Цитаты про бытовуху
Они боятся сделать шаг. Показать лицо, позвонить и сказать правду, встретится за чашечкой горячего ароматного напитка и поговорить. Да просто быть собой, не той смешной марионеткой образа с мышлением поисковой программы и безвкусно идеальной красотой аватарок, а просто человеком, не больше, но и не меньше. Они скребут изнутри панцирь иллюзорного одиночества и ждут того, кто сделает шаг за них, занимая свой досуг поиском всё новых и новых самооправданий бездействию. Они боятся сделать шаг, потому что за окном дождь, а не Эйфелева башня в лучах солнечного Парижа, волосы растрепаны, возле глаз пролегли первые морщинки, в словах то и дело чувствуются пробелы знаний и дрожь неуверенности, настроение портится невзначай, медленная жизнь оседает тучностью тела, творчество тает в бытовухе, сказочные дворцы превращаются в облезлые обои и невымытую посуду, свобода в ворчащих стариков родителей, богатства души теряются за нищетой быта и недовольным начальством на работе, а сам человек уже не хочет быть собой, вживаясь в свою любимую марионетку, не способную, не готовую сделать шаг. Но, Боже мой, как легко шагать по тряпичному миру общей нерешительности.
Ваша жизнь — сплошное вранье, порнуха, бытовуха, интернет-зависимость и сотово-мобильное рабство. Ну разве я не прав? Вот скажите мне, вы когда-нибудь совершали что-нибудь по-настоящему из ряда вон? Никогда. И не сможете. Знаете почему? Потому что все это находится за пределами вашей зоны комфорта. Вы упакованы в нее. Как в полипропиленовый мешок. Вы куски мяса, зажатые рамками быта и работы. Или я не прав? Может, я ошибаюсь? Поправьте меня.
Например, можете подарить свой мобильник первому встречному? А? Вопрос на засыпку. Можете прямо сейчас отформатировать винт на вашем компьютере? Стремно? Обосрались? А знаете, почему вы этого не сделаете? Потому что это равноценно самоубийству. Вы без этого не существуете.
В тебе пляшет нерожденная вселенная. Я касаюсь ладонью твоей груди, я чувствую ее. В тебе танцует предельно обнаженный, яростный мир. Он дышит в такт моему сердцебиению, но… Мое сердце — это хаотичность пульса, нервная аритмия жизни, больные судороги стареющего неба. Мир в тебе безумен. Мир в тебе принадлежит мне. Мир в тебе дрожит и прогибается под моей рукой, и линия горизонта рвется. Я смотрю в твои глаза. Сейчас в тебе восходит солнце. И, возможно, я тысячу раз не прав, когда тащу тебя за руку на крышу, где тяжелые звезды задевают мурчащим брюхом торчащие тут и там антенны. Когда веду тебя дышать дорогами, по которым люди ходили пешком еще тысячи лет до нас. Когда довожу скорость дней до предела, превосходя предел, чтобы отчаянно визжали тормоза настоящего. Когда закрываю глаза рукой и веду на свет, разрывая скуку каждым шагом. Когда слизываю с твоих губ этот монотонный плач, застрявший в апатии тишины. Когда сметаю со стола эти опостылевшие кастрюльки и мисочки, эту утварь бытовухи, чтобы целовать в горло, чтобы превратить пошловатость секса в инструмент созидания, чтобы вскрыть нарыв усталости и сотворить из тела новую форму чувственности и страсти. Когда я краду тебя из душного офиса, чтобы сбежать из города и увидеть, как тысячи птиц поднимаются с земли. Возможно, я не прав, возможно, в этой размеренной каждодневности тебе тепло и уютно, а рядом со мной — бросает то в жар, то в холод. Возможно, это так. Но в тебе пляшет, безумствует и хохочет вселенная. Я чувствую ее. А это значит, что настало время стать для нее рождением. Как всегда, не уточняя цены. И завтра, когда ты проснешься, мир станет тесен.
Они боятся сделать шаг. Показать лицо, позвонить и сказать правду, встретится за чашечкой горячего ароматного напитка и поговорить. Да просто быть собой, не той смешной марионеткой образа с мышлением поисковой программы и безвкусно идеальной красотой аватарок, а просто человеком, не больше, но и не меньше. Они скребут изнутри панцирь иллюзорного одиночества и ждут того, кто сделает шаг за них, занимая свой досуг поиском всё новых и новых самооправданий бездействию. Они боятся сделать шаг, потому что за окном дождь, а не Эйфелева башня в лучах солнечного Парижа, волосы растрепаны, возле глаз пролегли первые морщинки, в словах то и дело чувствуются пробелы знаний и дрожь неуверенности, настроение портится невзначай, медленная жизнь оседает тучностью тела, творчество тает в бытовухе, сказочные дворцы превращаются в облезлые обои и невымытую посуду, свобода в ворчащих стариков родителей, богатства души теряются за нищетой быта и недовольным начальством на работе, а сам человек уже не хочет быть собой, вживаясь в свою любимую марионетку, не способную, не готовую сделать шаг. Но, Боже мой, как легко шагать по тряпичному миру общей нерешительности.
Ваша жизнь — сплошное вранье, порнуха, бытовуха, интернет-зависимость и сотово-мобильное рабство. Ну разве я не прав? Вот скажите мне, вы когда-нибудь совершали что-нибудь по-настоящему из ряда вон? Никогда. И не сможете. Знаете почему? Потому что все это находится за пределами вашей зоны комфорта. Вы упакованы в нее. Как в полипропиленовый мешок. Вы куски мяса, зажатые рамками быта и работы. Или я не прав? Может, я ошибаюсь? Поправьте меня.
Например, можете подарить свой мобильник первому встречному? А? Вопрос на засыпку. Можете прямо сейчас отформатировать винт на вашем компьютере? Стремно? Обосрались? А знаете, почему вы этого не сделаете? Потому что это равноценно самоубийству. Вы без этого не существуете.
Например, можете подарить свой мобильник первому встречному? А? Вопрос на засыпку. Можете прямо сейчас отформатировать винт на вашем компьютере? Стремно? Обосрались? А знаете, почему вы этого не сделаете? Потому что это равноценно самоубийству. Вы без этого не существуете.
В тебе пляшет нерожденная вселенная. Я касаюсь ладонью твоей груди, я чувствую ее. В тебе танцует предельно обнаженный, яростный мир. Он дышит в такт моему сердцебиению, но… Мое сердце — это хаотичность пульса, нервная аритмия жизни, больные судороги стареющего неба. Мир в тебе безумен. Мир в тебе принадлежит мне. Мир в тебе дрожит и прогибается под моей рукой, и линия горизонта рвется. Я смотрю в твои глаза. Сейчас в тебе восходит солнце. И, возможно, я тысячу раз не прав, когда тащу тебя за руку на крышу, где тяжелые звезды задевают мурчащим брюхом торчащие тут и там антенны. Когда веду тебя дышать дорогами, по которым люди ходили пешком еще тысячи лет до нас. Когда довожу скорость дней до предела, превосходя предел, чтобы отчаянно визжали тормоза настоящего. Когда закрываю глаза рукой и веду на свет, разрывая скуку каждым шагом. Когда слизываю с твоих губ этот монотонный плач, застрявший в апатии тишины. Когда сметаю со стола эти опостылевшие кастрюльки и мисочки, эту утварь бытовухи, чтобы целовать в горло, чтобы превратить пошловатость секса в инструмент созидания, чтобы вскрыть нарыв усталости и сотворить из тела новую форму чувственности и страсти. Когда я краду тебя из душного офиса, чтобы сбежать из города и увидеть, как тысячи птиц поднимаются с земли. Возможно, я не прав, возможно, в этой размеренной каждодневности тебе тепло и уютно, а рядом со мной — бросает то в жар, то в холод. Возможно, это так. Но в тебе пляшет, безумствует и хохочет вселенная. Я чувствую ее. А это значит, что настало время стать для нее рождением. Как всегда, не уточняя цены. И завтра, когда ты проснешься, мир станет тесен.
