Цитаты про блик

Слеза росы. Симфоний утро. Страстей часы. Зачатий брутто
Дождливый день. Извечный поп. Эмоций град. Цензуре стоп
Спокойный вечер. Чудный джаз. Прекрасный секс. Души экстаз
Заката блик. Убойный рок. Восторга крик. Разврата смог
Ночная гладь. Задорный блюз. Любовь чиста. Раскрылся шлюз.
Серж Гудма

Почти случайные слова,
почти случайное движенье,
звезда, осенняя трава,
листва, как головокруженье.Почти случайный разговор,
случайный дождь, на лужах пена,
разор души, и слов разор,
и начинаешь постепенноразгадывать и понимать —
капель, горящую иконно,
тот блик, что в руки не поймать,
и женщину в стекле оконном.

Все хотят разного. Кто-то любви, кто-то счастья, кто-то карьеры-удачи-здоровья. А я хочу зимний сад! С креслом-качалкой, хрупким стеклянным столиком и граммофоном в углу. Волшебное место, где в кадках на тоненьких стебельках растут мечты! Сорвала мечту, дунула на призрачные лепестки — и вот они уже кружатся в воздухе. Зимний сад создан для мечтателей. Потрепанный переплет книги, мягкие блики света на полу, пар над чайной кружкой, печенье в тарелочке. Исчерканный блокнотик и муза, присевшая на подлокотник кресла. Из зимних садов музы не улетают, у них здесь прописка.
Наверное, зимний сад — это из сна. Чужого, волшебного сна. Здесь нет времени. Оно остановилось, как только щелкнула, закрываясь, дверь. И только чай в чашке тихо остывает. Тут не бывает кофе, ведь он несет суету и бег. Тут есть только темные чаинки и мягкий танец кипятка. Коричневые чаинки, зеленые растения, прозрачный пар, желтое печенье, разноцветный плед на кресле. И кот. Обязательно пушистый. Возможно, чеширский.
А ночью можно пересчитывать звезды. В зимнем саду небо вместо крыши. Темное ночное или нежное утреннее, тяжелое дождевое или легкое в облачках, с россыпью звезд или жарким летним солнцем. Как чудесно, должно быть, в зимнем саду, когда падает снег! Стоишь в самом центре снегопада, а на тебе ни снежинки. Тебе тепло, а снег вокруг тебя не тает.
Под Рождество в зимний сад приходит чудо. Чтобы погладить кота и погреться, завернувшись в теплый плед. И, если рано утром тихонечко заглянуть в сад, то можно застать его уснувшим, с мурлыкающим котом на коленях.

Вздыхал орган, блики света дрожали на золотой чаше, которую поднял священник и в которой была кровь Христа, спасшего мир. К чему же она привела, эта кровь? К кровавым крестовым походам, к религиозному фанатизму, пыткам инквизиции, сожжению ведьм, убийствам еретиков — и все во имя любви к ближнему.

Легкими бликами день искрится в хлопковых облаках… Едва-едва показавшийся контур солнца золотит глубокие взгляды неба теплой улыбкой, оставляя нежные поцелуи на утреннем шелке кожи… Птицы плавным щебетом разгоняют чернильную тишину ночи… Новый день распускается цветами и буквами… Капелька кофейной страсти росинкой черного жемчуга медленно скользит по плавному подбородку, оставляя след сладкой кометы… дальше ниже… по шее… на грудь… пунктиром утреннего аромата

Только вот взрослые не понимают, что счастье не в том, чтобы покупать дорогие вещи, а в том, чтобы наслаждаться каждым прожитым днём. Красивые вещи – это лишь временное удовлетворение и радость, а вот природа, солнечные блики на воде, чистое голубое небо, капли дождя, все это настоящее, – ибо истинное счастье в мелочах.

Второй вечер сиял. Насколько тосклив был первый, настолько ослепителен второй. Потому что в тот вечер мы предавались волшебным грезам. Ты еще помнишь, как я зашел за Тобой? Вечернее солнце бросало прощальные лучи на колокольню, играя на циферблате и стрелках золотых часов. Неторопливой волшебной походкой Ты шла мне навстречу – о, как я люблю Твою походку! Вечерняя заря неповторимо прекрасного дня бросала блики на Твои волосы, устилала нежным сиянием дорогу под твоими ногами. Снова в опускающемся вечере зазвучали мелодии – старые песни и мотивы. И затихающие звуки неожиданно рождали отклик в моей душе…

Пускай прекрасно птицы пенье
И блики солнца на реке,
Прекрасное — прикосновенье
Твоей руки
К моей руке!Быть может, это преступленье —
Все ночи прошлые отдам
Лишь за одно прикосновенье
Прохладных губ
К моим губам!Пусть жизнь промчится как мгновенье,
Просвищет, будто соловей,
Лишь за одно прикосновенье
Моей души
К душе твоей!

Существует несколько довольно простых тестов «на выживаемость». Их суть заключается в том, чтобы распределить пару десятков предметов в порядке важности для предложенных условий. Помнится, в школе я такой проходил… Меня забраковали — я забросил самую важную вещь для выживаемости на резиновой лодочке в открытом океане в самый конец списка. Этой вещью, по мнению разработчика теста, было карманное зеркальце. Когда я спросил у проводивших тест учителей, что, по их мнению, нужно делать с зеркальцем, мне с невероятным пафосом и чувством собственного превосходства ответили: «посылать солнечные зайчики пролетающим самолетам»!
Моему шоку не было предела. Сначала я вежливо уточнил, как они собираются попасть лучом в цель диаметром в сантиметр (глаз) на расстоянии несколько десятков километров? А потом еще уточнил: представляют ли члены комиссии форму самолета? Фонарь кабины, в котором летят пилоты, находится сверху, а не снизу, поэтому, чтобы направить луч с земли в кабину, он должен быть направлен под достаточно острым углом к самолету, иначе подсветить получится только днище. Учитывая, что над океаном маленькие самолеты не летают, шанс быть замеченным с той высоты и угла, на котором летит самолет стремится к нулю, а вот поймать блик над океаном наверняка можно и от воды… Короче, меня выгнали из класса с неудом за неуважение к старшим…

И мне так приятно в этот миг От звезд принять их чистый блик, Они чисты и неподвластны, Они красивы и прекрасны…

Большому художнику удаётся впитать время, смешать его со своей кровью и выдать пространственно-временной концентрат, способный ловить блики вечности.

Ты вошёл в мою жизнь как наступает лето — внезапно, без предупреждения, как проникают утром в комнату блики солнечного света.

Не завидуя сонму чужих забот
и теплу чужого жилья,
между вами такой же один живет
человек по имени я.
И любой другой, кого ни возьми,
пекарь, лавочник, почтальон,
для него, как водится между людьми,
человек по имени он.
И мелькают бликами тысячи лиц,
и смотрит Бог с высоты,
как он ищет по всем сторонам земли человека по имени ты.
А найдет – сколь чудны дела Твои! –
и свет родится из тьмы,
когда родятся из тех двоих
двое по имени мы.
Дай им Бог, и ангел над ними рей,
и храни их, ангел, от всех скорбей,
да минует их судьба моя,
человека по имени я.

Какое сладкое слово – июнь! В нем вкус черешен, аромат клубники… А на проблемы и печали – плюнь! Есть только синь и солнечные блики

Я мучительно ощущаю, что нам больше нечего сказать друг другу. Еще вчера мне хотелось забросать ее вопросами: где она побывала, что делала, с кем встречалась? Но меня это интересовало лишь постольку, поскольку Анни способна была отдаться этому всей душой. А теперь мне все равно; страны, города, которые Анни повидала, мужчины, которые за ней ухаживали и которых, может статься, она любила, – все это не захватывало ее, в глубине души она оставалась совершенно равнодушной: мимолетные солнечные блики на поверхности темного, холодного моря. Передо мной сидит Анни, мы не виделись четыре года, и нам больше нечего друг другу сказать.

Давайте договоримся, что я — маленькое чепуховое чудо, которое с вами почему-то случилось, солнечный зайчик в темной комнате, пятнышко света, суматошное мелькание которого вызывает улыбку и свидетельствует о том, что где-то есть настоящее солнце… Кто станет тосковать по дурацкому блику, увидев настоящее солнце?

– От правды не уйдёшь, – сказал Блик. – Мы с тобою два старых дурака. Ума набираться поздно, остается только подтрунивать над собой – всё лучше, чем делать вид, будто так и надо.

От Веласкеса я узнал о свете, лучах, бликах и зеркалах куда больше, чем мог бы узнать из сотен увесистых научных книг. Его полотна — это золотая россыпь точных, выверенных решений.

Я сегодня специально к врагам сбегала, у них там паника. Они сначала думали, что русские какое-то новое секретное оружие испытывают, блики какие-то непонятные по городу бегают! А потом, когда поняли, что вы трамвай пустили, чуть с катушек не съехали. Один ефрейтор даже плакал: «Мы тут мёрзнем, у нас люди гибнут, а они на седьмом месяце блокады пускают трамвай! О какой победе может идти речь, о какой гибели этого города, если они трамвай пустили?»