Цитаты Анны Андреевны Ахматовой

Неуважающие меня не приходят из принципа, а уважающие – из стеснительности. В результате, зал пуст, я одинок.

О, есть неповторимые слова,
Кто их сказал — истратил слишком много.

Всяческие мемуары я считаю фальшивкой. Память человеческая уникальна, но не в состоянии систематизировать и запомнить все, субъективизм присутствует также, поэтому обман неизбежен.

Простить измену можно только на словах.

Любовь покоряет обманно
Напевом простым, неискусным.

Занавес – это грань между жизнью и смертью актера.

А та, кого мы музыкой зовем,

Мы не знали, что стихи такие живучие

Джентельмен никогда не грубит случайно.

Заглянуть в душу поэта можно только через созданные им образы.

Нет ничего тоскливее, чем копаться в грязи чужих похотей.

Можно забыть предательство, но обиду никогда.

Плохие стихи не всегда показатель отсутствия поэтического дара.

Будущее, как известно, бросает свою тень задолго до того, как войти.

Для Бога мертвых нет.

Стихи, даже самые великие, не делают автора счастливым.

Анна Ахматова: Сцена скрывает человека, эстрада обнажает его самые потайные уголки. Эстрада похожа на плаху или лобное место.

Самое скучное на свете – чужие сны и чужой блуд

Понедельник начинается в субботу.

Благовоспитанный человек не обижает другого по неловкости. Он обижает только намеренно.

Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат только то, что хотят слышать. На этом свойстве человеческой природы держится 90 % чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбереженных сплетен. Несогласных со мной я только попрошу вспомнить то, что им приходилось слышать о самих себе.

Не тот поэт кто создал рифму, а тот, кто строкам жизнь отдал.

Стихи, даже самые великие, не делают автора счастливым

Измену простить можно, а обиду никогда.

Будущее, как известно бросает свою тень задолго до того, как войти.

Я была в великой славе, испытала величайшее бесславие – и убедилась, что в сущности это одно и то же

Жить – так на воле, умирать – так дома.

Поэт всегда прав.

Лучший способ забыть навек – видеть ежедневно.

Сильней всего на свете лучи спокойных глаз.

Настоящую нежность не спутаешь ни с чем, и она тиха.

Но, Боже, как их замолчать заставить!
Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха.
Наше священное ремесло
Существует тысячи лет…

Сильней всего на свете
Лучи спокойных глаз.

С ним и без света миру светло.
Но еще ни один не сказал поэт,
Что мудрости нет, и старости нет,
А может, и смерти нет.

Не давай мне ничего на память:
Знаю я, как память коротка.

Жить — так на воле, Умирать — так дома.
И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.

Что войны, что чума? — конец им виден скорый,
Им приговор почти произнесен.

Но кто нас защитит от ужаса, который
Был бегом времени когда-то наречен?
Смерти нет — это всем известно,
Повторять это стало пресно,
А что есть — пусть расскажут мне.

Ржавеет золото и истлевает сталь,
Крошится мрамор. К смерти все готово.

Всего прочнее на земле — печаль,
И долговечней — царственное слово.

Сильней всего на свете Лучи спокойных глаз.
Любовь всех раньше станет смертным прахом,
Смирится гордость и умолкнет лесть.

Тот счастлив, кто прошел среди мучений,
Среди тревог и страсти жизни шумной,
Подбоно розе, что цветет безумно,
И легче по водам бегущей тени.

А та, кого мы музыкой зовем
За неименьем лучшего названья,
Спасет ли нас? .

…все, кого ты вправду любила,
Живыми останутся для тебя.

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти…

Жить – так на воле,
Умирать – так дома.

И в мире нет людей бесслезней,
Надменнее и проще нас.

Против кого дружите?

За неименьем лучшего названья,

Наше священное ремесло
Существует тысячи лет…
С ним и без света миру светло
Но еще ни один не сказал поэт,
Что мудрости нет, и старости нет,
А может, и смерти нет.

Отчаянье, приправленное страхом,
Почти что невозможно перенесть.
Любовь покоряет обманно
Напевом простым, неискусным.

все, кого ты вправду любила,
Живыми останутся для тебя.

А та, кого мы музыкой зовем
За неименьем лучшего названья,
Спасет ли нас?

…Изгнания воздух горький

Как отравленное вино.

Не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами:
Осуждены — и это знаем сами —
Мы расточать, а не копить.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда…
Как одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Любовь всех раньше станет смертным прахом,
Смирится гордость и умолкнет лесть.
Отчаянье, приправленное страхом,
Почти что невозможно перенесть.

Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.

Мы не знали, что стихи такие живучие.

Не давай мне ничего на память:
Знаю я, как память коротка

не пытайся для себя хранить
Тебе дарованное небесами:
Осуждены — и это знаем сами —
Мы расточать, а не копить.

Могла ли Биче, словно Дант, творить,
Или Лаура жар любви восславить?
Я научила женщин говорить…

Против кого дружите?
Сильней всего на свете
Лучи спокойных глаз.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить.

Смерти нет — это всем известно,
Повторять это стало пресно,
А что есть — пусть расскажут мне.

Что войны, что чума — конец им виден скорый,
Им приговор почти произнесен.
Но кто нас защитит от ужаса, который
Был бегом времени когда-то наречен?