Цитаты про аллею

Мужчины постоянно думают, типа: «Что я буду делать, если на меня из этой аллеи вылетит ракета? Думаю, я разберусь в этой ситуации»

Мне думается, что есть люди, которые родились не там, где им следовало родиться. Случайность забросила их в тот или иной край, но они всю жизнь мучаются тоской по неведомой отчизне. Они чужие в родных местах, и тенистые аллеи, знакомые им с детства, равно как и людные улицы, на которых они играли, остаются для них лишь станцией на пути. Чужаками живут они среди родичей; чужаками остаются в родных краях. Может быть, эта отчужденность и толкает их вдаль, на поиски чего-то постоянного, чего-то, что сможет привязать их к себе. Может быть, какой-то глубоко скрытый атавизм гонит этих вечных странников в края, оставленные их предками давно-давно, в доисторические времена. Случается, что человек вдруг ступает на ту землю, к которой он привязан таинственными узами. Вот наконец дом, который он искал, его тянет осесть среди природы, ранее им не виданной, среди людей, ранее не знаемых, с такой силой, точно это и есть его отчизна. Здесь, и только здесь, он находит покой…

Легко вообразить Летучего Кота, черные кожаные крылья блестят, острые зубки, горящие зеленые глаза. Все его существо излучает чистую, дикую сладость, он перелетает в ночных лесах, издавая отрывистые мелодичные крики, загадочные послания.
Доверчивое существо, окруженное аурой гибели и печали. Множество раз за века им пренебрегали, бросали умирать в холодных городских аллеях, на раскаленных от зноя пустырях, на свалках, в крапиве, на рассыпающихся глинобитных стенах. Много раз он тщетно взывал о помощи.

— Отчего большинство убийств совершаются в три часа утра… Почему большинство пожаров вспыхивают в это время… Потому что ночь верное время. Лучшее время для смерти. Да, дети мои, смерть орудует в темноте, вот почему Нью-Йорк лихорадит, в нем так много темных аллей, станций метро, и что самое главное – жертв.
— Ближе к делу. Правду!
— Правду? Что ж, слушайте. Убийца выходит перед рассветом, его тени тают во тьме, он голоден. Он хочет насытиться новой жертвой. Еда убийцы состоит из четырех блюд. Охота. Страх. Убийство. А на десерт – пламя. Можно ли обойтись без огня… Бывает ли смерть без спецэффектов..

— Вчера вечером позвонила моя первая школьная любовь. Как она меня отыскала? Отчего за столько лет не смогла забыть меня? Нахлынули воспоминания… нестерпимое яркое солнце, пустынная аллея парка, её воздушные волосы и утром я сочинил вот это… [играет на пианино музыку композитора Мишеля Леграна из кинофильма «Шербурские зонтики»] Я — Бог!
— Ты — вор.
— Что? И это сочинили до меня?

Сама того не зная, Тиана сейчас вплотную приблизилась к той мудрости, которую некоторые женщины осознают только в преклонные годы, а некоторые не понимают никогда. А мудрость эта такова — чудесен и великолепен кавалер, который, уведя вас гулять тёмными аллеями и наткнувшись там на злых разбойников, в свирепом бою разгонит их всех. Но куда как чудеснее и великолепнее тот кавалер, который поведёт вас гулять на светлые аллеи, не встретит там никаких разбойников, зато накормит мороженым и займёт куртуазной беседой.

Утро. Хэллоуин. Гниют тыквы. Горит листва. Чёрные кошки спариваются в аллеях как крысы. Казалось мы… Не испытывали никакого страха. Как будто мы уже умерли… И нам было нечего терять. Или, может, из-за того, что мы жили так страстно… И так любили жизнь… Мы вообразили себя бессмертными, исполненными сил… И черпали энергию из нашей безумной страсти к науке. А может, мы просто сошли с ума?

Она ходит одна по аллее, сжигая все мысли-слова, она ждёт, пока потеплеет, и в сердце наступит весна.

Льёт весна на сердце нам елей парков и божественных аллей.

Осеннее кладбище – зрелище из особых. Царский пурпур и утонченная позолота листвы, королевские поминки по лету на фоне торжественной суровости вечнозеленых туй – верных кладбищенских плакальщиц. Серый гранит надгробий, бронза мемориальных надписей, дымчатый мрамор обелисков, черный базальт монументов, скромный туф поминальных плит. Строгость аллей и буйство красок, вспышки чахоточной страсти и разлитая в воздухе печаль. Кладбищам больше всего идет осень. Не весеннее буйство жизни, кажущееся стыдным в местах упокоения, не знойная истома лета, даже не зимний саван – осень, порог забвения

Я хочу поблагодарить мою жену Блейк, которая сидит вон там, она является всем для меня. Ты самое лучшее, что когда-либо случалось со мной, второе – это звезда на Голливудской «Аллее Славы». Ты делаешь всё в моей жизни лучше, абсолютно все, что в ней есть.

Никогда не забывайте о собственном удовольствии. Не забывайте, что вы чувствовали, когда были маленькими, когда вас катали в коляске, когда вы гуляли по аллеям бабушкиного сада. Храните эти воспоминания. В трудную минуту они помогут вам воссоздать атмосферу спокойствия и радости. Не будьте цензором по отношению к себе: когда вы чувствуете, что хотите танцевать, — танцуйте.

Женщина прекрасная и добродетельная является миражем, который пополняет светлыми озерами и тенистыми аллеями нашу великую нравственную пустыню.

Его розовый костюм — дурацкое фатовское тряпье — красочным пятном выделялся на белом мраморе ступеней, и мне припомнился тот вечер, три месяца назад, когда я впервые был гостем в его родовом замке. Сад и аллея кишмя кишели тогда людьми, не знавшими, какой бы ему приписать порок, — а он махал им рукой с этих самых ступеней, скрывая от всех свою непорочную мечту.

Помнишь неспешные вечерние прогулки вдоль тополиных аллей? Стройные красавицы приветливо встречали нас, кокетливо потряхивая своими продолговатыми сережками. Мы любовались их природной грацией, склонив головы и держась за руки. Порывистый ветерок подкрадывался так внезапно, что деревья вздрагивали, роняя свои шкатулки с драгоценностями на землю. От удара коробочки раскрывались, выпустив на волю белоснежные создания.
Все вокруг было пронизано нежным светом. Пьянящая невесомость подхватывала нас и кружила; кружила вместе с майским пухом, летящим с небес. Мы мечтали как можно дольше продлить это волшебное мгновение…
Но оно ушло от нас слишком быстро. Так уходит самое дорогое: близкие люди, счастливые воспоминания. Сначала – из твоих снов, и однажды – из сердца. И, когда спустя долгие годы, ты впервые засыпаешь с улыбкой на губах и просыпаешься с нею – наступает свобода. Свобода от каких-либо прошлых привязанностей или обязательств. Твое сердце-шкатулка, под воздействием душевного механизма, вновь раскрывается – новым людям, испытаниям, переменам…