Цитаты из книги «Тихий Дон»
Травой зарастают могилы, — давностью зарастает боль. Ветер зализал следы ушедших, — время залижет и кровяную боль, и память тех, кто не дождался родимых и не дождётся, потому что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы…
В ладной фигуре ее и в лице была та гаснущая, ущербная красота, которой неярко светится женщина, прожившая тридцатую осень. Но в насмешливых холодноватых глазах, в движениях она еще хранила нерастраченный запас молодости. Лицо ее с мягкими, привлекательными в своей неправильности чертами было, пожалуй, самое заурядное. Лишь один контраст резко бросался в глаза: тонкие смугло красные растрескавшиеся, жаркие губы. Она охотно смеялась, но в улыбке ее сквозило что-то заученное.
Как пахнут волосы у этих детишек! Солнцем, травою, теплой подушкой и еще чем-то бесконечно родным. И сами они — эта плоть от плоти его, — как крохотные степные птицы…
Мне весело и хорошо оттого, что день, подсиненный безоблачным небом, тоже весел и хорошо; оттого, что на душе вот такой же синий покой и чистота. Мне радостно, и больше я ничего не хочу.
Побеждает только тот, кто твердо знает, за что он сражается, и верит в свое дело.
Умная у тебя голова, да дураку досталась.
Молодое счастье всегда незряче…
Жизнь заставит разобраться, и не только заставит, но и силком толкнет на какую-нибудь сторону.
А то ить мы, знаешь, как? Пока под сердце не кольнет — ходим и округ себя ничего не видим…
Цитаты про спорт
Цитаты про любовницу
Цитаты про понедельник
Цитаты про вино
Цитаты про жену
Цитаты про прошлое
В сущности, человеку надо очень немного, чтобы он был счастлив.
Она меня истощает. Я опустошен физически и напоминаю голый подсолнечный стебель. Это не баба, а огонь с дымом.
Животное без потребы нельзя губить, а человека уничтожай. Поганый он, человек… Нечисть, смердит на земле, живет вроде гриба-поганки.
На развилках, попросту говоря, ниже мотни, безнадежно порвались брюки, репнули; как переспелый задонский арбуз. Надежда на то, что шов будет держаться, — призрачна. С таким же успехом можно сшить и арбуз.
Пишу и сам собой восторгаюсь: до чего ярко сочетались во мне все лучшие чувства лучших людей нашей эпохи. Тут вам и нежно-пылкая страсть, и «глас рассудка твердый». Винегрет добродетелей помимо остальных достоинств.
Падко бабье сердце на жалость, на ласку.
Не лазоревым алым цветом, а собачьей бесилой, дурнопьяном придорожным цветет поздняя бабья любовь.
На чёрном фоне оттаявшей земли, всегда заманчивей и ярче белеет оставшийся кусочек снега.
В жизни не бывает так, чтобы всем равно жилось.
Так необычайна и явна была сумасшедшая их связь, так исступлённо горели они бесстыдным полымем, людей не совестясь и не таясь, худея и чернея в лицах на глазах у соседей, что теперь на них при встречах почему-то стыдились люди смотреть.
Каждый дурак по-своему с ума сходит.
Вот вы, ученые люди, всегда так… Скидок наделаете, как зайцы на снегу! Я, брат, чую, что тут ты неправильно гутаришь, а вот припереть тебя не умею…
— Ты чего же — большевик?
— Прозвище тут ни при чем… — насмешливо и протяжно ответил Лагутин. — Дело не в прозвище, а в правде. Народу правда нужна, а ее все хоронют, закапывают. Гутарют, что она давно уж покойница.
Листницкий Лагутин
Мы, в сущности, пешки на шахматном поле, а пешки ведь не знают, куда пошлёт их рука игрока…
Слепой сказал: «Посмотрим».
Григорий Мелехов
Горько и обидно, что какие-то слизняки правят страной. Безволие, слабохарактерность, неумение, нерешительность, зачастую простая подлость — вот что руководит действиями этого, с позволения сказать, «правительства».
Ямщик обернул к нему веселое лицо с беспечно вздернутым носом, который, казалось, только для того и пристроился между румяных щек, чтобы смотреться в рюмку.
Удивительно! Как только в бой, так у вас открываются старые раны.
Какими неумелыми казались большие черные руки отца, обнимавшие детишек. И до чего же чужим в этой мирной обстановке выглядел он — всадник, на сутки покинувший коня, насквозь пропитанный едким духом солдатчины и конского пота.
Что ж, стара, видно, стала Аксинья… станет ли женщина смолоду плакать оттого, что за сердце схватит случайное воспоминание?
Жил и все испытал я за отжитое время. Баб и девок перелюбил, на хороших конях… эх!.. потоптал степя, отцовством радовался и людей убивал, сам на смерть ходил, на синее небо красовался. Что же новое покажет мне жизнь? Нету нового! Можно и помереть. Не страшно. И в войну можно играть без риску, как богатому. Невелик проигрыш!
… по приметам, сваты, укравшие у невесты веник, не получат отказа.
Мы слышим звуки одобренья не в сладком рокоте хвалы, а в диких криках озлобленья.
— Я тебе противен после всего этого, правда?
— Это было испытание.
— Чему? Выдержке?
— Нет, чувству.
Слепой сказал: «Посмотрим».
Михаил Александрович Шолохов. Тихий Дон
Травой зарастают могилы, — давностью зарастает боль. Ветер зализал следы ушедших, — время залижет и кровяную боль, и память тех, кто не дождался родимых и не дождётся, потому что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы…
В ладной фигуре ее и в лице была та гаснущая, ущербная красота, которой неярко светится женщина, прожившая тридцатую осень. Но в насмешливых холодноватых глазах, в движениях она еще хранила нерастраченный запас молодости. Лицо ее с мягкими, привлекательными в своей неправильности чертами было, пожалуй, самое заурядное. Лишь один контраст резко бросался в глаза: тонкие смугло красные растрескавшиеся, жаркие губы. Она охотно смеялась, но в улыбке ее сквозило что-то заученное.
Как пахнут волосы у этих детишек! Солнцем, травою, теплой подушкой и еще чем-то бесконечно родным. И сами они — эта плоть от плоти его, — как крохотные степные птицы…
Мне весело и хорошо оттого, что день, подсиненный безоблачным небом, тоже весел и хорошо; оттого, что на душе вот такой же синий покой и чистота. Мне радостно, и больше я ничего не хочу.
Побеждает только тот, кто твердо знает, за что он сражается, и верит в свое дело.
Умная у тебя голова, да дураку досталась.
Молодое счастье всегда незряче…
Жизнь заставит разобраться, и не только заставит, но и силком толкнет на какую-нибудь сторону.
А то ить мы, знаешь, как? Пока под сердце не кольнет — ходим и округ себя ничего не видим…
- Цитаты про спорт
- Цитаты про любовницу
- Цитаты про понедельник
- Цитаты про вино
- Цитаты про жену
- Цитаты про прошлое
В сущности, человеку надо очень немного, чтобы он был счастлив.
Она меня истощает. Я опустошен физически и напоминаю голый подсолнечный стебель. Это не баба, а огонь с дымом.
Животное без потребы нельзя губить, а человека уничтожай. Поганый он, человек… Нечисть, смердит на земле, живет вроде гриба-поганки.
На развилках, попросту говоря, ниже мотни, безнадежно порвались брюки, репнули; как переспелый задонский арбуз. Надежда на то, что шов будет держаться, — призрачна. С таким же успехом можно сшить и арбуз.
Пишу и сам собой восторгаюсь: до чего ярко сочетались во мне все лучшие чувства лучших людей нашей эпохи. Тут вам и нежно-пылкая страсть, и «глас рассудка твердый». Винегрет добродетелей помимо остальных достоинств.
Падко бабье сердце на жалость, на ласку.
Не лазоревым алым цветом, а собачьей бесилой, дурнопьяном придорожным цветет поздняя бабья любовь.
На чёрном фоне оттаявшей земли, всегда заманчивей и ярче белеет оставшийся кусочек снега.
В жизни не бывает так, чтобы всем равно жилось.
Так необычайна и явна была сумасшедшая их связь, так исступлённо горели они бесстыдным полымем, людей не совестясь и не таясь, худея и чернея в лицах на глазах у соседей, что теперь на них при встречах почему-то стыдились люди смотреть.
Каждый дурак по-своему с ума сходит.
Вот вы, ученые люди, всегда так… Скидок наделаете, как зайцы на снегу! Я, брат, чую, что тут ты неправильно гутаришь, а вот припереть тебя не умею…
— Ты чего же — большевик?
— Прозвище тут ни при чем… — насмешливо и протяжно ответил Лагутин. — Дело не в прозвище, а в правде. Народу правда нужна, а ее все хоронют, закапывают. Гутарют, что она давно уж покойница.
Мы, в сущности, пешки на шахматном поле, а пешки ведь не знают, куда пошлёт их рука игрока…
Слепой сказал: «Посмотрим».
Горько и обидно, что какие-то слизняки правят страной. Безволие, слабохарактерность, неумение, нерешительность, зачастую простая подлость — вот что руководит действиями этого, с позволения сказать, «правительства».
Ямщик обернул к нему веселое лицо с беспечно вздернутым носом, который, казалось, только для того и пристроился между румяных щек, чтобы смотреться в рюмку.
Удивительно! Как только в бой, так у вас открываются старые раны.
Какими неумелыми казались большие черные руки отца, обнимавшие детишек. И до чего же чужим в этой мирной обстановке выглядел он — всадник, на сутки покинувший коня, насквозь пропитанный едким духом солдатчины и конского пота.
Что ж, стара, видно, стала Аксинья… станет ли женщина смолоду плакать оттого, что за сердце схватит случайное воспоминание?
Жил и все испытал я за отжитое время. Баб и девок перелюбил, на хороших конях… эх!.. потоптал степя, отцовством радовался и людей убивал, сам на смерть ходил, на синее небо красовался. Что же новое покажет мне жизнь? Нету нового! Можно и помереть. Не страшно. И в войну можно играть без риску, как богатому. Невелик проигрыш!
… по приметам, сваты, укравшие у невесты веник, не получат отказа.
Мы слышим звуки одобренья не в сладком рокоте хвалы, а в диких криках озлобленья.
— Я тебе противен после всего этого, правда?
— Это было испытание.
— Чему? Выдержке?
— Нет, чувству.
Слепой сказал: «Посмотрим».
