Цитаты про бунтаря

— А почему этот деятельный малыш не в школе Пристона или Йеля, не в Англии или массе школ континента? Почему он учится в какой-то дыре?
— Санкт-Петербург. Не дыра.
— А мне без разницы. Вся Россия — это помойка и рабы. Так почему?
— Я сейчас вас огорчу, любезный Архитектор, но Георг считает, что все университеты запада, Англии и САСШ это Цирковые училища. Не возмущайтесь, я сейчас поясню подробней, и после нам придется присмотреться к тому как учат наших наследников. По его мнению, все университеты Запада готовят даже не людей. а дрессированных собачек. Ваши Цирковые училища призваны воспитывать рабов для господ. Вы готовите дрессированных пуделей для хозяев мира сего. Основная задача высших школ запада подготовить грамотного, расторопного и покорного колониального управляющего. Методы, которые используют для этого так называемые учителя, самые подлые и лживые. Обязательная пелерастия для морального падения и замена морали на холодный расчет. Избиение и моральная обструкция, для вбивания на уровне инстинктов — рефлекса подчинения. Для особо устойчивых особей, есть лживые доносы и сфабрикованные уголовные дела. Выбор для обучаемого прост, или тюрьма на долгие годы или беспрекословное подчинение. Я в такой цирковой труппе готов занять роль дрессировщика и со временем директора цирка, а должность болонки не для меня. Я негласно проверил его слова и выяснил что все наши школы готовят идеальных исполнителей. О развитии творческого потенциала, спорах и отклонения от наших норм. можно даже не мечтать. Все университеты ввели шкалу лояльности, лояльность к западному миру, лояльность к вышестоящему, лояльность и преклонение перед деньгами и богатством. Все студенты знают об этом и следуют правилам, бунтарей выгоняют, но только простых, все бунтари из детей политических деятелей, наследников крупного капитала или чиновников высокого ранга ломаются через колено, сбором компромата и фабрикации уголовных дел по тяжелым статьям.

Мне кажется, повидать жизнь — ещё не значит набраться опыта, которым можно поделиться с другими. Самыми широкими взглядами, по-моему, отличаются люди, которые особенно строги к себе. А утихомирившиеся бунтари, как правило особенно нетерпимы.

Я мало знал настоящих бунтарей, готовых умереть за свои убеждения. Даже Джеймс Дин не хотел умирать.

… Что же это был за человек, лейтенант Шмидт Петр Петрович? Русский интеллигент, умница, храбрый офицер. Профессиональный моряк. Артистическая натура! Он пел, превосходно играл на виолончели, рисовал. А как он говорил?! Но главный его талант — это дар ощущать чужое страдание более остро, чем свое. Именно этот дар рождает бунтарей и поэтов.

Посвящается безумцам, «неудачникам», бунтарям, смутьянам. Круглым колышкам в квадратных отверстиях. Тем, кто видит вещи иначе. Они не любят правил, не уважают статус-кво. Вы можете их цитировать, можете с ними не соглашаться, прославлять или проклинать их. Единственное, чего вы не сможете, — это игнорировать их, потому что они меняют положение вещей. Они продвигают человечество вперед. Кто-то видит в них безумцев, но мы видим гениев. Потому что они были достаточно безрассудны, чтобы подумать, что могут изменить мир, и они сделали это.

Бунтарей отличает от революционеров отсутствие любви к жизни, желания способствовать её росту и отсутствие стремления к свободе. Автор Эрих Фромм

Есть такой классический сюжет. Нищий малыш заглядывает в щелку барской усадьбы. Видит барчука, катающегося на пони. С тех пор его жизнь подчинена одной цели – разбогатеть. К прежней жизни ему уже не вернуться. Его существование отравлено причастностью к тайне.
В такую же щель заглянул и я. Только увидел не роскошь, а правду.
Я был ошеломлен глубиной и разнообразием жизни. Я увидел, как низко может пасть человек. И как высоко он способен парить. Впервые я понял, что такое свобода, жестокость, насилие. Я увидел свободу за решеткой. Жестокость, бессмысленную, как поэзия. Насилие, обыденное, как сырость.
Я увидел человека, полностью низведенного до животного состояния. Я увидел, чему он способен радоваться. И мне кажется, я прозрел.
Мир, в который я попал, был ужасен. В этом мире дрались заточенными рашпилями, ели собак, покрывали лица татуировкой и насиловали коз.
В этом мире убивали за пачку чая.
В этом мире я увидел людей с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим.
Я дружил с человеком, засолившим когда-то в бочке жену и детей.
Мир был ужасен. Но жизнь продолжалась. Более того, здесь сохранялись обычные жизненные пропорции. Соотношение добра и зла, горя и радости – оставалось неизменным.
В этой жизни было что угодно. Труд, достоинство, любовь, разврат, патриотизм, богатство, нищета. В ней были люмпены и мироеды, карьеристы и прожигатели жизни, соглашатели и бунтари, функционеры и диссиденты.
Но вот содержание этих понятий решительным образом изменилось. Иерархия ценностей была полностью нарушена. То, что казалось важным, отошло на задний план. Мелочи заслонили горизонт.
Возникла совершенно новая шкала предпочтительных жизненных благ. По этой шкале чрезвычайно ценились – еда, тепло, возможность избежать работы. Обыденное становилось драгоценным. Драгоценное – нереальным.
Открытка из дома вызывала потрясение. Шмель, залетевший в барак, производил сенсацию. Перебранка с надзирателем воспринималась как интеллектуальный триумф.
На особом режиме я знал человека, мечтавшего стать хлеборезом. Эта должность сулила громадные преимущества. Получив ее, зек уподоблялся Ротшильду. Хлебные обрезки приравнивались к россыпям алмазов.
Чтобы сделать такую карьеру, необходимы были фантастические усилия. Нужно было выслуживаться, лгать, карабкаться по трупам. Нужно было идти на подкуп, шантаж, вымогательство. Всеми правдами и неправдами добиваться своего.
Такие же усилия на воле открывают дорогу к синекурам партийного, хозяйственного, бюрократического руководства. Подобными способами достигаются вершины государственного могущества.

Главное в том, что настоящая литература может быть только там, где её делают не исполнительные и благонадёжные чиновники, а безумцы, отшельники, еретики, мечтатели, бунтари, скептики
Евгений Замяти

Каждая женщина — мятежница и яростно восстаёт против самой себя.(Каждая женщина – бунтарь по натуре, причём бунтует она исключительно против себя самой.)

Во мне живет артист, который хочет, чтобы всем вокруг нравилось то, что я делаю. Также во мне живет бунтарь, который готов спорить со всеми, кому не нравится то, что я делаю.

Граница — это нечто вроде предохранительного клапана цивилизации, чтобы мы совсем не сошли с ума. Когда появляются люди, неспособные жить, как все — безумцы, недовольные, экстремисты — они устремляются на границу. Вот так рождалась Америка. Все бунтари в Европе отправились на границу, из которой родилось тринадцать колоний. Потом самые непоседливые двинулись дальше, на запад. Поэтому, в конце концов, все психи оказались в Калифорнии.

Посвящается маргиналам, бунтарям и хулиганам. Всем тем, кто готов менять мир вокруг себя, кто имеет собственный взгляд на привычные вещи… Пусть кто-то считает их безумцами, мы видим в них гениев.

Он не мог слышать немецкую речь. Его не смирял даже Бетховен. Исключения подтверждают правила. Миллионы нормированных аккуратистов раз в триста лет рождают бунтаря космической несдержанности. Бетховены появляются как протест самой природы, которая не может вечно терпеть посредственность. Басаргин знал, что он не прав. Все народы одинаково нужны Земле — это не пропаганда, а правда. Но он ничего не мог с собой поделать, когда слышал немецкую речь.

Бунтарю, который не обладает даром бунтаря от природы, уготована судьба трутня.

Все подростки немного бунтари, которые хотят жить отдельно. Но я думаю, что каждый в итоге был бы не против вернуться к родителям в безопасность, которую они обеспечивают.

Мой отец был одним из самых сложных бунтарей, которых я встречал. Мне кажется, в своей работе я часто воплощаю именно его образ.

Посвящается безумцам. Маргиналам. Бунтарям. Хулиганам. Тем, кто видит мир по-другому… Они меняют вещи вокруг нас. Они толкают человечество вперёд. И пусть кто-то считает их сумасшедшими, мы видим в них гениев.

Каждая женщина — бунтарь по натуре, причем бунтует она исключительно против себя самой.

— Ты не должен вот так просто лежать!
— Не должен? Круто! Я бунтарь!

На самом деле поэт — это человек, который никогда не будет совершать простых, человеческих, рациональных поступков. От поэта невозможно принять человеческий поступок. Невозможен поэт, сидящий у телевизора с вытянутыми коленками. Ты не веришь ему, как поэту. Невозможно верить тем поэтам, которые на службе у государства слагают государственные оды. Невозможно верить автору российского гимна как поэту. Это не поэт. Поэт — это бунтарь, который размазывает, буквально топчет свое сердце, бросает его в пыль только для того, чтобы остаться самим собой. Поэт никогда не может себя хранить, поэт — это тот, кто себя расточает.