Цитаты из книги Асано Ацуко «Шестая Зона»

«У меня есть мои собаки».
Люди всегда предают в один прекрасный день. Они никогда не отвечают тебе всем телом и душой, как собаки.
«Мне хватит и собак».

Не бояться смерти — значит, не бояться и жизни.

Ты мой единственный, незаменимый друг. Никто не может с тобой сравниться.Этот мир настолько жесток? Любовь, которую ты испытываешь ко мне, и мои чувства к тебе навсегда останутся параллельны, без единого шанса пересечься?
Если бы только я мог любить тебя так, как ты того хотела…

Куда сложнее некрасиво выжить, чем красиво и героически умереть.

Опаснее всего — когда все идет слишком хорошо.

Люди могут превращаться в демонов, но не в ангелов. К тому же, ангелы могут быть куда более жестокими.

— Я тебя боюсь.
— Что?
— Я совсем не могу понять, что творится у тебя внутри. Ты загадка. Тебе хватило силы за пару минут усмирить всех этих людей, но теперь ты плачешь, как девчонка. Ты можешь одновременно быть абсолютно безжалостным, храбрым и благородным. Я этого не понимаю, и потому боюсь.

Если хочешь говорить серьезно, нельзя избегать чужого взгляда.

Даже если мы снизошли в глубины Ада, это не значит, что мы совсем лишились красоты.

Попробуй пожить жизнью, в которой ты настолько голоден, что только о еде и можешь думать. Попробуй полизать булыжники на дороге, пытаясь притушить голод. Одиночество? Это просто роскошная игрушка для людей, которым нет нужды волноваться о том, как набить желудок.

— Это ад.
— Это реальность. Это не ад. Это реальный мир, в котором ты жил до сих пор.

Наблюдай. Анализируй. Смотри. Не отводи от него взгляд. Впитай все, что получишь, и преврати это в знания. И запоминай. Запоминай. Запоминай..

Не «сортируй» людей так, как ты «сортируешь мусор» или товары в магазине. Люди — это люди.

Потому что это и значит быть живыми: потеть, когда жарко, плавать, когда грустно, смеяться, когда радостно; идти вниз по улице и взбираться по ступеням. Дни, пролетающие мимо, обычная рутина, — именно они доказывают, что мы живы.

Да, иногда случается невероятное. Реальность даже слишком легко предает людей, по прихоти швыряя их жизни в неожиданных направлениях. Временами они попадают в глубины отчаяния. Это жестоко и неправильно. Даже абсурдно. Надо быть настороже. В любой момент может произойти все что угодно.

Разве извинения решат проблему? Они просто снимают немного тяжести с твоей невинной израненной совести.

Маленький огонёк надежды, мерцавший внутри меня при написании первого тома, теперь стал почти не различим с моей точки зрения. У меня зрение ухудшилось? Или огонёк стал слабее?

Сдался — значит, тебе конец.

— Он как ангел. Незапятнанный. Такого чистого человека нигде не найдешь.«Чистый и ангельский? Серьезно?»
Так же, как он не знал истинной сущности Нэдзуми, он понятия не имел о том, каков Сион внутри. Если снять верхний слой, во что превратится этот чистый ангел? Может, он окажется еще более ужасающим и жестоким, чем можно ожидать. Может, внутри Сиона был некий темный провал истины, которого даже Нэдзуми боялся.

— Тебя в новостях показывали. Вот она — слава.
— Ха. Вживую я круче, не так ли?

Он был скупым, жадным ублюдком. Но вот незадача: когда ты труп, деньги уже не потратишь.

— Сион, — Нэдзуми схватил его за руку. — Не выпускай ее.
Сион посмотрел Нэдзуми в глаза и обхватил своими пальцами его ладонь. Он не цеплялся отчаянно. Он не бросался в полную зависимость. Он просто хотел убедиться.
«Вот где мое сердце. Я был человеком, когда он украл его, и человеком я был, когда жаждал быть рядом с ним. И это не изменится, как бы я не назвал свои чувства».

В нашей повседневной жизни мы, подобно людям, плывущим на хлипкой бамбуковой лодке, не знаем, когда окажемся втянутыми в водоворот.

Я человек. Меня так просто не устранишь.

… Нэдзуми упрямо отвернулся в сторону. Его поза была как у надутого ребенка.
Сион нашел это забавным.
Холодный, ироничный, сильнее и красивее кого бы то ни было – таким человеком всегда был Нэдзуми. Но за этим скрывалась и такая ребяческая, эмоциональная сторона.
Сион впервые видел слезы Нэдзуми.
В тот момент только одно чувство поглотило Сиона, и это была любовь. Не дружба или обожание. Не романтика или страх. Просто любовь.
Он чувствовал неконтролируемый приступ любви к слезам ранимости Нэдзуми.
«Я хочу защищать его ценой своей жизни».Конечно, это было эгоцентричное и одностороннее желание Сиона. Нэдзуми не был настолько хрупким, чтобы нуждаться в его защите. Это Сиона защищали. Так было всегда.

В этой бесчеловечной реальности, почти чересчур бесчеловечной, всё, что мог кто-то сделать, чтобы остаться человеком — бросить свои чувства к другим и держаться за свою человеческую душу.

Невозможно создать мир, в котором люди оставались бы без внимания. Люди всегда связаны с миром. Люди — это то, что и составляет сам мир. Мир создается людьми, которые обогащают его, портят его, разрушают и снова возвращают к жизни.

Слухи, как правило, оказываются ближе к истине, чем то, что публичные организации суют тебе в лицо.

Неважно, что это за место, я хочу остаться здесь жить. Чем быть окруженным ложью и глотать банальные слова, я лучше буду жить здесь — даже если это значит бороться…

Жизнь и смерть определялись судьбой. Бог управлял ими. Но человеку было по силам уцепиться за жизнь и не выпускать её.

— Сион, я раньше не замечал, но…
— Но?..
— У тебя словарный запас хуже, чем у шимпанзе.

Слова — это не то, что можно спокойно бросать на ветер. Нельзя против воли сказать что-то и смириться с этим.

Чтобы выжить, надо вцепиться зубами в жизнь и удержать ее. Неважно, насколько это казалось неприглядным или жестким — выживали те, кто сильнее остальных жаждал жизни.

Эй, козлы милые. В любом случае, они симпатичнее тебя.