Цитаты Алишера Навои

Пускай святыня далека, ступай в суровый путь,
А не достигнешь — все равно ей благодарен будь.

Хочешь цвести весной — стань землёй. Я был землёй. Я ветер.

Развязность языка сама себя корит, рождает сотни бед, несчастий и обид.

Когда твой друг хитрит, с улыбкой сладкой,
Уж лучше враг с открытою повадкой.

Имеющие терпение способны создавать шёлк из листьев и мёд из розовых лепестков.

Пусть враг не смотрит на тебя, доверчивым не будь:
Был незаметным ветерок, а смог свечу задуть.

Расточительность и мотовство — это не щедрость, а хвастовство. Того, кто сжигает свое имущество, сумасшедшим называют, того, кто днем не гасит камфарную свечу, безумцем величают. Давать людям деньги напоказ — это подлость, а за это называть себя щедрым — это наглость, так что не щедр, а подл тот, кто не дает, пока не видит народ. От щедрости далек и тот, кто привык только после просьб давать, но лучше уж не давать, чем приставать. Щедрым считай того, кто половину последней лепешки голодному дает; настоящим человеком считай того, кто сам не ест, а все нуждающемуся отдает.

Пока не вызрели слова, сказать их не спеши
И слову сразу не вверяй всех тайн своей души.

Знай — настоящий тот глупец, кто вечности от мира ждет,
И, несомненно, тот дурак, кто верности от ближних ждет.

Иного человеком ты зовешь,
А он с людьми по виду только схож.

Мужество и благородство — близкие родственники, которых нет в этом мире; они — близнецы, но их нет на Земле. После того как они убедились в неверности людей, они бежали от человеческого рода в край небытия. Человек, обладающий благородством, не считает разумным расставаться с этим своим ценным товаром, человек с мужеством не желает оставаться без этого ценного качества.

Сто раз меня отвергла ты, а сердце встречи ждет,
Сто тысяч мук снесет мудрец, но праведным умрет.

Все отдать, себя лишая, — это щедрость свыше мер,
Сделать то же, только молча, — это мужества пример.

Мало говорить — признак мудрости, немного есть — залог здоровья. Говорить все, что придет в голову, — свойство неуча, от которого ушел рассудок, свойство скота — всем, что попадется, набивать свой желудок.

Если кто-то — чей-либо друг или считает себя другом, он не должен делать ему то, чего он в отношении себя не позволяет; а еще лучше, если он в отношении друга не позволяет себе даже то, что позволяет в отношении себя. Он может душой и телом от бесчисленных мучений страдать, но своему другу он не должен страдать позволять, а для того, чтобы избавить друга от мучений, он должен быть готов жизнь отдать.

Слепец, кто вечности искал среди забот мирских,
Глупец, кто верности искал среди сердец людских.

Не позволяй льстецам себя завлечь:
В корысти все негодники едины.
Беседуя, цени не чин, а речь:
Неважно, кто сказал, важны причины.

Жалей дитя, оберегай от бед,
Но в нежности чрезмерной — явный вред.
Святое уважение к своим
Родителям пускай владеет им.
И далее: «Главу свою перед отцом склоняй,
А сердце матери своей отдай.
Пускай отец – луна и солнце – мать
Тебе дорогу будут озарять.
Блюди всегда предсказанья их,
Не переступай предначертанья их,
Перед ними ты свой стан согни
И знай: твои хранители они».

От тех, кому я верен был, я видел лишь стократный гнет,
От тех, кому дарил любовь, я видел тысячи невзгод.

Друзьям, наперсникам случайным своих не поверяйте тайн,
Сто бед над головой развеяв, чужим не доверяйте тайн.
Не выдавайте тайну, ибо того, что вы не сберегли,
Другой сберечь не в силах тоже. Итак, не выдавайте тайн.
Фальшиво сердце, а язык наш — он сплетни разносить горазд!
Так из душевного гарема своих не выпускайте тайн.
Коль сердце и язык не стали наперсниками — лишний труд
Твердить: «Теперь — ни слова людям!» Своих не разглашайте тайн!
Не испускайте тучи вздохов и не катите слез рекой;
Вотще не рассыпайте жемчуг — и нить не разрывайте тайн!
И, раскромсав язык болтливый и сердце вдребезги разбив,
И требуху шнырнув собакам, вовек не раздавайте тайн!

Нет, тот не друг, кто, ревностный к услугам,
Когда лишь ты богат, зовется другом.

Я, жар души в стихи вдохнув, мечтал,
Чтоб мысль мою тем жаром зажигало.
И потушить огонь, что жег мне мысль,
Живой воды, наверно, было б мало.
О, если бы горение души
Всегда огонь свой мысли отдавало!

Я столько видел горя от друзей
И столько бед и мук омыл слезами,
Что в смертный час уж лучше умереть,
Чем уцелеть и снова быть друзьями.

Наука не скупа. Учёный, мудростью цвети, живя своей наукой,
Пусть доля, данная Творцом, тебе не будет мукой.
Имея долю, не мешай идущему к познаниям,
Не ставь преград, а поощряй стремление быть с наукой.

Почтенья хочешь — меньше злоязычь,
Здоровья хочешь — пищу ограничь.

Когда тебя народ виной корит,
Ты на людей не затаи обид:
Укор правдив — исправиться не стыд,
А лживая хула не уязвит!

Твори добро и не болтай о том,
Хороших дел не порти хвастовством.

Книга — учитель без платы и благодарности. Каждый миг дарит она тебе откровения мудрости. Это — собеседник, имеющий мозг, покрытый кожей, о тайных делах вещающий молча.

Уж раз у человека лживый рот,
Не верь ему, когда он и не лжет.

Когда захочешь с кем-нибудь сдружиться,
Подумай прежде — кто в друзья годится.

Ты благороден, ты умом высок,
В сердцах людей ты будишь мятежи.
Ты бесподобен! В паре кратких строк
Я о тебе сказал четыре лжи!

Не злись, когда решится друг твои грехи назвать,
Не дуй на зеркало свое, чтоб не тускнела гладь.

В этих полных горя вздохах траур жизни я таю,
В каждом вздохе — сотня вздохов, сокративших жизнь мою.

Собрания предполагают благонадёжность. Услышанное в узком обществе людей,
Храни надёжно и по ветру не развей.
Слова из уст предательством взлетев,
К тебе вернутся недоверием людей

Милее книги в мире друга нет.

Старайся этот мир покинуть так, Чтоб без долгов расстаться с пережитым. Из мира, не закончив дел, уйти Не то же ль, что из бани недомытым?

Чтоб ей сказать «не уходи», уста я растворил,
Но замер зов мой на устах и льда не растворил.
Ее капризам нет числа, упорству — нет границ.
Мир удивлен: такое зло каприз хоть раз творил?

Скажу тебе: средь выродков земных
В особенности три породы гадки —
Безмозглый шах, скупой богач,
Ученый муж, на деньги падкий.

Лишь только вспыхнет небосвод — весь мир начнет сиять,
Лишь только страждущий вздохнет — ночь настает опять.

Злее, чем измены мрак, темнота бывает разве?
Светом дня озарена темень та бывает разве?
Искрой молний опалит всю вселенную разлука, —
В преисподней адских мук ей чета бывает разве?
Нюхать след ее собак — вот награда мне за верность!
Лучше золота сего красота бывает разве?
В день разлуки море бед с головой влюбленных топит, —
В ночь измены хоть роса пролита бывает разве?
Пятна крови, как цветы, на моем сожженном теле, —
В роще бедствий время цвесть для куста бывает разве?
Черный проливень измен насмерть любящих сражает, —
Тьма небесного дождя так люта бывает разве?
Песней, льющейся навзрыд, Навои сжигает розы, —
У безгласных соловьев песня та бывает разве?

И честь семьи, во-первых, честь,
Коль у тебя семья и дети есть.
Ты породил детей, но должен знать,
Как с малых лет им воспитанье дать,
Ты должен хорошо детей наречь,
Чтоб их потом насмешкам не обречь.
Вторая цель твоя на том пути —
Достойного учителя найти.
Все выше те, кто доброе творят,
Но за дела добра не ждут наград…
Всем жертвуют для страждущих людей,
Не думая о выгоде своей.

Ах, иссякает жизнь моя, я сгорбился, иссох,
И равен сотне вздохов стал мой каждый горький вздох.

Стрела обиды в грудь впилась и сердце мне задела,
Едва утихнувшая страсть опять взялась за дело.
Так предначертано судьбой: мы страстью рвемся к юным,
И до других — кто нелюбим — влюбленным что за дело?

«Я плакала», — сказала ты, а лик — свежее роз.
Цвети, царица! Суждено лишь мне желтеть от слез.