Цитаты Бориса Леонидовича Пастернака

Все люди, посланные нам — это наше отражение. И посланы они для того, чтобы мы, смотря на этих людей, исправляли свои ошибки, и когда мы их исправляем, эти люди либо тоже меняются, либо уходят из нашей жизни.

Февраль. Достать чернил и плакать!

Я знал двух влюблённых, живших в Петрограде в дни революции и не заметивших её.

В тот день всю тебя, от гребёнок до ног,
Как трагик в провинции драму Шекспирову,
Носил я с собою и знал назубок,
Шатался по городу и репетировал.

Мир — это музыка, к которой надо найти слова!

Любить иных — тяжёлый крест,
А ты прекрасна без извилин,
И прелести твоей секрет
Разгадке жизни равносилен.

Я унизил себя до неверья.
Я унизил себя до тоски.

Не волнуйся, не плачь, не труди
Сил иссякших, и сердца не мучай.
Ты жива, ты во мне, ты в груди,
Как опора, как друг и как случай.

Все нынешней весной особое,
Живее воробьёв шумиха.
Я даже выразить не пробую,
Как на душе светло и тихо.

Учись прощать… Молись за обижающих,
Зло побеждай лучом добра.
Иди без колебаний в стан прощающих,
Пока горит Голгофская звезда. Учись прощать, когда душа обижена,
И сердце, словно чаша горьких слёз,
И кажется, что доброта вся выжжена,
Ты вспомни, как прощал Христос. Учись прощать, прощать не только словом,
Но всей душой, всей сущностью своей.
Прощение рождается любовью
В творении молитвенных ночей. Учись прощать. В прощеньи радость скрыта.
Великодушье лечит, как бальзам.
Кровь на Кресте за всех пролита.
Учись прощать, чтоб ты был прощен сам.

Пройдут года, ты вступишь в брак,
Забудешь неустройства.

По́шло слово любовь, ты права.
Я придумаю кличку иную.
Для тебя я весь мир, все слова,
Если хочешь, переименую.

Все мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили и имели случай любить.

Быть знаменитым некрасиво,
не это поднимает ввысь.
Hе надо создавать архива,
над рукописями трястись,
цель творчества — самоотдача
а не шумиха, не успех.
постыдно ничего не знача
быть притчей на устах у всех.

Сними ладонь с моей груди,
Мы провода под током.
Друг к другу вновь, того гляди,
Нас бросит ненароком.

Перенестись туда, где ливень
Еще шумней чернил и слез.

Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.

Мы сядем в час и встанем в третьем,
Я с книгою, ты с вышиваньем,
И на рассвете не заметим,
Как целоваться перестанем.

Верю я, придет пора —
Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.

Никого не будет в доме,
Кроме сумерек. Один
Зимний день в сквозном проёме
Незадёрнутых гардин. Только белых мокрых комьев
Быстрый промельк моховой.
Только крыши, снег и, кроме
Крыш и снега, — никого.

Я больше всех удач и бед
За то тебя любил,
Что пожелтелый белый свет
С тобой — белей белил.

Под ней проталины чернеют.
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.

И должен ни единой долькой
Не отступаться от лица,
Но быть живым, живым и только,
Живым и только до конца.

Я — человек отвратительный. Мне на пользу только дурное, а хорошее во вред. Право, я словно рак, который хорошеет в кипятке.

Она была так дорога
Ему чертой любою,
Как морю близки берега
Всей линией прибоя.
Как затопляет камыши
Волненье после шторма,
Ушли на дно его души
Её черты и формы.

Деревья, только ради вас,
И ваших глаз прекрасных ради,
Живу я в мире в первый раз,
На вас и вашу прелесть глядя. Мне часто думается, — бог
Свою живую краску кистью
Из сердца моего извлек
И перенес на ваши листья. И если мне близка, как вы,
Какая-то на свете личность,
В ней тоже простота травы,
Листвы и выси непривычность.

Осень. Сказочный чертог,
Всем открытый для обзора.
Просеки лесных дорог,
Заглядевшихся в озера.Как на выставке картин:
Залы, залы, залы, залы
Вязов, ясеней, осин
В позолоте небывалой.

Сильней на свете тяга прочь, и манит страсть к разрывам.

Я так люблю тебя, что даже небрежен и равнодушен, ты такая своя, точно всегда была моей сестрой, и первой любовью, и женой, и матерью, и всем тем, чем была для меня женщина. Ты — Та Женщина.

«Не трогать, свежевыкрашен», —
Душа не береглась,
И память — в пятнах икр и щек,
И рук, и губ, и глаз.

Всякая любовь есть переход в новую веру.

Жизнь вернулась так же беспричинно,
Как когда-то странно прервалась.

Поцелуй был как лето. Он медлил и медлил,
Лишь потом разражалась гроза.

Я кончился, а ты жива.
И ветер, жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
Не каждую сосну отдельно,
А полностью все дерева
Со всею далью беспредельной,
Как парусников кузова
На глади бухты корабельной.
И это не из удальства
Или из ярости бесцельной,
А чтоб в тоске найти слова
Тебе для песни колыбельной.

Меня с детства удивляла эта страсть большинства быть в каком-то отношении типическим, обязательно представлять какой-нибудь разряд или категорию, а не быть собой. Откуда это, такое сильное в наше время поколение типичности? Как не понимать, что типичность – это утрата души и лица, гибель судьбы и имени!

Год сгорел на керосине
Залетевшей в лампу мошкой.
Вон зарёю серо-синей
Встал он сонный, встал намокший. Он глядит в окно, как в дужку,
Старый, страшный состраданьем.
От него мокра подушка,
Он зарыл в неё рыданья.

…В годы мытарств, во времена
Немыслимого быта
Она волной судьбы со дна
Была к нему прибита.
Среди препятствий без числа,
Опасности минуя,
Волна несла ее, несла
И пригнала вплотную.

Приедается всё.
Лишь тебе не дано примелькаться.

Надо ставить себе задачи выше своих сил: во-первых, потому, что их всё равно никогда не знаешь, а во-вторых, потому, что силы и появляются по мере выполнения недостижимой задачи.

«Тише!» — Крикнул кто-то,
Не вынесши тишины.

Когда сквозь иней на окне
Не видно света божья,
Безвыходность тоски вдвойне
С пустыней моря схожа.

Снявши шапку,
Сто слепящих фотографий
Ночью снял на память гром.

Тишина, ты — лучшее
Из всего, что слышал.

И бросьте размышлять о тех,
Кто выехал рыбачить.
По городу гуляет грех,
И ходят слёзы падших.

Рассудок? Но он — как луна для лунатика.
Мы в дружбе, но я не его сосуд.

Терять в жизни более необходимо, чем приобретать. Зерно не даст всхода, если не умрет.

Я один. Всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

Помешай мне, попробуй. Приди, покусись потушить
Этот приступ печали, гремящей сегодня…

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела. Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме. Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела. На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья. И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

Как с полки, жизнь мою достала
И пыль обдула.