Цитаты про башню

— Ваш сын упал с лошади, и сломал себе хвост…

За какие грехи тебе дана эта способность: возбуждать в людях такую преданность?

Не один сам себе горло собственным слишком длинным языком перерезал…

Но гостиница – не дом. И мне всегда кажется, что мой настоящий дом – офис.

Говорят, что нельзя подружиться с соколом, если только ты сам не сокол, одинокий временный обитатель земли, без друзей и без надобности в друзьях. Сокол не знает, что такое нравственность и добродетель…

Заставь их строить башню, и они почувствуют себя братьями. Но если ты хочешь, чтобы они возненавидели друг друга, брось им маковое зерно.

Когда предателей называют героями (или героев предателями ), значит настали черные дни.

Гордость — незримая кость, не дающая шее согнуться.

Ибо закон – не юриспруденция, не толстенная книга, забитая параграфами, не философские трактаты, не напыщенные бредни о справедливости, не истрёпанная фразеология о морали и этике. Закон – это безопасные дороги и тракты. Это городские закоулки, по которым можно прогуливаться даже после захода солнца. Это гостиницы и корчмы, из которых можно выйти в сортир, оставив кошелек на столе, а жену у стола. Закон – это спокойный сон людей, знающих, что разбудит их пение петуха, а не красный петух!

Даже если и нет никакого предателя, люди его всё равно отыщут.

Язык – живое существо, и он постоянно развивается. Его нельзя запереть в башне из слоновой кости, увешанной шедеврами живописи, с вертолетной площадкой на крыше, откуда видно пол—Сиэтла.

Поттер, закройте рот! Думаете, я не знаю, что вы устраиваете в башне после квиддичных побед? Малфой, прекратите так гнусно ухмыляться, оргий с жертвоприношениями девственниц они не устраивают, потому что их, как таковых, в школе больше не осталось.

— «Помогая друг другу — мы становимся равными».
— Вот настоящее сердце Камелота. А не эти камни и дерево, башни и дворцы. Сожги все это, а Камелот будет жить. Он живет в нас. Это вера, которая живет в наших сердцах.

Они за это заплатят. Счет я подготовлю и, когда придет время, представлю его со всеми набежавшими процентами.

Завтра будет иным, нежели Сегодня. Настолько иным, что люди перестанут верить во Вчера.

Женщина — это вавилонская башня и лабиринт Минотавра в одном лице.

Теперь мы близки к нашей цели, чтобы ни говорили нам эти часы. Но мой учитель, Ванни, бывало, говорил, что есть только одно правило без исключений: перед победой идет искушение. И чем величественнее победа, которую предстоит одержать, тем сильнее искушение, перед которым надо устоять.

Я думаю, что всё зло этого мира идёт от мышления. Когда думать начинают люди, совершенно не способные к этому.

Остерегайся того, кто прикидывается хромым.

Белые башни Эктелиона, сверкающие, как наконечник жемчужно-серебряной иглы. На вершине – утренний бриз развевает знамена… Ты возвращался домой по зову серебряных труб когда–нибудь?

Воистину, великая надобна самоуверенность и великая ослепленность, дабы кровь, стекающую с эшафота, именовать правосудием.

Увы, трагедия Европы превращается почти в банальность. Европейцы сами уже по горло сыты толерантностью, возмущены буркини, считают кощунством мечеть рядом с Пизанской башней. И уже не разобраться, как относиться к проблеме мусульманский иммиграции.

Созидающий башню сорвётся,
Будет страшен стремительный лёт,
И на дне мирового колодца
Он безумье своё проклянёт. Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит. А ушедший в ночные пещеры
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки. Не спасёшься от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право —
Самому выбирать свою смерть.

— Ваш сын упал с лошади, и сломал себе хвост…

Не переживай, я тебе взамен лошадков дам, по одной за каждого карапуза. У лошадёв грузоподъемность больше, а жрут они меньше, ну а главное — молчат всю дорогу.

У меня уже 3 недели секса не было! Я не могу больше терпеть! Я даже на Останкинскую башню как-то по-другому смотрю!

Бронебойными заряжай! Кто не попал — лох!

Спокуха, я Агроном, сын Агронома — фамилия у меня такая. А это Гиви — сын Зураба. А это Логоваз — безотцовщина.

— Поздно пить Боржоми, когда почки отлетели
— Я не понял… Это чё, типа поговорка такая?
— Это я типа сам придумал.
— Батя, ты остряк… скучать не даешь. Фима Шифрин просто.

Женщина, чтобы скрыть малозначительный пустяк, возводит целую Эйфелеву башню лжи, причем делает это неумело, конструкция каждую минуту грозит обвалиться, и она подпирает ее еще большей ложью, увязая в обмане, как муха в капле меда. Мужское же мышление отличается тем, что они предпочитают недосказанную правду и не рискуют быть разоблаченными на ерунде.

Наша недвижимость подвижна. То, что мы полагали незыблемым, зыбко. То, что мы воображали твердым, текуче. Башни не стоят на месте, а небоскребы скребут главным образом землю.

— Один повар из Ночного Дозора. Он за что-то разозлился на короля, не помню уже. Когда король приехал в Сумеречную Башню, повар убил его сына и запёк его в большой пирог вместе с луком, морковкой, грибами и беконом. В тот вечер он подал этот пирог королю. Королю так понравился вкус его собственного сына, что он попросил второй кусок. Боги превратили повара в огромную белую крысу, питающуюся лишь своим потомством. С тех пор он бродит по Сумеречной Башне, пожирая собственных детёнышей. Но что бы он ни делал, он вечно остаётся голодным.
— Если бы боги превращали каждого убийцу в огромную белую крысу…
— Боги прокляли Повара-Крысу не за убийство и не за то, что он подал на стол королевского сына в пироге. Он убил гостя под своей крышей. Такого боги не прощают.

Причина моих чувств только во мне, ты не несешь за них никакой ответственности.

Женщина — это вавилонская башня и лабиринт Минотавра в одном лице.

Мне снился сон. Я видел город в крови, с башнями из костей, и дождь из крови стекал по улицам как вода. Может быть, ты сможешь спасти Джейса, Светоч, но тебе не удастся спасти мир. Наступают темные времена. Земля темноты, как сама темнота; и тени смерти, без какого-либо порядка, и где свет как темнота. Если бы не Алек, меня бы здесь не было.

Когда положение в мире наводит на меня грусть, я думаю о зале перелета в аэропорту «Хитроу». Согласно общему мнению, мы живем в мире ненависти и алчности, но я не согласен. Мне кажется, что любовь повсюду. Зачастую любовь не очень заметна и торжественна, но она повсюду. Отцы и сыновья, матери и дочери, мужья и жены, любовники, любовницы, закадычные друзья… В телефонных звонках из башен близнецов, в которые врезались самолеты, не было ненависти или мести. Только признания в любви. Если присмотреться, возникнет подозрение, что любовь… реально повсюду.

— Башня Старка? Этот большой, уродливый…
— …
— … высотка в Нью-Йорке?

Так и помрёшь одна в своей башне в компании цветных карандашей.

— Какое правительство имеет право читать мои личные сообщения? Вы что, не слышали про конституцию?
— Мы о ней слышали, а еще мы слышали о декларации независимости. На свете есть много людей, которые считают, что правительство не имеет права совать свой нос в дела граждан, но это до тех пор, пока самолет не влетит в две башни и не погибнет маленькая девочка. Вы хотите жить в стране свободных, отважных, но отважные не станут свободными, пока страна не станет родиной. А она не станет родиной, пока есть уроды, которые хотят взять ваш флаг и засунуть вам его в жопу. И вот когда вы будете сидеть на толчке, я могу вам гарантировать одно…
— Да? И что?
— Вам будет насрать, кто следит за вашим аккаунтом в Твиттере.

Ты говоришь — язык. Во сне мы понимаем все языки. Сон — наша родина времен Вавилонской башни. Во сне мы говорим одним, единым и великим праязыком, общим для всех нас, живых и мертвых… Зачем тогда войны? Почему нужно двигаться в истории назад. Каждое убийство — это отчасти и самоубийство.

А на что жить будешь? Ты же интеллигенция, ничего толком делать не умеешь.

Подсознание — подвальный этаж, сердце — очаг дома, разум — его рабочий кабинет, а вот душа… душа — это высокая башня, с нее-то и видно дальше всего.

Какое бы время ни отбивали куранты на Спасской башне Кремля, хоть семь утра, хоть час дня, впечатление всё равно такое, будто новогодняя полночь и пора пить шампанское.

Отсюда вопрос, если не террористы стали причиной трагедии, то чья это вина? Было две башни, два минус один, один. Один один, одиннацать. Два минус один, один один и один. В союзе директоров всемирного торгового центра 9 человек. Одиннадцатое число девятого месяца. Два минус один плюс девять, получается двенадцать. Отсюда очевидно, что за всем этим стоит… Кайл.

Каждый из нас одинок в этом мире. Каждый заключен в медной башне и может общаться со своими собратьями лишь через посредство знаков. Но знаки не одни для всех, а потому их смысл темен и неверен. Мы отчаянно стремимся поделиться с другими сокровищами нашего сердца, но они не знают как принять их, и потому мы одиноко бредем по жизни, бок о бок со своими спутниками, но не заодно с ними, не понимая их и не понятые ими. Мы похожи на людей, что живут в чужой стране, почти не зная ее языка; им хочется высказать много прекрасных, глубоких мыслей, но они обречены произносить лишь штампованные фразы из разговорника. В их мозгу бродят идеи одна интереснее другой, а сказать эти люди могут разве что: «Тетушка нашего садовника позабыла дома свой зонтик».

— Запомни, Голый, мясной бульон — это трупная вытяжка.
— А тефтели? Тефтели что?
— Тефтели!.. Тефтели — это шарики из покойников.

Если не умеешь загнать воспоминания в дальний угол мозга и начинаешь беспокоиться — башня поедет неотвратимо. Сделай пофигизм своей жизненной философией и радуйся жизни.