Цитаты про Бруно

— Вы знаете, ребята, я не буду вас сжигать.
— Слава Богу…
— Сжигали великих: Жанну Д’Арк, Джордано Бруно… Я вас спалю.

— Ну вот и славно… И не надо так трагично, дорогой мой… В конце концов, и Галилей отрекался!
— Поэтому я всегда больше любил Джордано Бруно!

Kостры Джордано Бруно и Ванини были ещё свежи в памяти: ведь и эти мыслители были принесены в жертву тому Богу, во славу которого было пролито, безо всякого сомнения, больше человеческой крови, чем на алтарях всех языческих богов обоих полушарий вместе.

Вся история медицины есть история нарушения законов природы. Церковь — как протестантская, так и католическая — пыталась приостановить использование анестезирующих средств, потому что по закону природы женщина должна рожать детей в муках. И то, что люди должны умирать от болезней, — закон природы. И то, что человеческое тело нельзя разрезать и что-то там чинить, — тоже закон природы. Был даже один парень по имени Бруно, которого сожгли на костре, потому что он не верил в абсолютную истину и законы природы вроде этих.

Взгляд на вещи [называемый пантеизмом]… — что все многообразие является только очевидным, что в бесконечной серии индивидуумов, проходящих одновременно и последовательно в жизнь и из жизни, поколение за поколением, век за веком, есть только один и одна и та же сущность, реально существующая, которая присутствует и одинакова у всех одинаково; — эта теория. может быть перенесена в самую древнюю древность. Это альфа и омега самой древней в мире книги, священных Вед, чья догматическая часть, или, скорее, эзотерическое учение, содержится в Упанишадах. Там почти на каждой странице закреплено это глубокое учение; с неутомимым повторением, в бесчисленных приспособлениях, многими разнообразными притчами и сравнениями, оно излагается и внушается. Более того, именно таков был источник того, откуда Пифагор черпал свою мудрость, нельзя сомневаться. То, что оно сформировало практически центральную точку во всей философии Элеатической школы, также является знакомым фактом. Позже, Новые Платонисты были погружены в то же самое. В девятом веке мы находим это неожиданно появляющимся в Европе. Он разжигает дух не менее божественного, чем Иоганн Скот Эригена, который стремится облечь его в формы и терминологию христианской религии. Среди мусульман мы снова обнаруживаем это в безудержной мистике суфиев. На Западе Джордано Бруно не может устоять перед желанием произнести это вслух; но его награда — это смерть от стыда и пыток. И в то же время мы обнаруживаем, что христианские мистики теряются в этом против их собственной воли и намерений, когда бы и где бы мы ни читали о них! Имя Спинозы отождествляется с ним. Новые Платонисты были погружены в то же самое. В девятом веке мы находим его неожиданно появляющимся в Европе. Он разжигает дух не менее божественного, чем Иоганн Скот Эригена, который стремится облечь его в формы и терминологию христианской религии. Среди мусульман мы снова обнаруживаем это в безудержной мистике суфиев. На Западе Джордано Бруно не может устоять перед желанием произнести это вслух; но его награда — это смерть от стыда и пыток. И в то же время мы обнаруживаем, что христианские мистики теряются в этом против их собственной воли и намерений, когда бы и где бы мы ни читали о них! Имя Спинозы отождествляется с ним. Новые Платонисты были погружены в то же самое. В девятом веке мы находим его неожиданно появляющимся в Европе. Он разжигает дух не менее божественного, чем Иоганн Скот Эригена, который стремится облечь его в формы и терминологию христианской религии. Среди мусульман мы снова обнаруживаем это в безудержной мистике суфиев. На Западе Джордано Бруно не может устоять перед желанием произнести это вслух; но его награда — это смерть от стыда и пыток. И в то же время мы обнаруживаем, что христианские мистики теряются в этом против их собственной воли и намерений, когда бы и где бы мы ни читали о них! Имя Спинозы отождествляется с ним. кто пытается одеть это с формами и терминологией христианской религии. Среди мусульман мы снова обнаруживаем это в безудержной мистике суфиев. На Западе Джордано Бруно не может устоять перед желанием произнести это вслух; но его награда — это смерть от стыда и пыток. И в то же время мы обнаруживаем, что христианские мистики теряются в этом против их собственной воли и намерений, когда бы и где бы мы ни читали о них! Имя Спинозы отождествляется с ним. кто пытается одеть это с формами и терминологией христианской религии. Среди мусульман мы снова обнаруживаем это в безудержной мистике суфиев. На Западе Джордано Бруно не может устоять перед желанием произнести это вслух; но его награда — это смерть от стыда и пыток. И в то же время мы обнаруживаем, что христианские мистики теряются в этом против их собственной воли и намерений, когда бы и где бы мы ни читали о них! Имя Спинозы отождествляется с ним