Цитаты про аристократию

Монопольное положение Англии выделяло «рабочую аристократию», полумещанскую, оппортунистическую, из «массы». Вожди этой рабочей аристократии переходили постоянно на сторону буржуазии, были — прямо или косвенно — на содержании у нее. Маркс завоевал себе почетную ненависть этой сволочи за то, что открыто клеймил их предателями. Новейший (XX века) империализм создал монопольно-привилегированное положение для нескольких передовых стран, и на этой почве везде во II Интернационале обрисовался тип вождей-предателей, оппортунистов, социал-шовинистов, отстаивающих интересы своего цеха, своей прослойки рабочей аристократии. Создалась оторванность оппортунистических партий от «масс», т. е. от наиболее широких слоев трудящихся, от большинства их, от наихудше оплачиваемых рабочих. Победа революционного пролетариата невозможна без борьбы с этим злом, без разоблачения, опозорения и изгнания оппортунистических, социал-предательских вождей.

При дворах имперской аристократии невинных не было — были, как гласит пословица, только дураки и те, кто использует дураков в своих интересах.

Любая монархия, даже самая умеренная, и любая аристократия, даже самая скромная, оскорбительны. Но если вы родились и выросли под властью монархии и аристократии, вы никогда сами не догадаетесь об оскорбительности своего положения и не поверите, если кто-нибудь вам об этом скажет.

Маркиз должен показывать людям пример. Иначе зачем нужна аристократия?

Проблема европейской аристократии была не в том, что они все были родственниками, а в том, что они воевали друг с другом.

Я согласен с идеей, что среди людей существует естественная аристократия. Основы для нее — это добродетель и талант.

Демократия означает правление необразованных, аристократия — правление плохо образованных.

Бюрократия состоит из наемных служителей, аристократия — из идолов, а демократия — из идолопоклонников.

Я отношусь к монархии и аристократии как к кривому носу Британии. Иностранцы находят наши старинные глупости своеобразными, мы же считаем их смехотворными и полны решимости найти как-нибудь время избавиться от них. Боюсь, когда мы от них избавимся, а я полагаю, мы это сделаем, нам придётся испытать глубокий психологический шок, сопряжённый с открытием, что в результате мы не стали ни на йоту более свободной и ни на унцию более справедливой в общественном отношении страной, чем, скажем, Франция или Соединённые штаты.

У революции есть враг — отживший мир, и она безжалостна к нему, как хирург безжалостен к своему врагу — гангрене. Революция истребляет королевскую власть в лице короля, аристократию — в лице дворянина, деспотизм — в лице военных властей, суеверие — в лице священника, варварство — в лице судей. Одним словом, истребляет все, что именуется тиранией, в лице каждого, кто является тираном. Операция мучительная, но революция делает ее твердой рукой. И у тебя хватает духу требовать от нее пощады гнойной язве, отравляющей весь общественный организм!… Нет, она тебя не послушается. Она крепко держит в своих сильных руках наше гнусное прошлое и прикончит его. На теле цивилизации она сделает глубокий надрез, который оздоровит человечество… Вам больно, говорите вы? Да, больно, без этого нельзя. А долго ли еще будет больно? Пока не кончится операция. Зато потом вы будете жить. Революция отсекает старый мир, а при этом кровотечение неизбежно. Наш девяносто третий год — год кровотечения.

Как ни выбивайся в люди, наверху всё равно сидят главы больших корпораций и аристократия. Мир уже поделён на части. Мы просто становимся частями иерархической лестницы, созданной другими.