Цитаты про божество

Дом требует терпеливого отношения. Тайны. Почтения и благоговения. Он принимает или не принимает, одаряет или грабит, подсовывает сказку или кошмар, убивает, старит, дает крылья… Это могущественное и капризное божество, и если оно чего-то не любит, так это когда его пытаются упросить словами. За это приходится платить.

Это как падать с ладоней небес. Покорным снегом, не помня о своем прошлом, не ведая о будущем. Падать в объятия настоящего, целиком доверившись ему. И тихо умереть, коснувшись земли, чистым нетронутым созданием, не успевшим познать ни любви, ни разочарования.Это как ночной разговор, за плотно закрытыми дверьми, чтобы не разбудить ребенка. Холодный и горький, словно остывший кофе на столике.
— Уходи…
— Я не могу! Слышишь? Я не смогу без тебя.
— Сможешь. Ты сильная.
— Я хочу остаться с тобой.
— Между нами все кончено.
— Какое ты имеешь право решать за нас?
— Я больше не люблю тебя. Вот и все право.Это как душа маяка, заточенная в кандалах ревнивого морского божества и необъяснимо влекущая тебя. Ты постоянно ищешь ее свет в своих туманных сновидениях и бесконечных странствиях. Душа, которую невозможно спасти с берега. Лишь только выйдя в шторм, рискуя жизнью и свободой, простившись с самыми дорогими привязанностями и воспоминаниями…Однажды вы встретитесь с ней. Ты найдешь свою душу, а она – долгожданную пристань.

В противоположность христианской «классическая» языческая теология должна была быть теорией трансцендентности, видением двойной трансцендентности Бога. Иными словами, язычникам — в отличие от христиан — было недостаточно умереть (при соответствующих условиях), чтобы оказаться лицом к лицу с Божеством. Даже полностью освободясь от своего тела (что, впрочем, христианину совсем не нужно), язычник будет остановлен на полпути своего вознесения к Богу не то чтобы непроницаемым, но, во всяком случае, непреодолимым заслоном, который, если угодно, «божественен» в над-мирском или сверх-земном смысле: Бог по отношению к язычнику, строго говоря, есть и навсегда останется трансцендентным. Теос в «классическом» язычестве существует не только по ту сторону мира, в котором живет язычник. Этот Теос существует еще и безнадежно по ту сторону Потустороннего, которого язычник после своей смерти может, при случае, достигать. Покидая землю, язычник никогда не встанет на путь, который мог бы его привести к его Богу.

— В Стае поговаривают, что вы, если не Сын самой Великой Чайки, <…> то уж, по крайней мере, на тысячу лет опередили свое время.
Джонатан вздохнул. «Вот она, цена того, что тебя неправильно понимают, — подумал он. — Для них ты либо божество, либо нечистая сила.»

Только тогда, когда мама уходит к Богу, мы понимаем, что прожили жизнь с Божеством!

… перейти в католицизм — значит отринуть и принести в жертву два моих великих божества — Деньги и Честолюбие

Музыка — моё божество и единственная любовь, которая меня никогда не покидала

Что за неуловимое могущество скрыто в этой аляповатой безделушке, в этой короне, заставляющей человека ощущать себя божеством, когда он носит её? Держать в ладонях этот маленький яркий мир, одним мановением руки достигать крайних пределов земли, бороздить морские просторы, превратить сушу в торную тропу для походов своего войска — вот что такое носить корону! Самый последний мужик в России, которого кто-нибудь любит, коронован лучше чем я. О, как любовь сдвигает чашу весов! Сколь бедной предстаёт величайшая империя этого мира по сравнению с любовью!

Поэтому можно было бы попробовать объяснить, что приставленный к женскому телу фаллос должен был обозначать творческую силу природы и что все эти гермафродитические божества выражают идею, что только соединение мужского и женского может дать действительное представление божественного совершенства.

Мать — единственное божество, которое не только однажды нам дарит жизнь, но и безвременно оберегает.

Одна и та же женщина может быть божеством для подростка, искушением для женатого и всего лишь угрозой для холостяка.

Они называют себя богами. Но когда они умирают, память о них уносит ветер. Да, небеса боятся меня. Не потому что я — божество, а потому что я — человек. Я — брат воинов, спящих под пшеничным полем. Я — брат сотни проигранных битв. Я покажу богам, кто я и кем могу стать!

Классическое римское право не предусматривает никакого наказания за богохульство. Римляне считали, что Божество способно постоять за себя само (а иначе это — не Божество…)

— Мироздание, — усмехнулась Лина. — Верховное божество современных агностиков. Не знаем, кто у нас тут начальство, но смутно подозреваем, что оно все-таки есть. Потому что, если нет, тогда совсем уж как-то бессмысленно.

Обойди все страны, и ты можешь найти города без стен, без письменности, без правителей, без дворцов, без богатств, без монет, но никто не видел ещё города, лишённого храмов и богов, города, в котором бы не воссылались молитвы, не клялись именем божества

Сквозь окно, открывшееся в неизвестный слой реальности, выглянуло веселое и, по-моему, слегка пьяненькое лицо богини. Внимательно оглядев Эрика, она поощрительно улыбнулась ему.
<…>
Мои размышления прервал хриплый выдох Эрика.
— Какая женщина… — он был явно впечатлен мимолетным видением.
Блин, надеюсь, это не эффект от посвящения, срыв башни и юношеская безоговорочная влюбленность? На всякий случай предупредил воина:
— Эрик, на неё Неназываемый — глаз положил, так что ты губу-то закатай, а то сам Павший тебе поможет, не рад будешь.
— Да? — Новоявленный жрец опасливо покосился куда-то вверх, затем стряхнул с плеч нападавший небесный снежок и врубил заднюю: — Это я так, чисто эстетически заценил. Павшему, конечно, нужней, ему бабу… тьфу, богиню найти не просто…
Стас лишь осуждающе покачал головой:
— Эрик, давай я на тебя пару раз в сутки стану навешивать заклинание молчания? Ей-богу, здоровее будешь, тебе это только на пользу пойдет. Ибо если не я, то какое-нибудь обидевшееся божество сделает тебя первым немым в игре.

Мать — единственное на земле божество, не знающее атеистов.

Мы — божества под маской.

Образ мыслей человека — его божество.

Везение – это могущественное божество, которое не станет тратить свое время на тех, кто не готов им воспользоваться.

О, куст цветов с таящейся змеей! Дракон в обворожительном обличье! Исчадье ада с ангельским лицом! Поддельный голубь! Волк в овечьей шкуре! Ничтожество с чертами божества! Пустая видимость! Противоречье! Святой и негодяй в одной плоти! Чем занята природа в преисподней, Когда она вселяет сатану В такую покоряющую внешность?

Я поверил бы только в то божество, которое умело бы танцевать.

Божество для человека — суть предшественник, достойный восхищения, также учитель, ведущий за собой, и путеводный светоч. Но не хозяин. Мы можем быть благодарны ему, можем восхищаться им, но вовсе не возводить в культ. Также в случае с шествием на Празднике Фонарей, я считаю, что правильное отношение — это благодарность и взаимная радость, но не страх, не заискивание, не благоговейная осмотрительность, и уж точно не признание себя его рабами.

О! только выслушай, молю, —
Я раб твой, — я тебя люблю!
Лишь только я тебя увидел —
И тайно вдруг возненавидел
Бессмертие и власть мою.
Я позавидовал невольно
Неполной радости земной;
Не жить, как ты, мне стало больно,
И страшно — розно жить с тобой.
В бескровном сердце луч нежданный
Опять затеплился живей,
И грусть на дне старинной раны
Зашевелилася, как змей.
Что без тебя мне эта вечность?
Моих владений бесконечность?
Пустые звучные слова,
Обширный храм — без божества!

Пришла весна, сияя волшебством. Её сравнить возможно с божеством. Спеши вдохнуть, спеши её обнять, Любовь свою из уст её принять

Есть неизбежно у женщины, нашедшей наконец свою истинную, свою инстинктивную, но желанную любовь, есть у неё одно великое счастье: она становится неутолимой в своей щедрости. Ей мало отдать избраннику своё тело, ей хочется положить к его ногам и свою душу. Она радостно стремится подарить ему свои дни и ночи, свой труд и заботы, отдать в его руки свою волю и своё существо. Ей сладостно взирать на своё сокровище как на божество, снизу вверх. Если мужчина умом, душою, характером выше её, она пытается дотянуться, докарабкаться до него; если ниже, она незаметно опускается, падает до его уровня.

Только пережив кучу болячек, попыток суицида и депрессию, дано стать божеством любви. Это не слишком традиционный, зато вполне закономерный путь становления женщиной.

Свобода — божество моей души.

То, что вы читали о моих религиозных убеждениях — разумеется, ложь. Ложь, которую систематически повторяют. Я не верю в Бога как в личность и никогда не скрывал этого, а выражал очень ясно. Если во мне есть что-то, что можно назвать религиозным, то это, несомненно, беспредельное восхищение строением вселенной в той мере, в какой наука раскрывает его. Идея персонифицированного божества никогда не была мне близка и кажется довольно наивной.

Порядок да будет твоим божеством! Непрестанно воздавай ему сердечное служение: порядок есть союз всех вещей. Сама природа через него существует.

Учитесь понимать человеческую природу. Понимание человека принесёт больше пользы, чем познание разнообразных божеств.

Совесть да будет единственным твоим божеством.

Мода – это жестокосердое божество, которому матери приносят в жертву даже своих детей.

Природа едина, и ничего нет ей равного: мать и дщерь себя самой, она есть Божество богов.

Есть близнецы — для земнородных
Два божества — то Смерть и Сон,
Как брат с сестрою дивно сходных —
Она угрюмей, кротче он…Но есть других два близнеца —
И в мире нет четы прекрасней,
И обаянья нет ужасней,
Ей предающего сердца…Союз их кровный, не случайный,
И только в роковые дни
Своей неразрешимой тайной
Обворожают нас они.И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и Любовь!

Один-единственный удар кинжала, стремительный, как молния, – совокупление быка целомудренно. Это совокупление божества. Не наслаждение, а ожог и священное самоуничтожение.

Любовь нуждается в уверенности; такая уверенность присуща религиозному чувству, когда человек твердо знает, что бог ему воздаст. Только при таком сходстве с любовью к богу приобретает уверенность и земная любовь. Нужно самому испытать блаженство этих единственных в жизни минут, чтобы постичь его; оно не возвращается, как не возвращаются волнения юности. Верить женщине, сделать ее земным божеством, основой своей жизни, сокровенным предметом всех помыслов! Разве это не все равно, что родиться вторично?

Только одно божество может обладать всеобъемлющей мудростью, а человеку свойственно лишь стремиться к ней.
Пифаго

Возможно, испытывать желание сделать мир лучше для наших детей и для детей наших детей и означает приобрести бессмертие и стать божествами.

Самозванное божество паразитирует в теле ребёнка? Как это низко!

… толпы торопливых парижан устремились к метро, точно к глубокой пропасти, куда бросаешься, чтобы принести себя в жертву некоему сумрачному божеству.

Прикосновенье божеству приятно, Рукопожатье — тот же поцелуй.

Когда мы взираем на небо, когда созерцаем небесные явления, разве не становится вполне ясным, вполне очевидным, что есть некое божество превосходнейшего ума, которое всем этим управляет?

Небо над головой – легкомысленная сатиновая синь, этакие необъятные «семейные» трусы божества, как и положено нормальному майскому небу.

Пусть самое дорогое для нас существо несет нам гибель, ибо Любовь более жестока, чем Смерть, и мы, когда приходит час, отплачиваем за наши муки той же монетой, — мы все равно не можем перестать любить, мы с тоской протягиваем руки к тому, что было предметом наших страстных желаний, и кровь нашего сердца льется на алтарь развенчанного божества. Ибо Любовь — веяние Мирового Духа, она не знает Смерти.

Я бежала сквозь пустыню
По пути, который чист.
Я проживала свою картину
В фильме, где существует твист.
Я боролась за свой Госпел
С торнадо в моей голове,
Я разбита, но они не смогут
Усомниться в божестве.

Слепая вера может оправдать все, что угодно. Если человек поклоняется другому божеству или даже если он в своем поклонении тому же божеству придерживается другого ритуала, слепая вера может приговорить его к смерти — на кресте, на колу, от меча крестоносца, от выстрела на одной из улиц Бейрута или от взрыва в одном из баров Белфаста. Мимы слепой веры имеют собственные, не знающие жалости способы распространения; это относится не только к религии, но также к патриотизму и политике.

Конюшня — это храм, а лошадь — божество в нем.

Ближе всего к Божеству в этом мире находится природа.

Даже такое божество, как солнце, плодит червей, лаская лучами падаль.

— А вы ведь видели звёздное небо? Разве звёзды на нём висят кучками? Даже если нам видно несколько звёзд рядом, то это только иллюзия. Любой астроном вам скажет, что на самом деле, между звёздами миллиарды миллиардов километров. Удел звезды – одиночество. Звезда может быть только одна. И заполнение всяких журналов впечатлениями об уже забытых под вечер эмоциях, не научит быть одной, а вот природа да.
— Разве люди так делают? Разве можно отказываться от дружбы, от любви?
— Звёзды – не люди, они малые божества которые из непонятных звуков и слов дарят людям музыку и хорошее настроение, мазками краски украшают их быт, поэты и писатели странно поставив слова, делают шедевр, цитаты которого люди будут помнить и через века…

Мама – единственное на земле божество, не знающее атеистов

— Господи, что я тут делаю?
— Не то божество, но вопрос вечный.