Цитаты Марии фон Эбнер-Эшенбах

Сломанные часы дважды в сутки показывают верное время и по прошествии нескольких лет могут похвастаться длинным рядом успехов.

Хранить верность – это достоинство, познать верность — это честь.

Люди, постоянно гоняющиеся за все большими богатствами, никогда не находят времени пользоваться ими, смахивают на голодающих, которые все стряпают, но не садятся за стол.

От врачей и учителей требуют чуда, а если чудо свершится, никто не удивляется.

«Нельзя помочь всем!», — говорит бессердечный, — и не помогает никому.

Есть люди в стиле барокко: много красивых деталей, а в целом безвкусица.

Человека привязывают к жизни те люди, которым он служит опорой и поддержкой.

Многие, раз сознавшись в своем недостатке, не считают уже нужным от него отказываться.

Изящество – это внешнее выражение внутренней гармонии.

Не жалуйся, что твои мечты не сбылись; заслуживает лишь тот жалость, кто никогда не мечтал..

После каждого падения снова стремись в высоту! Либо ты разобьешься насмерть, либо у тебя вырастут крылья.

Насколько далеко простирается твоя способность повелевать собой, настолько далеко простирается твоя свобода.

Наибольшую власть над мужчиной имеет женщина, которая, не отдаваясь ему, способна заставить его поверить, что он любим.

В молодости мы учимся, а в старости понимаем.

Не противоречат обычно тем, кого больше всего любят, и тем, кого меньше всего уважают.

Счастливые пессимисты! Какую радость испытываете вы, когда вам удается доказать, что радости нет.

За новыми впечатлениями больше всех гоняются те, кто не знают, что делать со старыми.

Привычка долговечнее любви и нередко переживает даже ненависть.

Искренних друзей очень мало, да и спрос на них невелик.

Следовало бы рассуждать не о том, как быть счастливым, а о том, как чувствовать себя счастливым.

Мы так суетны, что придаём значение тому, что думают о нас люди, которым мы не придаём значения.

Мы ищем правду, но найти ее хотели бы там, где нам нравится.

Те люди понимают очень мало, которые понимают лишь то, что можно объяснить.

Неудачи других кажутся нам совершенно естественными, но вот почему нам не везет — этого мы не можем понять.

То, чего хочется, всегда кажется необходимым.

По-настоящему добрый и любезный человек может иметь столько друзей, сколько хочет, но не всегда тех, которых хочет.

Кошки не считают красноречивым любого, кто не может мяукать.

Ничто не упускают так часто и так бесповоротно, как возможности, которые встречаются каждый день.

Проснувшаяся мысль всегда будит другую.

Грубость — это духовная слабость.

Если приходится выбирать между неправдой и грубостью, выбери грубость; но, если приходится выбирать между неправдой и жестокостью, выбери неправду.

«А я-то так радовался!» — с упреком говоришь ты, когда твои надежды не сбылись. Ты радовался — разве этого мало?

Сколь многие думают, что у них доброе сердце, тогда как это всего лишь слабые нервы.

Тот, кто может изящно объяснить людям то, что они и без того знают, быстрее других завоевывает репутацию умного.

У умной женщины миллионы естественных врагов: все глупые мужчины.

Таланту только в счастливые минуты удаётся составить из точек линию, которую гений проводит одним росчерком пера.

Плох тот воспитатель детей, который не помнит своего детства.

Эгоизм счастливых людей — беспечный, поверхностный и безотчетный. Эгоизм несчастных людей — ожесточенный, горький и убежденный в своей правоте.

Жена, которая не в состоянии влиять на своего мужа, — это гусыня. Жена, которая не хочет на него влиять, — святая.

Не требуйте от женщин правдивости, пока вы воспитываете их в уверенности, что главная цель их жизни — нравиться.

Все разочарования — безделица по сравнению с разочарованием в себе.

Без других ты ничто. Самый ожесточенный мизантроп нуждается в людях, хотя бы для того, чтобы их презирать.

Сказать то, что думаешь, порою – величайшая глупость, а порой – величайшее искусство.

Даже самый необыкновенный человек должен выполнять свои обыкновенные обязанности.

В молодости думаешь, что самое малое, чего ты вправе ожидать от других, это справедливость. В зрелом возрасте убеждаешься, что это самое большее.

Ни в ревматизм, ни в любовь мы не верим до первого приступа.

Братолюбие живет тысячью душ, себялюбие — только одной, и притом очень жалкой.

Если мода сделалась общей, значит, она отжила.

В добро верят лишь те немногие, кто его творит.

Всего опаснее капелька правды с высоким содержанием лжи.

Если любопытство касается серьёзных проблем, оно уже именуется жаждой познания.

Если смотреть на жизнь как на задачу, ее всегда можно вынести.