать, что они действительно информированы, что они действительно популярны, что у них масса друзей, что они — часть общества. И что у них на самом деле есть право голоса. Они фактически не понимают, что как и все мы, они просто обмануты и бессильны. Это всегда было нашей отправной точкой как группы: «Вы в пролете.» «Мы в пролете.» Это — иллюзорно, это может создать невероятно неправильное представление о себе…, это все о «самоизме» — то, насколько популярным Вы можете быть. Мы росли, думая, что мы должны быть непопулярными, и люди не должны любить нас! Одна из причин того, чтобы быть в группе заключалась в том, чтобы быть альтернативными.

Я не боюсь узнать свои слабости, поскольку они — часть меня самого. А я принимаю себя таким, какой я есть!

— Шерлок снял с меня обвинение в убийстве.
— Мне удалось доказать, что в момент совершения жестокого тройного убийства он в другой части города совершал кражу со взломом.

Часть меня хочет поинтересоваться, а другая говорит, что ответ будет более волнующим, чем я могу себе представить, поэтому я… я… я лучше пойду.

От прошлого не убежишь и не скроешься. Оно настигнет в любом случае, потому что оно — часть тебя…

Почему большая часть мира, созданная человеком, — такое уродливое и неуклюжее зрелище? Почему вагоны метро действительно набиваются таким количеством козлов? И почему самым котирующимся зрелищем на телеэкранах для нас по-прежнему являются ужасные хроники, катастрофы, криминальные разборки?

Если ты поделишь запутанную частицу на две половины и начнёшь отдалять их друг от друга, то даже остановив их в двух противоположных концах Вселенной, со второй из частей будет происходить ровно то же, что будет происходить с первой.

Лучшая часть красоты — та, которую нельзя выразить в портрете.

Все мы лишь часть песни. Я просто слушаю музыку.

Земля — очень маленькая сцена на необъятной космической арене. Вспомните о реках крови, пролитых всеми полководцами и императорами, чтобы, в лучах славы и триумфа, ненадолго стать хозяевами части этой песчинки. Вспомните о бесконечных жестокостях, совершаемых обитателями одного уголка этой точки над едва отличимыми от них обитателями другого уголка. О том, как часты их разногласия, о том, как жаждут они убивать друг друга, о том, как горяча их ненависть.

Люди считают, что многословие – признак многомыслия. По большей части это не так; даже напротив – это механическая уловка организма, с целью снять с себя мыслительное напряжение; также как упражнения мышц помогают телу забыть на время о своём весе, о своей боли, изношенности, и о своей предопределенной гибели.

Испорченность вкуса — часть и следствие делания долларов. Наши представления устаревают по мере того, как мы богатеем.

— Отлично выглядишь, Гарри.
— Да, он просто красавчик! Может, сначала доберемся до укрытия, пока его кто-нибудь не убил?

Ты знаешь, я продаю имидж, и часть моей работы — соответствовать этому имиджу.

Безопасность — по большей части предрассудок. В длительной перспективе избегать опасности не безопаснее, чем идти ей навстречу. Жизнь — либо дерзкое приключение, либо ничто.

…Я здесь, чтобы быть пилотом. А в полете буквы ни к чему, там все дело в скорости — когда ты ощущаешь самолет как часть своего собственного тела. Мэм, пожалуйста, верните мне крылья.

Кто мы друг для друга. Это как будто часть моей души навсегда пропала, но это часть внутри тебя, Клэри. Я помню, как ты сказала, что существует Бог или нет, мы сами творим свою судьбу. Но когда я с тобой, я точно не Бог.

Часть навоза дадим тебе мы с мамой, а потом ты научишься находить его сам.

Я провел большую часть вечера, переключая каналы телевизора и не находя ничего занимательного. Как это ни печально, масса народа проводит вечер именно так. А что, если все это экранное мерцание, подумал я, преобразуется в мозгу в импульсы, ну вот как от опиума, и моделирует поведение зрителя, заставляя его снова и снова бессмысленно нажимать на кнопки пульта?

Я никогда тебя не отпущу насовсем, ты часть моего прошлого, часть моей тени. Другой ее стороны. Той, что несет в себе все мои «почему», что придает смысл моей жизни. Той, что сделает меня бесстрашной к своей старости, ведь я прожила эти счастливые моменты, а значит все было не зря.

Мы все лишаемся чего-то большего, теряем что-то. Редкий случай, важную возможность, чувства, которые потом не воротишь. В этом часть жизни. Но где-то в голове, скорее всего, в голове — есть маленький закуток, где всё это хранится как память. Как книги на полках в нашей библиотеке. Чтобы отыскать, что у нас в душе, для этого закутка нужно составлять картотеку. В нём нужно убираться, его нужно проветривать, менять воду в цветах. Другими словами, ты всю жизнь проводишь в собственной библиотеке.

Как они глупы, доверчивые дураки, разве можно полагаться на верность друзей, разве можно хоть на мгновение выпускать оружие из рук…

Гарри Поттер. Мальчик, который выжил. Пришел умереть.

Настоящие исчезло. Фантазия — это часть реальности, и мы отключаем тормоза. Мы думаем ясно и в тоже время не думаем вообще, это хорошее чувство… Мы перестаем пытаться все контролировать, теплый поток химикатов внутри нас, мы колышимся. Это что, повреждение мозга? Мы забываем всю боль в нашей жизни, мы хотим отправиться еще куда-нибудь. Люди больше нам не угрожают, вся наша неуверенность испарилась, мы в облаках, мы широко открыты, мы люди космоса на орбите вокруг земли и мир выглядит прекрасным от туда. Мы инфолептики жаждущие несбыточного, мы рискуем благоразумием ради кратковременного просветления. Так много идей… Так мало памяти… Последняя мысль погибает от предчувствия следующей. Нас захватывает всепоглощающее чувство любви, мы плывем в унисон, мы вместе… Я хотел бы, чтобы это было настоящим. Мы хотим вселенского уровня общности, где бы нам было комфортно со всеми. Мы в ритме… Часть движения… Движения побега… Мы машем на прощание, в конце концов мы всего лишь хотим быть счастливы… да… да…

Допустим, я решу их [проблемы]. Что тогда? Они просто исчезнут – то есть уплывут навсегда в то самое небытие, где и так хранятся большую часть времени. Будет только одно практическое следствие – мой ум перестанет вытаскивать их из этой черной пустоты. Так не состоят ли мои неразрешимые проблемы единственно в том, что я про них думаю, и не создаю ли я их заново в тот момент, когда про них вспоминаю?

— Лили? После стольких лет?
— Всегда…

— Проблема в том, что никто не знает, по какому принципу Бог разделил людей. Все почему-то считают, что на симметричные части, но что, если некоторых из них он разделил не вдоль, а поперек. А значит, кто-то стал верхней половиной….
— … А я задницей, да? Спасибо!
— Я хочу сказать то, что каждый ищет того, с кем ему хорошо и уютно. И тогда не важно, какой у тебя цвет волос, рост. Важно то, какое место ты занимаешь в жизни этого человека.

Послушай человека, бОльшая часть жизни которого позади. Не трать зря ни минуты.

Когда я в обществе других людей, часть меня чуть-чуть съеживается. Только когда я в одиночестве, я могу в полной мере наслаждаться собственным обществом.

Настоящие отношения по большей части складываются сами собой.

Все мы по большей части живём в своем призрачном мире. Любят ведь тоже чаще всего в воображении.

Я раньше мечтал — скорей бы меня начали узнавать. Теперь думаю — только бы не перестали! Но, слава богу, меня не рвут на части. Так, подбежит кто-нибудь, отщипнет кусочек пальто..

— Знаешь, что он сделал? Он наблюдал за моей работой 10 минут, а потом начал придумывать простую часть программы, которая заменила бы меня!
— А это вообще возможно?
— Как оказалось — да…

Пешеходов надо любить. Пешеходы составляют большую часть человечества. Мало того — лучшую его часть. Пешеходы создали мир.

Если не любишь людей — боишься их, не ощущаешь своего единства с ними, ты несчастен и чужд миру. Но стоит тебе полюбить людей — и ситуация мгновенно меняется. Ветвь жива, только пока она часть дерева. Во всяком другом случае она быстро становится мёртвой деревяшкой.

…но я и не принадлежу к той части людей, кто считает, что счастье — постоянное чувство. Это абсолютно относительное понятие. Для больного счастье заключается в здоровье. Для трусишки — дать деру. Для алжирца, разбивающего камни на стройке, счастье, возможно, в том, чтобы стать Аленом Делоном и владеть машиной «Феррари». Счастье — такая же мудня, как и все на свете. Для меня счастье в мгновениях. Тогда не спорят, не высчитывают, такие минуты нельзя запрограммировать. В какое-то мгновение я счастлив. Я буду счастлив сегодня вечером, а буду ли завтра утром, не знаю.

Говорят, что потерять любимого человека так же больно, как потерять часть собственного тела. На самом деле, намного больнее, особенно, когда ты сама во всём виновата.

Я всегда завидовала людям, которые в лёгкой и доступной форме способны так донести свои мысли, убеждения и мораль, что они дойдут до ВСЕХ, а не только до горстки эстетов, предпочитающих «настоящую литературу». Настоящая — это где все страдают и в конце умирают? Написанная так, что понять и прочувствовать её могут от силы 10% читателей? Причем судя по их отзывам, большая часть из них ничего в ней не поняла, зато гордится и хвастается тем, что сумела ее осилить? (Это я ещё не упоминаю «настоящие» книги, после которых возникает ощущение, будто ты в грязи вымазался, мир дерьмо и все люди сволочи; их поклонники тоже меня презрирают и грозятся сжечь вместе с моими дешёвыми поделками).

— Девятихвостый, ты всего лишь часть безграничной силы. Силы, которая когда-то состояла из тебя и других зверей.
— Заткнись.
— Твоя необузданная сила и неконтролируемая злоба…
— Заткнись!
— Нуждается в поводыре. И имя ему — Учиха. Вы, хвостатые, всего лишь рабы, повинующиеся силе наших глаз.
— ЗАВАЛИСЬ!!!
— Повинуйся.

В каждой перемене, даже в самой желанной, есть своя грусть, ибо то, с чем мы расстаёмся, есть часть нас самих. Нужно умереть для одной жизни, чтобы войти в другую.

Реально больно могут сделать лишь те, кого ты подпускаешь ближе всех. Те, кто забирается к тебе в душу и рвёт её на части, от чего тебе кажется, что лучше не станет никогда. Чёрт. Я… Я бы руку себе отрубил прямо здесь, в этой забегаловке, лишь бы еще хоть раз ощутить это чувство с женой. Моя женщина не разбила мне сердце, она… Она вырвала его, разорвала на куски, растоптала их и скормила псу. Она причинила мне столько боли, но больше она этого не сделает, больше я никогда этого не почувствую. Вот сидишь ты, нихрена не понимаешь, что у тебя это есть. У тебя есть всё, так что держись за это. Вцепись двумя руками и не отпускай.

Если бы можно было самую душу ее отдать в чистку, чтобы ее там разобрали на части, вывернули карманы, отпарили, разгладили, а утром принесли обратно… Если бы можно!

Я не скучаю по нему. Я скучаю по своему представлению о нём.

Мне непонятно, почему некоторые дамы с такой готовностью критикуют проституток, если их главным мотивом к тому, чтобы спать с любовниками, является коллекционирование броской бижутерии.

Мне кажется, что порой наилучшие романтические отношения складываются тогда, когда люди вообще не видятся.

Женщины часто надеются на то, что потухшее пламя можно оживить. Только мужчины знают, что нет ничего мертвее мертвой любви.

Одна из самых больших загадок жизни состоит в том, что она мчится себе дальше, несмотря на то, что твой личный мир, твоя собственная маленькая персональная вселенная искривляется, перекручивается или даже разлетается мелкими осколками. Сегодня у тебя есть родители — завтра ты сирота. Сегодня у тебя есть своё место в бытии, свой путь — завтра ты плутаешь в дебрях. А солнце всё так же встаёт по утрам, и облака плывут в небе, и люди ходят в магазины за продуктами, и шумит вода в туалетах, и поднимаются и опускаются жалюзи. Тогда ты осознаёшь, что по большей части жизнь, вернее, безжалостный механизм бытия — существует помимо тебя. Ты для него не имеешь никакого значения — что ты есть, что тебя нет. Колесо будет катиться дальше и после того, как ты сорвался с края. Ты умер — а всё останется таким же, как было до твоей смерти.

— Ну, исследования Изабел о Мистик Фолс… В нём очень много преданий и легенд. Я тогда думал, что большая часть из них — выдумка.
— Ага, как та прикольная история про вампиров.

Я конспектировала в карандаше таким образом самые яркие наши моменты, среди которых был также запечатлен и вечер в Старике Джо: я проиллюстрировала музыкантов, стараясь отобразить посредством разноцветных диагональных линий динамику их движения и вибрацию звука, инструменты, посетителей бара, ставших на один этот вечер одним целым. В нижнем углу справа – еле заметно мое лицо как очевидца этого удивительного эпизода. Исполнено оно на фоне остальной части рисунка было скорее совсем схематично, как крокис. Мне понравилось такое сочетание изображения. Словно все, что происходило вокруг – вечное, прекрасное. Крокис же используют для передачи движущегося субъекта, что не позирует и не сидит на месте. Он неуловим, динамичен. Так изображают диких кошек перед прыжком, полет волос на ветру, маленького ребенка… Сейчас он здесь, а через минуту уже совсем в другом месте, другой позе, с другими эмоциями, новым опытом. Именно так я сейчас ощущала себя, именно такой хотелось бы себя видеть. Движущейся, развивающейся, живой.

Нравственность по большой части просто маскировка трусости. Мы избегаем дурных поступков не потому, что считаем их аморальными; на самом деле нас пугает незнание — сколько там до дна. Ох, много; упадешь с такой высоты — расшибешься насмерть. Но иногда после этого падения удается выжить, и мир, там внизу, оказывается в миллион раз лучше, чем тот, в котором ты живешь сейчас.

— Шелдон не знает, что он поступает плохо, так как та часть, которая отвечает за эту функцию, уже давно размозжила все остальные.

Ты думаешь, что кого-нибудь знаешь. Но по большей части ты просто знаешь то, что тебе хочется знать.

Он чувствовал, что внутри немеет какая-то очень важная его часть — так немеет в неудобной позе рука или нога. Он боялся, что эта важная часть — душа.

Ты можешь быть у неё не первым, не последним и не единственным. Она любила перед тем, как полюбила снова. Но если она любит тебя сейчас, что ещё не так? Она не идеальна, но ведь ты тоже, и вы оба никогда не будете идеальными вместе. Но если она заставляет тебя смеяться, тем более подумай дважды, если она даёт тебе возможность быть человеком, делать ошибки, держаться за неё и давать ей всё, что ты можешь. Она может думать о тебе не каждую секунду в день, но она может отдать тебе часть себя, потому что она знает — ты можешь разбить её сердце. Так не рань её, не меняй её, не анализируй и не ожидай от неё того, что выше её возможностей. Улыбайся, когда она делает тебя счастливым, давай ей знать, когда она тебя злит, и скучай по ней, когда её нет рядом.

Самую большую и самую искреннюю часть наших молитв составляют жалобы.

Когда ты уличаешь родного человека в маленьком вранье, ставится под вопрос все сопережитое, многое обесценивается, fuck’ты перестают склеиваться и ты понимаешь, что дело не только в фактах, но и в клее. С одной стороны, часть тебя хочет закрыть правду и снова вернуться в сладкую иллюзию, а другая понимает, что это лишь содранный верхний слой.

Мы – часть человечества, поэтому нам следует заботиться о человечестве. А если это не в наших силах, то мы должны хотя бы не причинять вреда.

Такт — это невысказанная часть наших мыслей.

Большую часть времени ты будешь один. Так оно и есть, когда ты не такой, как большинство. Но я открою тебе секрет: толстые люди, худые, высокие, белые — тоже так же одиноки, как и мы, только их это пугает до смерти.

Большая часть мужчин не понимает, что просить обозленную женщину успокоиться — всё равно что подбрасывать порох в огонь.

Остановка — это тоже часть пути.

— Санса… Здравствуй, Санса. Теперь я буду жить здесь?.. Нет. Наше время вместе скоро подойдет к концу. Это ничего. Ты не можешь убить меня, я — часть тебя.
— Твои слова исчезнут. Твой дом исчезнет. Твое имя исчезнет. Вся память о тебе исчезнет.

— Если ты потеряешь ту, кого любишь, тебе будет так больно, что ты станешь выть на Луну ночи на пролет.
— Но если твой собрат откусит тебе часть твоего хвоста, ты тоже будешь выть ночи на пролет. Ты можешь потерять хвост или лапу, но это не значит, что не стоит иметь хвост или лапу.
— Если ты любишь, ты зависим.
— Если ты не любишь, ты тоже зависим, — возразил на это цветок, — но от других вещей.

Каждый готов скорее взяться за исправление целой части света, чем за исправление себя самого.

Я прожил большую часть жизни в убеждении, что один человек способен изменить всё. Это нелегко, ни для него, ни для тех, кого он губит на своём пути. Когда-то я хотел быть всем сразу… помочь сразу всем, спасти сразу всех. Но так не бывает. Всегда надо выбирать, кем быть и чем жертвовать.

Мир по большей части безумен. А там, где не безумен, — зол. А где не зол и не безумен, — просто глуп. Никаких шансов. Никакого выбора. Крепись и жди конца.

В разные времена и с разными людьми, но это случается со всеми. Худшая часть взросления — это разбитое сердце, но это часть жизни…

Матрица — это система, Нео. Эта система — наш враг. Когда ты внутри, ты осматриваешься, что ты видишь? Бизнесмены, учителя, адвокаты, плотники. Люди, которых мы пытаемся спасти, но пока они подключены, они все еще часть системы, а значит — наши враги. Ты должен понять, что большинство этих людей не готовы к отключению. И множество из них очень привязаны к системе, поэтому они будут бороться за нее… Ты слушаешь меня, Нео, или любуешься на женщину в красном платье? Оглянись.

Люди вообще по большей части нормальные — кроме тех, кто психи.

… Человек всегда остается таким, каким он создан. Не воображайте, что вы можете разбирать его на части и улучшать по своему разумению.

Женский ум всегда изобретательнее мужского по части гадостей.

Вот бы пропустить ту часть, где я не знаю, что делать, и приступить к той, где знаю.

С одной стороны, в рок-музыке мы всегда сильно отставали от Запада. С другой – люди моего поколения не могли ее не любить. Это часть нашей жизни, причем – очень важная.

Уничтожать самих себя – часть человеческой природы.

Уничтожение — всегда ответ. Мы каждый день уничтожаем часть себя. Мы убираем фотошопом бородавки, удаляем то, что ненавидим в себе, меняем то, что могут ненавидеть другие. Мы направляем свою вечность, высекаем её, очищаем. Мы и есть уничтожение.

Люби меня, люби меня, люби меня, люби меня, люби меня, люби меня, люби меня, я буду тем, кем ты захочешь. Пользуйся мной. Переделывай меня. Я могу стать тоненькой с большими сиськами и густыми волосами. Разорви меня на части. Преврати во что угодно. Только люби.

Если ты не можешь бросить старый зонтик, то как мы можем бросить тебя — старого друга? Ты тоже часть нашей биографии.

Ты действительно считаешь, что сексуальное влечение к другому полу можно навязать? Ты что, идиот? Вы вообще в курсе, что каждый из нас, являясь эмбрионами в животах наших мам, где-то до девятой недели беременности и мальчик, и девочка и лишь после этого организм чудесным образом решает, кем ты будешь. Ориентация — это, безусловно, коктейль из воспитания, всяческих внешних факторов, психологических каких-либо, но, тем не менее, огромную часть в этом играет биологическая предрасположенность. Если просмотр фильма, в которых есть два персонажа-гея, пробуждает в тебе желание сосать ***, у меня для тебя плохие новости, чувак!

Это жизнь… Разбитое сердце — это часть борьбы…

Это жизнь… Разбитое сердце — это часть борьбы…

Самая сложная часть преподавания – это быть дружелюбным, но не становиться их другом.

Не бойтесь проигрывать. Победители не боятся проигрывать. Неудача — это часть дороги к успеху. Люди, избегающие неудач — избегают и успехов.

Я думаю, что романтика – это не самое важное в отношениях, это всего лишь часть отношений. Если уж на то пошло, можно просто провести время со своим партнером с кофе и сигаретой за хорошим разговором. Это куда романтичнее, чем путешествие на Гавайи.

— Ты думаешь, я шлюха?
— Все мы шлюхи, Грейс, мы просто продаём разные части себя.

Любовь к детям – не дроби в математике, когда всё можно поделить на равные части. Она сложнее любой арифметики.

Любовь, как правило, — только один из эпизодов в жизни человека, в романах же ей отводится первое место, и это не соответствует жизненной правде. Мало найдется мужчин, для которых любовь — самое важное на свете, и это по большей части неинтересные мужчины; их презирают даже женщины, для которых любовь превыше всего. Преклонение льстит женщинам, волнует их, и все же они не могут отделаться от чувства, что мужчины, все на свете забывающие из-за любви — убогие создания. Даже в краткие периоды, когда мужчина страстно любит, он занят еще и другими делами, отвлекающими его от любимой. Внимание одного сосредоточено на работе, которая дает ему средства к жизни; другой увлекается спортом или искусством. Большинство мужчин развивает свою деятельность в различных областях; они способны всецело сосредоточиваться на том, что их в данную минуту занимает, и досадуют, если одно перебивает другое.

Я думал, что в любви отдаешь часть себя и заполняешь её другим человеком. Эта девушка боялась любви потому, что стыдилась своей тёмной и мрачной половники. Наконец-то, она поняла, что любовь — это две неполноценных половинки, которые стали одним целым.

Сексуальность — мощнейшая сила, движущая человечеством.

— Убить или пощадить?
— Пощады не существует. Мы ее придумали, создали в тех частях мозга, которые слишком сильно развились с первобытных времен.
— Но это значит, что не существует и убийств. Просто мы придаем им значение.

— Если поделить это на три части, то сколько каждому достанется?
— Без вас двоих мне достанется всё.

— Ты скучал?
— Конечно! Ты?
— Нет.
— Ничего для тебя не значу?
— Дело не в этом. Как можно скучать по своей частичке?! Ты часть меня. А частичкам все равно суждено воссоединиться. Чтобы не случилось.

Я думаю для мужчин любовь — это вожделение и восторг; смешанные в равных долях. Восторг часть женщин понимает. Насчёт вожделения… им кажется, что понимают.

Безумие — часть нашего времени. Надо учиться жить с безумием и не сойти с ума.

— Стайлз — часть твоей стаи, так ведь?
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Он человек, но он всё ещё часть твоей стаи, да?
— Да, конечно.
— Как вы, оборотни, даёте сигнал о своём местонахождении другим членам стаи?
— Мы воем.

Диалоги, мать твою, — это моя фишка, сечёшь, нет? Это то, чем я занимаюсь! Я уважаю мнение людей, но выйти с моего фильма и сказать: «Слишком много диалогов», — это такая же тупость, как сказать это, посмотрев пьесу Теннесси Уильямса или Дэвида Хейра, мать их. Нельзя быть моим грёбаным поклонником и не любить моих диалогов. Между прочим, каждый мой фильм критиковали за то, что в них долгие скучные диалоги. Кроме, разве что первой части «Убить Билла», где сплошное мочилово.

Значительная часть недоразумений возникает у людей от невоздержанности языка.

Друг должен принимать на себя часть огорчений друга.

Случайные руки не дарят тепла, а от случайных поцелуев не замирает сердце. И следующим утром тебя накрывает одиночеством, которое ничем не заглушить. Забирая часть тебя, они ничего не дают взамен — разве что деньги. Но никакие деньги не могут компенсировать ту пустоту, что остается после них, и то отвращение, что преследует тебя в подсознании…

Говард: Представляете, если он согласится, нам предстоит целое лето без Шелдона!
Раджеш: Мы могли бы гулять во дворе…
Говард: И мы могли бы сидеть на левой части его дивана…
Леонард: А я мог бы ходить в туалет в 8.20..
Раджеш: Как мало нам надо для счастья, да?

— Все мы часть чего-то большего.
— Много всякого дерьма в этом мире делается ради чего-то большего.

Бывают такие состояния, когда спишь полностью, кроме той твоей части, которая сознает, что бодрствует.

Печальный клоун смеется снова,
Он понимает всё с полуслова,
Он улыбается незаметно,
И кто-то будет смертельно бледным.
Я знаю — это всего лишь шутка,
Но почему-то мне снова жутко,
Мне этот смех не даёт согреться,
Он раздирает на части сердце.

Я давно понял, что влияние, это, по большей части, продукт терпения. Тот колдун, достигнув своей цели, выкинул меня на улицу умирать. Но я выбрал жизнь. На зло ему. Я попрошайничал, продавал те части тела, которые остались при мне. Я стал отличным вором и вскоре понял, что чужие письма гораздо ценнее чужих кошельков. Шаг за шагом, одно гадкое дельце за другим, и я пробился из трущоб мира в зал Малого совета. Влияние растет, как дерево. Я растил свое терпеливо, пока его корни не протянулись до Красного замка, до самого дальнего конца света, где мне удалось их обвить вокруг чего-то особенного.

Ни одно чувство, как любовь, например, не стареет вместе с телом. Чувства образуют часть мира, который я не знаю, но это мир, где нет ни времени, ни пространства, ни границ.

— Господа, я не виртуоз по части красивых слов.
— Зато он виртуоз по части некрасивых!

Когда любишь, когда теряешь близкого человека, словно вместе с ним погибает часть тебя, и ты сделаешь всё, поверишь всему, лишь бы он вернулся. В тебе живёт надежда, что в один прекрасный день вы снова встретитесь, и ты чувствуешь тепло этого человека, будто он всё ещё рядом с тобой. Такая надежда не делает человека слабым. Она придаёт сил, потому что в ней есть смысл.

— Какое качество самое важное для революционера?
— Любовь.

Люди, никогда не изучавшие немецкий, понятия не имеют, до чего он путаный. Смею вас заверить, что такого безалаберного, бессистемного, скользкого и увертливого языка, как немецкий, во всем свете не сыщешь… Самое обычное рядовое предложение в немецкой газете представляет собой неповторимое, внушительное зрелище: оно занимает полгазетного столбца; оно заключает в себе все десять частей речи, но не в должной последовательности, а в хаотическом беспорядке; оно состоит из многоэтажных слов, сочиненных тут же, по мгновенному наитию, и не предусмотренных ни одним словарем, — шесть — семь слов наращиваются друг на дружку просто так, без швов и заклепок (разумей, дефисов).

Лучшая часть ссоры – это примирение.

Бросить Гермиону?! Да мы без нее и двух дней не продержимся!.. Только не говори ей, что я так сказал.

— В моем кабинете все еще идет дождь. Уже два дня!
— Ну так купите зонтик!

Он мой пациент. Наверное, хороший парень, даже замечательный. Может, гораздо лучше, чем я. Но часть меня хочет, чтоб он умер. Вот только не знаю: это потому что я хочу быть с ней или потому что хочу, чтобы она страдала.

Время сначала разрывает тебя на части, потом обращает в камень, и потом уже откалывает по кусочку.

Я выкарабкался. Конечно, дерьмо случалось со мной несколько раз, но это бывает с каждым. Я не думаю, что это как-то связано с цветом кожи или чем-то таким. Это просто часть взросления.

Важно знать, не в каком городе или в какой части света находится другой, а какое место он занимает в твоем сердце.

Только раз, и то если очень повезет, ты встречаешь человека, который разделяет твою жизнь на две части, до встречи с ним и после.

Каждый из нас нуждается в любви. Любовь — это неотъемлемая часть человеческой природы, такая же естественная потребность, как еда, вода, сон.
И часто бывает, что любуясь в полнейшем одиночестве прекрасным закатом, мы думаем: «Все это не имеет значения, если мне не с кем разделить свое восхищение».
В такую минуту уместно спросить себя: сколько раз у нас просили любви, а мы просто отворачивались? Сколько раз сами не смели приблизиться к кому-то и сказать прямо и открыто, что влюблены в него?
Берегитесь одиночества. Оно отравляет почище самых опасных наркотиков. Если кажется, что закат солнца больше не имеет для вас значения, смиритесь — и отправляйтесь на поиски любви. И помните, что свойство всех сокровищ духа — чем больше мы готовы отдать, тем больше получим в ответ.

— У меня есть часть ее номера!
— Какая часть?
— Код страны.

Нет ничего хуже собственной смерти, поскольку с её приходом рушится всё. А прочие события могут разрушить только часть твоей личной вселенной…

Заглянув в душу большинства из нас, ты увидишь мерзость, разрывающую на части яростнее самого свирепого хищника.

— Верю ли я в Бога? Ты бы меня назвала телеологическим экзистенциальным атеистом. Я верю, что есть разум во Вселенной, кроме некоторых частей Нью-Джерси.
— Почему я никогда не понимаю, о чём ты говоришь?
— Почему? А ты веришь в Бога?
— Я верю, что есть кто-то там, кто следит за нами.
— К сожалению, это правительство.

Добби не может убивать. Добби может только покалечить или серьезно поранить.

Я не знал. Я не знал, что без нее будет так пусто. Просто огромная часть мира исчезла, а все остальные идут дальше.

Видишь ту пачку смертоносных палочек на крышке пианино? Все, что тебе нужно знать о жизни, в этих четырех картонных стенках. Заметь, что одна сторона твоей личности соблазнилась иллюзорным величием здоровой золотистой пачки с королевским гербом — привлекательный намек на гламур и богатство. Нам тонко намекают, что сигареты — наши верные и благородные друзья, а это — неправда. Другая часть твоей личности привлекает к обратной стороне вопроса. Там жирным текстом черным по белому написано, что эти опрятные маленькие солдатики смерти на самом деле хотят тебя убить. И это — правда. О, этот соблазнительный зов смерти. Как можно противиться ее сладкому шепоту? Сладкое всегда становится горьким, а все горькое станет когда-нибудь сладким. Вот, почему мы с тобой любим наркотики. И вот почему, Пит, я не могу вернуть картину обратно. А теперь, пожалуйста, передай зажигалку мне.

На самом деле, мне нравилась только ты,
Мой идеал и моё мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
И это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
Порхаешь между Орсе и Прадо,
Я, можно сказать, собрал тебя по частям —
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
Третья умеет всё принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая во мне —
Вместе больше не попадалось.
Одна, как ты, с лица отдувает прядь,
Другая вечно ключи теряет.
А что я ни разу не мог в одно это всё собрать?
Так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
Допустила меня раза три через все препоны,
Осталась тут, воплотясь во все живые цветы
И все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
Подмены сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а Роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

— Больно.
— Иногда в жизни бывает больно. А ты будь мужиком и терпи.
— Да… Я понял. Боль — это часть человеческой жизни, а принятие ее — это признак зрелости.

Его больше нет в моей жизни, но он — часть меня!

Если думаешь, что способен разделить какую-то часть своей жизни на двоих, не уверяй себя и другого, будто можно начать что-то серьёзное, если не готов по-настоящему отдавать.

— Ты жалеешь, что не женился на Саре?
— Конечно нет, мы в детстве бегали с ней голышом! Она просто как… ну, как часть пейзажа!

Когда-то у меня был друг. В детстве мы бегали вместе, и я думал, что мы похожи. Но, когда мы выросли, оказалось, что это не так. А теперь она пытается разорвать мир на части, а я бегу слишком медленно и не успеваю его собрать.

Пишет, нет? Привет, мисс Поттс. Если найдешь эту запись, прими это спокойно. Конец — это часть пути. К слову сказать, дрейфовать в космосе, без единого шанса на спасение, оказалось веселее, чем я ожидал. Еда и вода закончились четыре дня назад. Кислорода.. часов на десять. И знаешь? Когда я засну, мне приснишься ты… Только ты.

Обычно люди, когда берут собаку, не задумываются над тем, что почти наверняка переживут её, а собака не стул, не костюм. Вместе с ней потеряешь часть себя…

Любая из жизней — символ. Все, что мы делаем — часть узора, который мы можем хотя бы немного изменить. Сильные создают свои собственные рисунки и влияют на узоры остальных людей, слабые следуют курсами, которые для них проложили другие. Слабые, несчастливые и глупые.

Для служителей Тёмного заповедь «возлюби ближнего своего» относилась по большей части к стоящему рядом зеркалу.

Животные — часть естественного закона, они имеют свои права, потому что они разумны.

— Ты не видел Полумну?
— Полумну?
— Я без ума от нее, самое время сказать ей! Вероятно, к рассвету мы оба умрем!

Рано или поздно всегда наступает момент, когда люди перестают бороться и мучить друг друга, смиряются наконец с тем, что надо любить другого таким, как он есть. Это — царствие небесное.

(Всегда наступает минута, когда люди перестают сражаться и разрывать друг друга на части и в конце концов соглашаются любить друг друга такими, каковы они есть. Это Царство Небесное.)

— Ты как, милая?
— Будто мне ***у на части разрывают!
— Я, конечно, не эксперт, но вроде так и должно быть…

Жизнь — тёмное, неразгаданное таинство, но, как бы там ни было, её составные части — сила и слабость. Сила одерживает победу, слабость терпит поражение.

Они привыкли к дождю. Дождь — часть их жизни. Вечный дождь. Если захочется заплакать, не заплачешь. Слишком много вокруг воды. Такая жизнь делает петербуржцев очень сильными и невосприимчивыми к катаклизмам. Их не удивишь соплями. Они мечтают о солнце, о деньгах, о белом самолете, летящем к белому песку на далеком пляже. А по ночам они танцуют в свете тысяч маленьких, ярких, солнечных лучей… Улыбаются, целуются, отдаются друг другу, играют в любOFF.

Если хочешь выжить, научись драться. Мы живем на войне, где каждый сам за себя. Некоторые сбиваются в стаи, чтобы было проще грызть горла одиночкам. Но любой может предать, кинуть, разорвать на части даже того, с кем он много раз бился за общий кусок счастья. И лишь безумцы вроде нас с тобой придумывают что-то большее и пытаются идти до конца. Я вот сейчас иду один. Но ты где-то рядом. Если бы тебя не было, то как бы я мог идти?
Меня бы тоже тогда не стало.

Чертовски жаркая ночь. Поганая комната в поганой части поганого города. Я смотрю на Богиню, она говорит, что хочет меня. Я не собираюсь гадать, с чего это вдруг мне так повезло.

Странная штука, но снаружи дома за редким исключением ничем не выдают, что делается в их стенах, хотя там происходит большая часть нашей жизни. Может, в этом и состоит глобальная цель архитектуры?

Когда ты закрываешь глаза и думаешь о мире вокруг, то что ты видишь? Лично для меня мир — это не просто рисунок на карте. На поле боя я вижу только глаза членов Чёрного Ордена — моей семьи. Я просто ужасный человек, не правда ли? Вместо реального мира я забочусь только о своих друзьях. Потому что они — это и есть мой мир. И если погибнет кто-то из моих друзей, то для меня это будет значить, что уничтожена часть мира.
Пусть будет спасён целый мир, но если при этом погибнет кто-то из моих друзей, то не станет и меня.