Цитаты про атаку

Вожделеющие мужчины ведут себя двумя способами: или сразу кидаются в атаку, или — если гордого нрава — делают вид, что остались равнодушны, но при этом всё равно стараются произвести впечатление.

Одно из самых больших препятствий, с которыми женщины сталкиваются в любом бизнесе – не только в кино-индустрии – это то, что сами женщины не всегда хорошо относятся к другим женщинам. Однажды я сидела в маникюрном салоне, и в это время две женщины просматривали номер журнала «People», в котором был представлен список пятидесяти самых красивых женщин старше пятидесяти лет. Они просто разнесли в пух и прах каждую женщину в этом списке, мол: «Ох, ну, ее точно отретушировали, а вот эта точно сделала пластику». Они говорили об актрисах, которых я встречала, и о которых я знаю точно, что они не делали никакой пластики, а просто очень сильно работали над собой и заботились о своем внешнем виде. Меня очень огорчило, что вместо того, чтобы сказать: «Ух ты, эта женщина очень хорошо выглядит, должно быть, она приложила много усилий», первым инстинктом была атака.

Атака на Скрипалей — это чушь, понятно даже человеку с одним полушарием. Но у многих отсутствует даже одно полушарие, и поэтому они верят в этот абсурд.

Почему же шли на смерть, хотя ясно понимали ее неизбежность? Почему же шли, хотя и не хотели? Шли, не просто страшась смерти, а охваченные ужасом, и все же шли! Раздумывать и обосновывать свои поступки тогда не приходилось. Было не до того. Просто вставали и шли, потому что НАДО!
Вежливо выслушивали напутствие политруков — малограмотное переложение дубовых и пустых газетных передовиц — и шли. Вовсе не воодушевленные какими-то идеями или лозунгами, а потому, что НАДО. Так, видимо, ходили умирать и предки наши на Куликовом поле либо под Бородином. Вряд ли размышляли они об исторических перспективах и величии нашего народа… Выйдя на нейтральную полосу, вовсе не кричали «За Родину! За Сталина!», как пишут в романах. Над передовой слышен был хриплый вой и густая матерная брань, пока пули и осколки не затыкали орущие глотки. До Сталина ли было, когда смерть рядом. Откуда же сейчас, в шестидесятые годы, опять возник миф, что победили только благодаря Сталину, под знаменем Сталина? У меня на этот счет нет сомнений. Те, кто победил, либо полегли на поле боя, либо спились, подавленные послевоенными тяготами. Ведь не только война, но и восстановление страны прошло за их счет. Те же из них, кто еще жив, молчат, сломленные.
Остались у власти и сохранили силы другие — те, кто загонял людей в лагеря, те, кто гнал в бессмысленные кровавые атаки на войне. Они действовали именем Сталина, они и сейчас кричат об этом. Не было на передовой: «За Сталина!». Комиссары пытались вбить это в наши головы, но в атаках комиссаров не было. Все это накипь…»

Уходи, вместо того, чтобы сталкиваться с противником, и он растратит силы в бесплодных атаках. Истощи его! И ты обретешь победу без боя.

Сохраняйте спокойствие. Поднимите руки. Вот так, как при ограблении. Давайте. Очень хорошо. Дамы и господа, меня зовут Палермо, у меня для вас две новости: хорошая и плохая. Плохая в том, что банк Испании подвергся атаке. А хорошая — напали на него мы!

— Газовая атака, они ждут указаний.
— Пусть возьмут ложечку соды и стакан воды.
— Я доложу.

Чем я слабее, тем коктейли крепче.
Я залил всех своих демонов, чтобы поджечь их.
Против панических атак, грусти и истерик,
Собрал отряд из «Чёрных русских» и «Кровавых Мэри».

Женщины настолько привыкли защищаться от мужчин, что, не будучи атакованы, сами переходят в атаку

— Может, за Пейтом послать? Мне твоя воля не указ. Ты мой сын.
— Я еще и король. Маргери говорит, что короля все должны слушаться. Я хочу, чтобы завтра оседлали моего белого скакуна и чтобы сир Лорас поучил меня атаке с копьем. Еще хочу котенка и не хочу есть свеклу, — король, завершив свою речь, скрестил руки на груди.

— Такой момент всегда наступает. Перед атакой, наступлением, бомбардировкой, хаосом — мгновение абсолютного покоя. Прислушайтесь. Разве это не похоже на затишье перед бурей?
— Я никогда не стремился к покою, генерал.
— Гавань не видна отсюда, значит они нас тоже не видят. Мы отрезаны; крысы в бочке. А это затишье перед резней.

Возможность победы только в атаке!

— … Что там такое происходит?
— Окапываются, ваше высочество.
— Окапываются… Немедленно начинайте молниеносную войну, по разработанному кем!?
— Вами.
— Мной плану!
— Будет сделано, Ваше Высочество.
— Пленных на тёрку! Зачинщиков на эту…
— На мясорубку [после этих слов убегает]
— Лимоны! Лимоны, я с вами! Вперёд, лимоны! [пятится назад] Держите меня! Не пускайте в атаку! Держите! Закрывайте, болваны!

Притворился спящим, чтобы ошеломить врага внезапной атакой. Оказалось, что не притворился.

Животных я действительно люблю, и они отвечают мне взаимностью. В детстве мой дом и вовсе был больше похож на зоопарк. У моей семьи было серьезное хобби — коллекционирование живых существ, которые далеко не всегда являлись домашними питомцами. Самое первое животное, которое я помню, — это лабрадор по имени Зоуи. Был еще попугай, но его помню плохо, поскольку тогда был совсем младенцем. Правда, говорят, что это был странный попугай, который из всей семьи признавал только меня. Я был его любимцем, и если кто-то ошивался рядом с нами, то рисковал подвергнуться атаке со стороны этой птицы.

Самая большая опасность подстерегает тебя во время твоей самой сильной атаки.

— Что происходит? Это ад?
— Нет. Ад только начинается! Все в атаку!

Атака в лоб очень легко может закончиться сломанной шеей.

— Я так и знал! Вы не планировали атаки 11 сентября и вы не убивали того парня!
— Мальчики, вы не понимаете, народ должен думать, что мы обладаем абсолютной властью, что мы контролируем мир, а если не мы виноваты в тех атаках, значит мы ничего не контролируем.
— Но почему вы не сказали людям правду?
— Правду мы тоже говорили и большинство в нее поверило, но четверть американцев — идиоты. Если они хотят верить в то, что мы все контролируем и строим заговоры, то пусть верят.

— Итак, Хуссейн воевал восемь лет, погибло 750 тысяч человек… Между прочим, атаки с применением отравляющих газов происходили с вашего ведома…
— Ну вот, это уж точно теория заговора!
— Да, до прошлого года это и была теория заговора, пока ЦРУ не рассекретило архивы…
— У этих идиотов, что шредера для бумаги нет?! Что?
— Осторожно, русские вторглись в Афганистан. Да вот здесь.
— Надо срочно вмешаться!
— Именно это вы в принципе и сделали: вы вооружили радикальных исламистов…
— Радикальные исламисты? Против русских? Класс! Момент, погодите… Я же борюсь с радикальными исламистами в Иране как против зла?
— Да, но по сравнению с очень плохими русскими, исламисты менее плохие.
— Превосходно! Надо будет поблагодарить одного из главарей, тех, кто воюет за нас в Афганистане. Как уж его зовут?
— Усама бен Ладен!
— Кх… Э-эм… Я потом позвоню!

Воистину подобен чуду ум ребенка. К\ф Звёздные войны. Эпизод II. Атака клонов

Все равно — одно я твёрдо знаю: мы в атаке этой победим!

Нельзя выиграть, если ты только защищаешься. Чтобы выиграть, нужно идти в атаку.

Да, самое страшное на войне — это не снаряды, не бомбы, ко всему этому можно привыкнуть; самое страшное — это бездеятельность, неопределённость, отсутствие непосредственной цели. Куда страшнее сидеть в щели в открытом поле под бомбёжкой, чем идти в атаку. А в щели ведь шансов на смерть куда меньше, чем в атаке. Но в атаке — цель, задача, а в щели только бомбы считаешь, попадёт или не попадёт.

Возможность победы только в атаке!

На войне всё было как всегда. Погибли самые лучшие и самые худшие. Самые лучшие первыми побежали в атаку и попали под пулемёты, заслонив нас своей грудью. Самые худшие поползли из окопов и забыли про минное поле. Остались середнячки – то есть мы. Остались, чтобы определиться, с кем мы.

Прежде чем отдать ребёнка на шахматы, подумайте: вы действительно хотите, чтобы он изучал вариант дракона, дебют Гроба или, прошу прощения, атаку Тракслера.

Молчание – лучшее оружие против необоснованной атаки.

Когда иррациональный человек атакует, ваш первый инстинкт — ударить в ответ. Но это не сработает. Так что не считайте это атакой. Измените свое отношение, остановившись и сказав про себя: «Отличная возможность проявить самообладание». <…> Запомните: лишить вас самообладания — один из эффективнейших приемов в арсенале иррационального человека, и ваш отказ от потери равновесия — лучшая защита.

Среди балтийских солнечных просторов,
Над широко распахнутой Невой,
Как бог войны, встал бронзовый Суворов
Виденьем русской славы боевой. В его руке стремительная шпага,
Военный плащ клубится за плечом,
Пернатый шлем откинут, и отвага
Зажгла зрачки немеркнущим огнем. Бежит трамвай по Кировскому мосту,
Кричат авто, прохожие спешат,
А он глядит на шпиль победный, острый,
На деловой военный Ленинград. Держа в рядах уставное равненье,
Походный отчеканивая шаг,
С утра на фронт проходит пополненье
Пред гением стремительных атак.

Солдатам не светит хорошая смерть,
Им светит крест возле поля боя.
Крест из дерева вгонят в земную твердь
У павшего воина над головою.Солдат кашляет в дыму и корчится,
А вокруг грохот взрывов, огонь и вой.
Солдат, пока атака не кончится,
Задыхаясь, не верит, что он живой.

С тех пор, как я посмотрел в глаза своего ребенка, я знал, что если бы когда-нибудь мы были под атакой, я использовал бы себя, жену как человеческий щит, чтобы только защитить этого ребенка.

У меня имелся приличный опыт словесных баталий с женщинами, чтобы усвоить, что отвечать на каждый выпад вовсе не обязательно. И даже лучше так не делать. Ведя атаку, игнорируй слона и ладью. Забудь логику и прямые ходы. Лучше положись на коня.

Идеальная атака представляет собой сочетание хитрости, скорости и стратегии.

Вы знаете, почему в первые часы катастрофы башен-близнецов никто не пытался прийти на помощь? Задымленность, отсутствие вертолетов, шок, плохая видимость, невозможность действий в воздухе — все это отмазки для прессы. Просто весь мир был очень занят в эти часы. Он смотрел прямую трансляцию с места атаки по CNN.

Россия должна посмотреть в зеркало, прежде чем вызывать нас в Совет Безопасности на разговор о химическом оружии. Когда России не нравятся факты, она пытается отвлечь внимание от дискуссии. Когда расследование обнаружило, что за химическими атаками стоит ИГИЛ, Россию это устраивало. Когда же появились сведения, что химоружие использовал режим Асада, Россия попыталась под любым предлогом пробить брешь в расследовании и создать дымовую завесу, чтобы оспорить его выводы. Так независимое расследование не проводится. Недопустимо ставить под сомнение выводы, которые вас не устраивают. Не случайно химическая атака с применением хлора на этой неделе произошла, как сообщается, в том самом месте, где режим Асада пытается достичь военного перевеса. Россия замешана в зверствах режима. Скажет ли сегодня РФ хоть что-нибудь о страданиях, вызванных варварской тактикой Асада? Призовут ли они Асада к ответу? Конечно нет. Они никогда этого не делают.

Шлепнуть себя каждый дурак сумеет всегда и во всякое время. Это самый трусливый и легкий выход из положения. Трудно жить – шлепайся. А ты попробовал эту жизнь победить? Ты все сделал, чтобы вырваться из железного кольца? А ты забыл, как под Новоград-Волынском семнадцать раз в день в атаку ходили и взяли-таки наперекор всему? Спрячь револьвер и никому никогда об этом не рассказывай! Умей жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой. Сделай ее полезной.

Пусть глупый держит за мальчишек нас,
Дурак смеется за спиной,
Но выполняли мы любой приказ,
Ведя солдат в неравный бой.
Подняв себя в атаку первыми,
Бросали юные тела,
А сколь под звездами фанерными
Лежит нас с Буга до Днепра.

Любовная виктория достигается двумя путями: либо кавалерийской атакой, либо рытьем апрошей к падкому на сострадание женскому сердцу.

Ничто так не объединяет, как атака извне.

Ты кто такой? Чё ты можешь-то? Ты никто, понял? Ты моего друга обидел. На тебя надвигается буря, атака бешеных лап. Давай! Я расплываюсь у тебя в глазах!

Если есть время, лучше дождаться атаки противника, — он в момент атаки волей-неволей раскроется. Агрессор всегда подвергает свою жизнь большей опасности, чем обороняющийся, — это закон.

— А сабля не мешала танцевать?
— Оружие, извините, пани, оставляли в гардеробе, перед тем как войти в зал, как женщин оставляют дома, когда отправляются на войну.
— Значит, вы нас не признаете за женщин? — бросилась в атаку кокетливая радистка.
— Война — дело грязное, кровавое. Снаряды танковых орудий, гусеницы, давящие людей… — Руки офицера, до этого спокойно лежавшие на столе, снова задрожали. Он заметил это и спрятал их от девушек. — Женщины должны сохранить нежные сердца и ласковые глаза, чтобы встречать возвращающихся под родную крышу…

Армия — не просто доброе слово, а очень быстрое дело. Так мы выигрывали все войны. Пока противник рисует карты наступления, мы меняем ландшафты, причём вручную. Когда приходит время атаки, противник теряется на незнакомой местности и приходит в полную небоеготовность. В этом смысл, в этом наша стратегия.

Когда идут в атаку, кому-то приходится быть впереди. И первых почти всегда убивают. Но для того чтобы атака состоялась, авангард должен погибнуть.

— Что это? — чуть повысив голос спросил Мэл.
— Атака! — Змей.
— Война, — я
— Что значит война? — попыталась встать Мэла. — Без предупреждения? Без поводов и ультиматумов?
— Именно так войны и начинаются, — мой спокойный ответ наемников изумил. — Ранним утром, темной ночью, жарким днем, в мирной тишине, за чашечкой чего-нибудь вкусного, во время сладкого сна малыша, или любовной прелюдии.

— А если рискнуть? Рванем в атаку! Они этого не ждут! — предложил Сашка.
— Атака, былиин, это мощная идея! — немедленно согласился Ул. — Беги! Я как раз мечтал узнать, где они засели. Метров двадцать ты, думаю, пробежишь!
<…>
— … А мы узнаем, откуда в него стреляют и о… о… отомстим!
— Я вечером побегу! Сейчас у меня что-то нога болит, — дипломатично сказал Сашка.
— Ж-жаль… Вот из-за таких вот пораженцев и гробятся х-хорошие и-идеи! — огорчился Макс. Ему искренне хотелось отомстить за Сашку, и он не понимал, почему тот против.

— Атаковать днем невозможно. Согласны, лейтенант?
Плужников растерялся, но не нашел слов и неуверенно кивнул.
— Но немцы тоже считают, что это невозможно, и ждут атаки ночью. Вот почему мы будем атаковать днем.

Хочешь, я скажу тебе, что значит быть королём? Так вот: первым — в любой безнадёжной атаке и последним — при самом позорном отступлении. Когда в стране голод — носить самые изысканные одежды и смеяться за скудной трапезой громче, чем кто-либо другой в твоей стране.