Цитаты из книг Чака Паланика

Есть бесчисленное множество способов покончить с собой, не умирая до смерти.

Кажется, надо почти расстаться с жизнью, чтобы кто-то полюбил тебя, также, как нужно остановиться на самом краю пропасти, чтобы остаться в живых.

то, что тебе не понятно, ты можешь понимать как угодно

Презерватив – хрустальная туфелька нашего века. Одеваешь его при встречи с прекрасным принцем, танцуешь всю ночь, а потом выбрасываешь. Презерватива нет, нет принца.

У французов есть выражение: эффект лестницы. По-французски Esprit d Escalier, эспри д эскалье. Оно относится к моменту, когда ты находишь правильный ответ, но уже поздно. Например, на вечеринке тебя кто-то оскорбляет. Ты должен как-то ответить. Когда на тебя все смотрят, когда на тебя это давит, ты говоришь что-то неубедительное. Но ведь потом ты уходишь с вечеринки.
И именно в тот момент, когда начинаешь спускаться по лестнице вдруг о, чудо. Тебе приходит в голову идеальный ответ. И это окончательное унижение.
Вот что такое эффект лестницы.

Поколения за поколениями люди работают на ненавистных работах только для того, чтобы иметь возможность купить то, что им не нужно

А потом я просто слушаю. Я жду, когда он перестанет плакать, чтобы сказать, что мне очень жаль.

Каждая женщина — просто задача с очередным условием

Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды – и ты пропал.

А что, если реальность – всего лишь болезнь?

“Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.”

Я говорю, что я тоже по ним скучаю. Что я их тоже люблю. Я говорю, что со мной все в порядке.

Для каждого, кто тебя знает, ты разный.

В этом мире нет ничего вечного. Все потихоньку рассыпается.

Тот, кого ты любишь, и тот, кто любит тебя, никогда не могут быть одним человеком…

Нечего терять, когда ты — последний винтик в этом мире, мусор под ногами у людей.

Ныть — это не создавать что-то. Восставать — не восстанавливать. Высмеивать — не возмещать.

Всю свою жизнь ты пытаешься стать Богом, а потом умираешь…

То, что тебе не понятно, ты можешь понимать как хочешь

Мужчина, воспитанный матерью-одиночкой, женат уже от рождения.

И твоя голова – пещера. Глаза – два входа в неё. Ты живёшь внутри своей головы и видишь лишь то,что хочешь увидеть.

Самая чистая радость – злорадство

В нашем мире, где есть только люди и нет человечности.

Все, чем ты гордишься, рано или поздно будет выброшено на помойку.

Счастье не оставляет памятных шрамов.

Если мы чего-то не понимаем, нас это бесит. Если мы не в состоянии что-то понять или объяснить, мы это отрицаем.

Чтобы жизнь стала лучше, она сначала должна стать хуже.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то

Мы любим, когда всё плохо. Но мы никогда не признаемся в этом.

Этот мир отныне принадлежит нам, нам и только нам, говорит Тайлер.

Теперь я уже не такая как ты. Мне не нужно хвалиться тем, как мне больно…

Сначала, – говорит Манус. – Родители дают тебе жизнь, а потом пытаются навязать свою собственную.

То, кем ты являешься в тот или иной момент, — всего лишь фрагмент истории

Мы можем выключить музыку и телевизор, когда захотим.

Театр в мыслях. Бордель в подсознании.

Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу.

Смерти на самом деле не существует, — говорит Тайлер. — Мы войдем в легенду. Мы останемся навсегда молодыми.

Может быть, работа над собой имеет не такое большое значение. Разрушить самого себя значит гораздо больше.

Девушка звонит и спрашивает: “А умирать очень больно?” Ну, дорогая моя, говорю я ей, да, но продолжать жить еще больнее.

Поколения работают на работах, которые ненавидят, чтобы покупать вещи, которые им не нужны

постарайся хотя бы изобразить улыбку. хотя бы сделай вид, что люди тебе не противны.

В прежние времена моряки в долгом плавании оставляли на каждом пустынном острове по паре свиней. Или по паре коз. А когда приходили к этому острову в следующий раз, там уже был запас “живого” мяса. Это были необитаемые острова, царства девственной, дикой природы. Там обитали птицы, которых не было больше нигде на – Земле. Там не было хищных зверей. Там не било ядовитых растений или растений с колючками и шипами. Это был истинный рай на Земле. Когда моряки приходили к такому острову в следующий раз, там их ждали стада свиней или коз. Устрица рассказывает нам об этом. Моряки называли такие стада “посеянным мясом”.

Надо почти умереть, чтобы тебя полюбили. Как будто надо зависнуть на самом краю — чтобы спастись.

От слишком громкого комплимента бывает больнее, чем от пощечины.

Мне нужно сделать что-то такое, чего я больше всего боюсь.

Палки и камни могут покалечить, а слова могут и вовсе убить.

Заводишь друга, друг жениться, и у тебя больше нет друга.

Представьте кого-то, кто взрослеет настолько дурным, что даже не знает, что надежда — просто очередная фаза, из которой рано или поздно вырастают. Кто считает, что можно создать что-то, — что угодно, — что продлится вечно. Кажется глупым даже припоминать такие вещи.

Возможно, самосовершенствование — это ещё не всё. Возможно, саморазрушение гораздо важнее.

Мы были на волосок от жизни!

Трудно забыть боль, но еще труднее вспомнить радость. Счастье не оставляет памятных шрамов.

Только потеряв все, мы становимся свободными, чтобы сделать все что угодно.

Дай человеку почувствовать себя богом, и он ради тебя сиганет через горящий обруч.

Прежде, чем я сопьюсь, мне нужно стать тем, кого называют «художник». Это, вроде как, оправдывает.

Может быть, мы попадаем в ад не за те поступки, которые совершили. Может быть, мы попадаем в ад за поступки, которые не совершили. За дела, которые не довели до конца.

Если ты хочешь владеть собой, сначала следует разобраться со своими внутренними проблемами.

Счастье не оставляет шрамов. Мирные времена ничему нас не учат.

– Но если реальность – это всего лишь чары, наваждение, если на самом деле ты вовсе не хочешь того, что, как тебе кажется, тебе хочется… Если у тебя нет свободы воли. Если ты даже не знаешь, что ты знаешь, а чего не знаешь. Если на самом деле ты не любишь того, кого, тебе только кажется, что любишь. Тогда что остается, ради чего стоит жить? Ничего.

Каждое поколение хочет быть последним. Каждое поколение ненавидит новое направление в музыке, которую не понимает. Нас бесит и злит, когда наша культура сдает позиции, уступая место чему-то другому. Нас бесит и злит, когда наша любимая музыка играет в лифтах. Когда баллада нашей революции превращается в музыкальную заставку для телерекламы. Когда мы вдруг понимаем, что наш стиль одежды и наши прически уже стали ретро.

Власть развращает. А абсолютная власть развращает абсолютно.

Во мне нет ничего первоначального. Я – совместное усилие всех тех, кого я когда-то знал.

Ты просыпаешься на пляже.
Если я мог проснуться в другое время и в другом месте, почему я не мог проснуться другим человеком?
Иногда ты просыпаешься и спрашиваешь, где ты находишься.
Ты просыпаешься, и ты нигде.
Ты просыпаешься, и этого достаточно.(Если можно проснуться в другом месте.
Если можно проснуться в другое время.
Почему бы однажды не проснуться другим человеком?) Бойцовский клуб

Чаще всего гораздо проще никому не рассказывать, что у тебя проблемы.

Ты есть только в глазах других.

Как только ты уделяешь какое-то особое внимание мужчине — любому мужчине, — как только становишься доступной и достижимой, он сразу наглеет и начинает считать, что ты ему что-то должна

Я говорю, что не знаю, что делать. Но, говорю я, все будет хорошо.

Моложе, чем сегодня вечером, тебе уже не стать.

Есть люди, которые все еще верят, что знание – сила.

Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю.

Пока не нашлось ничего, за что можно бороться, можно бороться и против чего-то.

Люди используют штуки, называемые телефонами, потому что они ненавидят быть вместе, но очень боятся оставаться одни.

Удивительно даже, чего только женщины не напридумывают себе, если у тебя случайно сорвётся: Я тебя люблю. В девяти случаях из десяти парень имеет в виду: Я люблю это дело.

Мыльные оперы — это где настоящие люди прикидываются фуфельными, с надуманными проблемами, а настоящие люди наблюдают за ними, чтобы забыть свои настоящие проблемы.

Люди используют телефон…, потому что не любят быть рядом, слишком близко друг к другу, но боятся остаться одни.

Годы идут, и никто из нас не молодеет.

Звёзды – это самое лучшее, что есть в жизни. На той стороне, куда мы уходим, когда умираем, звёзд не бывает.

Мы ностальгируем по тому, что сами выбрасываем на помойку, – и все потому, что боимся развиваться. Взрослеть, меняться, сбрасывать вес, создавать себя заново. Приспосабливаться. Адаптироваться.

Вы хотите быть глупым, но живым, или всезнайкой, но мертвым?

Если ты не знаешь, чего хочешь,… ты в итоге останешься с тем, чего точно не хочешь.

Если ты не работаешь, ты не спишь. Дни и ночи, ты всегда полусонный и полубодрстующий, изнываешь от скуки.

Пока ничто не может стать хуже — оно не станет и лучше.

Внизу кто-то поет. То даже не поет, а выкрикивает слова песни. Все эти люди, которым необходимо, чтобы у них постоянно орал телевизор. Или радио, или проигрыватель. Все это люди, которых пугает тишина. Это мои соседи. Звуко-голики. Тишина-фобы.

Я нюхаю кофе. Он пахнет кофе.

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.

Все, кого ты любил, или бросят тебя или умрут.

Купи себе диван, и на два года ты полностью удовлетворен, не важно, что что-то идет не так, по крайней мере, ты решил вопрос с диваном.

Убить тех, кого любишь, это не самое страшное. Есть вещи страшнее. Например, безучастно стоять в стороне, пока их убивает мир. Просто читать газету. Так чаще всего и бывает.

Нужен ли мне большой дом, быстрый автомобиль, тысяча безотказных красоток для секса? Мне действительно все это нужно? Или меня так натаскали? Все это действительно лучше того, что у меня уже есть? Или меня просто так выдрессировали, чтобы мне было мало того, что у меня уже есть, чтобы это меня не устраивало?

Хороший способ забыть о целом – пристально рассмотреть детали.

Как только ты уделяешь какое-то особое внимание мужчине — любому мужчине, — как только становишься доступной и достижимой, он сразу наглеет и начинает считать, что ты ему что-то должна.

Богатые люди в отличие от большинства знают: мосты не сжигают. Это транжирство! Мосты продают.

Даже желе может выглядеть достойно

Независимо от того, насколько сильной кажется тебе твоя любовь к человеку, когда лужа крови, струящейся из его раны, растекается по полу настолько, что едва не касается тебя, ты невольно отстраняешься.

Знаешь, в чём настоящая причина того, что я тебя не трахнул? — кажется, мне по правде охота, чтобы ты мне нравилась.

Видишь только тени и придаёшь им некий придуманный смысл.

Даже самая глупая мысль, все равно она правильная, потому что — твоя.

Каждому нужен кто-то, кто его выслушает.

Можешь забыть меня <…>, но это не значит, что меня не существует.

Я смеюсь, чтобы не плакать, не выть, не стонать, не кричать, не вопить дурным голосом, не ругаться на чём свет стоит.
Смех — это просто ещё один способ дать выход эмоциям.

Ты просыпаешься, и будь этим доволен.

Зачем мне подобные развлечения? Да просто так. Когда понимаешь, что все бессмысленно, тебе уже все равно, чем заниматься.

Да, я влюбился, а что? Люди женятся и по менее веским причинам.

Вам нравится мокнуть под дождем?
Конечно, это мало кому нравится.
Но, я советую вам попробовать.
Хотя бы раз в год, вы должны промокнуть!
В летний день, после изнурительной жары, теплый дождь бывает очень желанным.
Главное — сделать первый шаг.
Самое трудное вначале, потом пройдёт.
Это как, когда вы хотите зайти в воду, но не можете решиться. Вам она кажется холодной, вы заходите по колени и останавливаетесь. Но чем медленнее вы продвигаетесь, тем мучительнее для вас процесс.
Иногда, самым безболезненным способом сделать то, что вы сделать не решаетесь, это плюхнуться с разбега.

В ту минуту, когда наткнётесь на что-нибудь получше секса, позвоните мне.

Я не злой. Я просто не боюсь говорить людям жестокую и неприятную правду. Мы живем в жестоком и неприятном мире.

Если не знаешь, что будет дальше, хорошенько присмотрись к тому, что уже было.

Я просто хочу быть кому-то нужным.
Нужным и необходимым. Мне нужен кто-то, кому я мог бы отдать всего себя — все свое свободное время, все свое внимание и заботу. Кто-то, зависимый от меня.
Обоюдная зависимость.

Ничто не окажется настолько хорошим, насколько ты можешь его представить. Никто не прекрасен настолько, насколько оказывается таким, как у тебя в голове. Ничто так не возбуждает, как собственная фантазия.

Когда-нибудь я собираюсь жить так, чтобы делать что-то хорошее, а не просто не делать плохого.

Люди которые не пьют, не курят, никогда не матерятся и не говорят о сексе, вызывают у меня какие-то подозрения. Уверен, по ночам они разделывают трупы маленьких детей или еще что-то в этом роде.

Чаще всего люди покидают маленький город, чтобы мечтать туда вернуться. А другие остаются, чтобы мечтать оттуда уехать.

Никакого равенства полов нет и не может быть. Когда мужчины начнут рожать, вот тогда можно будет говорить о равенстве.

На свете нет ничего более скучного, чем неприкрытая нагота. Хотя вообще-то есть ещё кое-что.

Каждый из нас — это нерассказанная история.

Телеигры придуманы для того, чтобы мы спокойно относились к случайным и бесполезным остаткам от полученного нами образования.

Потеряв все — обретаешь свободу? Свободу надо искать в себе самом.

Наркотики, обжорство, алкоголь или секс — просто очередной способ найти покой.

Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды — и ты пропал

Верный способ обломать мужика с оргазмом — заговорить о его маме во время секса.

Только тогда, когда мы сожрем эту планету, Бог подарит нам другую. Мы запомнимся потомкам не тем, что создали, а тем, что разрушили.

Шум – это то, чем определяется тишина. Без шума мы не ценили бы тишину.

Можешь забыть меня , но это не значит, что меня не существует.

Люди действительно готовы продать все, если цена их устроит.

Вещи, которыми ты владеешь, в конце концов овладевают тобой.

Когда ночью мы долго не можем заснуть, то окружающий мир отдаляется, становится отпечатком отпечатка, снятого с отпечатка.

Мы цепляемся за свое прошлое, потому что не доверяем будущему.

То, что тебе не понятно, ты можешь понимать как хочешь.

Есть люди, которые все еще верят, что они управляют своими жизнями.

Вы никогда не задумывались, что все, что вы делаете и что можете сделать в жизни, уже через сотню лет станет бессмысленным и никому не нужным?

Может быть, люди – это просто домашние крокодильчики, которых Бог спустил в унитаз?

От того, что ты засунул в жопу перо, ты еще не стал павлином.

На самом деле весь мир состоит из придурков.

Хороший способ забыть о целом – пристально рассмотреть детали. Хороший способ отгородиться от боли – сосредоточиться на мелочах.

Теперь это моя жизнь.

Людям необходимо, чтобы рядом был кто-то, кто ниже их — чтобы почувствовать свое превосходство.

Нам всё равно всего мало.

Все наши мысли – уже чужие. Потому что сосредоточиться невозможно. Просто сесть и спокойно подумать – не получается. Какой-нибудь шум обязательно просочится. Певцы надрываются. Мертвецы смеются. Актеры рыдают в голос. Все эти эмоции малыми дозами. Кто-нибудь обязательно распыляет в воздухе свое настроение. Магнитолы в машинах расплескивают по округе чье-то горе, чью-то злость или радость.

Нужно организовать свою жизнь. До мельчайших деталей.

Мы пытаемся изменить мир, совершая при этом ошибку за ошибкой.

Смех и музыка разъедают мысли.

Мы все – чьи-то призраки.

Может быть, провести весь остаток жизни, хромая из угла в угол по пустой, одинокой квартире, где стены дрожат от шума, – это не то, что мне нужно.

“Это золотая рыбка, и она у меня не первая. Она шестьсот сорок первая. Они очень недолго живут, золотые рыбки. Первую рыбку мне купили родители, чтобы я научился заботиться о живых тварях божьих. И вот всё, что я знаю шестьсот сорок рыбок спустя: всё, что ты любишь, умрёт.”

Палки и камни могут и покалечить, а слова по лбу не бьют.

Хорошо, когда есть человек, который знает все твои тайны.

Мы все одержимы.

Несущественных деталей не бывает. Любая деталь достойна внимания.

Никто не хочет признать, что мы подсели на музыку, как на наркотик. Так не бывает. Никто не подсаживается на музыку, на телевизор и радио. Просто нам нужно больше: больше каналов, шире экран, громче звук. Мы не можем без музыки и телевизора, но нет – никто на них не подсел.

Палки и камни могут покалечить, и поосторожнее со словами.

Перенесемся в тот день, когда мы будем мертвыми, и все, что кажется нам важным сейчас, утратит всякий смысл.

Лучший способ потратить жизнь зря – делать заметки. Лучший способ, как избежать настоящей жизни, – наблюдать со стороны. Присматриваться к деталям. Готовить репортаж. Ни в чем не участвовать. Пусть Большой Брат поет и пляшет тебе на забаву. Будь репортером. Наблюдательным очевидцем. Человеком из благодарной аудитории.

— Кто живет своим умом, тому цитаты не нужны.

Единственное, что у нас останется в плане биологического разнообразия, — это кока против пепси.

На той строне, когда мы умираем, звёзд не бывает.

Ты увеличиваешь громкость музыки, чтобы заглушить шум, другие увеличивают громкость, чтобы заглушить тебя. Ты снова увеличиваешь громкость. Все покупают стереосистемы побольше. Гонка звуковых вооружений. И ты не выиграешь количеством высоких частот. Дело не в качестве, дело в громкости. Дело не в музыке, дело в победе. Ты задаёшь тон соревнованию басовой линией. Ты содрогаешь окна. Ты забываешь про мелодию и выкрикиваешь слова. Ты срываешься на мат и смакуешь каждое слово. Ты доминируешь. Ведь дело — во власти.

Большой Брат поет и пляшет, а нам остается только смотреть и слушать.

Специалисты по древнегреческой культуре утверждают, что тогда люди не считали мысли своими собственными. Когда древним грекам приходила в голову мысль, они считали, что это бог или богиня отдают приказ. Аполлон велел им быть храбрыми. Афродита приказывала им влюбиться. Теперь люди слышат рекламу чипсов со сметаной и спешат купить их, но теперь они называют это свободой воли.

Пахнет соляркой, жареной картошкой, блевотиной и сахарной пудрой.
Это то, что сейчас называется весельем.

Мне не нужны небеса. Тишина — вот желанная награда.

Когда столько всего происходит вокруг, тебе уже и не хочется думать самостоятельно. Ты уже не представляешь угрозы. Когда воображение атрофируется у всех, никому не захочется переделывать мир.

Одежда — высшее проявление нечестности.

Она идёт дальше, но медленно — идёт, разрушая всё, к чему прикасается.

Смерть — это волшебное чудо.

Что меня больше всего привлекает в профессии репортера – возможность спрятаться за своим блокнотом. Превратить любую беду в работу.

Не важно, сколько людей умирает, всё равно всё остаётся по-прежнему.

А правда — она простая. Даже если однажды вечером ты читаешь жене и ребенку вслух. Читаешь им колыбельную. А наутро ты просыпаешься, а твоя семья — нет. Ты лежишь в постели, прижавшись к жене. Она еще теплая, но уже не дышит. Твоя дочка не плачет. Дом уже лихорадит от шума движения за окном, от воплей соседского радио, от горячего пара, заключенного в трубах внутри стены. Правда в том, что можно забыть даже этот день — забыть на те пару минут, пока ты завязываешь перед зеркалом галстук.

Мы — цивилизация мальчиков-шутников. Мы кричим, что на стадо напали волки. А волков нет и в помине. Это драма-голики. Это покое-фобы.

Цель не в том, чтобы жить вечно. Цель в том, чтобы создать нечто бессмертное.

Не важно, что ждёт меня в будущем — всё равно оно меня разочарует.

Вот так и надо смотреть на Бога. Как будто всё хорошо.

Истинная доброта души – все это бред собачий. Никакой души нет. Чувства – бред. Любовь – бред. Мы живем, а потом умираем. А все остальное – иллюзии и самообман. Чувства и сантименты нужны только глупым бабам. Никаких чувств не бывает. Все это субъективные выдумки. Для души. А никакой души нет. И Бога нет. Есть только наши решения, болезни и смерть.

Если есть план, ты получаешь лишь то, что способен вообразить.